Солнце взойдёт в полночь

Солнце уже начинало клониться к закату, когда вся компания была в сборе. Они расположились на берегу реки, у заброшенного причала с небольшой старенькой постройкой, не обещавшей приюта всем. Впрочем, сейчас это заботило их в последнюю очередь. Ганзель мрачно всматривался в пляшущие языки пламени костра, словно пытался разглядеть там ответ на один-единственный вопрос: и что же теперь? Все, кто может помешать замыслу чёрных ведьм, уже здесь. Но расклад сил, с которым предстояло иметь дело, повергал в уныние. Охотник медленно обвёл взглядом всех: мрачную сестру, обеих белых колдуний, возмужавшего в недавнем бою Бена и виновато-унылого тролля. Затем ещё раз вопросительно взглянул на Розалинду, которая вчитывалась в строки гримуара – не найдётся ли там какой-нибудь дельный совет на такой случай? Она будто почувствовала взгляд старшего охотника, оторвалась от чтения, но покачала головой «нет». Да он и не надеялся, если честно. Ганзель нахмурился и объявил: – Ну что, народ, думаю, каждый из нас понимает, что всё чертовски паршиво. Неллу всё-таки схватили. Гретель, успокойся, – он вскинул ладонь, останавливая встрепенувшуюся сестру, – я же сказал, что никого не виню. Их было слишком много. Даже Эдвард не виноват. Наверняка они так подкрались, что он ни сном, ни духом... Думаю, ему это послужит уроком. Но сейчас я о другом. Нам нужно искать выход. Он кивнул старшей ведьме и та, не пряча тревогу в голосе, стала объяснять: – Да, к сожалению, у ведьм всё складывается, как они и хотели. Во всяком случае, пока что. У них есть то, что нужно – детей они похитили много, об этом все в округе только и говорят, к тому же, у них моя сестра, и она в большой опасности! До решающей ночи не так уж много времени, а мы до сих пор не знаем, где именно ведьмы собираются устраивать шабаш и варить зелье, зато знаем, что ради него они убьют всех, кого поймали. И если у них получится, то моя сестра и дети погибнут, а ведьмы будут защищены от огня на несколько лет. – И чтобы их остановить, для магического обряда нужна третья ведьма, которой у нас нет? – уточнил Ганзель. – Да, – подтвердила Розалинда, указав на гримуар. – Мы не справимся вдвоём с Кирой, она недостаточно опытна, и потому для противодействия такой силе чёрной магии в такую опасную ночь нам просто не хватит магической энергии. Даже вдвоём с Неллой нам не хватило бы сил, вот Кира и могла бы нам помочь... но теперь как быть? Розалинда ужасно нервничала. Конечно же, её, как белую ведьму, ужасало то, что ждёт похищенных детей, если им не удастся остановить чёрных колдуний. Но страх за сестру просто-таки затмевал её мысли, сбивал и путал её. Она недоумевала, как Нелла могла оказаться вне дома в столь поздний час? Ведь знала, как могут быть опасны ночи в год Кровавой Луны! Сама Розалинда потому и цела сейчас, что никуда не отлучалась из дому до рассвета и возвращалась к себе, едва солнце начинало клониться к закату. Её присутствие в доме укрепляло его защиту, а по отдельности дом и его белая ведьма для целой своры чёрных колдуний могли стать уязвимы. Как же Нелла, зная это, могла покинуть дом в такое время?! Ведь именно поэтому она и угодила в ловушку! Но пока что не до того, сейчас нужно просто спасти её и несчастных детей, уготованных в жертву чёрным замыслам. – Если вы позволите, то у меня есть идея, – подала голос Кира. – У нас будет третья ведьма. Вернее, она у нас есть. И она перевела внимательный взгляд на Гретель. Все остальные разом уставились на охотницу, которая просто обомлела от неожиданности и потрясения. Опешила настолько, что дар речи вернулся не сразу. Она таращилась то на одного из присутствующих, то на другого, ошарашено хлопая ресницами, а потом, наконец, взорвалась эмоциями: – Да вы с ума все посходили, что ли?! Вы сами-то думаете, что