Зависимые

Джон вернулся около двенадцати, вполне подходящее время, чтобы попрощаться с дамой, если не желаешь обременять её заботой о себе после удачного свидания. Шерлок полулежал в кресле, сдвинувшись поближе к пятну света от лампы, и даже головы не поднял от книги. Ему не хотелось высматривать в полутьме довольное лицо Джона. После секса тот не сиял, как принято писать в дурацких романах, к которым Шерлок в последнее время пристрастился, а включался в обычную рутину, скорее всего, даже не отдавая себе отчёта в том, как выразительно менялся, когда был удовлетворён. Он более плавно двигался, спокойнее отшучивался от ироничных реплик, легче воспринимал ингредиенты для опытов, обнаруженные в холодильнике, или последствия экспериментов. И Шерлоку становилось страшно от того, что он не мог подарить такой внутренней умиротворённости, умея дать лишь противоположное. Не менее нужное Джону, но всё же лишь часть, а не необходимое целиком. Вдруг однажды то, что предлагает Шерлок, Джон сочтёт менее важным? Это будет даже естественно, ведь большинство людей неожиданностям и даже опасностям предпочитают уют и спокойствие. Джон уже достаточно адаптировался к мирному Лондону, пройдя реабилитационный период в компании Шерлока, поставлявшего ему умеренную дозу войны. Те, кто действительно хочет соскочить с иглы – соскакивают, адреналиновая зависимость Джона вполне излечима, и меньше всего Шерлоку нравилось наблюдать признаки выздоровления. Потому что сам он не хотел лечиться от своей зависимости – от Джона. Слишком многое она давала, и даже сладкий яд ревности или холод обиды были для него ценны, как часть всего спектра чувств, которые он испытывал к Джону. Предложи кто-то Шерлоку анестезию от той боли, что сейчас остро ворочалась, плавая между грудью и животом – избавиться от неё махом, раз и навсегда – и Шерлок в гневе отказался бы, потому что эти чувства шли рука об руку с тем светлым и непривычным, которое он так ценил. Замерев на миг, не дыша, Шерлок препарировал возникший образ и с лёгким ужасом понял, что всё ещё надеется: однажды Джон устанет от своих женщин и обратит внимание на него. Наивно и смешно. Он положил руку себе на сердце, будто пытался с ним поговорить, но тут Джон сказал: – Приветик. Всё читаешь? Это прозвучало слишком нарочито, настолько неестественно, что Шерлок тут же вскинул голову и посмотрел на друга. Тот натужно улыбался и поддёргивал намокшую брючину джинсов, будто нашкодивший школьник. Совершенно не похоже на Джона, что это с ним? Уже по тому, как медленно Шерлок считывал информацию, можно было понять, насколько он изумился. Но постепенно он разобрался. Нервозность, плохое настроение, одежда, свидетельствующая о затяжной прогулке без зонта лондонской осенью. От расстройства Джон забыл о насущном. Мог ли он гулять со своей девушкой без зонта и вернуться расстроенным? Нет! Несомненно, он поссорился с этой, как её… Дженни, что ли? Или Китти? Да и чёрт с ней, с этой назойливой шатенкой. Шерлок не мог остановиться, обшаривал Джона глазами и делал мелкие выводы: расстались несколько часов назад, потом Джон заходил в бар и выпил пива – судя по всему, немного, уже практически выветрилось – а после долго бродил по улицам под дождём, не желая возвращаться домой, и заметно промок. Если бы они просто поссорились, Джон вряд ли стал бы пить – наоборот, скорее всего, пошёл бы домой, доказывать себе, что всё нормально, и ничего страшного не произошло. Значит – разрыв. Ох, как плохо, Джон ведь не сразу вернулся, потому что не желал повторения прошлого раза. И сейчас пытался скрыть своё состояние от Шерлока за неестественной весёлостью. Ужасно. В прошлый раз Джон не пытался скрыть своего расстройства. Он пришёл домой зализывать раны, а его