Lana Del Rey - Once Upon a Dream
Наруто вглядывался в пустые глаза напротив, неловко улыбаясь. Юноша в кресле не шевелился совершенно, лишь глазные яблоки изредка подрагивали и обтянутая рубашкой грудь слабо вздымалась. Его хрупкое на вид тело пребывало в хрустальном спокойствии, не нарушаемом мыслями и самой жизнью. Голос, в отличии от тела, был бодр и звучал почти радостно: "Я знал, что ты справишься и придешь". От ночного спутника эти слова слышались как похвала. Наруто представил как человек перед ним искренне улыбается. Лицо в воображении получалось очень красивым, правда Узумаки как ни старался, все не мог привязать голос к телесной оболочке. Сильный и крепкий, и куда громче, чем вчера, он звучал уверенно и мог принадлежать юноше или молодому мужчине, сильному и полному жизни. А была ли жизнь в серых глазах напротив? Наруто с сожалением заключил, что нет - глаза прикованного к креслу человека напоминали слепые окна пустых домов во Френч Хилл. Голос, меж тем, скинул радостную дымку и вернул себе знакомое хладнокровное спокойствие: "Ну, чтож. У нас много дел. Скажи, что насмотрелся и идем". Блондин все-таки оторвал взгляд от светлокожего расслабленного лица напротив, тем не менее, не спеша выполнять указания. Взор зацепился за кожаную браслетину, приковывавшую бледную руку к подлокотнику и неожиданная идея ворвалась в мысли. Рядом стоял напряженный Ямато, но пациент не делал попыток буйствовать, как совсем недавно. Подействовали лекарства или же нечто иное - Тензо не мог сказать, а отсутствие реакции свидетельствовало об одном: он.... Ошибся. Чего он ждал, ведя сюда Наруто? Того, что пациент внезапно, встретив Узумаки и Намикадзе в одном флаконе, бросится его обнимать? Может быть, все не так утрировано, но да, он ждал реакции. Хоть шевеления пальцем, хоть какого-нибудь раздражения. Пациент по-прежнему сидел неподвижной куклой на тряпичных фиксаторах, безучастный к тому, что терзает умы людей рядом с ним. "Ты меня слышал? Идем", - приказ, но приказ тоном, полным расположения. Так повелевают любимому слуге, таким же тоном общался с Омои сам Узумаки. Наруто вновь захватил взглядом потухшие радужки. Глядя в их бесцветную глубь, сунул руку в карман, невзначай залезая пальцами в подаренный матерью мешочек из обрывка зеленого платья и доставая заржавевший гвоздь в ладонь. Тот будто бы отзывался приятной вибрацией и нежно цеплялся шершавым тельцем за пальцы, то ли сопротивляясь, то ли наоборот - позволяя ухватить себя покрепче. Наруто полагал, что действовал незаметно, но вмиг поледеневший Голос изменил своему расположению: "Что у тебя в кармане?" - разделяя каждое слово, произнес он. Юноша не ответил. Морозный воздух, пробежавший по запястью, напомнил о потустороннем холоде прошлой ночи. Существа с улиц вновь ожили в памяти, вызывая липкое чувство страха, юркнувшее меж лопаток. Ржавый металл завибрировал в ладони, разливая легкое, едва заметное тепло. Сердце подскочило к горлу и билось в трахею. Неужели, это правда темная магия? Еще до того, как пальцы окончательно достали гвоздь и извернули его острием в сторону того, кого звали Учихой Итачи, мозг взорвался ослепляющей вспышкой боли и злым шепотом: "Не смей! Убери его, слышишь?!" Наруто едва не пошатнулся от резкого спазма - словно все мышцы в мгновение ока напряглись и так же резко расслабились, но ржавый кончик уже указывал в грудь привязанного к стулу юноши. Парень ожидал чего угодно, и получил это в полной мере. Глаза пациента закатились, тело словно подключили к аппарату токо-терапии: его затрясло, пальцы заскребли по подлокотникам. Между губ, сгущаясь и пузырясь, показалась слюна. Конвульсии быстро становились сильнее и только обхватывающие все тело ремни удерживали пациента на стуле. Глаза Итачи закатились, из приоткрытого рта перьями закапала пена. Ямато сориентировался