вы мелете?! Охотница на ведьм становится ведьмой! Большего бреда я в жизни не слышала и, надеюсь, не услышу! Нет, не надо больше ничего говорить! – она вскинула ладони, чтобы дать понять Розалинде, что даже слушать ничего не хочет. – Ганзель, а ты чего молчишь?! Ты что, ты... согласен?!! Он не успел и рта раскрыть, как она вновь сорвалась на крик: – Я не знаю, с чего вы взяли такую чушь?! Нет, я просто подожду, пока вы опомнитесь и поймёте, что... Она осеклась, заметив, как все переглядываются. – Гретель, послушай, – воспользовавшись паузой, обратилась к ней Розалинда, – от тебя сейчас зависит, спасутся все, кто в плену у ведьм, или погибнут. Ты можешь спасти их, без тебя мы не справимся. – Да вы рехнулись все! – возмущённо махнула рукой охотница. Ганзель поднялся и подошёл к сестре: – Гретель, пойми, так нуж... – И ты туда же, Ганзель! – перебила она. В её глазах отразилось полнейшее отчаяние. – Да погоди же, послушай! – пытался её вразумить брат, но она лишь кричала: – Нет! Поверить не могу, что ты мне такое говоришь!!! Тогда Ганзель взял сестру за руку, сказал всем остальным: – Извините нас, мы на пару минут, – и утащил её в сторону. Уходя с Ганзелем, она выглядела возмущённой и подавленной, хоть и почти не вырывалась – мнение брата значило для неё очень много. Она обернулась лишь раз, для того, чтобы встретиться глазами с Беном. На его лице она прочла сочувствие и боль. И ещё... просьбу. Ничего не сказав, она лишь помрачнела, но вовсе перестала вырываться и ушла для самого, пожалуй, странного разговора в жизни, какой только мог быть у неё с братом. Они отошли на такое расстояние, с которого их не было слышно, но все видели, как они спорят. Их постепенно окутывали вечерние сумерки, но разглядеть спорщиков было нетрудно. Гретель долго возмущалась, всплёскивая руками, а Ганзель прохаживался туда-сюда, то и дело оборачиваясь к ней, видимо, пытался её успокоить и убедить. Затем она отвернулась от брата, скрестив руки на груди. Ганзель подошёл, встал рядом, потом обнял её одной рукой за плечи и долго что-то говорил, а она смотрела прямо перед собой и молчала. Потом взглянула на него, что-то спросила. Ганзель едва заметно качнул головой «нет». И они медленно побрели обратно. Не доходя до остальной компании, Гретель свернула к реке. Ганзель остановился и проводил её взглядом. Охотница села на бревно почти у самой воды. Её брат вздохнул и пошёл к взволнованной компании, ожидающей их решения с нетерпением. Ганзель присел к костру, завёл защёлкавший таймер и, пока Кира делала ему укол в плечо, невесело объявил: – Гретель согласилась попробовать, но очень расстроена. Ей тяжело решиться, и она не уверена, что у неё что-то получится. Боится, что не справится и не сможет помочь. Пусть немного придёт в себя... Эй, Бен, куда ты? Я же сказал: пусть придёт в себя, не мешай ей! Бен, направившийся к одиноко сидящей охотнице, обернулся на ходу: – Ганзель, если она захочет, чтобы я её оставил, я вернусь сюда. Охотник только руками развёл, обернувшись к остальным: – Я один чего-то не понимаю? Все только плечами пожимали. Тем временем Бен остановился рядом с Гретель. Садиться на то же бревно не стал, просто стоял рядом. Было видно, что они сказали друг другу всего по несколько слов. Ганзель не знал, что и думать, он ожидал, что Гретель подскочит, начнёт возмущаться, требовать оставить её одну, и придётся заново её успокаивать. Но мирной беседы в такой тяжёлый момент Ганзель от них не ожидал. Пожалуй, он обратил бы на это больше внимания, если бы на него не давил так сильно этот тяжёлый разговор с сестрой. Объявив его итог всем, он незаметно отошёл в сторону, к большому валуну. Прислонился к нему спиной и хмуро смотрел на водную гладь реки, темнеющую в сумерках. Задумавшись о своём, охотник даже вздрогнул, услышав тихий