встретило замечание Шерлока: – О, неужели Сара оказалась настолько глупа, что не оценила достоинств доктора Уотсона? Не ожидал от неё подобной недальновидности, она казалась умнее. Шерлок и правда думал именно то, что произнёс. Вот только вместо искреннего удивления и, может, сопереживания растрёпанным чувствам Джона в его тоне прорезался неуместный сарказм, опровергающий всё сказанное. Замолчав, Шерлок удивлённо прислушался к себе и услышал тот шепоток, который и подпустил яду в голос: «С ума сошёл, так раскрываться! Джон ведь поймёт, что ты сам ценишь его даже слишком высоко. И что от Сары ты ждал того же, потому что сам ни за что не упустил бы такое сокровище. Ты чуть не выдал себя с головой!» – Сара не дура, если ты на это намекаешь, а люди могут сходиться и расходиться по разным причинам, и ум в этом – не главное. Впрочем, это вообще не твоё дело. «Он её ещё и защищает! Он её до сих пор любит!» Глазам сделалось горячо, Шерлоку показалось, что, подойди он к зеркалу – увидит кроваво-красные белки. Он сложил ладони привычным жестом и поднёс к лицу. – Как интересно! Хотя нет, дай секундочку подумать. Всё, вывод готов – вовсе не интересно. Даже не пытайся привлечь меня к своим трудностям с помощью банальнейшей реверсивной психологии, я не собираюсь разбираться в твоих и Сариных трудностях и давать тебе советы. Можешь обратиться к своему психиатру – возможно, она согласится тебя проконсультировать или посоветует хорошего специалиста. А мои мозги не предназначены для решения мелких серых проблем. – К сведению мистера гениальная задница, его совета никто и не спрашивал. Тем более его квалификация в вопросах психологии вызывает у меня большие сомнения. От Джона исходили волны ярости, казалось, ощущаемые физически. Шерлок был почти готов к тому, что друг подойдёт и хорошенько ему врежет, но упорно продолжал: – Спасибо за комплимент моей филейной части. Жаль, что из-за расставания с девушкой твои мысли не могут подняться выше пояса. Постарайся поскорее завести cебе следующую, чтобы с тобой стало возможно общаться. Видишь ли, мои интересы лежат в другой сфере. – Чёрт бы тебя побрал! Джон не выдержал и сбежал из комнаты, грохнув дверью. Шерлок закрыл лицо руками. Идиот! Идиот! Идиотина очевидная! Даже для него всё это было немного слишком. И нельзя настолько явно прокалываться, раздавать такие очевидные ключи; я вру, понимайте меня строго наоборот, мистер Уотсон. Идиот! Он постучался головой о подлокотник дивана. В голове загудело, скачущие мысли успокоились, и стало легче. Только тут он понял, отчего так злился и на себя, и на Джона. Он слишком обрадовался мысли, что Джон больше не будет ходить на свидания, и не придется ревновать, изводя себя понапрасну, а затем немедленно огорчился мысли о том, что отношениям Джона и Сары не пришёл конец, что Джон ещё что-то к ней чувствует и может попытаться вернуть. А главное – Шерлок-то до сих пор тешил себя иллюзией, что его отношение к Джону просто дружеское. Да, он признавал свою ревность, которая, как ему казалось, возникла просто от того, что раньше у него не было друзей, и он никак не мог насытиться тем, чего ему не хватало целую жизнь. А сейчас он окончательно и бесповоротно понял, что влюблен. И как только Джон посмел вызвать в нем эти чувства? Главное – ненамеренно и совершенно не собираясь на них отвечать! Было, от чего сорваться. И вот, после его тогдашнего срыва, сегодня Джон мок на улице, не желая идти домой, а потом, видимо, собирался с мужеством, чтобы предстать пред очи своего домашнего чудовища. Куда уж хуже! С этим нужно было срочно что-то делать. Шерлок тепло улыбнулся Джону. – Ты, похоже, замёрз, а брюки устали впитывать лондонский дождь. Иди скорее переодевайся, – велел он. Джон завороженно