Солнце взойдёт в полночь

Глубокая ночь. Лес окутан сумраком. Цвета неразличимы, всё вокруг кажется чёрным. Отчётливы лишь контуры, детали размыты. Новолуние. Звёзды, не затмеваемые ночным светилом, сияют особенно ярко, будто наперебой стараются показать себя во всей красе, пока есть возможность. Ночное небо причудливо изрезано линиями ветвей верхушек деревьев. Слабый ветерок осторожно перебирает ещё не опавшую листву, будто вдумчивый читатель, стремящийся не пропустить ни слова в интересной книге. Тишину тревожат лишь лёгкие шорохи полусонного леса. В зарослях орешника, под незримым куполом из защитного заклятия, укутавшись в кожаный плащ, сидит девушка. Полы плаща, что явно велик ей, скрывают ещё плечи и спину спящего мужчины, уложившего голову ей на колени. Почему бы не вздремнуть и ей самой? Время-то позднее. Но девушка и не думает об этом. Сейчас её черёд дежурить в незнакомом ночном лесу. Медленно озираясь, она пристально всматривается в темноту ночи, словно пытается разглядеть что-то. Но на самом деле, она очень надеется, что не увидит этого. Внезапно Кира замирает, заметив две сверкающие точки за пределами её защитного купола. Они медленно движутся мимо. И тут появляются ещё две такие же, а потом – ещё две, и ещё. Вокруг них постепенно становятся заметны очертания неясных фигур. Странные пары светящихся точек в окружении контуров чёрных силуэтов задумчиво огибают купол, словно чувствуют в нём что-то. Они уже стали отдаляться, но в этот момент на запястье спящего мужчины начал жужжать и щёлкать механический таймер. Все пары светящихся точек разом бросились обратно, чёрные фигуры обступили незримый купол. Они вплотную подобрались к тайному скрытому месту, пытаясь найти источник звука. Напряжённо следя за светящимися точками, Кира сжала таймер, осторожно расстегнула браслет и медленно сняла его с руки парня. Только спрятав под плащом, завела его, не сводя глаз со странных мелких «светлячков». Они продолжали своё движение вокруг защитного покрова, придерживаясь своей пары. Ей бы затихнуть, посидеть смирно, тогда они уйдут. Но она не может, ведь это ещё не всё. Кира крепко стиснула руку мужчины, настойчиво шепча ему на ухо: – Проснись, Ганзель. Проснись. Громче позвать она не могла – услышат. Только сильнее сжимала пальцы Ганзеля, чуть ли не до хруста, чтобы разбудить его. Наконец, получилось – он вскинул голову, выхватил свои пальцы из её руки и недовольно поморщился: – Что... Охотник осёкся – Кира зажала ему рот ладонью. Он мгновенно понял – что-то не так. Проследив за её взглядом, он заметил чёрные силуэты, суетившиеся совсем близко от незримого купола. Ганзель приподнялся и сел, вытаращив глаза на Киру. В них читался вопрос: «ну, и что теперь?!» – Не делай резких движений. Медленно возьми сумку с лекарством, – прошептала Кира ему на ухо. – Они не увидят? – чуть слышно спросил Ганзель, не сводя глаз со зловещих теней, мечущихся за стеной купола. – Нет, – так же тихо ответила она, – только медленно. Он кивнул и, почти не дыша, протянул руку и подтащил к себе сумку с футляром поближе. Чёрные силуэты метались вокруг, словно чуяли их, но не могли найти. Их страшные глаза горели бессильной злобой. Казалось, они вот-вот смогут разглядеть свою добычу сквозь защитный купол, а потом и проникнуть под его оболочку. Киру передёргивало от одной мысли об этом. Но нет, защита устойчива, и она это понимала. Это был один из её лучших навыков – создавать непробиваемые защитные купола. Наконец, Ганзель спрятал футляр в сумку, медленно отложил её и шепнул Кире: – Они не уйдут? – Уйдут, но на рассвете. – А до тех пор? Пробить не смогут? Их было слишком много. Ганзель понимал: такое сражение ему не потянуть, несмотря на весь предыдущий опыт. Силы не равны. – Нет, – шепнула юная колдунья. – Это надёжно. – Даже в год Кро... Кира вновь зажала ему рот ладонью и, вытаращив на парня испуганные глаза, помотала головой «нет!» Он медленно кивнул. В самом деле, такие слова, как «Кровавая Луна», наполнены особой тёмной силой и могут обернуться для белого защитного купола неизвестно чем. Мрачные силуэты постепенно отдалились, словно утратили ориентир, но не ушли. – Почему они не уходят? – чуть слышно спросил Ганзель. – Наверное, они думают, что здесь спряталась Розалинда. Они чувствуют, что их затуманивает, сбивает что-то. Думают, что это она. – Ты говорила, что они уйдут. – Рассветные лучи дадут защите новую силу. Им придётся уйти. – Ладно, – кивнул охотник. – Тогда я подежурю, а ты спи. – Но... как же ты? – Мне всё равно сейчас не до сна. Начнёт светать – наверстаю. Моему сну солнце не помеха, – усмехнулся Ганзель. Кира кивнула, ещё раз окинула внимательным взглядом защитный купол и легла, пытаясь отогнать чувство тревоги, чтобы заснуть. Так нужно. Силы им понадобятся.