с опозданием, но гораздо быстрее, чем Наруто осознал, что так Итачи среагировал на его оберег. Доктор, крикнув стоящим за дверьми санитарам, вытащил из кармана халата скрученное полотенце и, наскоро развернув его, обмотал себе кисть левой руки, затем сунул ее пациенту в рот. Зубы тут же судорожно сжались вокруг спрятанной в ткань плоти, Ямато на секунду прикрыл глаза от боли. Юношу затрясло сильнее, так сильно, что даже мягкие браслеты грозили нанести травмы - казалось, что невидимый великан схватил тощее тело огромной рукой и частыми, мощными рывками пытается отсоединить его от удерживающих пут. Наруто больше не слышал голоса и как загипнотизированный смотрел на что-то произносящего доктора, вбегающих санитаров и мучающегося душевнобольного. Все четверо двигались медленно, будто сами попали во власть замороженного времени этого странного места. Ямато с силой, давя свободной рукой на лоб, а закушенной упираясь прямо в челюсть, прижал голову Итачи к изголовью стула старательно фиксируя ее в недвижимости. Одновременно один из санитаров обхватил пациента за плечи сзади, удерживая ровно. Глаза юноши беспорядочно дергались, по телу проходили не утихающие спазмы, словно ему выворачивают каждый сустав в теле. Второй санитар подготовил в принесенный с собой в черном чемоданчике шприц инъекцию и ввел ее в открытую, вздувшуюся вену на шее. Опустошенный инструмент быстро разобрал и сложил обратно. Но пациент не успокаивался и судороги не утихали - казалось, что хрупкое тело не выдержит и сломается в крепких руках трех мужчин, с трудом его удерживающих. От открывшейся картины чужих мучений Узумаки затошнило. Наруто уже развернул гвоздь острием от пациента, когда сознание вновь окатило ледяной ненавистью, едва не сбивая с ног и засыпая перечной смесью глаза: "Прекрати!" - шипел голос. Если бы бесплотный дух, или кем там он был, мог убивать - в этот момент он умертвил бы не задумываясь. Он бы привязал Наруто точно так же к креслу и вынимал из него сухожилия, одно за одним - вот, что услышал блондин в перезвоне кристалликов льда в злобном шепоте. В ту же секунду Учиха Итачи замер. Тело безвольно обмякло, все еще слегка потряхиваемое сокращениями мышц, челюсти чуть разжались, выпуская руку Ямато из тисков. Наруто как зачарованный смотрел на скопившиеся в уголках губ пушистые клочки вспененной слюны, на полное страдания лицо, на суматошно подрагивающие глазные яблоки. Но признаков осмысленности пациент не проявлял, выглядя испорченной куклой. "Налюбовался, ублюдок?" - прошипел Голос прямо в ухо - блондину даже показалось, что тот обрел плоть и стоит сейчас за спиной, готовый свернуть ему шею. Прошлым расположением даже не веяло. Голос был зол, чудовищно, невозможно зол. Наруто секунду пребывавший в прострации от увиденного, скинул с себя растерянность и не менее холодно спросил: "Не хочешь объясниться?" "Что тебе объяснить, Узумаки?" - раздраженная злость голоса студеным ветерком шевелила волосы на загривке, аккурат над шарфом, но холод распространялся и ниже - студеной струйкой пробегая по позвоночнику. "Темная магия. Этот оберег защищает от темных чар и злых намерений. И, судя по тому, как ты отреагировал - он сработал против тебя. Так что в тебе есть, Учиха Итачи: темные чары или злые намерения?" Ямато присел подле пациента, обеспокоенно прощупывая его пульс и заглядывая вглубь пустых зрачков. Яремная вена под пальцами билась очень часто, таким же частым и поверхностным было дыхание юноши. "Объяснить тебе, что ты - идиот? Не просто идиот, а ничего не смыслящий в тонких материях идиот? Который, ко всему прочему, пытается в них разбираться, ни черта при этом не зная? Этого объяснения ты от меня хочешь, Узумаки?" Ядом, пропитавшим беззвучно произнесенные слова, можно было бы травить реки, приди ему в голову такая мысль. Наруто стоял сжавши