Bloodmoon. Пророчество Кровавой Луны

      Хотя Артик и благосклонно отнеслась к затее путешествовать по землям ледяного острова невидимыми, сохранять эту самую невидимость ей было очень нелегко. Сие решение пришло в голову после того, как я в очередной раз проснулась от преследовавшего кошмара, в котором снова и снова повторялась казнь Ригмора. Я проснулась разбитой, села на постели и спрятала лицо в ладонях.        – Опять тот же сон? – сочувственно спросила Артик, подняв голову. Волчица лежала на меховой шкуре, греясь у огня. Я не смогла ответить и кивнула.       Волчица вздохнула, встала и, подойдя, положила голову мне на колени.        – Как мне избавиться от этого?        – Не знаю, Лас, – отозвалась моя мудрая подруга. – Возможно, ты должна что-то понять или что-то сделать… – она встрепенулась и села. – Вставай, сегодня мы хотели навестить Медовый зал, помнишь?       Снова кивок.        – Вот и отлично.       Я встала, плеснула растаявшим снегом в лицо из кувшина и подошла к двери, но у самого выхода остановилась.        – Только мы будем путешествовать невидимыми. Я не хочу больше проливать кровь. Совсем не хочу.        – Ну из одной крайности в другую! – воскликнула Артик.       Я ничего не ответила и вышла.       Еще не дойдя до Тирска, сердце мое сжало болезненное предчувствие. Войдя в зал, мы недоуменно уставились на закрытые внутренние двери, а когда распахнули их, ахнули.       Весь зал был завален мертвыми телами! Создавалось впечатление, что здесь бесновался ураган. Потолочные балки просели, две деревянные колонны справа и слева накренились и грозили вот-вот рухнуть, а еще одна обрушилась прямо перед креслом вождя, и под ней я с ужасом узнала знакомые темно-синие доспехи. Все, кто находился здесь, были мертвы. Оцепенев, я немного пришла в себя и осторожно подошла к лежащему слева от входа юноше. Андрелхейм… Глаза его расширились и невидяще уставились в потолок, на груди зияла страшная рваная рана, кровь огромной лужей растеклась по полу. Закрытый рогатый шлем был сорван с головы и отброшен в сторону. Ульфрун, Ольфейгр Честная… никто из них не дышал…       Внезапно из дальнего угла, из-за постамента, на котором лежал чей-то череп, донесся всхлип. Я и Артик переглянулись и бегом бросились туда.        – Свенья! Ты жива! – закричала я, увидев скорчившуюся на полу девушку. Дагот побери, все обитатели Тирска были такими молодыми…       Она в испуге отшатнулась, подняв голову, но потом в глазах мелькнуло узнавание, и Свенья Снежная Песнь бросилась мне на шею, не сдерживая рыданий.        – Лайкалассе! Ты здесь! – и снова рыдания.        – Что? Что случилось здесь, во имя Создателя?! – ошеломленно воскликнула я, судорожно пытаясь вспомнить существо, способное учинить подобную жестокость.        – Удурфрукт! – только и смогла вымолвить Свенья, пытаясь успокоиться.        – Какой еще… фрукт? – изумилась я, но Артик покачала головой, и мы увели Свенью на второй этаж, подальше от этого кошмара. К счастью, сюда неведомая тварь то ли не смогла, то ли не успела добраться. Из-за двери справа выглянул перепуганный Бередитт Джасталь, и, увидев поседевшего от пережитого, но живого бретонского ученого, мы трое с облегчением вздохнули. Джасталь помог Свенье сесть на один из спальников в комнате ученого, я молча протянула ей зелье собственного изготовления, которое быстро привело девушку в себя. Почувствовав себя лучше, Свенья наконец начала рассказывать:        – Он… пришел в Медовый зал и убил… всех, кого смог! Мой клан… мы храбро сражались, но вы же видели, что он с ними сделал! Мне удалось засыпать его стрелами и прогнать… Но он вернется! Он не успокоится, пока не убьет нас