Хидар и Хаф

                    Звонок, а точнее рев мобильного выдернул меня из сумбурных снов в середине дня. Не глядя сунула руку в щель между матрацем и спинкой кровати, нащупала подвеску, подцепила пальцем и вытащила на свет мою черную га… радость. На экране весело скалилась веснушчатая рожа. Братец, чтоб ему икалось!       Отвечать или нет?       В принципе, если не отвечу, избавиться от него не выйдет: как-то раз, видимо по сильно дурной голове, я этому засранцу дала в лапы ключ от моего жилья. Ясное дело, этот паразит сделал дубликат, к сожалению, сейчас это делается минут за пять. Так что отсидеться не получится. Вскроет дверь и вытащит.       Телефон продолжал рычать.       Ладно, фиг с тобой, золотая рыбка, за обедом встретимся. Нажимаю «Ответить».       Услышав краткое: «Мы будем через десять минут», я подскочила на кровати.       Так уж вышло, что совет брата я пропустила мимо ушей, потратив остаток ночи и утро на действительно важные вещи, а именно, на подготовку к этому дурацкому походу. Собиралась я основательно, тщательно перебрав свой всегда готовый к походу большой туристический рюкзак с жесткой рамой. Я не такой домосед по натуре, как обо мне думает мой любимый брат, и не считала нужным уведомлять его о своих увлечениях, появившихся после того, как нашла мою прелесть.       С того самого мгновения, как я поняла, что именно попало мне в руки, меня не покидало неотвратимое чувство, словно где-то на грани сознания тикал незримый таймер, отсчитывающий время до… чего? Я не знала, но искренне верила в свою интуицию, как меня учила ныне покойная бабушка.       Она многому меня обучила. Тому, чему не учат современных подростков. Тому, во что уже не верят, но я помню, сколько гордости за меня и искренней радости было в ее взгляде, когда старая замусоленная советская копейка наконец-то приподнялась над обшарпанной поверхностью табуретки.       Может, именно это и помогло сохранить… рассудок, после того, что произошло? Воспоминания всплыли вместе с тугой волной ненависти. Яркой, чистой, ничем не замутненной. Я с сипом выдохнула, успокаиваясь. Не стоит… вспоминать. С каждым разом чувство становилось сильнее и насыщеннее. Глаза скользнули по изогнутому клинку. Один вид этого оружия меня успокаивает. Дает возможность прийти в себя и толкает на путь мести. Я прикрыла глаза, очень ясно и живо представляя, как вонзаю это чудесное оружие в живот мрази и вспарываю до самых ребер. От этой столь сладкой картины аж руки задрожали.       Тряхнула головой. Такими темпами я точно воплощу свои мечты в реальность, благо, и оружие под рукой, и ходить далеко не надо.       Чтобы отбросить в сторону лишние мысли, решила еще раз перебрать рюкзак. Выложила все на ковер, перепроверила по списку, и упаковала обратно в четком, годами выверенном порядке. Последний раз проверила свой дорогущий ноут, аккуратно завернула его в защитную пленку и уложила сперва в чехол, а потом в жесткий металлический бокс к комплекту зарядного устройства от солнечной батареи, коих у меня было две: жесткая и гибкая. Бокс с компьютером занял место между моей спиной и основной частью рюкзака, заботливо переложенный кусками, вырезанными из старого каремата. Некоторое время я колебалась, выбирая, какую палатку взять с собой, но все же наступила себе на горло и взяла обычную. Все же, не одна еду. Собрав рюкзак, отнесла его к двери. И остановилась, думая, брать или не брать. Но интуиция решила – брать. И я вновь достала свое сокровище. Негоже оставлять его без присмотра в пустой квартире.       Зарычал мобильник, высветив рожу братца.       – Собралась? – Вместо приветствия выдохнул Кирилл, явно куда-то спешащий.       – Да.       – Подожди минут пятнадцать, сейчас Лёха с Леной притащатся. Они в пробке встали.       – Ага, – вяло буркнула я.       Брат отключился. Вот зачем меня было будить, если Леха с какой-то Леной еще в пробке будут «пятнадцать минут» торчать?       Я достала из-за шкафа небольшой сундучок, где хранилась сделанные дедом рукояти. Удобные рукояти, керамика и металл, слегка ребристая, обмотанная кожей, дабы не скользила в руке. Одна, двуручная, для большого почти целого клинка и вторая – для осколка. Рукояти были накладные: деду так и не удалось просверлить в материале клинков дырки.       