Coca-Cola

Нельзя так. Ну вот нельзя, и все тут. К чему объяснения? Я, понимаете ли, строю свое будущее, думаю о том, что хочу стать замечательным мужем и отцом, а что в ответ? Нет! - Как ты можешь говорить такие ужасные вещи? - Что из того, что было сказано мной ужасно, Чонин-а? То, что я твой брат, или то, что я не выйду за тебя замуж? - Ладно, - хмурюсь я. - Если ты такой непринципиальный и брак для тебя ничто, то хотя бы переспи со мной! И тут хен выплевывает изо рта Колу. Прямо на маму. Прямо ей в лицо. - Мда, - мама берет полотенце со стола и вытирает им лицо. - Не думала я, что доживу до того дня, когда мой родной сын выплюнет мне содержимое своего рта прямо вот так вот, в лоб. Обидно. А я говорил, что драматургия и актерское мастерство - это у нас семейное? - Мам, - хен складывает руки в извиняющимся жесте, а после начинает тыкать рукой в мою сторону. - Чонин у нас сошел с ума! - Ну, - тянет мама и по глазам заметно, что эта женщина что-то скрывает. - Это все природа виновата. Ким Чонин. Два года. - Какой ты у мамы милый, - щиплет за щечки. - Какой ты у мамы красивый, - подняла на руки. - Какой ты у мамы легкий, - слегка подбросив ребенка в воздух, брюнетка не рассчитала собственные возможности и уронила его. Запаниковав, она резко подняла малыша на руки и начала слегка покачивать плачущее смуглое чудо. - Какой же ты, однако, у мамы летучий. - Однозначно природа, - тянет мама и наливает себе в стакан Колу. - Мам, - не унимается хен. - Чонин хочет, чтобы мы с ним переспали! - Он же ещё маленький! Дай ребенку то, что он хочет! Помнишь, я как-то не купила ему того плюшевого динозаврика? Хаос. Паника. Слезы. Оплакивание родных и близких. В стране траур. Семья Ким не спит уже неделю. - Это было что-то, - морщится от воспоминаний женщина и делает большой глоток. - А сейчас, он подросток, который может написать на нас с тобой заявление в полицию, что мы его, видите ли, обделяем. - Мам! - бесится хен и уходит с кухни. - Мам, - я присаживаюсь рядом с ней за стол и беру в свои ладони её хрупкую руку. - Мам. - Да, солнышко? - А я ведь до сих пор помню того динозавра. - Чунмен, Чонин хочет, чтобы ваша мать села в тюрьму за убийство родного сына! - Не стоит прыгать выше головы, Чонин-а. - Я выше тебя, хен. - У тебя плоские шутки. - А у тебя красивая попа. - Вообще-то, я тебя, как бы, оскорбил. - А я тебя нет что ли? Ты тут видишь комплимент про красивое лицо? - Ты что, прямо так ему и сказал? - Да. - И после этого ты считаешь, что у вас могут зародиться отношения? - Ну, да. - Ты просто мастер пикапа, Чонин, - возмущается Чанель и берет меня за руку. - Пошли. - Куда? - встал со скамьи и поплелся за хеном. - Ты что-то темнишь. - Это твои родители темнили, что ты у них такой темный получился, а я очень даже светло выражаю свои последующие действия. Короче, - остановившись, хен приобнял меня за плечи и улыбнулся. - Есть у нас тут в школе одна сваха, вот к ней мы сейчас и направимся. - Сваха? - Да. - А звать-то сваху как? - Бэн Бэкхен, - хен заправляет одну кудряшку себе за ухо и мечтательно прикрывает глаза. - Он поможет свести тебя и твоего брата, тебе только надо рассказать ему суть своей проблемы. - Я влюбился в собственного брата. - Что-что, прости? - Я говорю, что влюбился в своего брата, Ким Чунмена. - Тебя кто ко мне подослал? - Чанель хен. - Ясно, сейчас, когда я соглашусь, этот рыжий придурок выпрыгнет из-за угла и заорет: "Раз, два, три, мы опять Бэкхена наебли!" - Не плачь, Чонин-а! - А я и не плачу, это ты тут разрыдался, - достав из кармана платок и протянув его хлюпающему носом хену, я непонимающе вздыхаю и сажусь рядом, приобнимая его за плечи. - Что делать-то теперь? - Ничего, Чонин-а, - Чанель вытирает слезы и сопли и протягивает мне платок обратно, от которого я вежливо отказываюсь. - Мы его добьем и он согласится! Уговори меня, если сможешь. Версия Бэн Бэкхена № 1. - Я умоляю тебя, - Бэкхен что есть сил пытается отодрать от своей ноги Чанеля хена. - Ну прояви ты хоть капельку милосердия! Уговори меня, если сможешь. Версия Бэн Бэкхена № 2. - Уйди! - Нет, я никуда не уйду, пока ты не согласишься! - Чанель, дай мне поссать спокойно и выйди из туалета! Уговори меня, если сможешь. Версия Бэн Бэкхена № 3. - Так уж и быть, я готов с тобой переспать. - Чанель хен. - Не переживай Чонин-а, врач сказал, что сотрясение не серьезное. Уговори меня, если сможешь. Версия Бэн Бэкхена № 4. - Ты зря отказался от секса, а ведь предложение все ещё в силе. - А переломы на мне вообще как на собаке заживают! Идя домой и попивая Колу, я невольно задумываюсь, а что сейчас делает Чунмен хен? Он, скорее всего, сейчас сидит на своих скучных парах и упорно трудится. Правда