Нарушая обеты (Breaking the rules).

***       Осколки рассыпанных по небу звёзд уже не сияли так ярко как прежде, а луна так и вовсе норовила спрятаться с глаз долой. Пытаясь прикрыться мутным маревом тумана, сквозь прорехи в нём она стыдливо выставляла на обозрение свой обглоданный чернотой бок. До новолуния, когда тень полностью скроет её от любых глаз, остались считанные дни.       Спасаясь от холодного воздуха, Санса крепче прикрыла ставни. Обхватив себя за плечи, она зябко поёжилась. Тепло ушло, так что нужно беречь каждую его толику, а раскрывать нараспашку окна даже для того, чтобы полюбоваться на близкую сердцу сестру-луну, глупо и расточительно.       Санса подошла к большому камину, подбросила в него больше дров и, протянув руки, стала греть их над теплом очага. В её голове зрело решение, и принять его было нелегко, но Санса была уверена — если она сделает это, то уже не отступится.       Она много думала над сложившейся ситуацией и понимала, что выбора у неё, по сути, нет. Через неделю здесь будет Петир, и Санса знала, что это означает. Он приедет сюда за ней. Леди Анья сегодня чётко дала понять, что как-то помочь или тем более бороться за Сансу она не станет, для неё это дело решённое. Так что теперь ей путь один — в постель своего названного отца. Долгое время Санса мирилась со всем, что с ней происходило — молчала, приспосабливалась, выносила все доставшиеся на её долю тяготы судьбы и старалась выживать как могла. Она выстояла перед Серсеей, пережила смерть своей семьи, смогла вытерпеть издевательства Джоффри… но только не это.       Дочь Неда Старка не станет подстилкой того, кто его предал.       Теперь, когда она повзрослела и лишилась былой наивности, она осознала всю глубину того, что произошло с её отцом. Санса помнила его прямым, честным и не желающим идти на сделки с совестью человеком, и только сейчас она поняла, чего ему стоил последний поступок. Он наступил себе на горло, нарушил все свои принципы, согласившись прилюдно признаться в измене. И он никогда бы не пошёл на это, не будь Санса в руках у Ланнистеров. Отец ни за что не торговался бы за свою жизнь, ибо честь была для него превыше всего, но ему пришлось переломить свою волю, чтобы спасти дочь.       Что ж, в отличие от него, она отвечает только за себя и во имя его памяти должна быть достойной наследницей своего отца. Она подлинная Старк — и докажет это на деле.       Взгляд Сансы метнулся к шкатулке с драгоценностями, которая лежала на туалетном столике перед зеркалом. Помимо брошей, заколок, ожерелий и браслетов хранилось в нём и ещё кое-что. Кинжал, который уже познал вкус крови и сопровождал её ещё со времён Королевской Гавани, и маленький стеклянный флакон, который она держала у себя со дня свадьбы.       У неё ещё было немного времени, чтобы всё взвесить и сделать последний правильный выбор, но Санса никак не могла определиться. Она понимала, что кинжал стал бы проявлением силы, но если есть последний подарок Миранды, то почему бы не воспользоваться им? Просто лечь и заснуть, оставив позади все эти дрязги, интриги и ненависть — разве не об этом она всегда мечтала? После всей пережитой боли она это заслужила…       Санса всё так же стояла, размышляя и греясь у тепла камина, когда её слух различил в ночной тишине короткий глухой звук. Она тут же встрепенулась, замерла на месте и, стараясь ничем не выдать своего присутствия, осторожно прислушалась.       Ей показалось, что шум раздался не за входной дверью, а где-то рядом, и от этого ей стало совсем не по себе. Неужели кто-то пробрался в покои незаметно от неё самой? Сердце застучало как бешеное, и ей показалось, что оно буквально выпрыгнет из груди, когда она услышала в соседней комнате шаги и поняла, что дверь в неё начала со скрипом отворяться.       То, что Санса увидела, превзошло любые её ожидания.       