Как он ворчал! И сколько труда стоило надежно закрепить лезвия! Даже не в том беда, что материал слишком крепкий. Это мелочи. Лезвие фиксировалось очень точно благодаря иззубренной форме. Проблема в другом. Слишком острая режущая кромка! Клинок спокойно прорезал материал рукояти и выпадал! Эту проблему решить так и не удалось, а потому лезвие просто намертво зажималось в рукояти. И специально для этого чуть ниже основания было колесико, с помощью которого сводились тиски.       Непроизвольно улыбнулась, вспомнив бурчание деда: «Негоже девке владеть тем, что лило чужую кровь!» Ворчать-то он ворчал, но это не мешало ему создать для меня шедевр.       Я собрала оружие и упаковала в рюкзак. Перевозить лезвия отдельно чревато: порежут все, что попадет под острейшую кромку, а в рукояти и в ножнах они не были так опасны.       Пока они там «стояли в пробке», я успела переодеться, немного прибраться и отнести все растения к соседке, которая уже не раз присматривала за моими зелеными питомцами в мое отсутствие. Ей же оставила один комплект ключей, попросив наведываться и присматривать за квартирой в мое отсутствие. Поход обещал занять дней десять, не меньше: как раз весь мой отпуск испортит. Еще раз окинув взглядом квартиру, я перекрыла воду и отключила электричество на щитке. Такие предосторожности были, в общем-то, ни к чему, ведь за квартирой присмотрит соседка, но я не привыкла оставлять безопасность своего жилья на волю случая, четко следуя наставлениям деда: «Если есть риск, убери его заранее».       Попрощавшись с соседкой, я нацепила тяжеленный рюкзак на плечи и пошла вниз, игнорируя дышащий на ладан лифт. Еще застряну. Надо мне такое счастье? Правильно – не надо, а посему, ноги в руки и пошли, благо не вверх топать.              Брата не было.       Пятнадцать минут уже три раза как прошли, скоро четвертый уже натикает, час называется. Все как всегда… И он еще удивляется, почему сестра так не любит ходить в походы с ним и его друзьями?       Я вздохнула, сгрузила рюкзак на скамейку и устроилась ждать, от нечего делать в очередной раз просматривая фильм на планшете. Когда дошло до самого интересного, из-под арки нарисовался дымчатый джип, переживший массу переделок, шустро вывернул из-за угла дома, сделал круг по двору и остановился напротив моего подъезда. Я выключила планшет, захлопнула чехол. Кирилл открыл переднюю дверь, жестом приглашая грузиться в машину. Аккуратно пристроив рюкзак в кузов к таким же огромным и тяжелым рюкзакам, залезла в салон, кивком поприветствовав собравшийся на заднем сидении народ: двух парней и девушку. Внедорожник тронулся с места, а я, пристегнувшись, устроилась на мягком и слегка великоватом для меня кресле и сползла в сон.       Дорогу до небольшого аэродрома я благополучно проспала, как и весь перелет. Проснулась только для того, чтобы ЛИЧНО устроить свой рюкзак и… ну как обычно, плановый поход в сортир перед стартом.       Как результат, я совершенно не представляла, где мы находимся. Да и узнавать не хотелось, так что я даже на смартфоне местоположение не смотрела. Пусть будет… сюрприз.              От тихого покашливания я проснулась мгновенно. Рядом стоял Паштет.       – Ян, мы скоро приземляемся.       – Я в восторге, – буркнула я, потягиваясь. – А что, по факту прибытия на место разбудить не судьба?       – Мы тебе дали поспать, сколько возможно. На, перекуси.       Пашка вручил мне бутер и термос с чаем.       – Спасибо.       Пока я пыталась есть, небольшой самолет приземлился. Сунув в рот бутерброд, я подхватила рюкзак и пошла на выход.       Внешний мир встретил меня приятным утренним ветерком, ароматами топлива, свежей краски и битума. Оный как раз закипал в бочке неподалеку под присмотром какой-то хмурой тетки, смотрящей на нас как на врагов народа. Какая прелесть.       На краю единственной взлетной полосы ютились невысокие домики и белая будка приземленного назначения под названием «сортир общественный, обыкновенный», модель серийная, с функцией сквозняка, тип «дырка в полу». За высокими деревьями виднелись крыши домов небольшого поселка. Чуть дальше сортира стоял небольшой полосатый автобоус-кишкотряс.       В нем мы, собственно говоря, до реки к середине дня и дотряслись.       