7.
30 июня 2014 г. в 20:53
Уриил открыла глаза. Всё вокруг пылало чернотой, да так, что она не сразу поняла, очнулась ли. Отголоски боли всё ещё слышались во всём теле, но теперь уже были не так ощутимы, посему ангел чуть приподнялась на локтях. Её помутнённому взору предстала пренеприятная картина: метрах в десяти над головой, Война, захваченный Тьмой, силился разорвать путы. Не сводя глаз с развернувшегося наверху действа, Уриил словно во сне поднялась на ноги. Она так и продолжила бы в ступоре наблюдать за происходящим, если бы лицо не окропил дождь мелких капель крови Всадника — Тьма постепенно брала своё, пробившись под кожу; Война скрежетал зубами, но скорее не от боли, а от злости. Уриил отшатнулась назад, поспешно вытирая рукавом кровь с лица. Не из-за брезгливости, нет. Кровь Войны оказалась неимоверно горяча, остро обжигая кожу Уриил не хуже кипящего масла. Однако ангел быстро справилась с неприятной неожиданностью, так как в тот момент, когда Тьма ощутимо приблизилась, она испытала бóльшие мучения.
Утерев последнюю каплю крови с левого века, подпалившую ресницы, проморгавшись, Уриил заметила практически у самых ног Пожирателя. Хоть меч и не подходил ей по всем меркам, ангел-таки сдюжила его поднять, ибо и в ней имелась немалая сила по праву предводительницы войск Белого Города. И только замахнувшись, Уриил почувствовала, что клинок сопротивляется — не столько он был тяжёл, не столько неуправляем, сколько изменилась его преданность.
— Брось меч, Уриил! — натужно прокричал Война, всё ещё сопротивляющийся нападкам Тьмы, но ангел и без его подсказки собиралась выпустить рукоять — меч налился острой чернотой, и из каждого разинутого в крике рта на клинке вырвались тонкие щупальца, готовые пронзить любого.
Носком сапога Уриил отопнула меч подальше, и тот, несколько раз крутанувшись, остановился на самом краю островка света. Оставшись с голыми руками, ангел воззрилась на Войну, надеясь, что у него припасено хоть какое-то оружие. Взгляды их встретились и замерли; Тьма не обращала на своих жертв внимания: ею завладела пульсация сердца нефилима, что было уже так близко… Война глядел в глаза Уриил сосредоточенно, она — с вопросом. Всадник будто бы готовил её, предупреждал о каком-то действии. Лишь на долю секунды его глаза метнулись вниз, так быстро, что человеческий глаз и не уловил бы. Опасаясь глянуть в сторону заданного направления, ангел метнулась вперёд, в то же время Война выбросил из хранилища Грааль, победоносно сверкнувший во тьме. Оттолкнувшись от переливающейся поверхности, Уриил невысоко взлетела, выхватив реликвию прямо перед носом у Тьмы, недостаточно быстро раскусившей заговор. Выйдя в штопор, ангел увернулась от ещё нескольких выброшенных вдогонку щупалец, и тяжело приземлилась неподалёку от постамента, да так, что даже пришлось перекувыркнуться. По инерции ангел проскользила к камню и уже вознесла руку, чтобы опустить Грааль в небольшое круглое углубление, как вдруг зазвучал голос, скользкий и ехидный:
— Ты же не собираешься это делать, Уриил?
Тяжело дыша, ангел вняла голосу — ножка чаши замерла в десятке сантиметров от постамента.
— Тебе не за чем бороться, — продолжила Тьма. — Ты уже на грани. Сдайся, Уриил, и не будет ничего: ни стыда за ошибки, ни терзающей совести, ни разбитого сердца…
Хоть Уриил уже и отдышалась, грудь её по-прежнему высоко вздымалась. Ангел, противоборствуя сомнениям, не решалась опустить чашу на положенное ей место.
— Сдавайся, Уриил, не думай, — сухо шелестела первая владетельница миров.
— Не слушай её! — подал голос Война, но тут же захлебнулся собственной кровью — острыми щупальцами буравя легкие, Тьма пробилась глубже, уже задевая тонкий перикард.
Уриил, находясь в смятении, не понимала, как ей быть дальше: Тьме даже не требовалось оказывать на неё физическое воздействие, чтобы подчинить себе. Ища поддержки, ангел обратилась лицом к Войне, но его собственное было запрокинуто к небесам.
— Зачем ты хочешь помочь ему? — вопросила Тьма и гулким шёпотом продолжила, неимоверно медленно растягивая каждое слово: — Этот воин убил Аваддона, лишил тебя дома на целый век, использовал тебя.
— Нет! — сквозь боль прорычал Война, но, кажется, было поздно.