кивнул и поплёлся наверх, явно решая по пути непростую задачу: удалось ему скрыть от Шерлока своё состояние, или это затишье перед бурей. – Когда спустишься, сделай нам чаю! – крикнул ему в спину Шерлок. Он не собирался проявлять излишнюю заботу, вызывая подозрения, хотя подняться и сделать чай самому ему было совсем не сложно и даже хотелось. Отогреть Джона хотя бы физически, показать, что его дом – тут. Однако этого делать не стоило. Наверное. Зато следовало развлечь его беседой, пусть вечер запомнится Джону тем, как ему было плохо, пока он не вернулся на Бейкер-стрит. И лучше бы оказалось, что тут гораздо приятнее, чем где-либо ещё. Джон спустился вниз настороженно, готовясь к возможной атаке и стараясь не выдать свою готовность. Шерлок едва не застонал вслух. Ну почему, почему он вечно всё портит? У него один-единственный друг, и как легко Шерлок разрушил доверительность их отношений, уступив своей дурости. Да, именно дурости, иначе не скажешь. Шерлок старательно прикрывался книгой и делал вид, будто не наблюдает за Джоном, который гремел банками, выбирая чай – судя по тому, как разочарованно чертыхнулся сосед, его любимый Ассам закончился, и он не мог выбрать, что заварить. Потом Джон тихо пробормотал что-то несомненно нелестное и придвинул табуретку, чтобы добраться до глубин верхней полки навесного шкафчика. Ясно, очередной приступ переживаний о своем росте. Кстати, что он там ищет? Джон извлёк искомое раньше, чем Шерлок догадался, и это оказался китайский чайник из коричневой необливной глины. В каком-то странном для Шерлока сентиментальном порыве Джон купил его после дела о заколке императрицы – видимо, в память о Су Линь. Начитавшись в сети статей про традиции китайской чайной церемонии, Джон какое-то время пытался правильно за ним ухаживать. Обливал кипятком, потом заваривал любимые сорта чая, после чего ополаскивал, но ни в коем случае не мыл со средствами, чтобы чайник «напитался духом хорошего чая». Чайник действительно вскорости пропах так, что, снимая крышку, можно было ощутить запах сухого Ассама, но уход требовал внимания и чуточку лишнего времени, которого у них так часто не находилось. Да и Джон явно не был Су Линь, как и чайник был самым обычным, поточного производства, а не любовно вылепленным вручную, в отличие от тех, с которыми возилась убитая китаянка. Так что Джон отставил его в сторону, и постепенно тот перемещался всё дальше, пока не оказался задвинут в самый дальний угол. Интересно, почему Джон о нём вспомнил? Неужели чувствует себя так же одиноко, как та девушка, у которой в жизни не было ничего, кроме этих чайников? И те, строго говоря, принадлежали не ей, а музею. У Шерлока болезненно сжалось сердце, захотелось встать, обнять Джона, прижаться носом к его макушке и сказать: всё не так, ты нужен и не одинок! Он фыркнул и перевернул страницу. Уж наверное, Джон просто испугался бы, попробуй Шерлок вытворить такое в реальности. Уронил бы чайник, шарахнулся, топча осколки, потом отругал бы Шерлока за то, что тот его пугает, и устроил бы уборку, выметая черепки из-под мебели. Так что, увы, сентиментальные методы не для Шерлока, а о подобных отношениях он мог только мечтать. Он дождался, пока чайник закипел, и Джон совершил все требуемые ритуалы. Может, его просто успокаивали эти пляски вокруг куска шершавой глины? Хорошо бы. Что угодно – главное, пусть успокоится. Потому что Шерлоку слишком хотелось вмешаться и усилием воли подавить отрицательные эмоции. Пусть даже его способности заточены под иное, он смог бы справиться и с чувствами. Но он понимал, что магическое влияние сейчас только во вред, что, воспользуйся он своими способностями, он оттолкнул бы этим Джона, как отталкивал всех людей в своей жизни. В конце