Пока парни разбирали вещи, о чем-то громко договаривались с мужиками на причале, я проверила содержимое рюкзака, а именно два ценных его составляющих. Все было нормально. Подхватив рюкзак, поплелась к нашей… охренеть какой организованной толп… компании. На транспорт хотя бы посмотреть.       Посмотрела. Оный транспорт нареканий не вызвал: два катамарана. Большой серебристый с синим верхом, явно – грузовой, и второй, ярко-рыжий. Оба рассчитаны на шесть человек, хотя в походе нас было десятеро: я, мой брат, Лёшка с подругой Леной, его сестра Анастасия с парнем Игорем, Пашка, Вадим, Света и Славик.       Та-ак.       Я поставила рюкзак на доски причала. Допустим, я могу понять, зачем в поход взяли Настю: она обалденно готовит и, что самое важное, любит это делать. С ней я уже ходила. Паникер знатный, пугается от любого шороха, но, в принципе, девчонка неплохая. Как и ее парень, Игорь. А вот на кой хрен Лешка поволок с собой свою очередную пассию… Он что, десять дней воздержаться не в состоянии? Сидит, красотка, на причале, в купальнике, болтает ногами в воде, распугивая головастиков, и мажется кремом для загара. Вот на что наша Светка – кокетка, и та смотрит в тихом шоке, теребя в руке бейсболку.       На счет серебристого катамарана я оказалась права: основной багаж нагрузили именно на его центральную часть и тщательно закрепили. На него же погрузились Кирилл, я, Паштет, Света и Вадим со Славой. Меня и Светку, как самых мелких, усадили посередине, а четверо парней, самых физически сильных в нашем отряде, устроились с веслами. Ни мне, ни Светке весла не вручили. И дело было не в дискриминации или в нашем поле, просто, мы обе были самые маленькие, и чисто физически больше мешали, чем реально помогали бы четверым крепким парням.       Наконец , мы отвалили от пирса и отправились вниз по реке к далекому устью.              Поначалу сплав сложностей не доставлял: погода стояла хорошая, река шла ровно, спокойно и проблем не было. Ребята специально выбирали несложный маршрут. Правда, проблемы были со стороны Лены: до нее только сейчас дошло, что понятия «сплав на катамаранах» не имеет ничего общего с «поплавать в реке».       Даже не смотря на постоянное нытье, в течении шести дней мы без приключений сплавлялись по довольно спокойной, хотя и изобилующей невысокими порогами реке. Вокруг вставали могучие деревья, берега кое-где поросли камышом и водными цветами, а этот воздух! Непередаваемо чистый, сладкий, опьяняющий! Сейчас, когда города плавятся в одуряющей жаре, давятся душным воздухом, пресыщенным испарениями перегретого асфальта, выхлопными газами, вонью многочисленных помоек и помоечек, здесь, среди девственного леса, напоенного светом и свежестью воды, прохладный чистый воздух казался тем маленьким даром, что так ненавязчиво дарит людям матушка-природа. Все настолько чисто, красиво и непередаваемо, нереально прекрасно! Словно время замерло, и плот движется по реке там, где никогда не было человека и его грязи, где правят законы природы, отторгающие неестественную для них подлость и двуличие, холод и расчетливость разумной твари….       Но, как и все прекрасное, это не могло длиться долго.       Началось довольно банально. Как и всегда, встали мы ранним утром, когда начало светать. От реки поднимался небольшой туман, сгущающийся в лесу до плотного непроницаемого одеяла. Мы споро собрали вещи, сложили палатки, быстро перекусили и погрузились на катамараны, отчалили и продолжили катиться по реке, мягко покачиваясь на слабом течении. Мы никуда не спешили, ребята веслами почти не работали, позволяя реке тащить нас в туман, который, вопреки ожиданиям, не спешил рассеиваться.       Первыми начали беспокоиться мой брат и Вадим, как самые опытные в отряде. О чем-то коротко посовещавшись, парни развернули катамаран и в пару мощных гребков подплыли к ярко-рыжему транспорту, быстро сравняв скорости. Лёшка кинул нам веревку, и мы подтянулись ближе, плывя борт о борт. Туман, что удивительно, лишь еще больше сгустился, и видимость упала: берега едва просматривались, а уж что творилось дальше по реке, не было видно и вовсе.       – Надо переждать туман, – выразил общее беспокойство Вадим. – Сегодня с утра мы планировали пройти мимо двух рукавов. Если свернем не туда – проблем не оберемся.       – Можем промахнуться?       – Легко. Это не приток, река просто разделяется, и мы как раз по течению идем. Рукава очень порожистые, течение сильнее. Основное русло как раз поворачивает, а мы можем по прямой влететь в рукав.       – Течение усилилось, – негромко сказала я, вынимая руку из воды.       Брат опустил руку в воду, нахмурился.       – К берегу! Немедленно!       Леша выбрал веревку, катамараны развернули и направили к едва виднеющимся берегам, пытаясь выгрести с середины реки.       Куда там!       Река словно взбесилась, спокойное течение неожиданно превратилось в стремнину, волоча нас все быстрее и быстрее. А из белесого марева тумана выплывали огромные булыжники, едва возвышающиеся над бурлящей водой.       Каким чудом мы проскочили эти пороги? Один бог ведает! Ребята не говорили ни слова, даже не ругались, полностью сосредоточенные на борьбе со стихией, и, благо, им все же удалось подвести наш многострадальный, но крепкий катамаран к берегу, с трудом втиснувшись в просвет между огромными камнями. Вытащив его на сушу, мы разбежались вдоль берега искать остальных. К счастью нашли, километром ниже по течению. Им тоже, можно сказать, повезло: уже почти добравшись до берега, на всем скаку налетели на огромный плоский камень, едва прикрытый водой, и крепко на нем встали.       Спасательные работы я пропустила: вместе со Светкой и Паштетом занималась разгрузкой нашего барахла.       Потом, когда мы со Светой сидели на камнях у рюкзаков, Пашка тщательно осмотрел наш серебристый транспорт и вынес вердикт: цел и готов к дальнейшему плаванью.       Пока суть да дело, начали обустраивать лагерь, благо, лес отступал от берега, образовав ровную опушку где-то метров с двести шириной и длиной около полукилометра. Отволокли катамаран на травку, устроив под развесистым старым деревом, а сами занялись раскладыванием палаток. Как раз к тому моменту, когда я закончила укладывать на дно своей палатки каремат, из-за зарослей показались остальные члены нашего отряда, неся пострадавший оранжевый катамаран. Народ разбитый лагерь встретил с одобрением, Лёшка и Вадим сразу же ушли за дровами, шокированная Лена пребывала в прострации, Паштет и Славик занялись поврежденным транспортом, а я, Света и Настя – инвентаризацией припасов.       Съестного оказалось не так уж и много, все же, поход рассчитывали всего на десять-двенадцать дней, да и мы собирались пополнить припасы в деревеньке в двух днях пути ниже по реке. Впрочем, паниковать никто не собирался, даже Настя отнеслась с пониманием и юмором к сложившейся ситуации. Всего-то делов, подняться выше по течению и вернуться в русло основной реки, тем более, оба катамарана остались без серьезных повреждений, а мелкие проблемы, как сказали ребята, легко решались наличными средствами в течение одного-двух дней.       Общим голосованием решили ничем особым себя сегодня не занимать, отходя от небольшого стресса. Я и Пашка, подхватив удочки, ушли на реку ловить рыбу, Светка с Настей утопали куда-то в лес, надеясь найти что-то съедобное, а парни продолжали обустраивать лагерь, явно намереваясь встать на этой полянке денька на два-три. В принципе, место хорошее и приятное, да и комарни, что удивительно, почти не было.       Вот только на душе мне было неспокойно. Тот самый таймер, годами размеренно тикавший в душе, цинично пискнул последний раз и затих, нагло намекая, что приключения еще и не начинались.              Время неспешно приближалось к вечеру. Тишина и спокойствие окружающего мира потихоньку вытеснили тревогу, что поселилась у меня в душе. Тихо плескала вода о камень, шелестела листва на легком теплом ветерке, полосатый поплавок покачивался над водой, изредка мелко подергиваясь, когда очередная рыбешка покусывала наживку, не решаясь полностью заглотить аппетитный кусочек. Я расслабилась, пригревшись на солнышке, впав в то странное состояние, когда время течет мимо тебя незаметно, словно ты как-то отстранен от внешнего мира, воспринимая его смазано и обобщенно, не цепляясь сознанием за детали. Лишь поклевка изредка возвращала мое внимание к полосатому поплавку.       Ко мне на камень залез Киря, удобно плюхнувшись на квадратный кусок каремата.       – А почему не с новой? – Разочарованно и с долей обиды спросил он.       – Так ее еще надо подготовить, – лениво отозвалась я. – Завтра займусь.       Обижено посопев, Кирилл вспомнил, зачем приперся:       – А что тут у тебя?       – Рыба, – я пожала плечами, лениво рассматривая крашенное ободранное гусиное перо, болтающееся на спокойной воде в заводи между огромными камнями.       – Какая?       – Сам глянь.       Братец смотреть не стал. В рыбе он разбирался так же, как и в удочках, предпочитая видеть ее уже в готовом виде: очищенном от чешуи, выпотрошенном и порезанном на куски. В идеале еще и приготовленном.       – Злишься? – Неожиданно спросил он, заставив меня удивленно вздрогнуть.       – С чего это? – Поплавок дрогнул и резко ушел вниз, я подсекла, вытаскивая бьющуюся серебристую рыбешку, едва ли крупнее моей ладони.       – Ну мало ли.       – Пока я не вижу особых проблем, – я сунула рыбку в сетку и вновь опустила в воду, чтобы добыча не передохла раньше срока. – Надолго собираемся остановиться?       – Дня на три, – подумал и добавил: - Лена не в духе, и у Насти истерика началась.       Я поморщилась.       – Можно было догадаться. И зачем ее потащили с собой?       – Кого?       – Да эту, б… - Я запнулась. – Лешкину зазнобу.       – Да это его идея была, – Кирюха пожал плечами. – Долго еще сидеть будешь?       – Мне тут нравится. А что?       – Девчонки готовить собрались.       – Ты ж сказал, что у Настюхи истерика.       – Когда это мешало ей готовить?       И правда, она от этого наоборот, успокаивается. Я достала сетку с уловом и вручила брату. Он ухмыльнулся, пружинисто подскочил на ноги.       – Не засиживайся и возвращайся до темноты. Все же, лес дикий.       – У нас есть оружие?       Брат странно посмотрел на меня, достал свой длинный охотничий нож. Я фыркнула. Тоже мне, оружие против хлеба и колбасы. Я придержала свое воображение, не давая ему развиваться в этом столь благодатном направлении. Интуиция молчала, словно затаилась.       Братец свалил, оставив меня в тишине и спокойствии. Наловив еще рыбки, я собрала барахло и вернулась в лагерь как только начало смеркаться. Все же, Киря прав: не стоит сидеть в темноте.              От костра умопомрачительно вкусно тянуло ухой, Света резала на доске хлеб, купленный нами три дня назад в деревушке, рядом на пластиковой тарелке сох дикий чеснок. Настя разливала уху по металлическим мискам, заодно присматривая, чтобы голодные парни не растащили зажаренную на сетке рыбешку. Идиллия.       Я сдала улов девчонкам и ушла в палатку переодеться, положив телескопическую удочку на крышу.       – Ян, выходи.       В палатку пошкрябался Киря.       – Да, сейчас, – я натянула футболку с длинным рукавом, раскатала штаны и вделась в любимые ботинки.       – Давай быстрее, а то все съедят без тебя!       – Эй, так не честно! – Довод был серьезный, и я пулей вылетела из палатки.       Встретили меня дружным смехом. Славка приглашающее шлепнул по каремату, Настя вручила тарелку с ухой и кусок обжаренного на костре хлеба.       – Не смешно! – Буркнула я, осторожно пробуя горячую уху. – Настя, это великолепно!       Девушка довольно улыбнулась, принимая вполне заслуженную похвалу.       – Ешь давай, еще рыба есть.       Пока мы ели, ребята перебрасывались шуточками и мелкими подколками.       Парни подготовили лагерь к долгому постою: укрыли заблаговременно натасканные бревна куском клеенки, убрали еду под навес большой палатки, кострище прикрыли, углубили водотоки и прокопали канавки вдоль лагеря. Убедившись, что все готово к гипотетической непогоде, обещанной в конце недели вечно врущими метеорологами, мы разошлись спать.       А над нами расстилалось яркое, глубокое звездное небо.              Где-то к середине ночи меня вырвал из сна сумбурный кошмар. Сердце бешено билось, нагоняя в кровь адреналин, интуиция недобро заворочалась, буквально выгоняя меня из палатки.       Небо усыпали звезды, такие яркие и сочные, что, казалось, протяни руку, и искристый ковер накроет тебя с головой. Я устроилась на плоском камне, положив голову на скрещенные руки, рассматривая далекие звезды. Взгляд блуждал среди огоньков чужих светил, скользил по дымке галактики, перескакивал пустоты и тонул, тонул, тонул в бескрайнем мраке. Какие тайны скрывают эти огоньки? Кто бороздит эти промороженные просторы? Какие конфликты сотрясают эти дали? Я любила помечтать, утопая взглядом в бесконечном ковре космоса. В такие моменты разум очищается, ненужные мысли исчезают как морок, осыпается пустая шелуха будничности, и что-то яркое, пылающее яростным огнем и силой расправляет крылья в душе.       