зубы. Голос ведь спас его накануне. Не так поступают со спасителями. Да, юноша чувствовал неправильность своих действий по отношению ко вчерашнему компаньону и даже не мог их обосновать самому себе - просто что-то внутри побудило так сделать. Ведь не будь этот Итачи колдуном, ему нечего было бы бояться... Но он испугался. Он пострадал. Ну вот, про себя горько рассмеялся Узумаки, нашел заклинателя. С ним все в порядке: сидит в психушке, ест по расписанию и разговаривает бесплотным, ругающимся голосом с очень плохим характером. Хотя какого характера можно ожидать после подобного "приветствия"? Все же не стоило так делать. Да, он теперь знает, что Голос - порождение злых чар. Но факта спасенной жизни, которую Наруто очень ценит и не хотел бы потерять раньше времени, это знание не отменяет ни коим образом. Все же следовало отблагодарить и...Это все, что он, Узумаки, может сделать для своего спасителя. "Я хотел сказать "спасибо"", - мысленно шепнул Наруто привязанному ко стулу юноше. Тот, в крепких руках санитаров никак не отреагировал. Голос молчал, но Наруто был уверен, что расслышал презрительный хмык. Чтож, причина такому отношению была. "В общем, спасибо, что спас меня. И вообще..." Наруто решил было, что пора уходить, как Голос произнес: "Хорошо. Слушай", - Наруто мог поклясться, что чувствует, какое усилие прикладывает собеседник, чтобы подавить свою к нему неприязнь и попытаться пойти на встречу, - "Твой оберег реагирует на меня, как на темные чары. Это естественно: любые чары, воздействующие на сознание - по умолчанию темные. Иначе я просто не мог бы с тобой разговаривать. И помочь тебе. Вчера". Голос сменил тактику, говоря теперь спокойно, увещевающие. Он был в голове Наруто и уже знал, на какие рычаги давить, чтобы заставить блондина себя слушать. Ведь тот не мог так просто отмахнуться от испытываемой благодарности и хотел бы вернуть долг. Парень понимал это, но ничего не мог с собой поделать - он внимательно слушал Голос. И хотел верить ему, против любой воли и убеждений. "Вчера ты мне верил. Скажи, Узумаки - я подвел тебя?" Нет, знал Наруто. Ты вывел меня живым из места, имевшего все шансы стать моей могилой. "Я обещаю рассказать тебе все, что ты захочешь узнать. Давай уйдем отсюда". "Зачем ты помог мне тогда?" "Бартер, Наруто. Я уже говорил - я помогаю тебе, ты закроешь врата. Давай я расскажу подробнее, но не здесь". "Наруто".... Так Голос назвал его в первую встречу. Он ведь действительно ждал в этой палате не Минато и не Кушину. Подтверждая эти мысли, чужое сознание шепнуло откровенно: "Я ждал тебя. Долго. Очень долго, Наруто. Потому, что лишь ты можешь остановить то, что грядет. Ты же верил мне вчера. Что сегодня мешает поверить?" Голос словно бы ходил кругами вокруг неподвижно стоящего парня, подобно хищнику. Спокойные, но крепкие и уверенные, интонации его голоса проникали во все уголки сознания и поселялись там. Узумаки молчал. Уверенность подводила его, а к голосу он привязался к собственному же удивлению. Говорят, что опасность сплачивает - и это правда, понимал Наруто. Он не был уверен, что вчерашняя ситуация была опасна для голоса так же, как для него самого, но это не мешало испытывать благодарность к единственному человеку, который был рядом в тяжелое время. Пусть даже и всего лишь отделенным от тела сознанием, бесплотным призраком. "Хорошо", - решил Узумаки, и почувствовал облегчение от собственного решения, - "Я помогу тебе, а ты расскажешь мне все, что я спрошу". "Не наглей, Узумаки" , - предостерегающе сказал Голос, - "Есть личные вещи, совсем тебя не касающиеся. Я оставлю их при себе, но, как и обещал, ничего важного не скрою. Это уже много - уж поверь мне. Так будет честно". Наруто кивнул и, наскоро распрощавшись с доктором, вышел за пределы палаты. Ямато, занятый пережившим припадок пациентом, на его уход внимания не обратил. Или сделал вид, что не обратил.***