************

Чернота ночи отступала незаметно. Когда небо, откинув тёмный полог, стало примерять бирюзовый, а лесные цветы и травы проступили из темноты, Ганзель вдруг подумал, что засыпает. Он принялся вертеть головой по сторонам, стараясь разглядеть мрачные силуэты, что пытались напасть на них ночью, и их светящиеся глаза, но ничего такого не заметил. «Всё-таки заснул!» – с досадой подумал Ганзель, но внезапно защёлкавший таймер дал понять: это не сон. Ну, конечно, нет! Вот и Кира рядом. Голову приподняла, значит, услышала жужжание. – Ты всё-таки поспишь? Или пошутил тогда? – спросила она, потирая всё ещё сонные глаза. – Кира, я не пойму, куда они подевались! Ведьмочка осмотрелась и спокойно ответила: – Я же говорила – разбегутся с рассветом. – Тогда давай собираться. У нас нет времени. – Вообще-то, есть немного, если всё-таки хочешь поспать... – Кира хотела было сказать, что ведьмы теперь не нападут до самых сумерек, но осеклась, наткнувшись на суровый взгляд Ганзеля. – После того, что было ночью, мы не можем ждать, – сказал охотник и вонзил иглу шприца себе в ногу. Кира только понимающе кивнула. Через несколько минут они стояли и мрачно смотрели на неподвижно лежащих лошадей. – Мертвы? – спросил Ганзель. Он ждал утвердительного ответа, но Кира покачала головой: – Парализованы. – Сможешь поднять их? – Нет... а вот Розалинда сможет. – Тогда идём. Скорее. Они спрятали всё, что у них было. С собой взяли лишь небольшой мешок, где был хлеб, фляга с водой и лекарство. Ганзель накинул ремень любимого ружья на плечо, недовольно посмотрел на тучи, что некстати вздумали прибыть сюда, и они пошли дальше. Кира задумчиво озиралась вокруг, то и дело останавливалась. Ганзель терял терпение. Когда она вновь замерла на месте, закрыв глаза, он спросил: – Ты можешь объяснить, что происходит? – Здесь повсюду следы тёмной магии. Она может нас сбить с пути. – Этого только не хватало! – проворчал Ганзель. Ко всем неприятностям ещё и дождь хлынул. Ганзелю повезло больше – кожаный плащ защищал надёжнее, чем плащ из плотного сукна, который был у Киры. Охотник уговаривал девушку поменяться, но она наотрез отказывалась, а потому изрядно промокла. Её стало лихорадить от холода, и Ганзель настоял на том, чтобы разжечь огонь и обсохнуть. Он откинул сломанное дерево, под ним нашли сухие ветки и развели огонь. Покосившись на Киру, которая, дрожа всем телом, потирала ладонями влажные рукава платья, Ганзель спросил: – Как думаешь, сейчас на нас напасть могут? – Нет, сейчас день. Да и не мы им нужны. Они и ночью не пытались бы нас найти под куполом, если бы знали, что там – не Розалинда. – Ясно. Ну, тогда... давай так: я отойду в сторонку, а ты просуши одежду, ладно? И не спорь! У нас мало времени. Кира мельком глянула на парня и кивнула, смущённо пряча глаза. Он поднялся и отошёл к зарослям ежевики. Какое-то время у Ганзеля получалось бороться с собой. Он заставлял себя с интересом разглядывать капли на кончиках листьев, наблюдать за порханием мелких пташек с ветки на ветку, зажёвывая всё это ягодами ежевики. Но, в конце концов, не выдержал и обернулся. Там, поодаль, стоя над огнём боком к охотнику, Кира расправляла подсохшее платье, чтобы надеть его. Плавные линии стройной обнажённой девичьей фигуры будто приковали к себе взгляд мужчины, и отвернуться он уже не мог. Накинув платье, Кира одёрнула юбку и, когда собиралась подтянуть немного сползший корсет, почти не прикрывший грудь, и надеть платье на плечи, подняла голову. Их взгляды встретились, и они оба на несколько мгновений оцепенели. У Ганзеля дыхание перехватило. Сердце подпрыгнуло, совершив невообразимый кувырок в груди, ударило с такой силой, что в глазах на миг потемнело. Потом оно словно