Одна из звезд мигнула, задержав на себе свободно блуждающий взор, и сорвалась с небес огненным росчерком. Глядя на звездное небо, я мечтала о тех неведомых далях, о могучих кораблях, бороздящих ледяные просторы, о бесстрашных воинах и коварных чудовищах… о всем том, о чем мечтаешь, глядя на мерцающую россыпь звездных самоцветов, о том, что не сбудется никогда….              В ночной тишине стремительно нарастал низкий гул. Тонкое чувство тревоги кольнуло сердце, вытаскивая из полудремотного мечтательного состояния. Гул превратился в раскатистый рокот, перебудив уже всех. Ребята высыпали из палаток, заполошно всматриваясь в яркое звездное небо.       – Там, смотрите!       Слава указывал на роскошный звездный ковер. Нечто яркое, пылающее, неслось к нам, пронзая атмосферу. На какое-то мгновение падение замедлилось, нечто пыталось выровняться, словно встало на дыбы, но скорость сбросить не удалось, и с грохотом оно вломилось в темный лес где-то совсем недалеко от нас.       – Господи, что это было? – Тихий дрожащий голос Насти вспугнул тишину.       Тихо шелестел листвой ветер, приглушая звуки.       – Метеор упал, – как-то неуверенно сказал Слава.       – Это не метеор, – мой мрачный голос не понравился даже мне.       – И что же это? – в голосе Вадима появилось раздражение.       – Корабль.       Мои слова вызвали смешки.       – Метеор не умеет тормозить и менять траекторию падения, – я говорила едва слышно, нащупывая пальцами рукоять моего сокровища. – А это – пыталось, и ему почти удалось.       – Яна права, – неожиданно сказал Игорь, разом убив все желание парней шутить. – Эта… этот… короче, эта хрень повернула, уйдя чуть вбок.       Он – парень умный. Зря ничего говорить не будет. К его мнению прислушивались всегда.       – Может, это самолет? – Предположила Лена.       – Дорогуша, - отрезал Игорь, который плохо запоминал имена, - так самолеты не падают. Он горел в атмосфере, а такую скорость можно набрать только из космоса.       И вот тут до народа наконец дошла вся серьезность ситуации.       – Думаешь, Яна права? – С сомнением в голосе спросил Вадим. – Может, какой-нибудь спутник?       – Ты еще скажи – космонавты шлепнулись, – фыркнул Игорь. – Корабль? Это - вполне возможно, – он вздохнул. – Но это в любом случае – не самолет.       – Он большой, – вновь подала голос я. – Метров двести в длину.       – Я бы сказал, больше, – поправил он меня. – Упал недалеко, километров десять, может пятнадцать вглубь леса, не дальше.       – Да нет, поближе, – Киря махнул рукой. – Где-то три-пять.       Игорь вновь покачал головой.       – Нет, Кирилл. Не ближе десяти километров. Корабль смог затормозить перед самым падением: видели, какая вспышка была и как он почти на дыбы встал, резко сбросив скорость? И только после этого он… упал.       – Пойдем посмотрим? – С каким-то непонятным азартом спросил Пашка, перебив Игоря.       – Сейчас мы пойдем спать, – медленно, четко и внятно сказал Вадим. – Паштет, на дворе – ночь, а ты собираешься тащиться в дикий лес? В темноте? Совсем сдурел?       Паштет открыл было рот, чтобы возразить, но, подумав, закрыл.       – А если они к нам придут? – тихо пискнула Настя.       Парни нервно рассмеялись.       – Солнышко, поверь, после такого падения хозяевам корабля явно не до нас. Им бы самим выжить.       – Ладно, расходимся. Как утро настанет – сходим, посмотрим, – подвел черту под нашими уже и так завершившимися спорами Лёшка.       Народ потихоньку рассосался по палаткам. Я стояла под куполом звездного неба и сжимала кулаки. Неужели именно этого ждала моя интуиция, тихонько наматывая мне нервы на кулак? Кто знает. Кто знает, что это за корабль? Кто знает, что нас ждет? Кто… я тряхнула головой, прогоняя липкий страх. Что бы ни случилось, я знала только одно: если я поддамся страху, если впущу его в душу, я потеряю жизнь.       Последний раз глянув на звездный ковер, я забрала сокровище и подошла к палатке Кирилла, Вадима, Игоря и Пашки.       