всех… Наверное, огонь на озере каким-то образом растопил лед и освободил из заточения…       В первое мгновение меня охватил невероятный гнев. Вскочив, я с силой ударила по стоявшему рядом столу, отчего во все стороны посыпались щепки, а листы бумаги, на которых Бередитт вел свои записи, разлетелись по комнате, словно осенние листья. В бессильной ярости я сползла на пол и била и била ни в чем не повинный стол, рука отзывалась жгучей болью. Остановилась же только тогда, когда голос Свеньи спросил:        – Лайкалассе, ты сможешь остановить Удурфрукта?       Я замерла. Остановить зверя? Снова обагрить руки кровью?.. Дагот побери, ведь жизнь здесь ничего не стоит!        – Почему я? – глухо отозвалась вопросом на вопрос.       Свенья уже полностью пришла в себя и, утирая слезы, ответила:        – Тебе хорошо известно, что такое бой, Бард. Я вижу это по твоим глазам. Скйолдр мертв, и у Тирска нет вождя. Если ты убьешь Удурфрукта, то ты станешь им, Лайкалассе.        – Я больше не стану убивать по собственной прихоти, Свенья.        – Что?.. – все трое ахнули. Я встала и повернулась к ним спиной.        – Я не могу тебе помочь. Прости, – нога уже вступила на первую их ступенек, ведущих вниз, как в спину мне ударил выкрик:        – Ты права! Ты не можешь! Никакой ты не воин, жалкий эльф! Такой тупости я вовек не встречала! Скйолдр Волчий Бег был последним вождем, и он стал им после того, как победил в честном поединке мага Грисса Желтого, чей череп возвышается на постаменте рядом с креслом вождя! Ты знаешь, что скаалы не отступают перед врагом, и в этот раз мы все помнили, что сражаться с Удурфруктом значит верную смерть! И не из-за трусости Скйолдр терпел Эриха, а потому что Эрих никогда бы не поднял на нас свое оружие! Мы знали, что если не попытаться остановить зверя, то он вернется, чтобы продолжать убивать! Мы очень любим жизнь, Лайкалассе. И ради того, чтобы другие могли жить, мои братья и сестры отдали свои жизни, у них не было иного выбора!       Я бегом спустилась по лестнице. Не оборачиваясь, я слышала мягкие шаги Артик, которая спускалась следом. Оказавшись рядом с колонной у кресла вождя, я застыла и, не мигая, уставилась на придавленное колонной тело. Титаническими усилиями мне удалось сдвинуть колонну немного в сторону, и тогда глазам предстало еще более ужасное зрелище, чем все виданное прежде.       Я видела, как каэнлорны разрывали на части приговоренного мной отступника, но никогда не видела, чтобы человек при этом до самого последнего момента оставался жив. Каэнлорны были милосердны, перегрызя Ригмору горло сразу, а уж потом разорвав его. Но здесь… Неестественная тишина окутала Медовый зал, будто ватой, и сквозь нее было слышно, как кровь стучит в моей голове. Я сидела на коленях рядом с телом Скйолдра, и что-то вдруг заставило наклониться к его развороченной груди. И словно молния пронзило мое тело, когда до сознания дошло, что сердце вождя все еще бьется!       Целая вечность прошла, пока я вслушивалась в рваный ритм. Постепенно удары становились все тише и тише… Сердце в последний раз толкнуло кровь и замерло. Навсегда.       Поднявшись с колен, я еще раз обвела взглядом все помещение и только сейчас заметила, что у вождя не было правой ноги. Наверное, зверь забрал ее с собой. Чтобы перекусить на обратном пути, значит…       Артик молчала и не сводила с меня глаз. Я откинула упавшие на лоб волосы и со странным спокойствием посмотрела на свою окровавленную ладонь. Наверное, кровь обрызгала лицо, а я этого не заметила. Далеко не в первый раз приходилось видеть подобную картину…       Наверное, со стороны ваша непокорная выглядела довольно устрашающе, во всяком случае, Свенья и Джасталь вздрогнули, увидев всю перемазанную кровью эльфийку. Снежная Песнь быстро взяла себя в руки и, скрестив их на груди, спросила:        – Зачем ты вернулась, Лайкалассе? Ты наконец поняла, что зверь должен быть остановлен и тебе судьбой предназначено сделать это?       