концов, Шерлок – не Майкрофт, которому все эти игры с контролем над другими людьми доставляют какое-то извращенное удовольствие. Но лучше бы Джону успокоиться, потому что искушение слишком велико. Наконец Джон достал чашки и позвал его. Отчеркнув в книге ногтем строчку, на которой остановился – её пришлось поискать, так как он слишком много задумывался, листая наобум, и слишком мало по-настоящему читал – Шерлок вальяжно поднялся. Прихватил со стола в гостиной корзинку с пряниками и яблоками, раз уж Джон не позаботился о том, чтобы подать что-то к чаю, и небрежно уселся, легко мазнув рукой по чайнику с самым рассеянным видом. Уж это-то он может себе позволить. Он отхлебнул чай и отметил, как удачно Джон выбрал сорт Английский завтрак – мягкий вкус легко перебивался чуть более острым ароматом Ассама. Выбери Джон какой-нибудь Эрл Грей – и могло не получиться. А теперь два аромата изысканно смешивались в одной чашке. Вслух произнёс: – Хороший чай. Похоже, ты не зря столько с ним возился. – В самом деле? Джон задумчиво отпил глоток, потом с удивлением отхлебнул второй, смакуя и пытаясь убедиться, что его ощущения – не самообман. – Да, кажется, в этом что-то есть. Удивительно, правда? Шерлок пожал плечами. Он не собирался признаваться в том, что минуту назад в сотни раз усилил тончайший оттенок, который чайник мог придать их чаю – только ради того, чтобы на минутку отвлечь и порадовать Джона. Вместо этого сказал: – Я думаю, естественно, что сложившиеся за тысячи лет традиции работают. Ведь так долго сохранившиеся ритуалы опираются на реальный опыт и долю здравого смысла, а случайные суеверия, как правило, отмирают быстрее. Джон слушал его, закрыв глаза. Было любопытно узнать, о чём он думал с такой загадочной полуулыбкой. В такие минуты Шерлок мог сиюминутно жалеть, что не умеет по-настоящему читать мысли. Хотя это было бы слишком просто и слишком скучно, на самом деле он не желал бы себе подобного дара. Когда Шерлок закончил свою тираду, голубые глаза распахнулись, и Джон сказал: – Похоже, в этом есть смысл. – Как и во всём, что я говорю. Джон иронично хмыкнул, но не стал острить по этому поводу, а спросил: – Ты так весь день и пролежал с книгой? – Нет. О, ты же ещё не знаешь, у меня было днём маленькое дельце, даже жаль, что ты не участвовал, тебе бы понравилось. – Рассказывай! – у друга загорелись глаза, он весь подался вперёд, совершенно прекрасный в своём любопытстве. Они долго непринужденно болтали, хотя Джону назавтра нужно было идти на работу и давно следовало бы пойти укладываться спать, но слишком уж приятным оказался вечер, даже для самого Шерлока: он совсем не ожидал, что делать другу приятное, развлекать его, будет так весело и интересно. Наконец он отправил клюющего носом Джона в спальню, нарочито строгим тоном, от притворности которого тот захихикал, но всё же послушался. Зато перед своей комнатой ребячливо показал язык и выкрикнул: – А вот и не буду ложиться, а вот и не заставишь, бе-бе-бе! – после чего скрылся за дверью. Шерлок ополоснул чашки и отправил их в посудомоечную машину, а потом долго задумчиво смотрел в окно, опираясь руками на подоконник. Как так вышло, что ради нормальной, не фальшивой улыбки Джона он готов делать что угодно? Готов хоть сам искать ему подходящую девушку, только бы тот был счастлив? Почему это чувство дарит ему радость вместо ожидаемого страдания? И складывал вечер в шкатулку, стоящую на каминной полке его Чертогов. Там хранились пушистые шерстяные клубки светлых дней с Джоном, их всегда можно будет перебрать и размотать, возвращаясь к счастливым минутам. И их было много, поразительно много за эти несколько месяцев, начиная с самой первой встречи, когда Шерлок не понял своей удачи, и до сегодняшнего дня.