Внутри горел свет, превращая ее в большой зеленый фонарик. Я тихо пошкрябалась.       – Кто там?       – Я. Можно залезть?       – Ян, мы спать собрались.       – Киря, это может быть важно. Я ненадолго.       Видимо, что-то было такое в моем голосе, но мгновение спустя тихо вжикнула молния, и я пролезла в довольно тесную палатку, осторожно прижимая к себе чехол с сокровищем.       – Что такое, Ян?       – Кирь, помнишь ту поездку, из которой я приволокла вонючий кусок грязи? Мы еще тогда разругались на месяц.       – Помню.       – Я тогда нашла кое-что на дне реки.       И я осторожно расстегнула молнию и вынула из крепкого кожаного чехла собранное оружие.       – Рукоять делал дед.       Кирилл удивленно приподнял брови, и даже потянулся к оружию.       – Аккуратно. Оно очень острое.       Удивление в глазах брата усилилось. Он отщелкнул кнопку и снял ножны. Лезвия тускло блеснули в свете карманного фонарика, висящего под потолком палатки.       – Быть того не может! – Ахнул брат.       Вадим фыркнул.       – Ты стебешься? Ты хочешь, чтобы мы поверили…       – Вадь, погоди.       Кирилл достал из кармана складной нож, выкинул лезвие и рубанул им по режущей кромке. Короткий скрежещущий звук, и половинка ножа оказалась на спальнике.       Лицо у Вадима вытянулось, Паштет присвистнул.       – Я ведь не просто так ударилась в маразм, – я хмыкнула. – Я долго не могла понять, что это мне напоминает, пока случайно не увидела постер к фильму.       – А что дед сказал? – Негромко спросил Кирилл, всматриваясь в металл клинков.       – «Негоже девке владеть тем, что лило чужую кровь!» – дословно, – я вздохнула. – Этот материал настолько крепкий, что дед так и не смог засверлить в нем дырки для крепежа. Рукоять накладная, металл с керамикой. Я пробовала – режет практически все. Оно и рукоять прорезает, если зажать недостаточно крепко.       – Ты думаешь? – Киря дернул головой куда-то в сторону леса.       – Кирь, я в душе не ебу что упало с неба.       Брат поморщился: я не часто использовала мат, но уж когда меня пробивало…       – Ну а идеи какие?       – Да какие угодно! – Я потерла переносицу. – Ты видел то же, что и я. По поводу этой вещи. Я нашла обломки на дне реки, и совершенно без понятия, что это такое и откуда оно там взялось. Но есть факты, против которых не попрешь. За те десять лет, что они у меня, лезвия не затупились ни на йоту. Поцарапать их нереально, – парни дружно уставились на три продольные царапины, перечеркнувшие клинок, я сделала вид, что это не заметила, продолжая говорить: – Металл очень прочный, гибкий и великолепно держит заточку. Маленьким лезвием я строгала стальные прутья, словно они из дерева. Такого я больше не видела. Дед, между прочим, тоже. Я думаю, вы согласны, что это может быть только оружием?       – Да уж явно не кухонный нож! – Пашка нервно хихикнул.       – Откуда царапины? – Спросил Игорь.       – Понятия не имею. Они уже были, когда я нашла клинки.       Парни молчали, рассматривая оружие.       – Народ, они слишком похожи на обломки ки’кти’па, оружия из фантастического фильма.       – А почему ты уверена, что это обломки этого, как там его… ки-кпка…       – Вадь, я совершенно не уверена. Но! Дед делал рукоять больше года, а он помер восемь лет назад! Думаешь, он совсем из ума выжил, делать шестнадцатилетней соплячке боевое оружие? Он и на рукоять-то согласился со скрипом, и то, чтобы я свои лапки косорукие не прикладывала. Этой штукой себе палец отхватить, что тебе почесаться! Ты же видел, как оно перерезало нож!       – Кто еще об этом знает? – Сухо спросил брат.       – Десять лет назад – трое. Семь лет назад – двое. Вчера – я одна. Теперь знаете и вы.       – Кто был третьим? – Уточнил Игорь.       – Бабушка.       – А нам ты ничего не сказала, – Пашка покачал головой.       – А ты бы долго молчал?       Пашка вздохнул, но не ответил.       – Я сомневаюсь, что это – чья-то шутка. Как вы себе представляете изготовление этой вещи в кустарных условиях? Не на конфорке же такой металл отливать! Осколки лежали на дне довольно долго. Киря, ты видел, сколько на них налипло всякой дряни. Так они еще и ракушками поросли! Это они, кстати, так смердели. Протухли. Я еле их отковыряла. Если бы это было что-то наше, дед узнал бы металл, он же всю жизнь на сталелитейке пропахал!       