Девятиклассница

- Очнулось наше горе луковое! – произнёс знакомый голос. Кажется, это медсестра. Я с трудом открыла глаза. Уф… Боже, всё вокруг плавает. - Ну, наконец-то! Ещё более знакомый, почти родной голос. Он-то что тут делает? И вообще, где я? Чёрт, это что медицинский кабинет?! - Оль, ты как? – спросил Серёжа рядом со мной. - Отвратительно, голова раскалывается, - я положила руку на лоб. - Ну, правильно, со стремянки упала, ещё бы она у тебя не раскалывалась! – ёрничала женщина в белом халате. - У меня сотрясение? - Съездишь в больницу и узнаешь. Вообще нормально. Чё-ё-ёрт! Не дай Бог! - Но сейчас ты поедешь домой. У тебя есть, кому тебя забрать? - Я позвоню маме, правда, думаю, у неё инфаркт будет после такой новости. - Но ты же жива. Успокоили, блин! - Ладненько, мне надо отлучиться. На, выпей это, - она протянула мне стакан воды и какую-то таблетку. – Посидите тут одни? - Да, - ответил Серёжа, и медсестра покинула кабинет. - Серё-ё-ёж, - заняла я, почти плача, - как это произошло? - Я не знаю, ты просто упала со стремянки на пол… - вдруг его голос стал таким растерянным, что мне пришлось открыть глаза и посмотреть на него. – Оль, это я виноват. Серёжа отвернулся от меня, скрыв лицо. - Почему? Ты-то тут причём? – удивилась я. - Я напугал тебя. - Хочешь сказать, что из-за твоей глупой шутки я упала со стремянки? - Именно. Я не думал, что так получится. Боже, какой я идиот! – он запустил пальцы в свои волосы. - Прекрати, - спокойно сказала я. - Нет, Оль! – он посмотрел на меня. – Ты из-за меня пострадала! – он встал перед диванчиком, на котором я лежала. - А если у тебя, в самом деле, будет сотрясение? Я не знаю, что с собой сделаю! Серёжа снова схватился за голову и сел на пол около дивана, прижавшись к нему спиной. У него были глаза на мокром месте, впрочем, как и у меня. - Не говори так. Ты ни в чём не виноват. Парень молчал. - Это точно не ты. Я сама не удержалась. Ещё этот грёбаный шар лопнул. Всё из-за него, - я уже не могла сдерживать слёз и, приложив руки к лицу, я лежала и плакала. - Оленька, - Серёжа встал и прильнул ко мне. Он поднял меня и обнял, прижав к груди. – Пожалуйста, не плачь. Милая моя, родная. Чёрт побери, что мне сделать? Пожалуйста… Всё будет хорошо. Я обещаю тебе. Я обняла его за талию, сжимая в пальцах рубашку на спине. - Только не плачь. Прости меня. Я такой идиот! – он стал целовать меня в шею, в щёки, а потом взял моё лицо в обе ладони. – Прости меня, пожалуйста. - Ты не виноват. Несколько коротких секунд он смотрел на меня, а потом поцеловал в губы. Нежно и одновременно страстно, со всей той любовью, в которой я нуждаюсь, со всей той болью, которую испытывает, со вкусом моих слёз на губах. Он снова обнял меня крепко-крепко так, что я чувствовала себя в безопасности. Теперь всё хорошо. Я надеюсь, правда. Он лёг рядом со мной на этот маленький диванчик. Скорее всего, ему не хватало места. - Тебе, наверно, неудобно? – забеспокоилась я. - Нормально, - поморщившись, быстро ответил он и вдруг улыбнулся. – С тобой мне всегда будет удобно. Моё сердце, как обычно бывает в таких случаях, пропускает один удар, и я тоже улыбаюсь. Серёжа гладит длинными пальцами меня по волосам и молчит, не смотря мне в глаза. Ненавижу это его многозначительное молчание. О чём он думает в эти минуты? Мне всегда хочется это знать. - Ну-ка, поверни голову, - он приподнялся и посмотрел мне на затылок. Он снова кривит лицо. - Что там? Кровь? - Нет, - он лёг обратно и прижал мою голову к своему плечу, держа ладонь на затылке, на больном месте. - А что тогда? - Шрам останется, но за твоими волосами ничего не будет видно. - Блин… - простонала я ему в плечо, отчего он прижал меня к себе крепче. – Надеюсь, ничего серьёзного. - Лёгкое сотрясение, возможно. - Надеюсь, что лёгкое. - И я, - он поцеловал меня в висок. Остальные минуты мы просто лежали и молчали, неспособные ещё что-либо говорить. Моя голова раскалывалась, ещё никогда в жизни она не болела так сильно. Благодаря Серёже мне становилось легче, а может это просто действовала таблетка, которую мне дала медсестра. Прошло ещё некоторое время, и мы с ним подумали, что медсестра совсем про нас забыла, но, как назло, она в ту же минуту вошла в свой кабинет. - Кхе-кхе… - откашлялась она, увидев нас лежащих в обнимку на диване. Серёжа с неохотой встал и проговорил: - А мы уже думали, Вы не придёте. - Да, я забегалась. А вы, я вижу, время зря не теряли. Непроизвольно мы с Серёжей улыбнулись. - Ты позвонила родителям? – спросила меня женщина. - Нет ещё. - Так звони! Не целый же день вы у меня тут отлёживаться будете? Мне работать ещё надо. Я вздохнула и стала искать по карманам свой телефон. - Чёрт… - Что? – забеспокоился Серёжа. - Телефон пропал. - Он, наверно, так и остался в зале. Пойду, сбегаю, а ты держи мой. - Ага, спасибо, Серёж. Парень выбежал из кабинета на поиски, а я стала набирать маме. У неё сейчас двойной шок будет. Первый от