Сандор Клиган уверенно зашёл в спальню и по-хозяйски захлопнул ногой дверь. Он стянул капюшон одним движением и мотнул головой, отбрасывая с лица мешающие волосы — в этот раз он не заботился о том, чтобы, как обычно, прикрыть своё уродство. Пёс пытался казаться спокойным, но Санса видела, что в глазах его полыхала злость, граничащая с яростью.       — Какого дьявола ты делаешь? — процедил он сквозь зубы, уставясь на неё немигающим взглядом.       Его грубость совершенно не повлияла на чувства, которые она испытывала. Глупый восторг и нелепая радость от встречи с ним порхающими бабочками заполонили всё её существо:       — Вы здесь? Но… как? Ведь вы же уехали, мне сказала об этом леди Анья.       — Во-первых, поменьше слушай чужие россказни. Во-вторых, я повторюсь, какого дьявола ты делаешь?       Санса недоверчиво уставилась на Пса.       — Милорд, клянусь, я не понимаю о чём вы.       — О, вот только не надо строить из себя невинность, как обычно. Со мной это не пройдёт, — сверкнул он глазами. — Отвечай мне — ты что это задумала? Глупость свершить хочешь, жизни себя лишить?       — С чего вы взяли? — испуганно спросила Санса, не понимая, как он мог узнать.       — Ох, помолчала б ты, дурёха. Я отчаяние и безысходность за версту чую, — сузив глаза, прохрипел он. — Думаешь, я тогда не понял, что тебе в твою голову дурную пришло на мосту рядом с Джоффри? Думаешь, я такой тупой, что и сейчас не смекну, о чём ты сегодня болтала? Все эти речи про «честь и бесчестье»… от отца, небось, нахваталась.       Санса смотрела на него, широко распахнув глаза. Когда она всё осознала, то задохнулась, словно её разом с головой окунули в ледяную прорубь.       — Не было в исповедальне другого монаха, — тихо произнесла она. — Там были вы.       Пёс от её слов ни разу не смутился и продолжил как ни в чём не бывало:       — А я и не утверждал, что меня там не было.       Санса вспомнила свою исповедь, всё то, что говорила, как она думала, совершенно постороннему человеку, и тут же покраснела как маков цвет. Она безоговорочно поверила словам леди Аньи и даже на секунду не могла допустить, что Пёс мог остаться в замке и тем более наряду со старшим братом принимать у прихожан тайну исповеди.       — Это было предназначено не для ваших ушей, — возмущённо сказала она.       Пёс склонил голову, цинично ухмыльнулся и низким голосом отчеканил, вбивая каждое слово:       — Не забывай, что это ты пришла в ту исповедальню, ты приняла меня за другого, ты сама совершила все свои признания, — его глаза полыхнули болью. — Ты говорила все те бесполезные и ничего не значащие слова.       Пёс резко замолчал, но сказанного не воротишь.       Санса вскинула взгляд, пристально посмотрела на него, и выражение её лица изменилось. Смущение как рукой сняло, и его место тут же заняла упрямая решимость. Пусть он что угодно думает о её намерениях, но сомневаться в правдивости её признания она не позволит. Им всё равно больше не свидеться, так что ей теперь терять?       — Кто дал вам право судить об этом? — уверенно и спокойно произнесла Санса. — Почему вы думаете, что знаете меня лучше, чем я сама?       Он промолчал, а Санса повернулась к камину спиной и постепенно, шаг за шагом начала приближаться к Псу.       — Каждое сказанное мною слово было правдой и если нужно, то я повторю это снова. Повторю, глядя теперь вам в глаза, — тихо и почти зловеще сказала она. — Вы сами знаете, руки мои в крови, и я сожалею о том, что мне пришлось забрать чужую жизнь, но вина… нет, я её не чувствую. Это была необходимая жестокость, потому что если бы не я того наёмника, то он убил бы вас, а я не могла ему этого позволить.       Санса не отводила взгляда от лица Пса, и это его гипнотизировало. Он застыл, наблюдая, как она медленно подбирается к нему, а огонь янтарными всполохами освещает её силуэт.       На этот раз они поменялись местами.       — Вы правы, я действительно думала о смерти. И если вы считаете, что это далось мне легко, то глубоко ошибаетесь. Я хочу жить, как и любой человек, хочу свой дом, семью, покоя и счастья. Но если меня ожидает то, о чём мы оба с вами знаем, то я скорее сгнию в могиле, чем позволю выродку Мизинцу, уничтожившему род Старков, прикоснуться ко мне.       