Игорь о чем-то крепко задумался, а Киря рассуждал вслух:       – Допустим, ты права, и эта штука действительно то, на что она похожа. Но тогда получается… - Брат неопределенно махнул рукой.       – Задница получается, – Вадим потер переносицу. – Если верить фильмам…       – Валить нам надо отсюда! – Припечатал Игорь. – И очень быстро!       – Если на корабле есть живые охотники – это не принципиально, – я вздохнула. – Меня больше беспокоит другое…       Брат вопросительно выгнул бровь.       – Ты мой коврик для мыши помнишь?       Киря побледнел, а Игорь помрачнел.       – Что у тебя с ковриком для мыши? – Полюбопытствовал Пашка.       – Черная, зубастая и слюнявая рожа, – жестом я вполне узнаваемо показала бананообразную голову.       – Ты издеваешься? – Взвыл Вадим, за что получил от Игоря подзатыльник.       – Тише ты, перебудишь весь лагерь!       – Я готовлюсь к худшему. У меня еще со вчера ощущение, будто я двумя ногами в могиле стою! В любом случае, мы скоро узнаем, с чем столкнулись.       – Главное, чтобы никто не начал паниковать, – Кирилл вздохнул. – Если Настя хоть что-то заподозрит…       Парни вздохнули. О да, если Настена узнает, что нам может грозить хоть какая-то опасность…       – Что будем делать?       – Предлагаю бросить все барахло, – Игорь тоже не пылал оптимизмом. – Как только начнет светать, сразу уходим. Без проволочек.       – Да-да. Смотреть в оба! И будь готовым… ко всему.       – Именно, – припечатал Кирилл.                     Небо на востоке тронули первые лучики света, отвоевывая у ночи мир. Темный бархат сменился лазоревым шелком с розовым и золотым шитьем, нежный самоцвет утреннего светила робко выглянул из темного мохера леса, освещая окропленную росой зелень листвы. И вот поблекли острые бриллианты звезд, утопая в шелке утреннего неба, запели птицы, подали голоса насекомые, воздух зазвенел от многоголосого хора. Золотые лучи брызнули щедрым фонтаном, являя миру застенчивый лик светила.       Под густыми кронами лесных исполинов царил полумрак. Рассвет еще не успел согнать слуг ночи с насиженных мест и залить все благодатным светом, но робкие лучи уже пробивались сквозь сплошной зеленый тент листвы.       Рыжая белочка спрыгнула на ствол дерева, настороженно поведя носом. В привычные ароматы леса ворвался острый чужой запах. Ее дом – огромная сосна – бессильно лежала на покрывале опавшей листвы, смятая титаническим ударом. Зверек осторожно пробежал по коре, намереваясь добраться до сочных орехов, скрытых в шишках, но вот на его пути выросло нечто. Черный полированный бок странного предмета взметался ввысь неприступной стеной. Зверек осторожно принюхался. Тихий скрежет заставил белочку замереть. Что-то пыталось выбраться на волю…. Что-то чужое…. Опасное….       Животному совсем не обязательно было видеть это нечто глазами. Достаточно запаха. А этот запах….       Белочка стремительно сорвалась с места, рыжей молнией пролетев поваленный ствол, и в мгновение растворилась в густой кроне стоящего рядом дерева.                     Он пришел в себя от звонкой капели. Казалось, что тяжелые капли выдалбливают в голове бездну, гулко ударяясь о камни там, глубоко на дне. Он попробовал встать, и… и не смог. Что-то давило на спину подобно пяте великана, раздумывающего, перенести ли всю тяжесть тела на ногу и раздавить бьющееся тело или же отпустить. Глаза заволакивало туманом, тело горело огнем.       Голову удалось повернуть с огромным трудом. И ничего. Лишь придавленный сорванной опорой хаггер яростно бился, впечатанный в ребристый пол. Его бросило в жар от мысли, что тварь могла добежать. Но, по счастью, не добежала. Тварь слабела, едкая кровь подтачивала опору. Но вот, наконец, мордохват затих окончательно.       Он вытащил нож на ощупь, перекинул в другую руку, поднес к глазам, стараясь поймать на лезвии отражение. Поймал, вглядываясь в нечеткие контуры того, что придавило его к полу. Вглядывался долго. Мучительно долго.       Чувство, возникшее в душе, было сродни отчаянию. Глухому черному отчаянию. Но оно быстро исчезло, подавленное могучей волей. Оставалось лишь ждать. Чего? Не важно. Он не мог умереть. Он не мог позволить себе умереть. Не имел права.