того, что я упала со стремянки и ударилась головой, что у меня возможно сотрясение, если не серьёзнее, а второй, что я ещё и посеяла телефон. Легче сразу пойти повеситься или ещё раз упасть, чтобы вообще насмерть. Результат был ожидаемым. Минут пять мама просто не могла во всё это поверить, но тут же сказала, что сейчас же приедет, хоть у неё и завал на работе. На новость о потере телефона она почти не отреагировала, кажется, это мало её волновало. Когда вернулся Серёжа, он совершенно не обрадовал меня, так как не нашёл потерянную вещь. По-моему, тот факт, что я потеряла телефон со всеми контактами, сообщениями, фотографиями, не сброшенными на компьютер, компроматами на меня, волновал меня гораздо больше, нежели моя больная голова. Серёжа пообещал, что найдёт его. Потом мы пошли в обнимку до главных школьных дверей. Прозвенел звонок, который буквально взорвал мою итак без того больную голову. Серёже позвонил Костя и спросил где мы. Потом вся эта дружная компания из четырёх человек прибежала ко мне. Надо было видеть лица Ксюши и Лили. Мне казалось, они сейчас в обморок упадут от всего, что со мной случилось. Ксюша сказала, что она не видела моего падения, а только потом мою тушку, развалившуюся на полу. Они первые с Серёжей подбежали к моему телу. Она сказала, у неё такая паника была, что без истерики не обошлось. Потом Ксюша быстро проговорила, что меня до медкабинета на руках донёс Серёжа и сказал, чтобы все выметались вон и не мешали медсестре. Она сказала, он был у них за главного и больше всех на свете переживал за меня. Я слушала её с вытаращенными глазами, а Серёжа скромно сидел, обнимая меня за талию, и помалкивал. Боже, у меня не было слов. Я так люблю его! Он нёс меня на руках! Он волновался обо мне больше всех! Как же эти слова согревают душу. Наверное, он и правда любит меня. Мне не поддалось описанию то, что на перемене пока мы сидели и ждали приезда моей мамы, столпился вокруг меня весь мой класс. Они все задавали вопросы, мол, как всё это случилось, отчего у меня ещё больше разболелась голова, к тому же меня стало тошнить. Серёжа, заметив, что я побледнела, разогнал всех и сказал, что из-за этих «дебилов Оле становится только хуже». Заботливый мой. Люблю его. Больше всех люблю. Когда мама приехала, она была, по-моему, бледнее меня. Даже не представляю, как она переживала. Серёжа хотел поехать с нами в больницу, но я сказала, чтобы он больше не переживал за меня и пошёл учиться, хотя бы на последних двух уроках. Но если бы я была на его месте, я бы ни о чём больше не могла думать, уж тем более о какой-то учёбе. В больнице я прошла какую-то процедуру, после неё врач сказал мне, что у меня на самом деле лёгкое сотрясение. Он прописал мне какие-то таблетки от болей в голове и от головокружения. Сказал, пить мне их придётся целый месяц до полного выздоровления и что никаких тяжёлых последствий у меня не предвидится, но эту неделю мне придётся отлежаться дома. После всего он стал обвинять всю нашу школу в том, что учителя в ней заставляют детей лазить по верхам, хотя это очень опасно. Я не стала говорить ему, что сама, намеренно, полезла, хоть меня и отговаривали и что это я непослушная девочка, а не кто-то в этом виноват. В машине мама тоже начала проклинать нашу школу и Людмилу Михайловну, что, мол, это она меня заставила наряжать актовый зал, благодаря чему я пострадала. Спорить с ней у меня не было никаких сил, поэтому я, сославшись на головную боль, вежливо попросила её замолчать. Она молчала, но по выражению её лица было видно, что теперь всё это она переваривает внутри себя. Мне жаль её больше, чем себя. Дура я. Последняя дура. Заставила всех так переживать за себя. Грёбаный шар. Ненавижу шары. * * * Серёжа пожаловал ко мне этим же вечером с подарками в руках. Потерянный телефон нашёлся! А ещё он подарил мне розу! Розовую розу! Он никогда не дарил мне цветы, а тут сказал, чтобы повысить мне настроение, решил сделать приятное. По-моему, головную боль как рукой сняло! Он пообещал, что будет заходить ко мне каждый вечер и приносить что-нибудь, в виде вкусностей или других небольших подарков. Я тогда готова целый месяц болеть, лишь бы он продолжал так делать! Ну, нет, конечно. Шучу. Это же даже не его деньги, а родителей. Знаю, мне будет очень неудобно принимать от него презенты, но всё же, это так приятно! И я догадываюсь, почему он решил так поступить. Серёжа считает себя виноватым передо мной за эту глупую шутку, он не верит, что я упала не из-за его криков, а из-за лопнувшего шара и я не представляю, как его в этом убедить. Он упорно не хочет в это верить. Вот баран! Слов просто нет. Парень ушёл от меня только тогда, когда его прогнал папа, что произошло около десяти часов вечера. Я уж хотела попросить, чтобы Серёжа остался у нас ночевать, но поняла, что мне откажут. Это просто невозможно, что очень прискорбно. Аж плакать хочется. Вот бы мы жили в одной квартире! Хм… Мечты-мечты!