Пожар войны

Не обращая внимания на холод, Мей шла вперед, ледяные полы её нового дома не заслуживали внимания, как и горящие повсюду пожары войны. В последние годы она не интересуется политикой. Не интересуется с тех пор, как бросила Зуко. В тот же памятный день, она уехала в самое дальние из имений семьи. Мать была ей недовольна, впрочем, как и всегда. Мей ей тоже недовольна. Поэтому, не спрашивая её мнения, выбрала себе жениха. Человека, брак с которым приносил максимум пользы и довольства отцу, хотя его Мей тоже не слишком-то любила. Зато загладила не оправданные надежды становления императрицей. После заключения брака это уже никого не волновало. Мей поселилась в холодном замке мужа, где даже в их климате царили вечные сквозняки и только в самый разгар лета дом становился привлекательным легкой прохладой. Мей нравился её дом. Муж любил пропадать по делам, да и когда был дома не докучал. Появлялся он всегда предупредив. По приезде он чинно садился с ней обедать или ужинать, можно и завтракать, но в столь ранний час он прибыл лишь однажды. За трапезой они вели светские разговоры. После чего либо расходились, либо сидели в каминной комнате, занятый каждый своим делом. Все верно, правильно и выверено, все по закону и согласно этикету. К ней в спальню супруг приходил не чаще раза в неделю, когда жил дома, и не беспокоил, если прибывал ближе к вечеру. С собой он приносил резкий запах одеколона, коньяка и табака. Из всего, что Мей нравится в её супруге, эти запахи занимают первое место. Согласно брачному договору, она обязана родить наследника рода. И если после выполнения этого пункта муж прекратит свои визиты, Мей не расстроится, впрочем и вероятность их продолжения её не тревожит. Все дни Мей подчинены жесткому расписанию. Праздность она не терпит. Поэтому, когда ясным погожим днем пришло послание о смерти Зуко, она досадовала, что его доставили именно в среду, день когда дел больше всего. А ещё Мей удивил и даже привел в недоумение приложенный к письму нарцисс. Подняв его за ножку к глазам, Мей осматривала цветок так, что будь у него сознание, он бы съежился и пискнул, как от уколов иголки. Автором послания был муж, а он если уж и дарил ей цветы, что случалось редко, то это всегда были ликорисы. В конце концов, нарцисс Мей выкинула и отправилась инспектировать конюшни. Времени тогда было мало, она в как раз носила наследника рода, что налагало лишние обязанности и ограничения. Ещё через месяц, тоже в среду, пришло письмо от Азулы. Она желала видеть Мей в столице при себе. Мей ответила, что она замужем, беременна и не может приехать. На это Азула ответила, что тогда пусть приезжает сразу как сможет и что лапшу на уши ей вешать о любви и привязанности не нужно, все равно не поверит. Вместе с этим Азула прислала кактус, написав, что вот на что похожа любовь Мей. Его Мей взяла с собой, когда отправилась в столицу. Азула была не более безумна, чем всегда. Вокруг неё всегда бушевало пламя. А ещё она всегда оставалась королевой, даже встретив Мей с супругом с растрепанными волосами и в одном только халате, она была величественна. Муж этому поразился, Мей ничуть. Как и тому, как Азула подошла к ним и опустилась на колени напротив, погладила подругу по щеке, а потом без предупреждения с размаху всадила пощечину. После этого Азула поднялась и сказала, что теперь они квиты и она больше не злится, но предательство нужно будет искупить. Поэтому Мей вместе с супругом, раз она теперь замужем, отправляются на континент восстанавливать власть над Омашу. Если справятся, то будут вознаграждены, если нет, то это будет последнее, что Мей не сделает в своей жизни. Азула была единственной, кто мог растопить лед, окутавший Мей. И поэтому Мей её боялась. Сейчас она предпочла бы карательную экспедицию на полюс, среди снегов было бы куда легче успокоиться. С приема у императрицы Мей вышла непривычно нервной. Муж даже попытался успокоить и утешить, чего с ним никогда не случалось. На это Мей фыркнула и сказала, что все замечательно, и она не волнуется. Успеха они добились. Другого результата и быть не могло. Азула осталась довольна и на самом деле все простила. Супруг вошел в совет генералов, а Мей стала лучшей подругой императрицы. Вспышки безумия больше не охватывали Азулу, о нет, она стала такой же, как когда была правой рукой отца. Только теперь большую часть волос не убирала в прическу и доспехам начала предпочитать платья, что было несколько неожиданно, но делало Азулу прекрасной. Муж часто получал длительные поручения, Мей нет, Азуле нравилось видеть её при себе. И иногда она гладила её по волосам, спине, ногам, целовала холодные руки и лицо, укладывала спать в своей постели, не всегда при этом, оставаясь там спать. Мей догадывалась, что это давнишнее безумие давало о себе знать. Но в любом случае, позволяла императрице делать все, но себе не позволяла ни на минуту окунуться в негу безумия, делая его общим. Видно её любовь и вправду походила на кактус, один из тех, что росли в далеких пустынях Царства Земли и своим соком сводили людей с ума, только Мей сравнивала себя не с соком, а с грубой кожицей и колючками. Те самые кактусы были последним о чем успела подумать Мей в среду утром, когда она проснулась в постели Азулы и обнаружила нависшую над ней Катару, с безумными глазами и таким же выражением лица. Она одновременно ударила Мей кинжалом в сердце и попыталась заморозить кровь, свой магией. Прежде чем глаза Мей остекленели, она увидела Азулу пускающую с порога молнию в сердце Катары, а так же ощутила тяжесть падающей ей на грудь мага воды.