"Аппассионата"

Австрия проснулся ранним утром в полном одиночестве. Солнце ещё не встало, поэтому в комнате было темно. Брагинского, с которым он уснул минувшей ночью, рядом не было. Должно быть, он ушёл ещё спозаранку. Выбравшись из-под тёплого пледа, он потянулся за одеждой. Куда это мог пойти Брагинский в такую рань? Родерих прекрасно помнил о сложной ситуации в мире, а потому его волнение можно было понять. Натянув наспех одежду Александра, которая хоть и была велика, но всё же пришлась по вкусу австрийцу, мужчина бросился к двери. В доме было по обыкновению тихо. Оказавшись на первом этаже, Эдельштайн увидел торопящегося в сторону кухни Константина. Скелет нёс нечто, завёрнутое в тряпки. Заинтересовавшись, Родерих последовал за ним. Было очень интересно узнать, что тут происходит. - Принёс? Молодец, – послышалось с кухни, едва лишь Костя переступил порог. - Это подействует? Судя по всему, там были только Александр и Гюнтер. - Раньше действовало, – отозвался Брагинский. – Не люблю я все эти колдунства, но на сей раз выхода нет. Послышались странные шорохи, после чего Байльшмидт спросил: - Сколько этой книге лет? - Не знаю, наверное, чуть больше тысячи. - Выглядит так, словно через секунду развалится… Ты её что, на чердаке хранишь? - А где ещё? Я ею даже не пользуюсь. - А стоило бы… Ты можешь этой фигнёй Японию отвадить? - Я посмотрю. Наступила тишина. Стало быть, Брагинский занимается магией. В такую рань? А, впрочем, ладно, это его дело. Эдельштайна куда больше беспокоила фраза про Японию. Что значит «отвадить»? Использовать магию, чтобы Хонда потерял интерес к Брагинскому? В этом суть? Разве что-то подобное можно сделать, используя магию? Тогда куда проще отвадить Италию от него, Австрии. Разве не так? Эдельштайн тихонько вздохнул. Наверное, не стоит лезть в это. Если потребуется его мнение, Александр сам скажет, верно? Стараясь не издавать лишнего шума, Австрия направился в сторону ванны. Гюнтер с важным видом потушил одну из свечей и направился к плите. Ему просто жизненно необходимо было попить кофе. - Это всё ерунда. - Возможно, – кивнул Александр. – В любом случае, я хочу убедиться в том, что это возможно. - Прямо сейчас? - Пока Родерих здесь. Налив приготовленный пять минут назад кофе в чашки, Байльшмидт вернулся за стол. То, что свет был выключен, и кухню освещал только слабый свет от свечей, друзей нисколько не смущало. - А если не сработает? Брагинский ответил не сразу. Он пристально всматривался в рукописный текст древней книги, отчаянно выискивая в старославянской скорописи нужные строки. - Гюнтер, - он поднял взгляд. – Я не смогу смириться. Калининград нахмурился и отпил кофе. - Не похоже на тебя. - Я хочу немного побыть эгоистом и в кои-то веки подумать о том, что хочу я, а не что будет лучше для других. - Так вот почему ты тянешь время, – брюнет кивнул. – Всё с тобой ясно. Ну а как быть с Италией? - С врагами я и без магии разберусь. Ты меня знаешь. - О да, я знаю… Байльшмидт провёл кончиком пальцев по старому шраму на щеке. Его оставил Россия, было дело… О том, что с Александром связываться опасно, он знал не понаслышке. Несколько попыток отобрать у России территории обернулись тем, что Пруссия перестал быть государством и стал областью бывшего врага. Как-то так получилось, что Гюнтер, к большой неожиданности даже для самого себя, очень сильно привязался к Александру и стал его верным наперсником. Шрамы – это память о прежних ошибках. Подобных шрамов и у Люциано немало, но видно этого немного, так, чтобы понять, что ничего из таких попыток не выйдет. - Значит, магию против них ты не будешь использовать? - Есть и более действенные методы. - Война? Брагинский аккуратно перелистнул станицу. - Думаю, мы сможем избежать этого. Допив кофе, Байльшмидт поставил чашку на стол и поднялся на ноги. - Ладно, я пойду. Мне надо поспать, хотя бы пару часов. - Спать надо ночью, – отозвался Россия, всё так не поднимая головы. - Кто