Она ядовито выплюнула прозвище Петира, презрительно скривившись.       — Долгую часть жизни я лгала всем окружающим. Я научилась этому способу выживания, но на то меня вынудили обстоятельства. Я прятала мысли, чувства и свою суть от всех так долго, что сама почти позабыла… и только сейчас, рядом с вами я вспомнила, — доверительно произнесла она. — Гнев, он годами копился во мне. Жёг меня изнутри, и чем больше я подавляла его, тем сильнее он меня травил. А выплеснула я его на единственного человека, который этого не заслуживал.       Она была уже в двух шагах и… что это? Неужели она станет свидетельницей того, как Сандор Клиган отступает перед кем-либо?       — Я так сожалею о словах, что бросила вам в лицо. По правде сказать, я сожалела уже в тот момент, когда они нечаянно сорвались с моих губ. Я не хотела, — виновато сказала она, подходя к нему вплотную и скользя ладонями по грубой ткани его рясы.       Пёс задышал тяжело и часто, словно всё в нём протестовало против её действий и речей, но остановить Сансу у него как будто не хватало сил.       — И вы были правы… — ласково проговорила она, запрокинув голову и смотря Псу прямо в глаза.       Она увидела в них неуверенность, замешательство, беспомощность и отчаянное нежелание знать правду, которая изменит между ними всё и навсегда.       — Не нужно, — только и смог выдавить он, сбиваясь на хриплый шёпот.       Санса нежно улыбнулась ему, прежде чем доверчиво прошептать:       — … у меня мокро между ног каждый раз, когда я чувствую вас рядом.       Выдержка оставила Пса, его огромная рука сграбастала Сансу за волосы, и он притянул её к себе, ощущая кожей её прерывистое дыхание. Он накрыл её губы своими, и она приглушённо вскрикнула, когда его язык силком проник ей в рот и стал ласкать её сильно и жадно. Остервенело, почти по-звериному.       Прежние ощущения показались тусклыми и незначительными по сравнению с лавиной чувств, что обрушилась сейчас на Сансу. Их первый поцелуй был ненасытным, сумасшедшим, всепоглощающим, и ту дикую, оголённую страсть, что накрыла её в этот момент с головой, нельзя было сравнить ни с чем. Пёс крепко-накрепко держал Сансу, сжимая своими ручищами, словно тисками, не позволяя ни трепыхнуться, ни вырваться, но эта несвобода была для неё сейчас желанней любой воли. Все мысли улетучились, дышать становилось всё труднее, а между ног полыхало огнём. Происходящее казалось Сансе полным безумием и в то же время самым правильным, что происходило с ней за всю её жизнь.       Рука Пса скользнула вдоль спины, опустилась вниз и накрыла округлость её бёдер, властно сминая и тесно прижимая к его разгорячённому телу. Санса с удовольствием отметила, что его достоинство, как и всегда рядом с ней, стало крепким и сильным, и осознавать свою власть над этим беспощадным и жестоким гигантом было невероятно упоительным ощущением.       На краткий миг Пёс отпустил её, но только для того, чтобы стащить с себя мешающую рясу и отбросить с глаз долой. Сейчас же он снова схватил Сансу и привлёк к себе, одной рукой оглаживая изгибы её тела, а другой обхватывая лицо, чтобы вовлечь в поцелуй. Санса против этого ни капли не возражала, более того, она удовлетворённо вздохнула, когда её ладони наконец-то смогли пробраться под ткань его одежды и без стеснения пройтись по всем этим жёстким, словно вырезанным резцом скульптора буграм мышц.       Санса давно поняла — трогать их, прикасаться к ним пальцами, чувствовать их твёрдость всем своим телом доставляет ей особое удовольствие. Поэтому она легонько оттолкнула Пса, ловко подцепила край его рубахи и рывком потянула вверх, стараясь стянуть её одним движением.       Его кожа была грубой и горячей на ощупь, а могучая грудь тяжело вздымалась в такт каждому вздоху. Санса накрыла её ладонями, наслаждаясь бурлящей внутри силой, и тут же поймала быстрое учащённое биение под своими пальцами. Читать его взволнованное сердце показалось ей невероятно интимным, и это наполнило её какой-то особой нежностью. В неконтролируемом порыве она потянулась к Псу и с силой прижалась к этому месту губами, словно пыталась проникнуть через кости и плоть и добраться до самого сердца.       