До этого, Уриил, нахмурившись, внимая Тьме, отчаянно скручивала побелевшими пальцами ножку Грааля. Но стоило лишь прозвучать последнему высказыванию, как едва заметно посветлевшие глаза ангела вновь вспыхнули лазурным холодом, а лицо её исказила гримаса ненависти. Прошлое, погребённое под толщей забытья, всплыло наружу, обнажив старые чувства с остротой свежевыкованного клинка. И как же неимоверно велико было чувство торжества в тот момент, когда клинок Армагеддона впился в твёрдую плоть Всадника, прошивая его тело насквозь…
— Не слушай её, Уриил, — хрипло проговорил Война, когда их с ангелом взгляды вновь встретились; окрасив зубы в алый цвет, изо рта Всадника текла ярко-алая кровь. — Всё было не так.
Стоило Войне произнести это, как Тьма запустила в него свои клешни с усилившимся остервенением, добравшись наконец до бесстрашно пульсирующих желудочков сердца. Глядя на страдания бывшего недруга, Уриил понимала, что было и нечто иное в ней, когда разрушительный клинок впился в плоть нефилима.
Сожаление. Иначе это чувство она не могла назвать. Несмотря на всю ту опаляющую нутро ненависть, она не смела отрицать тот факт, что судьба Войны была ей небезразлична. Совершенно точно ангел осознала это, увидев тленное лицо Авадднона, предавшего родной дом, свою честь, свою любовь, ради туманной высшей цели. Но даже в тот день, убив Войну, — пусть и на краткий миг — Уриил и подумать не могла, что в любой другой момент её рука дрогнет.
Именно сейчас стоял вопрос сохранности всех миров, но о них она и не думала по некоей причине. Сейчас Уриил думала о пленённом неприятелем мужчине, спасшим её от собственной глупости. О мужчине, что не стал убивать её из соображений чести: Война мог легко разделаться с ней ещё тысячу лет назад, когда она впервые бросила ему вызов, или в обители Ультейна, но и тогда не сделал этого, хоть и не знал всей правды.
Чем больше ангел думала, тем меньше ненависти к нефилиму в ней оставалось. Да, с недавних пор её действительно необъяснимым образом тянуло к Всаднику, но мысленно она осознавала, что разногласия их не забыты — существо, обращённое против всех, не ровня представительнице света. Однако достаточно скоро, вследствие тесного общения, своей немногословностью, непоколебимой решимостью он начал вызывать у воительницы Белого Города только положительные чувства, которые она не могла более скрывать под призмой презрения и лютой ненависти. Хотя бы потому, что он несколько раз спас её от гибели, позволил жить дальше, толстые барьеры пали, рассыпаясь в невесомый прах, открывая путь к чему-то новому.
— Сдавайся, Уриил, — прошипела Тьма, наблюдающая за искаженным размышлениями лицом ангела, уверенная, что решение будет принято в её пользу — не зря ведь глаза воительницы неистово сверкали лазурным.
— Ни за что! — ясным голосом воскликнула Уриил и опустила Священный Грааль на постамент.
И ничего не произошло. Разве что мерцающая поверхность под ногами ангела помутнела, отчего она вскинула голову к небесам: жалкий клочок луны закрыло серое дождевое облако.
Тьма скрипуче расхохоталась, предвкушая полную победу.
Несколько мгновений Уриил бегала глазами по сторонам, по-прежнему продолжая стискивать ножку чаши — было бы глупо упустить её в такой момент. В голове роились сотни мыслей, но чётче прочих вырисовывалась мольба к луне, лишь бы та вынырнула из-за облака поскорее. Тьма, словно бы нагнетая обстановку, уверенная, что Уриил всё же поддастся, медленно и неспешно потянула щупальца и к ней.
Война находился в сознании, однако и мускулом пошевелить не мог — противник, запустив щупальца в сердце, практически достал его, начав распространять парализующий яд сумрака по венам. Для нефилима было абсолютно неприемлемым кануть в лету вот так — пленённым, беспомощным. Собрав разрозненные силы в кулак, обхватив пальцами шипастые щупальца, вмиг растерзавшие и без того израненную ладонь до кости, Война ещё раз постарался вытащить их из груди. Но чем сильнее он тянул, тем крепче противник впивался.