бы говорил… Я вообще удивлён тем, что ты так рано встал. Неужели Австрия не достаточно сильно вымотал тебя? На сей Калининград откровенно насмехался. - Это скорее я его вымотал. А вообще, не твоё это дело. - Как скажешь, но кричать можно было и потише. - Я приму это к сведению. Ничего больше не говоря, Гюнтер покинул кухню, оставив друга наедине со скелетом Константином и древней книгой с заклинаниями. Какое-то время Брагинский не прекращал свои поиски. Вот он поднял взгляд и уставился на притихшего скелета. - Магия – страшная вещь. Не правда ли, Костя? Скелет, ясное дело, ничего на это не ответил, но судя по движениям черепа, он выразил согласие. - Помнишь, как я использовал магию на тебе? Я ведь тогда хотел тебя спасти, а сделал вот что… На сей раз Костя как-то странно скрючился и притих. Не будь лишь скелетом, можно было предположить, что тот сгорбился под тяжестью непростых воспоминаний. - Ты когда-нибудь простишь меня за это? Многим другим могила милее такого вот существования. Брагинский не любил распространяться относительно того, кем был прежде Константин. Это была слишком не простая тема. Тогда, много лет назад, Россия объявил себя приемником Византийской империи. Именно ему достались герб уже погибшей империи, племянница последнего императора в качестве невесты для царя и останки страны, на осколках которой позже появились другие страны. У России и Византии не было никакого родства, да и друзьями их можно было назвать с большой натяжкой. Но какое это имеет значение, когда речь заходит о престиже на международной арене. Ставший сильным и получивший имя «Россия», Брагинский не был намерен с кем-то делиться. Но вот что-то заставило его устыдиться своих действий… И пусть Москва стала Третьим Римом, а великий некогда Константинополь, он же Царьград, превратился в Стамбул, Александр задался целью вернуть покойную империю. Помочь могла только магия. Но Россия не сразу понял, что умерших нельзя возвращать. Его волшба над прахом Византии привела к тому, что в мир вернулась слабая и ничтожная тень того, великого государства. Это не была страна, это была лишь глупая мечта, воспоминания, ни к чему не обязывающие разговоры. Покой был потерян, и вместо империи Россия узрел живого скелета. Он двигался, что-то постоянно делал, но не жил при этом. Таким вот образом получилось, что у Брагинского завёлся дома скелет. И мало кто знал, что это не просто набор костей, а останки того самого Византии. Александр порой воображал себе, что это всё тот же Константин, пусть и изрядно изменившийся. Он многое понимал, делал всё по дому и выслушивал всё то, что говорил ему Брагинский. Вот так вот странно всё сложилось… - С магией шутки плохи… - протянул мужчина, возвращаясь к книге. – Я не занимался этой абракадаброй с тех пор, как сотворил с тобой это. Должен признать, мне немного страшно, но не делать ничего я не могу. Ты ведь меня понимаешь? Костя снова замотал черепом. - Ты ведь всегда понимаешь, что у меня на сердце… Я не могу отпустить его, только не его и только не сейчас. Спустя ещё минут пять Александр, наконец, нашёл то, что искал. Всё оказалось намного проще, чем он думал. - Я всё понял, – сказал он, всё так же не сводя с аккуратных строчек взгляда красноватых глаз. – Это не сложно сделать. Как думаешь, Костя, я эгоист? Я испорчу его существование так же, как и твоё? На сей раз Константин даже не шевельнулся. - Молчишь, - констатировал Брагинский. – Всё ясно. Он поднялся на ноги и закрыл старинную книгу. В спальне Родерих не обнаружился. В какой-то момент Россия искренне испугался, но потом стремительно бросился на первый этаж. Австрия был большим любителем плескаться в душе. Скорее всего, он уже проснулся и направился в ванну. К слову, там он и обнаружился. Брагинский пересёк порог купальной комнаты и обнаружил несколько размытые очертания фигуры Родериха за плотной занавеской. Уже всё для себя решивший, Александр не спеша скинул с плеч рубашку…