За воротами лечебницы двумя колесами на тротуаре стояло желтое авто. Не смотря на прямое указание Наруто, Омои припарковался как любил и Узумаки восхвалил небеса, что патруль не обратил внимания на вольности мулата. При всей жадности Омои он регулярно пытался спровоцировать служителей порядка на штрафы, всячески избегая их уплаты. Кухарка Наруто говорила, что это влияние детдомовского прошлого - дескать, цветные и черные дети терпеть не могут полисменов и иже с ними. Сам Узумаки полагал, что причина кроется в чем-то ином, но в чем именно пока не узнал. Омои, видя приближение господина, выскочил из машины, чтобы открыть юноше дверь пассажирского сиденья. Ни дать, ни взять рисовался перед охранником. Наруто сел в машину, и, дождавшись когда Омои займет водительское сидение, приказал: - Домой, Шон. Мулат удивленно повел бровью и поймал взглядом лицо Узумаки в зеркале заднего вида. - Вы хотели заехать в банк, - произнес слуга, не отрывая взгляда от лица Наруто. Тот понимал, что Омои смутило не столько изменение планов - в конце-концов, если брошь-таки нашлась, то они теряют графу расходов, вынуждавших немедля обратиться к банкирам. А вот то, что Наруто назвал его "Шоном", хотя они были наедине - это вызвало в Омои серьезные подозрения. - Господин? - привлек к себе внимание мулат. В темных глазах словно исчез весь возможный свет - парень внимательно наблюдал за отражением в зеркале. Узумаки сидел в непонимании, что сказать: привычка при чужих называть Омои Шоном досталась ему еще со времени жизни с родителями. Те строго настрого запретили произносить настоящие имена брата и сестры при посторонних. И у Наруто язык не поворачивался это правило нарушить. Смех в голове отвлек от размышлений: "Омои. Назови его Омои и он успокоится". Наруто был столь сильно удивлен, что на секунду онемел. Это он проболтался?... Назвал имя слуги при постороннем? Голос на его реакцию лишь хмыкнул и заметил: "Нет, ты не выдавал его секрета. Успокойся сам и успокой своего пса - назови его по имени". Наруто подавил желание сглотнуть - сложившаяся ситуация его не радовала совершенно. "Я знаю, что его зовут Омои. А его сестру - Каруи. О ее имени ты не думал, если полагаешь, что твои мысли выдали все секреты. Я просто знаю. И не собираюсь никак это знание против них использовать. Обещаю, Узумаки", - голос говорил насмешливо, но успокаивающе. Наруто взял себя в руки и, взглянув на мулата в ответ, махнул рукой: - Все в порядке, Омои. Просто задумался немного о разговоре с доктором Ямато. Слуга заметно расслабился, разве что не выдохнул облегченно. Голос вновь зазвучал бархатным смехом - насмешливость была его частью и, должен был признать Наруто, язвительные смешинки, проскальзывающие в его словах воспринимались естественно и легко. - И что доктор? Посоветовал что-то дельное? - автомобиль легко вырулил на проезжую часть и направился к мосту из Даунтауна к Торговому Району. - Посоветовал новое снотворное, - Наруто отвернулся к окну, разглядывая улицу. В машине было жарко и нестерпимо хотелось снять липкий шарф, но демонстрировать синяки на публику блондин не решился, оставив все как есть. - Я могу сделать Вам отвары, господин, - заметил слуга, приостанавливая машину и пропуская на переходе какую-то парочку. - Знаю, спасибо. За окном вновь возобновилось движение, лавочки и прохожие сменяли друг друга, превращаясь в сплошной хоровод из красок и оттенков. Всегда ли серый Аркхэм был таким ярким? У Наруто защипало глаза, едва машина приблизилась к мосту, а затем выехала на него: блеск воды ослеплял, а небо к вечеру расчистилось, являя очерченные оранжевым росчерком облака только на западе. При дневном свете все выглядело совсем иначе. Вот здесь, на этом самом мосту, Наруто увидел ведьму. Но сейчас солнечные