Тьма уже была близка к тому, чтобы опоясать и Уриил, как вдруг произошло именно то, о чём ангел возносила мольбу: лишь на краткий миг облако раскрыло объятие, выпуская лунный свет наружу. Серебристое сияние, попавшее на Грааль, вызвало мощную световую вспышку, острыми лучами пробившую Тьму. Упав ничком на островок света, закрыв голову руками, Уриил погрязла в глухой тишине. Вокруг взыграл самый настоящий штормовой ветер. Островок ходил ходуном, свет слепил, но ангел сумела различить протянутую в её сторону руку — руку Войны, выпавшего из мучительных объятий. Вцепившись в окровавленную ладонь Всадника подобно утопающему, Уриил попутно пыталась спрятаться от неимоверно яркого света, излучаемого Священным Граалем. Случайно, краем глаза глянув на Войну, Уриил увидела, что он говорит ей что-то, но о смысле догадалась лишь прочитав по губам: «Смотри на меня! Смотри на меня!» И вправду, глядя в бело-голубые глаза Всадника, Уриил не чувствовала той жгучей ярости вездесущего света, изничтожающего любое зло на своём пути. Даже его рука, крепко стискивающая её собственную, не казалась ангелу столь прочной путеводной нитью.
Тьма стенала. Скрипуче, протяжно, будто сотня плохо смазанных дверных петель. Её мимолётному царствованию приходил конец, но сдаваться, она, естественно, не хотела, отчаянно противоборствуя, выбрасывая острые щупальца во все стороны. Свет заталкивал её на самое дно холодного озера, а Тьма цеплялась липкими изворотливыми клешнями за края островка, надеясь, что это ей поможет. А возможно, она просто хотела утащить на дно и своих обидчиков: когда Свет начал гаснуть и бледнеть, под напором Тьмы дрожащий островок сломался, словно тонкая льдинка, и скинул в пучины своих кратковременных обитателей. Перед погружением Война успел дёрнуть на себя Уриил и крепко прижать.
Сначала был хаос, порождённый жуткой тишиной, сокрывшей стенания Тьмы, и невозможностью совершать самые обыкновенные движения с нужной быстротой: Уриил, пребывая в полном шоке, не успев захватить воздуха, билась в руках Войны как одержимая, совершенно не понимая, что нужно экономить силы — озеро словно бы не желало выпускать их на поверхность.
Война относительно быстро сдюжил с Уриил и, успокоив ангела, пристально вгляделся ей в лицо — под тяжестью его доспехов они продолжали падать камнем вниз. Лицо женщины едва различалось в серебристом свете луны, отражаемом поверхностью воды. Здесь же на относительной глубине оно вообще приобрело серовато-зелёный оттенок, придавшей существу света сходство с отвратительным гниющим мертвецом. Но это не помешало Войне взять Уриил за тонкий подбородок и притянуть к своему рту, раскрыть её губы, слиться с ней в поцелуе, даруя толику кислорода. Уриил не успела понять, что происходит, она и не думала ни о чём. Разве что о том, что они неминуемо утонут, и если это будет сопровождаться сладкой мукой в обнимку со вчерашним врагом, то быть посему… Ангел закрыла посветлевшие глаза, предавшись неописуемому водному мраку, что утягивал их всё дальше. И только мелкие пузырьки, вьющиеся тонкими дорожками от сплетённых тел нефилима и ангела, скорбно взбулькивали на поверхности.
Когда забвение было уже на пороге разума, Уриил почувствовала, будто летит, рассекая водную толщу: невесть как поднявшийся из недр озера, Руин откликнулся на зов хозяина и теперь нёс утопающих к поверхности, молотя вновь вспыхнувшими копытами по ледяным водам.
Только-только успокоившаяся гладь пошла крупными кругами, запенилась, а после выпустила из себя сначала крупную морду коня, испещренную огненными трещинами, а затем и его промокших всадников. Уриил, вцепившись в края накидки низко согнувшегося Войны, пыталась наглотаться воздуха, но мешал раздирающий горло кашель. В ушах звенело, перед глазами плыли чёрные круги, и ангел не могла поверить, что они спаслись. Что всё закончилось.
Бойко работая мощными ногами, Руин подплыл к противоположному берегу, а очутившись на суше, с жалобным ржанием повалился на колени, как бы моля об отдыхе. Война и Уриил и сами рухнули наземь, распластавшись на песчаном берегу. Долгое время никто не говорил: вслушивались в ожившие джунгли вокруг, в тяжёлое дыхание Руин.
— Она ушла, — прошептала Уриил, глядя на яркие звёзды на расчистившемся небе. — Она ушла! — хохотнула ангел и села. — Тьма, я больше не чувствую её. — Уриил откинула налипшие на лицо мокрые волосы, попутно отплевавшись от песка, попавшего в рот из-за неловкого движения. — Война?
Женщина обратила взор на спутника и на лице её отразилось сомнение: Всадник слепо воззрился в небеса, никак не реагируя на её слова. И после всего, что произошло, она чувствовала, что должна вцепиться в него, тряхнуть как следует… Но Уриил просто в какой-то миг с остервенением скрутила золотистый песок, пропуская его меж пальцев. Разум отрицал увиденное — Война не мог быть мёртв, не с его несокрушимостью, объятой силой печатей. А Всадник продолжал лежать бездвижно, одну руку возложив на живот, другую безвольно откинув в сторону.
