Черное солнце

Murray Gold - The Mad Man With A Box murray gold - the world waits

      Вода в кружке немного остыла – в самый раз для того, чтобы пить не обжигаясь, хотя повреждённые губу и язык все ещё подёргивало. Но эта лёгкая боль проясняла разум, помогала собраться с мыслями.       В камине теплился огонь, мягкими оранжевыми отблесками разрисовывая пол через решётку. Запах трав укутал в плотный кокон расслабления и Наруто, откинувшись в старом высоком кресле, впервые за длинную-длинную ночь почувствовал себя действительно спокойно.       Он не стал рассказывать Мисту, что встретил в своём видении отца. Хотел, но тревожный колокольчик внутри гневно зазвонил, заставляя промолчать. Вместо этого он рассказал, что видел маленького себя. Наруто точно знал, что к обману не способен, и говорил чистую правду – о библиотеке, себе маленьком, темноте и неразличимых страницах книг. Не ясно, поверил ли ему Мист – Узумаки перестал ощущать его частью своих мыслей, как было раньше, при этом само настроение спутника стало более открытым. Мист чувствовал это и отстранялся, настороженно закрываясь. Наруто знал, что спутник замечает изменения и с беспокойством пытается понять их причину, пытливо заглядывая в сознание Наруто и находя там иллюзорную ширму. Узумаки с удивлением понял, что мысли, которые он хочет оставить при себе, Мист прочесть не может. И это вызывает у Учихи беспокойство. Наверное, Итачи просто привык к открытости чужого разума и не готов был пускать кого-то в свой собственный.       Понять его не составляло труда – Наруто прекрасно знал, как это пугает – когда некто может заглянуть в самые глубины твоей души. Не смотря на то, что сам парень не обладал таким умением, Мист оказался куда более чувствителен к нарушению границ своего сознания.       "Значит, тебя все-таки обучали", – задумчиво сказал Мист, когда Наруто кончил рассказывать. – "Я предполагал нечто подобное".       Все, что ты видел, каждая деталь, имеет значение – так сказал Мист. Ребёнок – это маленький ты, в том возрасте, когда тебя обучали. Библиотека – твои воспоминания. Темнота, скрывавшая текст – забвение.       – Но как можно было заставить меня забыть? Для чего?       "Обезопасить, например. Или избавиться от наследника Намикадзе. Или от наследника Узумаки. Есть много вариантов, для чего. В конце концов, не так уж мало людей, которые предпочли бы тебя устранить. В том или ином смысле... ", – Голос нехорошо усмехнулся и Наруто понял, что тот действительно знает, о чем говорит. – "А на счёт того, как можно было заставить забыть... Твоя семья специализируется на печатях. Я уверен, что среди Узумаки были мастера, способные запечатывать не только нечисть или порталы, но и даже мысли. Не спрашивай как – я слышал о подобном, но сам никогда не сталкивался".       – Звучит жутко, – произнёс Наруто, хотя все мысли крутились вокруг слов Миста о выгодности его устранения.       "Огромная сила, которая принесла твоей семье богатство и славу. Считаешь её жуткой?"       – Если так надо было, чтобы я чего-то не помнил – не проще было бы... стереть мне память? Чтобы наверняка? – Наруто хотел сказать "убить", но спохватился.       Однако Мист все равно правильно понял его заминку.       "Ты все ещё ни черта не соображаешь в этом деле", – ехидно сказал Голос. – "Мы даже не знаем, намеренно ли тебе запечатывали память".       – Что ты имеешь в виду?       "То, что, возможно, её пытались именно стереть. А что-то, или кто-то, помешал. Но это так, предположение".       Перед глазами встала фигура отца в темноте, подле сына. Защищал ли он его все эти годы? Этого маленького мальчика, важные знания...       – Если от меня хотели избавиться...       "Я не утверждаю, что печать наложена именно с целью устранения. Оградить тебя от семейного дела и желать тебе смерти – совсем разные вещи. Обвинения получились бы чересчур серьёзными, чтобы вешать их на кого-либо без оснований".       