Я медленно кивнула. И не стала говорить, что Скйолдр Волчий Бег умер лишь теперь, на моих глазах.        – Твое решение вселяет в меня надежду, что мои павшие товарищи будут отомщены, – сухо заметила Свенья, по-прежнему держа руки перекрещенными. – Удурфрукт устроил себе логово под Тирском, вход находится на березу озера, это к западу отсюда. Я уверена, что ты найдешь эту тварь там, зализывающей свои раны. Убей зверя и прихвати часть его тела в качестве трофея. Тогда я назову тебя нашим вождем, таковы наши традиции. А теперь иди и удачной охоты.       По-прежнему не говоря ни слова, я отправилась на берег озера Фьялдинг. Укрывище обнаружилось сразу.        – Жди здесь, – незнакомым хриплым голосом велела я Артик и вошла в пещеру, обнажив меч. Посмотрим, что это за… фрукт.       Удурфрукт сильно напоминал саблезубого орангутанга с горящими зелеными глазами, если бы в этом мире знали, что это такое. Размахивая, судя по всему, оторванной конечностью несчастного молодого вождя, эта тварь бросилась на меня. Ростом этот фрукт был ну от силы на голову выше, так что расправиться с ним не составило никакого труда. Привычно вырвав сердце в качестве трофея и конфисковав конечность, мне вдруг вспомнилась вычитанная недавно история об основателе Тирска, Хротмунде Красном. Маг Тирска, Элдрид Ледяной Свет, прогнал зверя, когда тот явился в первый раз, и запер его здесь, в этой пещере, потому что даже сам Хротмунд не решился убить тварь. Странно, и что тут было сложного?       Так и не найдя ответа, я вернулась в Тирск и нашла Медовый зал закрытым на ремонт. Свенья ждала перед дверьми. Увидев сердце, она сначала не поверила глазам, а потом воскликнула:        – Тебе удалось его убить! Воистину, это невероятно! Но есть одно дело, которое тебе осталось выполнить, прежде чем ты станешь вождем.        – Сейчас навестим курган и заодно заберем амулет для Луи, – сказала я, когда мы приближались к Алтарю Тронда. – Потом вернемся к Свенье и отправимся в деревню.       Артик, бежавшая рядом, довольно хмыкнула.        – Наконец ты пришла в себя. А то смотреть страшно. Да, и хорошо было бы умыться перед тем, когда явимся пред очи Снежной Песни.       Я сначала не поняла, о чем это она, потом глянула на одежду и руки и рассмеялась:        – Ой, а я и забыла, в каком нахожусь виде!        – Вот-вот, – поддакнула Артик и сочувственно добавила: – От этого никуда не денешься, Лас. Это часть тебя, твоей сути. Невозможно жить в этом мире и оставаться с чистыми руками. Это суровый мир, Лайкалассе. Если ты не можешь в нем выжить, тебе придется смириться и позволить другим убить тебя.       Впереди показались темные очертания какого-то сооружения. Из-за очередного снегопада, все сильнее превращающегося в метель и засоряющего глаза, я не сразу поняла, что это обломки корабля.        – Ох, вот мы его и нашли! – ахнула я, обходя место крушения. Опять… Трупы, трупы, трупы…       Возле одного из обломков сквозь метель мелькнула белая шкура, и я окликнула:        – Артик, глянь сюда! – у округлой скалы, рядом с несколькими ящиками, на спальнике виднелось присыпанное снегом тело. Рядом валялись тетрадь и пустая бутылка из-под мацта. Чуть правее торчали камни потухшего кострища.        – Бедняга, должно быть, умер от холода… – я подняла тетрадь. Это оказался дневник капитана Роберто Джодойна, который вел воздушное судно. Несомненно, корабль Луи Чернозема, мага-неудачника, разбился именно здесь. Чтение дневника подтвердило догадку: судно начало разваливаться еще над Альд’руном.       Чье-то дыхание сзади меня насторожило. Я не заметила, как, подняв дневник, снова стала видимой, и поэтому не ожидала, что белая шкура, мелькнувшая сквозь вихрящийся снег, принадлежит не Артик. Дикий снежный волк бросился на меня, однако рука с выхваченным по привычке мечом оказалась быстрее.        – Ну что там еще? – наконец прибежала Артик. – Уже и по нужде нельзя сходить? – потом она увидела только что скончавшегося сородича. – Так, забирай его шкуру и пойдем, – критично осмотрев тушку, подытожила она и побежала вперед. – Скорее, нам же еще идти невесть сколько!       Я спорить не стала.       В горах Моэсринг мы обнаружили Пик Хвиткальд, где, к удивлению нашему, рос единственный на весь остров цветок аконита. Разбив лагерь, мы решили передохнуть, тем более что до кургана Хротмунда осталось идти всего ничего.        – Артик, а тебе не жалко своих сородичей?        – А чего их жалеть-то? – резонно заметила та. – Они сами не соображают, на кого прут. Если ты хочешь есть, то хоть охоться на того, кто тебе по зубам. И прав тот, кто их пристукнет, в конце концов, не стоять же смиренно с опущенными руками. Когда встает вопрос, кто чей обед, твой инстинкт самосохранения плюет на мораль и делает все, чтобы тебе не пришлось стать этим самым обедом.        – Ну а люди и меры? – спросила я, невольно заслушавшись.        – Все одно. Послушай, Лас, раньше тебя не заботили подобные вещи.        – Наверное, я просто запуталась.        – Ничего, это пройдет. Ведь ничего не поменялось. Если на тебя бросились, не ты за это в ответе. Твое дело – защищаться. Кто сильнее, тот и выживает. Так что в Тирске ты сболтнула большую глупость.       После этого мы продолжили путь. Я раздумывала над словами Артик. Кто бы мог подумать, что некоторые волки на досуге увлекаются философией? Но глыба с моей души была снята далеко не сразу.       Используя невидимость, мы прокрались к кургану. Там ошивался еще один белый волк, и мне в голову пришла идея, как можно избежать его нападения и последующей кончины от моей руки. Плавный жест, зелено-золотистые искры – и волк смотрит на меня преданными глазами, подчиняясь моей способности «язык зверя». Артик посмотрела на эту картину и фыркнула. Я потянула за шкуру медведя, прикрывавшую вход.        – КТО ПОСМЕЛ ПОТРЕВОЖИТЬ МЕНЯ?! – громовым голосом заговорила шкура.        – Кто захотел, тот и посмел! – нахально отозвалась я. – Это ж надо, вроде медвежья-то шкура, а говорит, будто волчья!        – Я И ЕСТЬ ВОЛЧЬЯ ШКУРА! ЭТО Я ТАК МАСКИРУЮСЬ, - невозмутимо ответила шкура. – НЕКОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ МЕНЯ УБИЙЦЕЙ ХРОТМУНДА. ТАК КАК МЕНЯ ЗОВУТ? ОТВЕТИШЬ ВЕРНО, И Я ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ВОЙТИ В ЕГО КУРГАН. НЕТ – ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ УЙТИ НИ С ЧЕМ! ЕСТЬ ВАРИАНТЫ ОТВЕТОВ…        – А зачем мне твои варианты? Онджаг твое имя, – я пожала плечами.        – ВЕРНО, СМЕРТНАЯ, ВХОДИ, – пророкотала шкура и шевельнулась, открывая проход в курган.        – Какие интересные у тебя родственнички. Может, мне заодно еще одного вместе с медведем призвать? – ухмыльнулась я Артик. Волчица фыркнула еще раз, но вполне довольно. Ее зачарованный сородич семенил рядом, будто верный пес.       