Единственная истинная ценность

12 мая 2026 года. Идэн, понятное дело, не был даже близко знаком с кинематографом, и фильмы, особенно старые фильмы ужасов, не смотрел никогда. В его «меню» входили только отрывочные познавательные передачи, содержание которых было ограничено анатомией и каким-то основами биологии. Фридрих занимался его просвещением кое-как, и потому выходило это весьма однобоко, словно единственным, чего хотели добиться «опекуны» мальчика, было обеспечить ему хоть каким-то пониманием происходящих с ним вещей. Например, в Анимусе. И если, ознакомься он с «Восставшими из ада», немедленно сравнил бы Анимус со шкатулкой ЛеМаршана, а своего доктора - с одержимым познанием Чаннардом или безумным магом-фокусником де Л’Илем, то в контексте воспринимаемой им информации ему пришлось ограничиться сугубо технико-биологическими определениями даже вызывающих чистейшее омерзение вещей, в которые Анимус, правда, списывался как-то неопределенно. Ну не было еще у ребенка словарного запаса, чтобы охарактеризовать свое отношение в данной его форме. - Доктор, а как эти картинки памяти сохранены во мне? - он часто задавал этот вопрос, но Фридрих либо отмахивался от него, либо бубнил что-то непонятно-научное, а то и вовсе в лоб заявлял, что он ничего не поймет и, следовательно, чтоб об этом пока и не думать не пытался. Идэн обижался, злился, тосковал, но высказать свое «фи» никак не мог. Приходилось ждать, строить собственные фантастические догадки и пытаться по шажкам докопаться до истины, какой бы трудной для понимания она ни была. Альтаир все же убивал людей, и для ребенка это стало почти откровением; хорошо еще, что Анимус был рассчитан на это и «размывал» картины, едва только программа, прочитывая получаемые данные, улавливала, что в кадре много «насилия». - Доктор? Доктор Нолан, я все равно добьюсь от вас объяснений, ведь вы же меня знаете! Тот поднял на него предупреждающий взгляд, но Идэн уже как-то просек, что с ним не просто возятся, как с чем-то принадлежащим им по неотъемлемому праву, а еще и опекают, так что прекрасно понимал, что прямой или косвенной угрозы на самом деле нет. Ну может, стукнет его доктор, как бывало пару раз, когда мальчишка начинал вести себя слишком докучливо и совал руки туда, куда ему строго было запрещено их совать, но это был меньшим из всех возможных в этом месте зол, тем более учитывая, что ему вообще приходилось тут терпеть. Изоляция душила юношу, как камень, лежащий на груди спящего, и вообразить что-то похуже этого он не мог. - Да уж, догадываюсь, - проворчал доктор, но все же материалы отложил. - Упрямства вам не занимать, юноша, что тут скажешь – пошли вы в своих предков. - Расскажите мне и о них, я буду рад хоть что-то узнать о своей семье. - Ваш отец был смутьяном, как и вы, очень и очень упрямым юношей, упрямство которого в итоге и погубило его. - А мама? - А мама, - доктор странно хмыкнул. - Мама была слишком глупа, чтобы понять, к чему приведет горячность ее возлюбленного. - Что с ними стало? С ней? - А отец вас не интересует? - Я уже понял, что он погубил сам себя. - И ее тоже, - спокойно сказал доктор, игнорируя тот факт, что такой ошеломляющей правдой больно ранит ребенка. - Ваш отец в приступе бесконтрольной ярости, вызванной его упрямством, ее и прирезал. Случайно, как он сам бы сказал. Понимаете, Идэн? Ничего хорошего в вашем упрямстве и темпераменте нету. Но так и быть, - доктор снял очки и сел напротив юноши; Идэн сидел как громом пораженный. – Теперь я расскажу вам про память. Идэн только слепо сморгнул, силясь переварить услышанное. Вот как бывает, то ничего-ничего, а потом как снег на голову… Действительно, доктор иногда откровенно его шокировал, выбрасывая нужную информацию с эффектом снежного кома посреди лета, но ни разу еще разговор не заходил о его семье. Но это было хоть что-то взамен того недоговоренного холода, которым его окружали обычно. Может быть, первые успехи юноши на просторах скрытой памяти расположили доктора, и благодаря этому он теперь честно, как мог, почти на пальцах принялся пояснять ребенку, что-де существует такая сложная молекула, как ДНК, в которой заложена вся информация о субъекте, подобная набору файлов, каждый из которых несет информацию о какой-то его отдельной черте. Некоторые файлы дополняют друг друга, другие отвечают за то, как откроются и сработают другие. - А есть особенные файлы, и их достаточно много, которые якобы не несут никакой информации. Но этот аппарат, - он махнул на таинственно мигающий лампочками Анимус, скромно высящийся посреди комнаты, - позволяет открывать и читать их, что помогло нам установить, за что они отвечают, эти «молчащие» файлы. Вы понимаете, Идэн? Юноша кивнул. Ну а что ж, вполне предельно просто пояснил, странно только, почему не мог сделать этого раньше… Он озвучил свою мысль вслух. Доктор улыбнулся. - Эта аналогия с файлами пришла ко мне совсем недавно и по чистой случайности. Идэн насторожил ушки, наконец понимая, что не только Анимус изменил все происходящее в их небольшом коллективе. Доктор в последнее время тоже как-то… подобрел. Только вот уходить он стал чаще, надолго, и запахи, которые он неизменно с собой приносил, изменились. Только юноша не знал, к чему они относятся, как не знал всего остального, и потому лишь невинно хлопал глазами и ждал возможных объяснений. Но доктор закончил. - В этих файлах - память ваших предков, Идэн, - завершил он свою небольшую речь. - И нам нужно найти кое-что, виденное ими. После этого вы будете свободны. Идэн внимательно посмотрел на него: ему слабо верилось, что все кончится так просто, как звучит. Но доктор вновь прошел за пульт управления. Прошло совсем немного времени, а Вюрт успешно освоил новый прибор, и тогда помощь доктора Ирэн Холл стала не нужна, и коллектив окружающих Идэна людей вновь сузился до Карэн, доктора да нескольких человек, которых он никогда видел, например, врача, который наблюдал за ним и иногда делал какие-то невнятные уколы. Доктор называл это «плановой вакцинацией», но мальчик, который уже достаточно наслышался про вакцины, искренне недоумевал, зачем ему они, если он никуда из комнат не выходит. «Я выхожу, и Карэн тоже, этого достаточно», - пояснил Фридрих. Пришлось признать его правоту. - Идите на место, Идэн, - позвал его доктор, отрывая от новой порции размышлений. – Сегодня я подержу вас в Анимусе еще около двух часов. Мы уже почти дошли до первой цели, и это будет очень занятно, я думаю…