оборвалось, упав куда-то, но внезапно снова подскочило и забилось так, словно задалось целью проломить рёбра и самолично прискакать к Кире, чтобы упасть к её ногам... Ганзель был настолько ошеломлён, что не мог двинуться с места, и даже не заметил, что она так и стоит, растерянно глядя на него, забыв надеть платье до конца и застегнуть его. Наконец, он заставил себя сделать шаг к ней, затем ещё один; каждый следующий шаг был твёрже предыдущего. Он подошёл и остановился перед Кирой, ещё не зная, что скажет или сделает. Смотреть ей в глаза пока не решался, но долго думать не стал: – Кира, прости, я не нарочно... не сдержался. Ты... Он только сейчас почувствовал, как дрожат руки. Хорошо, что не голос. И в этот момент ладонь Киры легла на его плечо. Он глянул прямо в её глаза. Она была немного растеряна, но умопомрачительно красива в эту минуту. Его руки сами сжали её плечи. Ганзель наклонился к ней, тихо произнёс её имя и через мгновение уже целовал долгожданные губы со всей страстью и желанием, что охватили его без остатка. Руки девушки скользили по его плечам, неумело и робко даря искреннюю нежность. Она тонула в нём, растворяясь в ощущениях. Он покрывал бесчисленными поцелуями её шею, плечи. Его руки прошлись по обнажённой спине Киры и стали медленно стягивать с неё платье, открывая поцелуям всё больше. Мужчина оторвался от девушки лишь на мгновение – сбросил на траву и опавшие листья свой кожаный плащ, и тут же вновь порывисто обнял её, впиваясь в губы юной ведьмы жарким поцелуем. Она едва держалась на ногах. Но как только его губы прикоснулись к её нежной груди, ноги подкосились. Ганзель подхватил её и осторожно уложил на свой плащ. Сдёрнул и отбросил платье, запутавшееся в ногах Киры, быстро стянул через голову рубашку и отшвырнул её в сторону, наспех расстегнул ремень штанов и прилёг рядом, прильнув к девушке. Невольно залюбовавшись грудью ведьмочки, помедлил несколько мгновений, лаская её лёгкими касаниями пальцев. Взглянув на девушку, он заметил – стискивая маленькими кулачками подкладку его плаща, она словно терялась между наслаждением и страхом. Эти чувства появлялись на её лице, меняя друг друга в мгновение ока. Ганзель наклонился к ней и тихо, но уверенно сказал, не прекращая ласкать её грудь: – Кира, не надо так. Ты не... – Ещё ни с кем, нет... я ждала... теперь знаю, кого. Смягчив голос, он спросил: – Ты боишься? Она прикусила губу, не зная, как сказать, но всё же призналась: – Немного... Он ласково улыбнулся девушке: – Ты мне веришь? Хочешь быть моей? Она взволнованно вздохнула и шепнула: – Да. – Всё будет хорошо, – так же тихо ответил ей парень и прильнул к её губам долгим глубоким поцелуем, от которого всё вокруг словно растаяло, разум отступил, дав волю чувствам, таким сильным, что они затмили страх юной колдуньи перед первой близостью в жизни. Именно в нём, в Ганзеле, она разглядела своего мужчину – единственного, который завладел её мыслями и чувствами. Теперь она будет принадлежать ему целиком, без остатка. Его руки смело перемещались по её телу, словно подсказывали её робким пальчикам, что ещё они могут себе позволить. Губы парня дарили волнующую ласку её груди, а пальцы тем временем уже скользили по низу живота и дальше, чуть задев промежность, заставили вздрогнуть от резкого всплеска возбуждения. А затем, ни на миг не останавливаясь, его пальцы переместились дальше, прошлись одними касаниями по ягодице, затем по ноге девушки до коленки и обратно. И снова лёгкие скользящие движения, ласкающие самые потаённые точки промежности неопытной юной красавицы – сосредоточия возбуждения, о которых до этой минуты не знала она сама. Кира уже дрожала всем телом от новых, неизведанных ощущений, её это даже