Через несколько шагов ледяная пещера сменилась знакомым интерьером кургана. Вопреки ожиданиям, здесь никого не было, только чьи-то кости валялись на полу, да еще один скелет в ледяной глыбе, очевидно, сам Хротмунд Красный, почивал в нише. Посреди возвышался знакомой конструкции постамент, на точном таком же в Тирске лежал череп Грисса Желтого. На постаменте обнаружился амулет Заразительного очарования, который тут же отправился в мой рюкзак, а затем я возложила руки на гигантский топор Хротмунда и провозгласила свое намерение стать вождем Тирска. И вздрогнула, услышав неожиданно мягкий бархатный голос.        – Я чувствую кровь Удурфрукта на твоих руках, маленький босмер. Я дам тебе свое благословение. Однако я ощущаю невысказанный вопрос в твоих устах.        – Есть такое дело, – растерянно согласилась я и помотала головой. Все-таки общение с духом давно почившего героя оказалось полной неожиданностью! – Почему тебе не удалось убить Удурфрукта? Мне он вообще не показался сколько-нибудь серьезным противником.        – Место и время каждого подвига определяется судьбой, вождь. Но если не придет герой, то не будет и подвига. Звери, подобные Удурфрукту, издревна внушали ужас нордлингам, живущим на нашей далекой родине, в Скайриме. И мы невольно принесли этот ужас с собой, на эту землю. Эти чудовища внушают его тем, у кого боязнь с ними встретиться впитана с молоком матери, в крови. По этой причине только чужеземец, никогда прежде не слыхивавший об этих тварях, мог победить Удурфрукта.       Признаться, на это мне нечего было возразить. Я уже хотела было завершить разговор, но тут дух Хротмунда неожиданно добавил:        – Мне знакомы сомнения, терзающие твою душу. Ты мучаешься оттого, что погубила Ригмора Полурукого, когда в твоей власти было смягчить приговор и сохранить ему жизнь, дав шанс исправиться. Одно дело защищаться, чтобы не быть убитым, и совсем другое дело – убивать бессмысленно, просто потому, что в голову не пришло ничего лучшего. Для скаала смерть на самом деле лучший выход, но важно то, что ты так не считаешь. В твоей природе давать второй шанс и убивать, когда не остается другого выхода. И эта вина разрывает твое сердце, ибо означает, что ты ошиблась, Лайкалассе, убив тогда, когда другой выход был.        – Что же мне делать? – развела руками я, чувствуя, как в горле стынет огромный колючий ком, который никак не хотел глотаться.        – Твоя душа, душа героя, великого полководца, сама знает, когда следует обнажить меч, а когда не следует, но твое упрямство и самомнение иногда делают по-своему. Если ты погубила одну душу, тебе нужно спасти другую, которая обречена на смерть, буде ты не вмешаешься. Ждать не придется долго, маленький босмер. Когда Кровавая Луна взойдет на небе, все и случится. А теперь иди.        – Опять Кровавая Луна! – воскликнула я. – Может, объясните, что это значит?       Но дух молчал. Нам ничего не оставалось, как уйти. Я стала невидимой, а Артик заранее убежала вперед, так что, когда срок действия моих чар закончился, околдованный волк не смог нас найти и напасть. Мы привели себя в порядок на берегу озера и вернулись в Тирск, где нас ждал сюрприз.        – Приветствуем нового вождя Тирска! – встретил нас гул голосов, едва мы вступили в Медовый зал. В наше отсутствие ремонт был окончен, и новые люди, мои подданные, грелись у очага и распивали мед, и под радостные крики я поднялась на возвышение и опустилась на свой трон. Слева на месте черепа покоилось сердце Удурфрукта, являя собой доказательство моей победы. Артик улеглась у ног, а один из нордов тем временем успел сочинить песню о моих подвигах и теперь распевал ее. Дело завершилось грандиозным пиршеством, включая торжественное вручение вашей непокорной Кланового клинка и уничтожением немыслимых запасов меда. Ужасно уставшие, но абсолютно счастливые, на исходе ночи я и Артик поднялись на второй этаж и завалились спать в своих новых апартаментах…