Мист помолчал немного, молчал и Наруто. Действительно, в кругу семьи устранить его не составило бы труда, а повод нашёлся бы всегда. Например, его можно было упечь в психиатрическую лечебницу – на вполне законных основаниях, если вспомнить о документах, запрятанных при помощи Ямато.... Да и Каруи собиралась это сделать, но в защиту девушки Наруто подумал, что она готова была так поступить потому, что не видела иных вариантов. Узумаки озвучил свои мысли, присовокупив, что если бы деду хотелось избавиться от него с глаз долой, он бы упёк внука в лечебницу – характер позволял, да и повод был. Наруто не сумел скрыть от главы семьи свою ненормальность. Но дед... Дед даже не вычеркнул его из завещания. Точнее, не успел этого сделать.       "В твоей семье очень боялись судьбы твоего отца", – заметил Мист, наверное, чтобы отвлечь Наруто от печальных мыслей.       – Я заметил.       Думы об отце и правда отвлекли. Наруто взглянул на металлические бока кружки, выглядывающие поверх ткани, и засмотрелся на игру пламени на глянце. Его сон-галлюцинация о Минато не выходила из головы. Хотелось вернуться, убедиться в чем-то очень важном... Но он уже понимал – не получится. Двери заперты, даже если он вновь окажется в библиотеке, Минато там уже не будет.       "Возможно, наложивший печать просто не хотел, чтобы ты наследовал именно судьбу отца. А делу Узумаки тебя попросту не успели обучить. Опять же – это лишь предположение".       Дедушка... Наруто прекрасно знал, как он не одобрял свадьбу Кушины и Минато. Но их сына признал и назвал Узумаки. Маленькому Наруто было все равно, но в семье раз за разом вскипал скандал, который Минато аккуратно обходил и сдерживал, и все это из-за наследства семьи. Маленьким, Наруто думал, что речь идёт о деньгах. Минато говорил, что на Наруто ляжет огромная ответственность за будущее обеих семей и что он, несомненно, справится. Но дед был непреклонен.       "Такое наследие ему не нужно!" – говорил глава Узумаки. Пытался ли он защитить своего внука? Отсрочить неизбежное? Или намеренно устранял любые воспоминания о Намикадзе?       – Так странно, – Наруто провёл ладонью по лицу, прогоняя ощущение налипшей на веки паутины. – Меня то ли хотели уберечь, то ли убить – и все одним и тем же действием.       "Все ещё находишь силы удивляться?" – переливчатый смех Миста прозвучал близко-близко, будто тот снова обрёл плоть и встал рядом, у высокой спинки кресла. – "Добро пожаловать в мир. Здесь и ломают, и чинят одним молотком".       Наруто не ответил. За такое короткое время довольно затруднительно было принять и смириться с мыслью, что тебе готовы причинить любые увечья, содержать как собаку, лишь бы защитить. Сколько из этих защитников понимали, что для свободолюбивой души лучше смерть, чем заточение? В клетке, зато живой – это же приговор. Это медленное, изощрённое убийство самой сути. Встретив в видении отца, Наруто осознал это ярко и остро, всем своим нутром и мыслями. Золотые клетки, поддерживающие жизнь, истощающие душу. Без права думать, без права желать свободы. Без права быть собой. Сколько "защитников" это понимают?       Зато это понимает отделенный от своего тела Мист, не способный отдаляться от бронзовой побрякушки, не имеющий возможности говорить с кем бы то ни было, кроме Наруто. Юноша закрыл глаза, через секунду распахнув их снова. Неужели поэтому они так быстро доверились друг другу? Общая боль, общее обострённое чувство ущемлённой свободы? Желание что-то изменить? Или все случайность и Мист просто оказался рядом?       Голос молчал. Он больше не пытался заглянуть в душу Наруто и не просил рассказать, как тот справился с ловцом. Да Наруто и не смог бы, пожалуй. Он помнил лишь свой сон, реальный и зыбкий, утянувший сознание. То, что произошло с ловцом, видел лишь Мист, но он не спешил рассказывать, а Наруто не хотел отвлекать его от собственных размышлений.       Напиток расслаблял, наливая тело сонной тяжестью, приятной и нужной. Глаза слипались.       – Нам надо было что-то взять... – сонно промямлил Наруто, понимая, что ещё минута бездействия в кресле и его просто вырубит. Зачем-то же они явились в этот дом.       "Можешь поспать немного. Утром его возьмём. Тебе надо отдохнуть и восстановиться".       Да уж, подумал Наруто, невесело усмехнувшись, ночка выдалась на редкость активной.       – Давай лучше сейчас. Мне будет спокойнее.       Мист какое-то время задумчиво молчал, затем согласился:       "Иди на кухню, надо взять фонарь".       Наруто выбрался из тёплых объятий кресла и сон как рукой смахнули. Перед глазами словно пронёсся ледяной ветерок.       "Я могу ненадолго отогнать сонливость. Но потом ты уснёшь, едва голова коснётся подушки".       – Я не против. Хочу заснуть и, желательно, без сновидений.       На кухне не было света, как и прежде, и Наруто удивлялся, как же он может так ловко ориентироваться в потёмках. Едва заметные команды Миста тело воспринимало, как собственные мысли и послушно выполняло, огибая тающий в темноте стол и двигаясь вдоль черных сервантов. В одном из таких нашёлся фонарь – старая масляная лампа, едва ли не ровесница дома, а в другом – коробок спичек. Привыкшему пользоваться электрическим фонарём Наруто стало жаль, что не додумался прихватить устройство из дома.       Масло вспыхнуло, высвечивая мебель благородным бордовым.       – Ух ты, – Наруто оглядел помещение, в лучшие годы бывшее раем для поваров жившей здесь семьи. - а здесь... уютно.       Шкафы и шкафчики, серванты с посудой, огромный разделочный стол посередине, духовой шкаф старого образца в несколько уровней... Его, наверное, дровами растапливали в лучшие дни этого поместья. Все в доме пропахло благородной стариной и традиционностью, даже не верилось, что здесь есть электричество – оно казалось лишним в этом замороженном царстве неизменности. Но Наруто натолкнулся взглядом на блеснувшие металлом рычажки включения и понял, что ошибся – техника была далеко не новой, но все же электрической.       Интересно, понравилась бы кухня Марте? А Каруи? Мысль о последней не показалась приятной, а обожгла беспокойством. Наруто постарался поскорее выкинуть образ красноволосой красавицы из головы.       – Идём? – спросил он Миста и тот без слов повёл его по направлению к комнатам слуг.       Подобные особняки строились, как правило, одинаково, строго разделяя хозяйственные помещения, маленькие комнатушки слуг и хозяйские покои, поэтому Наруто без удивления прошёл мимо закрытых дверей, даже не уделяя им внимания. Пока Мист не заставил остановиться около одной из таких, ничем не отличающейся от уже пройдённых.       Дёрнув ручку, Наруто вошёл в незапертое помещение без окон. Фонарь очертил две кровати по обе стороны узкой комнаты, застеленные темными покрывалами. Около каждой – миниатюрный столик, тумба и небольшой комод для одежды. Единственным украшением, которое выхватил из темноты свет лампы, была нарисованная на стене бело-красная копия его оставшейся в колледже ракетки для пинг-понга. По крайней мере, так подумал Наруто.       Мист рядом отозвался смешением чувств – гордости и печали. Но тут же снова закрылся, давая Узумаки ощутить только прохладу отстранённости.       "Это герб жившей здесь семьи. Клановый символ", – пояснил Голос в ответ на любопытство Узумаки.       – Собственный герб? – удивился Наруто. – Надо же...       "Отодвинь правую кровать. Там будет люк в подвал".       Наруто послушно поступил как велено. Сначала отодвинул прикроватную тумбочку, затем, установив на неё фонарь, взялся за саму кровать. Та оказалась менее тяжёлой, чем парень себе представлял, и сдвинуть её не составило труда.       – А что означает этот герб? – спросил Узумаки, отходя от передвинутой мебели.       "С чего ты взял, что он что-то означает?" – ответил вопросом на вопрос Мист.       Под кроватью обнаружился коврик, сделанный то ли из тростника, то ли из какой-то другой травы. Сухо зашуршал, потревоженный.       – Гербы всегда что-то значат. Причём чем меньше пафоса и очевидности, тем глубже и значимее символизм.       "Я смотрю, ты и в геральдике ничего не смыслишь. Не перестаёшь меня удивлять, Узумаки", - саркастично ответил Голос.       – Я не силен в геральдике, ты прав. Но ты понял, что я хочу сказать, заноза невидимая.       Мист опешил.       "Как ты меня назвал?"       Наруто прогнул спину, хрустнув позвонками.       – Я назвал тебя невидимой занозой. Невидимой потому, что ты невидимый. С этим все ясно. А занозой потому, что ты ведёшь себя натурально как заноза, – для убедительности Наруто кивнул.       "Узумаки...", – грозно прошипел Мист и блондин, предвидя словесную перепалку, но совершенно её не желая, вскинул руки. Мист мог наговорить всякого, многое из чего совсем не покажется приятным. К несчастью, невидимый товарищ много знал, и бить мог безжалостно.       – Ты первый начал! Я спросил, что значит символ и все!       Наруто выдохнул.       – Я не имел в виду ничего плохого, честно. За занозу извини! – Юноша чуть замялся, поясняя. – Просто... Этот символ... Почему-то кажется мне важным.       "Если я скажу, что это просто картинка – поверишь?" – любопытничал Мист и Наруто ещё больше уверился в своём предположении – начертанный на стене символ имеет большое значение. И, что не маловажно, огромное значение лично для Миста. Но вытягивать из товарища правду против его воли... Парень ещё раз взглянул на рисунок и решил, что потом расспросит призрака.       Узумаки взялся за края коврика, оттаскивая его в сторону и открывая взгляду дощатый пол. Фонарь на тумбе тревожно мерцал. Юноша подхватил лампу за жестяную ручку. Свет тут же залил освобождённые от кровати и коврика доски.       "Присмотрись", – сказал Мист. Наруто послушно уткнулся взглядом в пол. Очевидно, что призрак не желал продолжать тему геральдики. – "Люк. Видишь?"       Теперь, когда Мист это озвучил, Узумаки понял, что его смущало в досках: аккуратные, но широкие стыки в нескольких местах очертанием напоминали большой правильный квадрат. Люк не слишком заботливо прятали – любому пришедшему в комнатку со светом не составило бы труда отыскать этот тайный лаз.       "В тумбочке", – коротко бросил Мист, и Наруто, приблизившись к ней, обнаружил в первом же ящичке короткий жестяной стержень. Гладкий и ровный, он холодил руку.       Крышка подалась на удивление легко, стоило юноше приложить к стержню совсем небольшое усилие. Лаз встретил темнотой уходящих вниз крутых ступеней.       – Интересно, а хозяева знали, что слуги устраивают под их домом какой-то схрон?       "Ты слишком разговорчивый, Узумаки".       – В противовес тебе.       "Я уже жалею, что снял с тебя сонливость".       Наруто беспечно посмеялся.       –Тогда я рисковал бы свернуть себе шею, навернувшись со ступеней. И умереть, не дойдя до демона.       "Ты и сейчас рискуешь. Особенно, провоцируя меня", - многозначительно пояснил Мист. - Иди осторожнее".       Узумаки ухмыльнулся такой заботе со стороны спутника, перехватил фонарь поудобнее и начал спускаться, пригнув голову.       Под ногами шуршали каменной крошкой тающие в темноте ступени. В свете лампы они казались песочными, и потому чудилось, словно они вот-вот разъедутся под ногами. Но ступени были крепкими, уверенно выдерживали каждый шаг.       Когда спуск закончился, Наруто оказался в просторном помещении, настоящем подземном зале.       Его потолок держали обведённые мягким светом фонаря деревянные балки, а стены, как выяснилось, когда Наруто подошёл чуть ближе, были покрыты тем же веществом, что и ступени. Юноша не удержался и коснулся пальцами красноватого материала. Гладкий и прохладный, он почему-то наводил на мысли о неугасаемом пламени и печном жаре.       "Обожжённая глина", – сказал Мист. – "Неподалеку Мискатоник и много подземных вод. Шесть дюймов запечённой глины как защита. Точнее, одна из степеней защиты".       У Наруто удивлённо расширились глаза.       – Ничего себе! У нас в штате карьеров точно нет. Её завозили? И как её тут запекали? Я слышал, нужна специальная печь и очень высокая температура.       "Как видишь, сумели", – Мист очередной раз дал понять, что и эту тему не намерен развивать. – "То, что нам нужно, у алтаря".       Этого слова Наруто предпочёл бы не слышать. Брать что-то с чужого алтаря вовсе не казалось хорошей идеей. Скорее, виделось посягательством на святое, а это преступление похлеще воровства. От совести пришлось откупаться мыслью, что если демона победить сумеют, то Наруто обязательно вернёт эту вещь. Если же нет... То и возвращать её будет бессмысленно, Мист все доходчиво объяснил, рассказывая какие их ждут варианты в случае проигрыша. И... в конце концов, именно сюда они шли, рискуя жизнями.       По всему залу были развешаны светильники – подвешенные на цепях, их металлические тела маслянисто отблёскивали в свете фонаря, но ни один из них не был зажжён. У Наруто мелькнула мысль исправить это, но юноша тут же себя одёрнул.       Алтарь представлял собой деревянный стол из какого-то тёмного дерева – Наруто так и не смог определить его породу. А рассмотрев его внимательнее, юноша заметил, что все тело алтаря испещрено множеством иероглифов, причудливой вязью спадающих от массивной столешницы к самому полу.       "Даже не вздумай к ним прикоснуться", – предостерёг Мист, когда Наруто уже потянулся рукой ко вдавленным в дерево письменам. – "Тут есть пробелы в текстах. Видишь?"       Узумаки мигом отдёрнул руку и, приглядевшись, увидел то, о чем говорил Мист: кое-где ленты иероглифов не касались столешницы. Таких мест, обойдя алтарь по кругу, Наруто насчитал семь.       "Крайний правый. И на правой грани дальний. Они безопасны. Хватайся одновременно за оба".       Юноша потянулся к указанным местам, аккуратно, чтобы не задеть ни о одного иероглифа, завёл пальцы под края столешницы, в спрятанное там углубление. И вздрогнул – в подушечки тут же уткнулось по игле.       "Не бойся", – хмыкнул Мист. – "Не больнее укуса москита".       Наруто нахмурился, но все же надавил пальцами на холодную остроту. Иглы попробовали кровь и спрятались.       "Открывай", – сказал Мист. – "Сдвинь крышку в любую сторону".       Касаться иероглифов по прежнему не хотелось, поэтому Наруто ухватился все за те же не тронутые письменностью островки и чуть толкнул. Крышка пошла сама, легко и свободно, словно её приводил в движение некий механизм. Идеально работающий и смазанный, способный функционировать веками.       В открывшуюся нишу Наруто заглянул с жадным любопытством. На том же гербе, показавшемся Наруто похожим на ракетку для пинг понга, лежал завёрнутый в тёмную, в неверном свете фонаря казавшуюся совсем чёрной, ткань свёрток. Длинный и тонкий, перехваченный в нескольких местах белой верёвкой, завязанной диковинными узорами. Рядом со свёртком лежали два свитка и книга. Их голос проигнорировал, коротким "бери" указав лишь на свёрток.       Наруто протянул руки и коснулся ткани пальцами. Те чуть подрагивали от волнения. Юноша чувствовал, как пересохло в горле. Сердце едва не оглушило, когда ладонь соприкоснулась с шелковистой тканью и твёрдостью предмета, укрытого ей. Палка?       Наруто увереннее сжал свёрток, вытаскивая его из ниши и невольно замирая – наверное, до последнего не верилось, что за посягательство на святое его тут же не убьёт молнией. А ведь вполне могло, вспоминая недавние приключения...       Вместо молнии раздался тихий, довольный голос Миста:       "Вот и все, Узумаки. Можешь выдохнуть – мы взяли то, за чем пришли".       Под тканью холодила руки не палка и не трость, как сначала показалось Наруто. Ещё до того, как чёрная ткань соскользнула с поблёскивающего лакированного дерева, юноша уже знал, что держит в руках.       Оружие, того же сорта, что его гвоздь и крис, но несказанно мощнее. Оружие, способное убить демона.       Свет выхватил цветную гравировку на ножнах – тот же самый красно-белый знак, что и везде в этом зале.       Крышка алтаря с грозным щелчком встала на место.