В ответ на эту нехитрую ласку он вздрогнул и низко зарычал, как подраненный зверь. Пёс бросил на Сансу затуманенный взгляд, сгрёб в охапку и пригвоздил к стене, бесстыдно задирая подол платья и сминая чувствительную кожу её бёдер. Он тесно прижался ноющим от желания пахом к её животу, но этого казалось мало. Пёс лихорадочно потянул за шнуровку, пытаясь расстегнуть мешающее ему платье, но пальцы не слушались, и он только больше в ней запутался. Тогда он резко рванул ткань, которая тут же с треском разошлась по швам, и одним махом стянул с Сансы и безнадёжно испорченное платье, и исподнюю сорочку.       Она предстала перед ним полностью обнажённой, и это было самым долгожданным зрелищем в его жизни.       Словно не веря в то, что это происходит наяву, он на миг застыл в нерешительности, а потом осторожно провёл пальцами по тонкой ключице, убирая в сторону прядь золотых волос. Санса прикрыла глаза и отзывчиво потянулась ему навстречу, что только подстегнуло его желание. Благоговейно прикасаясь к женщине, которую он так отчаянно хотел, Пёс стал обводить и запоминать каждый изгиб её тела. Когда же он обхватил ладонями её потяжелевшую грудь, Санса ахнула и изогнулась под его руками.       Он понимал, чего она от него ожидает, ибо отчётливо помнил, как ей нравится, но Пёс знал наверняка, что ей понравится больше.       Он взял её за бёдра и приподнял, вынуждая обхватить коленями его талию и обнять за плечи. Она уткнулась лицом ему в шею, и всё время пока Пёс нёс её к кровати, он чувствовал на коже её частое дыхание.       Он разложил Сансу на серебристых мехах, возвышаясь над ней и любуясь открывшейся ему картиной, а сам остановился у края ложа. Она ожидала его с нетерпением, и когда он не последовал за ней, приподняла голову и посмотрела на Пса томно и приглашающе. К этому времени он уже справился с поясом своих бридж и теперь избавлялся от остатков одежды. Небрежно побросав её вокруг, он наконец-то шагнул Сансе навстречу.       Для неё это тоже был первый раз, когда она увидела Пса совершенно нагим. Её взгляд с любопытством прошёлся по широким плечам, медвежьей груди, поджарому животу с дорожкой чёрных волос и мускулистым ногам, и Санса с удивлением отметила, насколько гармонично и правильно Пёс был сложён. Более того, сейчас ей казалось, что его тело было совершенным. Истинное воплощение Воина, и как она могла раньше этого не замечать?       Быстрым и плавным движением Пёс в нетерпении скользнул на кровать, осторожно устраиваясь рядом. Он склонился к Сансе, и она довольно улыбнулась, закрывая глаза и предвкушая то, чего так долго от него ожидала, и он действительно обхватил её грудь ладонями, нежно сминая податливую округлость и проходясь пальцами по тёмным твердеющим соскам. Когда же он накрыл их губами и чуть сжал, Санса жарко выдохнула, а по её телу прошла сладкая судорога.       Будучи погружённой в свои ощущения, она поначалу не заметила, как Пёс направил свою руку вниз. Лёгким и ненавязчивым прикосновением он сначала развёл до этого сомкнутые колени Сансы, а потом настойчивым жестом широко раздвинул ей ноги. Он всё ещё прижимался к её груди ртом, дразня и обводя напряжённые соски губами, но неожиданно отпустил их.       Оставляя на её коже пылающий влажный след, короткими поцелуями он стал опускаться ниже, вдоль тонкой талии и плоского живота, пока не оказался в самом его низу. Санса испуганно вскрикнула, понимая что он сейчас сделает, но когда его язык оказался у неё между бёдер и стал медленно двигаться, она и думать забыла о чём-либо другом.       