лучи отбирали у прогуливающихся женщин всю возможную таинственность - ни одна из них даже силуэтом не напоминала встретившуюся колдунью. На набережной прогуливались люди и сейчас место не выглядело хоть сколько-нибудь опасным. За прилавками прибережного рынка продавцы вели оживленную торговлю, иные упаковывали снедь в бочки или ящики - к вечеру работа сворачивалась, а жители Аркхэма не славились излишним трудоголизмом. Вчерашние прилавки, прибежища призраков, оказались всего лишь крытыми картонными листами сооружениями. Единственное изменение коснулось продуктовых палаток, где сегодня задержался привоз свежих овощей - предыдущая партия не выдержала неожиданных ночных морозов и потеряла товарный вид. Среди пришедших за продуктами хозяюшек Наруто заметил вполне знакомый ему силуэт - кухарка Тереза с корзиной, полной продуктов, шла по дороге к Френч Хиллу. - Омои, остановись. Там Тереза. Но мулат, вопреки ожиданию блондина, не стал останавливаться, чтобы взять в машину кухарку и тем самым помочь женщине с тяжелой корзиной. Он, не задерживаясь, выехал на подъем к дому. Въезд во Френч Хилл появился впереди и исчез так же быстро. Голос, к молчанию которого Узумаки быстро успел привыкнуть, тихо рассмеялся, но причины смеха не пояснил, только предостерег: "Ничего не говори". "Почему?" "Спугнешь", - сказал так, словно это что-то объясняло. У самых ворот особняка Омои остановился, и, выскользнув из машины, открыл ворота во внутренний двор. Слуга действовал ловко и споро - Наруто давно не замечал от него такого подхода к работе. Узумаки так же покинул автомобиль и, под настороженным взглядом мулата, прошелся к калитке. Та скрипнула, над головой качнулась подвеска-монетка, а аромат можжевельника особенно сильно резанул нос. Не став дожидаться Омои, направился к входной двери, на этот раз, по гравийной дороге, куда минутой позже Омои загнал автомобиль. "Ты говорил, что у нас много дел. Когда начнем?" "Пока не думай об этом. Просто вернись домой и хорошо поужинай", - непринужденно ответил Голос. "Что тебя так радует?" "Увидишь". Мулат, оставив машину во внутреннем дворе, нагнал блондина у самой двери. Не потребовалось даже стучать - та сама приглашающе открылась. На пороге предстала одетая в светло-бежевое платье Каруи. Нежный цвет одежды выгодно подчеркивал ее кожу цвета какао с молоком и алые как кровь волосы. Золотые глаза девушки словно бы мерцали, но Наруто счел, что это разыгралось воображение. Не хотелось приносить всю эту потусторонностью ерунду в дом. - Господин Узумаки, - Омои оказался со спины. Очень-очень близко, даже как-то опасно, - пройдите в дом пожалуйста. - Я так и собирался поступить, - Наруто понимал, что в поведении Омои что-то изменилось, но не мог взять в толк что именно и почему. Повел плечами, в попытке сбросить тяжелый взгляд ночных глаз со своего загривка. "Стой", - усмехнулся голос, - "Не двигайся пока". "Что с ними?" - про себя задал вопрос Наруто, пытаясь разобраться что могло перемениться в Каруи за несколько часов его отсутствия и все же не двигаясь. Каруи заметно напряглась. "Сейчас увидишь. Ну-ка, назови служанку по имени". "Зачем?" "Слишком много вопросов, Узумаки". "А ты обещал на них отвечать". "Я обещал, что не скрою важного. И я этого не сделаю - обещал ведь". Но юноша медлил. Какой во всем этом подвох? "Ну же, не бойся. Я его знаю. Я же говорил. Просто назови ее по имени". Наруто послушался. Однако, звуки, складывающиеся в слова получились чуть громче, чем хотелось бы, неправильные и отрывистые, как воронье карканье: - Что случилось, Ка.... - Кэтрин, ужин уже готов? - Крепкий и грубый голос слуги прервал и заглушил слова Наруто. А того как ледяной водой окатили: Омои впервые в жизни столь грубо его перебил. Но шокировало даже не это. Мулат не стал сам и ему не позволил называть сестру по имени. _____