— Нет. Война. — Уриил замотала головой, приложив тыльную сторону ладони к губам. — Нет… — Хрупкие пальцы легли на промокшие белоснежные волосы нефилима, позолоченные застрявшим в них песком.
Едва успев предаться горькой печали, Уриил вдруг вспомнила, что тот, кто выпьет из Грааля, излечится, возродится, обретя новую жизнь. Её обнадёженные глаза метнулись к озеру, туда, где ещё недавно был островок, но разбитый разум подсказал, что именно Грааль послужил мерцающим якорем для утопшей Тьмы. Последняя надежда буквально захлебнулась горечью.
Уриил тихонько заскулила над телом нефилима, которого ещё совсем недавно ненавидела больше всех на свете. Продолжая цепляться хрупкий песок, ангел пыталась удержаться за реальность; Руин, лениво передвигая ногами, подошёл к хозяину и пару раз отрывисто ткнул его мордой в бок. Война не реагировал ни на что; кровь, вытекающая прежде из рваных ран, остановилась и больше не обжигала нежную кожу ангела. Не глядя на застывшие, твёрдые как камень рубиновые дорожки, облепившие грудь Войны, только ощущая их под пальцами, ангел склонилась к губам нефилима, и запечатлела на них недолгий прощальный поцелуй. Одинокая слеза скатилась по щеке ангела, а пав на застывшее лицо Всадника, разбилась вдребезги.
Небесная воительница, всхлипнув, отвернулась и дала волю чувствам, чья оборона сложила копья. Изнутри её буквально гнуло и ломало, и не было тому объяснения. Она просто не хотела, чтобы действительность оказалась правдой. Не хотела, чтобы Война был мёртв.
Кто-то ткнул Уриил в спину, но ангел несколько нервно отодвинулась, подумав, что это Руин. Она не печалилась так сильно, даже когда Аваддон погиб на её глазах. Месть и злоба придали ей сил тогда, а сейчас не за что было ухватиться. Лучше бы она продолжала ненавидеть Войну…
Внезапно для себя Уриил ощутила позади какое-то движение, а руки, обвившие её поперёк туловища, заставили мгновенно захлебнуться рыданиями и замолкнуть. Счастливое неверие, пустившее сердце вскачь, уже нашёптывало о том, что всё будет хорошо. Но мимолётный светлый миг разбился вдребезги, когда ангел посмотрела вниз и увидела, что руки, оторвавшие её от земли принадлежат вовсе не Войне. Столь же сильные, уверенные, закованные в броню, украшенную костями, они развернули небесную воительницу лицом к своему обладателю. Промокшая, заляпанная песком, трясущаяся Уриил встретилась взглядом со старшим Всадником и разочарованию её не было предела.
Из-за пелены слёз, размывающей картинку, Уриил не сразу поняла, что впервые Смерть пред ней без привычной маски. Но так ли оно было? Ангел знала, как этот нефилим дорожит своей семьёй, но видела на его лице лишь холодное равнодушие. Будто бы его брат и не валялся позади него, мёртвый. Не это ли равнодушие было новой фальшивой личиной?
— Тебе лучше вернуться в Белый Город, пока не поздно, — настоятельным тоном проговорил Смерть, выпуская Уриил из рук, заверившись, что с ангелом всё в порядке.
— А что будет с ним? — просипела она и, приложив всю силу воли, глянула на Войну, подле которого уже стояли две высокие фигуры, скрытые тенью.
— Он найдёт выход из царства мёртвых. Руин уже отправился к нему. — Ангел отметила, что конь так же бездвижно распластался на земле, а из погасших трещин на его дюжем теле сочился светло-серый дым. — Лети, Уриил, скорее, — настойчиво рыкнул Смерть, отворачиваясь от ангела.
— Что происходит? — бессильно выкрикнула она ему в спину.
Смерть на ходу бросил через плечо:
— Создатель накладывает печать на мир людей, чтобы он мог восстановиться. Если не поспешишь, останешься тут навсегда.
Дважды повторять Уриил не требовалось. Глянув в последний раз на Войну, которого братья оторвали от земли и закинули на спину коня Смерти, ангел оттолкнулась от земли и взмыла в ночное небо, направляясь наконец-то домой. И сколь бы одинок не был её путь, сколь бы горе не отягощало белоснежные крылья, в груди Уриил всё равно тлела надежда. Она будет верить и ждать, столько, сколько этого потребует беспощадное время.