Пёс действовал бережно и неторопливо, позволяя Сансе привыкнуть к новым для неё ощущениям, хотя больше всего ему хотелось спустить с поводка свои инстинкты. Его язык ни на миг не останавливался: скользил сначала вверх и вниз, жадно обводя каждый изгиб её чувствительной плоти, а потом вглубь, бесстыдно толкаясь в её истекающий влагой вход. Санса тут же тяжело задышала, словно загнанная, закрыла глаза и, пытаясь сдержать крик, скомкала руками податливый мех. Когда же она ещё шире раздвинула перед Псом ноги, сама подставляясь под его ласки, он понял, что уже достаточно подготовил её.       Санса думала, что острее удовольствие быть не может, но в этот момент почувствовала, как к языку присоединились мужские пальцы. Она приглушённо застонала и изогнулась дугой, когда они уверенно скользнули внутрь и стали невозможно медленно ласкать стенки её входа, одновременно исследуя и растягивая его. Глубже и чуть вверх, дотягиваясь до самого нутра и до конца насаживая её на себя… и тут же выскальзывая почти полностью, снова толкались внутрь.       И всё равно этого было недостаточно.       Хотелось ощутить их сильнее, плотнее, ещё глубже и Санса вцепилась дрожащими руками в волосы Пса, направляя его и требуя большего.       — О боги, да! — простонала она остро и возбуждающе, и это стало последней каплей, разрушившей все запреты и барьеры, которые он так долго и старательно выстраивал между ними.       С утробным рычанием Пёс закинул ноги Сансы себе на плечи и стал жадно вылизывать её, постепенно ускоряя темп своих движений. Его язык дразнил её плоть над самым входом, а мокрые, обильно покрытые её соками пальцы ритмично толкались внутри, и он чувствовал, как она горячо пульсирует, плотно обхватывает и сжимается вокруг них…       Казалось, Пёс совершенно потерял голову. Наконец он делал то, чего так долго и страстно хотел — бесстыдно пробовал на вкус, лизал, ласкал её… такую мокрую, скользкую… полностью готовую для него…       — Ещё… — невнятным воплем вырвалось из её груди, — умоляю… — с придыханием прошептала Санса.       Она была на самом пике, когда он убрал пальцы. Схватив её, он резко притянул Сансу к себе, приподнял за бёдра и одним рывком наполнил собой. Она дико выгнулась, запрокинула руки за голову и издала протяжный вопль, когда в несколько размашистых движений Пёс привёл её к финалу.       Санса тяжело дышала, закусив пересохшие губы и пытаясь прийти в себя, но Пёс не дал ей на это времени. Лишь короткое мгновение он наблюдал за ней и жадно ловил каждую проскальзывающую по её лицу эмоцию, пока его неудовлетворённый голод не взял своё. Пёс всё ещё сжимал её талию, поэтому одним движением перевернуть её и поставить на колени было легко. Он удивился, насколько послушной и податливой она была в его руках, и мысль о том, что она хочет, чтобы он взял её подобным образом так же сильно, как и он, затуманила его разум чистой похотью.       Он прошёлся ладонями по её спине, обводя все изгибы и очерчивая линию позвоночника, прежде чем больно впиться в округлые бёдра и прогнуть под себя такую невозможно красивую сейчас Сансу.       Он упёрся в её скользкий вход и глубоко вдохнул сквозь стиснутые зубы, закрывая глаза и предвкушая обволакивающий его тесный и пульсирующий жар. В голове мелькнуло скабрезное, непристойно-мужское «неужели королева позволит бродяжному псу трахать её, как обычную течную суку?»... и с этой грязной мыслью он взял её. Тягуче медленно, до самого конца погружаясь в её тело.       И почувствовал всё то, чего хотел. И даже больше.       Он не стал подготавливать её или ожидать, пока она привыкнет к нему, потому что знал — она и так более чем готова с первой же секунды подхватить ритм.       Пёс плавно выскользнул и тут же толкнулся обратно так глубоко, как только смог. И ещё…и ещё…       Он двигался так, чтобы она чувствовала каждое его прикосновение, каждый рывок. Сдерживаться было глупостью, в то время когда она вот так извивается под ним, стонет и опьяняюще сладко пахнет возбуждением. Смотреть на неё в этот момент, видеть, как его вздыбленный член проникает в неё без остатка, ощущать с какой готовностью она принимает его… всё ещё невинно узкая и такая тесная…       — Грёбаный ад, как хорошо! — резко и хрипло вырвалось из его горла.       