пугало. Не слишком ли всё это? Разве можно позволять желаниям своего тела брать верх над собой? И могут ли они быть настолько сильны?! Она и представить себе не могла, как её неумелое возбуждение заводит парня, который прикусывает губы между поцелуями, чтобы удержаться от вспышки звериной страсти, чтобы не навредить ей, впервые допустившей к себе мужчину, доверившей себя именно ему. Он лёг на Киру, постаравшись не навалиться всем телом, как сделал бы с опытной женщиной, подставил один локоть для опоры. Свободной рукой приподнял её ногу, согнув в коленке, и отвёл в сторону. Кира почувствовала каменную твёрдость его члена и растерялась, вновь запутавшись между возбуждением и страхом в ожидании резкой боли. Он вмиг понял это и не позволил её тревогам взять верх над чувствами. Его губы вновь дарили поцелуи, сводившие с ума, пальцы вновь ласкали её промежность, постепенно приоткрывая её и заставляя забыться в ощущениях. Он входил в неё медленно и осторожно. Кира зажмурилась, взволнованно дыша, но боль оказалась не такой жестокой, как она ожидала – Ганзель не поскупился на ласки и так её завёл, что она теперь будто вбирала в себя все ощущения, каждый миг его медленного первого проникновения, чтобы запомнить это навсегда. Охотник всё целовал её, а она, робко отвечая на поцелуи, вздрагивала от избытка ощущений. Переплетя пальцы, они сжимали руки друг друга до белых костяшек, до дрожи, пока его член не вошёл в неё полностью. Ганзель приподнял голову и взглянул на Киру. Из уголка её глаза скатилась слеза и тихонько потекла по виску. Он наклонился и, нежно прикоснувшись губами к узенькому солёному следу, шепнул: – Девочка моя... тебе больно? Она приоткрыла затуманенные глаза, слабо улыбнулась и едва заметно качнула головой, прошептала: – Нет, уже нет... Ганзель... – и, чуть приподнявшись, потянулась к его губам своим первым женским поцелуем. Охотник поддался её порыву, углубил поцелуй, добавив волнения и мужского напора. Он стал понемногу двигаться в ней, придерживая кипящую страсть, особенно поначалу. Плавные и медленные толчки постепенно становились сильнее, темп возрастал. Ему до боли хотелось двигаться жёстче, он заставлял себя держаться, напрягаясь до зубовного скрежета. И вдруг почувствовал ладошку Киры на своей щеке. – Не сдерживайся, – с лёгкой улыбкой шепнула она, взглянув на мужчину затуманенным от страсти взором. Ганзель понимающе улыбнулся. Одна его рука сжала плечо Киры, пальцы другой завели руку ей за голову, стиснули её пальчики. Его толчки резко прибавили в силе и жёсткости. Он каждым движением с такой страстью вжимал Киру в мягкий покров лесного настила из травы и листьев под его плащом, словно хотел впитать её всем телом. Ещё сильнее, ещё... Всё же на краешке сознания, что почти отключилось, охотник скорее ощущал, чем понимал – такую силу она долго не выдержит, просто по неопытности. И что ей нужно что-то ещё, кроме его мощи и страсти. Он отпустил её плечо, и той рукой, что опиралась на локоть, перехватил пальцы её руки за головой, а освободившуюся руку вернул к груди девушки, прибавив ей возбуждения новыми ласками. Вскоре её живот и коленки задрожали, бёдра сжались на его талии, а сердце затрепетало, и он наконец-то отпустил себя. Наслаждение захлестнуло Ганзеля. Слегка вздрагивая и хрипло дыша, он ощутил полное блаженство... Они не знали, сколько времени пролежали, обнявшись, растворяясь в ощущениях, эмоциях, чувствах, забыв обо всём. Два сердца радостно бились в унисон, словно наперебой обменивались счастливыми впечатлениями. Навеки ставшая другой, юная колдунья шептала что-то своему мужчине, легонько касаясь губами его щеки, а он улыбался, поглаживая прелестную обнажённую грудь девушки, принадлежащей только ему.