слюни, наверное, уже на парту напускал. Улыбнувшись и сделав небольшой глоток, я тут же распахиваю глаза и начинаю давиться своей прелестью с пузырьками. Что. Тут. Происходит!? Чунмен хен мило улыбается какой-то белобрысой дылде и разрешает даже держать себя за руку! Подойдя к испуганной моим появлением парочке, я медленно оглядываю каждого из них и, недолго думая, достаю из-за пазухи пистолет. - Что-то я не понял! - психую я и, поднеся к лицу бутылку Колы, медленно киваю в сторону пары. - А ну, пошли разберемся? Подойдя к воркующим со спины, я замахиваюсь и ударяю блондина бутылкой по голове. Бутылка разбивается и дылда без сознания. - Сэр Чонин! - Чунмен подскакивает со скамьи, путаясь в подоле пышного платья и мгновенно прикрывает свое стыдливое лицо кружевным веером. - Чунмен, - грозно говорю я и ставлю на отключившегося и валяющегося на земле конкурента ногу. - Ты меня предал? - Нет, сэр Чонин! - он откидывает веер в сторону и подбегает ко мне, обнимая за шею и поглаживая её окутанными в черные кружева руками. - Мое сердце отдано лишь вам. - Чунмен-а, - я провожу руками по его тонкой талии и прижимаю как можно ближе к себе. Ровно настолько, насколько позволяет пышная юбка. - Не играй больше с огнем, - и поцелуй. Бутылкой по голове. Блондина. Пластиковой, мать его, бутылкой по голове. Почти двухметрового блондина. Где мое перо, я напишу завещание? - Ты что творишь, придурок!? - взрывается парень и хватает меня за грудки, чуть ли не поднимая над землей. - Крис, прекрати! - Чунмен хен виснет у него на руке, заставляя его отпустить меня. - Это мой младший брат. - Ничего себе у тебя братик. - Он просто болен, - отмахивается Чунмен. - Врожденный даунизм и все такое. - Хен! - он в туже секунду подлетает ко мне и затыкает рот ладонью. - Прости, Крис, мне бежать домой надо, - улыбается хен. - Ты мне вечером позвони, хорошо? Не дождавшись ответа дылды Криса, хен утаскивает меня домой, что-то постоянно бурча себе под нос. Когда за нами захлопывается входная дверь, Чунмен хен хватает меня за руку. - Ты что творишь, зараза!? - Зараза держала тебя за руку, а я люблю тебя! - Но ты мой брат! - А я ваша мать! - кричит мама из гостиной. - Проявите уважение и дайте мне досмотреть дораму! - А у нас тут своя дорама в жанре любовной трагедии, правда Чонин? - шипит хен и отпускает мою руку. - Прекрати все это. - Нет. - Чонин. - Чунмен. Я впервые вот так вот назвал его по имени. - Что, не ожидал? - Дурак ты, Чонин, - хен снимает кроссовки и поднимается наверх, хлопая дверью своей комнаты. Сняв свою обувь и откинув в сторону школьный пиджак, я захожу в гостиную и сажусь на диван рядом с мамой. Она делает вид, что ее поглотила дорама, но, уже через полминуты обнимает меня крепко, поглаживая по голове и невесомо целуя в весок. - Мальчик мой, - шепчет она и перебирает утонченными пальцами пряди моих волос. - Что с тобой, а? - Он просто не понимает. - Он поступает правильно, Чонин-а. - Нет, - злюсь я. - Он совсем не прав! - отстранившись и серьезно посмотрев на маму, тут же стихаю и беру её руку в свои ладони. - Мам, не ты ли говорила, что для любви нет преград? - Говорила, и что? - Так я же люблю. - Глупенький мой, - мама улыбается и треплет меня за щечку. - У тебя судьба такая. У тебя и у Чунмена. Вы дети глупой женщины, и быть дураками - это ваша судьба. - Ты не глупая, мам. - Не глупая? - она улыбается и прикрывает глаза, на уголках которых образуются едва заметные слезы. - Тогда почему же у вас отца нет? - Значит ген дурости у нас от него, - придвинувшись ближе к ней, я приобнимаю её за талию и кладу подбородок на её плечо. - Ты самая классная мама на земле. - Правда? - отстраняется она и улыбается. - Правда, - киваю я и улыбаюсь. - Знаешь, теперь я понял, в кого у нас с хеном такая красивая улыбка. - Чонин-а, - потрепав меня по волосам и поцеловав в щеку, она одаривает меня ещё одной нежной улыбкой. - Я хочу, чтобы вы с Чунменом были счастливы. И хочу уже погулять на ваших свадьбах! - Мам, я гей. - Ты - гей? - наигранно удивляется мама. - Почему я всегда все узнаю последней? - смеется она и откидывается на спинку дивана. - Ладно, шучу, я знала об этом ещё тогда, когда уронила тебя в детстве. - Ты же говорила, что это природа виновата? - Так, Ким Чонин, не мешай матери смотреть дораму! - смеется она и выпихивает меня с дивана. - А ну-ка, иди делай уроки! - Хорошо, - смеюсь я и направляюсь к выходу из гостиной. - Чонин, - окликает она меня. - Не натвори глупостей. - Мам, - я пожимаю плечами. - Ты же знаешь, что я весь в тебя. - Вот поэтому я и умоляю тебя об этом! - Мам, - развернувшись к ней и усмехнувшись, указываю рукой на стол, где стоит литровая Кока-Кола. - Мне она обещала, что все будет.