Он был на грани. Нужно остановиться ненадолго, иначе всё закончится слишком быстро.       Он попытался выровнять дыхание, а Санса поняла эту задержку по-своему. Оттолкнувшись руками от ложа, она поднялась на колени, откинулась назад и прижалась к груди Пса влажной от пота спиной. Он опустил на неё взгляд, и открывшееся зрелище сначала сбило его с толку. Подобно языкам пляшущего пламени золотистые волосы Сансы рассыпались по его плечам, рукам, огромной груди и, как живые, соскальзывали вниз по мускулистому животу.       Поначалу мысль об огне хлестнула его наотмашь, вызывая ужасно-ненавистные воспоминания, но Пёс пересилил себя, медленно поднял руку и осторожно прикоснулся к тяжёлым прядям, проводя по ним пальцами и ощущая их гладкий шёлк. Словно завороженный он смотрел, как пламя горящего очага играет и отражается в них, и впечатление было столь реалистичным, будто он держал в ладони живой пляшущий огонёк.       И в первый раз той привычной, выжигающей душу боли не было. Только жар. Сладко дурманящий жар желания и тепло женского тела, доверчиво льнувшего к нему.       В это время Санса обернула к нему лицо, посмотрела долгим влажным взглядом и неожиданно потянулась, медленно проведя губами от шеи до уха прямо по вязи шрамов. Безоговорочно и полностью принимая его всего.       И это вытравило в нём последние остатки разума.       Пёс отреагировал на ласку раскатистым рычанием и глубоким толчком, насаживая Сансу на всю длину члена и заполняя собой до отказа. Она вскрикнула, яростно сверкнула глазами и вцепилась ему в шею, проводя языком по тонкой полоске зажатой кожи.       — Волчица научилась показывать зубы? — прохрипел он, грубо стискивая её грудь и ощущая бешеное биение чужого сердца.       Желание обладания, неутолимый голод, обжигающая дрожь её жаркого тела и остервенелый ритм крови оглушали… Он хотел её неистово, исступлённо, безудержно… Всем своим животным нутром…       Пёс стиснул зубы так, что на скулах заходили желваки, но унять свою жажду он был не в силах. Погрузив руку в шёлк её волос, он схватил Сансу за шею и нагнул перед собой, практически вжимая лицом в постель. Где-то далеко на грани сознания билась мысль, что он не должен брать её вот так, что он может сделать ей больно, но всё потонуло в коротком стоне наслаждения, который издала Санса, прижимаясь к нему ещё сильней…       Тяжёлое дыхание, приглушённые вскрики, стоны и влажные звуки сталкивающихся мокрых от пота тел наполнили тишину комнаты. Пёс утробно рычал, натягивая её тонкое и хрупкое тело на свой твёрдый до боли член и распиная Сансу жёсткими рывками по кровати.       Его плоть врывалась в неё снова и снова, и Сансе казалось, что ещё немного, и он раздерёт её на части… но в то же время нечто первобытное, жадное и ненасытное заставляло её добровольно прижиматься грудью к скомканным простыням содрогающегося от яростных толчков ложа и выгибаться навстречу его движениям ещё сильнее, чтобы как можно глубже принять его.       Он задвигался быстрее, отчаянно вбиваясь в её тело, и Санса уже не понимала, в сознании она ещё или нет. Вопль вырывался из её горла ритмичными вскриками, тело сгорало, кровь стала пламенем, а когда финальный спазм сотряс её тело, кроша хребет и истирая каждую кость в её теле, она подумала, что вот сейчас рассыплется прахом.       Обессиленная, она безвольно растянулась на кровати и тут же почувствовала, как Пёс рухнул рядом с ней, обхватил огромной рукой и тесно прижал к себе, уткнувшись лицом ей в волосы.       Санса думала, что не сможет двигаться как минимум до утра, но когда Пёс пошевелился, пытаясь встать, она крепко схватила его ладонь, останавливая.       — Пожалуйста, не уходи, — хрипло произнесла она, поворачиваясь к нему и дразняще медленно целуя его пальцы.       Он ласково провёл ими по её щеке, улыбнулся уголком губ и заботливо укрыл разгорячённую Сансу мехами, пока она в изнеможении откинулась на подушки и лениво наблюдала за ним.       Пёс снова обнял её, лёг рядом и теперь смотрел на неё так, как будто она была всем, о чём он мечтал.       — Моя душа давно заложена, но я продал бы её ещё раз. Ты знаешь за что, — тихо произнёс он.       Санса прикрыла глаза и только сильнее прижалась к нему, наслаждаясь последними мгновениями близости.       — Пообещай мне, — требовательным голосом вдруг попросил Пёс, и Санса ухмыльнулась — разве может она в чём-либо отказать ему? — Обещай, что дашь себе ещё немного времени.       До приезда Петира осталась целая неделя… так что ей терять? Если он просит, она подождёт.       Санса согласно кивнула.       Любовные ласки утомили её и лишили сил. На неё наваливалась усталость, глаза закрывались. Слабость и нега постепенно наполняли её тело, но она боролась с ними, ибо не могла сейчас позволить себе сон.       — Хочешь, я скажу это? — тихо проговорила она, и Пёс кивнул, переплетая свои пальцы с её. — Твоя.       В его глазах отразилась боль, но Санса не хотела, чтобы их последние минуты были омрачены ею. Она открыто улыбнулась, разгладила хмурые складки его лба и доверительно прошептала:       — Я всегда думала, что буду принадлежать прекраснейшему. Глупая, — нежно прикоснулась она к его изуродованному лицу. — Женщина должна принадлежать только сильнейшему.       С этими словами она притянула голову Пса к себе и вовлекла его в страстный поцелуй. ***       Ощущение тепла и уюта не покидало, окружало защитным коконом так, что хотелось обернуться им, закутаться ещё плотнее и остаться, наслаждаясь спокойствием и безмятежностью.       Сквозь сон Санса протянула руку, ожидая прикосновения к знакомому сильному телу, но пальцы нащупали лишь пустоту. Это заставило её резко открыть глаза и испуганно подняться в постели, прикрывая наготу тонким покрывалом.       Комната была пуста: ни вещей Пса, ни его самого здесь не было, как будто он и вовсе не появлялся. Долгие проводы ему претили, так что он предпочёл уйти в сумраке и тишине ночи.       Без лишних прощаний. Без лишних слёз.       Санса перевела взгляд на окно и увидела светлеющее утреннее небо в редких обрывках грязно-серых облаков. Далеко на востоке сейчас зарождался новый день, а где-то на побережье готовился к отплытию корабль, который унесёт с собой то единственное, что ещё держало на плаву её саму.       Неожиданно Санса отбросила прочь мешающиеся одеяла и как была босая бросилась к сундуку с одеждой, не обращая внимания на идущий от каменного пола холод. Она достала оттуда первое попавшееся платье, быстро оделась и, схватив меховую накидку, поторопилась прочь из своих покоев.       Открыв входную дверь, она вышла в пустой коридор. Людей Петира здесь больше не было, а леди Анью Санса перестала интересовать, так что теперь она была относительно свободна, что только к лучшему, конечно. Возможность идти куда заблагорассудится без оглядки через плечо давала хоть и призрачное, но ощущение свободы.       Санса свернула за угол раз, второй, и оказалась перед большой длинной лестницей, уходящей ввысь.       Восточная башня была одной из самой высоких в Железной Дубраве и, в отличие от других, отсюда ничто не закрывало вид на Крабью бухту.       Санса поднялась на самый её пик, подошла ближе к каменной стене и устремила свой взгляд на тонкую полоску воды, виднеющуюся вдали.       Ветер с силой трепал длинные волосы, вплетал в них срывающийся с неба хрупкий снег и хватал режущими пальцами нежную кожу, но Санса не двигалась с места. Набросив на плечи тёплую накидку и спрятав в ней озябшие ладони, она продолжала стоять под порывами северного ветра и не отводила взгляда от уходящего за горизонт моря. Она знала, что не сможет увидеть отплывающее судно, но всё же…       Санса смотрела как занимающийся рассвет отражается на тёмной глади воды и как медленно и величаво поднимается из морских глубин пламенеющее алое солнце, и в первый раз за долгое время тревоги и скорбь оставили её.       Страх, отчаяние, боль… они были не в силах растоптать эту чистую красоту, им тут не было места.       Здесь были только она, ледяное безмолвие и огромное, обречённое вечно возрождаться бессмертное светило…