голос Киры: – Ганзель, что с тобой? Он глянул на девушку и отвёл глаза: – Да так... разговор неприятный. Она вопросительно посмотрела на парня и произнесла почти неслышно: – Это все видели, но... тебя что-то особенно задело. Я чувствую. Он глянул на Киру мельком, но ничего не сказал. Она молчала, не торопила его. Он собрался с духом и всё-таки заговорил, даже не пытаясь преодолеть дрожь в голосе: – Я не знаю, что делать... ты не представляешь, чего мы с ней сейчас наговорили друг другу! – Это просто нервы, Ганзель, не переживай так, в сердцах такое можно сказать... – Нет, я не о том, просто... Понимаешь, мы с самого детства вместе. Когда мы попали к ведьме, готовы были друг за друга умереть. Я запихивался сладостями через силу, до рвоты, красных точек в глазах, потому что та... та мерзкая тварь держала нож у горла моей сестры. А потом Гретель как-то избавилась от цепей, бросилась на это пугало и била её ножом в живот, пока та не упала. Не будь ножа, она бы эту уродину зубами загрызла, чтобы меня спасти, потому что я был связан. А ведь Гретель была ещё девчонка, ребёнок совсем, понимаешь? Кира кивнула, догадываясь, что самое главное ещё впереди, но предчувствие уже сжимало сердце, словно стальными клещами. Ганзель немного помедлил и продолжил: – Мы с ней люто ненавидели ведьм всю свою жизнь. Мы бились с ними, рвали их на куски, сжигали живьём. Каждый раз мы рисковали, готовы были умереть друг за друга в любом бою. А теперь я вынужден её уговаривать, чтобы она... стала ведьмой! Ты знаешь, что это такое для нас обоих?! Он скрипнул зубами с досады и отвернулся. Кира подошла и обняла его со спины. Он нервничал, пытался вывернуться из её рук, но она снова и снова обнимала его. Так и не отпустила, только прижалась к его спине всем телом. Он помолчал, кусая губы, потом накрыл её руки своими, судорожно вздохнул, повернул голову и тихо сказал: – Когда она всё-таки согласилась, то спросила: «Ты не убьёшь меня однажды за то, что я – ведьма?» Кира буквально оцепенела от этих слов. Пробормотав: "Боже мой...", она отпустила охотника и, не сводя с него глаз, попятилась. Омрачённое болью лицо Ганзеля расплывались перед ней от слёз, переполнивших глаза ведьмочки. Она повернулась и быстро пошла туда, где у реки сидела Гретель. Поняв, куда она идёт, Ганзель окликнул её: – Стой, Кира, не надо! – Нет-нет, поверь мне, всё будет хорошо! – отозвалась она, вытирая на ходу слёзы. Ганзель смотрел ей вслед, не зная, позволить ей это или нет, но всё же не стал мешать. Когда-то самой Кире понадобилось решиться на колдовство. И хотя охотница недолюбливает ведьмочку, всё же то, что происходит сейчас, может помочь им обеим научиться понимать друг друга. Бен услышал шаги и заметил приближающуюся Киру раньше, чем Гретель. Он шагнул навстречу: – Подожди, не надо, не сейчас... – Бен, – оборвала его на полуслове юная ведьма, продолжая приближаться всё той же решительной походкой, – ты мог бы оставить нас? Пожалуйста, я буду благодарна. – Чего пришла? Мне не до тебя, уматывай! – угрюмо проворчала Гретель, повернув голову к ней. – Нам нужно поговорить, – сказала Кира так, словно не заметила её резкого тона. – Тебе нужно, а мне – нет. Бен, останься, – жёстко ответила Гретель. – Бен, прошу тебя, – ведьмочка умоляюще смотрела на парня, и, кажется, он её понял. Вопросительно взглянув на Гретель, он сказал: – Всё-таки послушай, что она скажет, Гретель. Ты же не боишься её? Конечно, он сказал это нарочно, чтобы спровоцировать охотницу. Она была слишком подавлена переживаниями, чтобы это заметить. Но Бен решил, что так будет лучше, и оставил Гретель с Кирой, сказав напоследок: – Я буду там, – махнул рукой в сторону костра и ушёл, провожаемый недовольным взглядом охотницы. – Говори, что хотела, и убирайся, – грубо заявила она ведьмочке. Но та ничуть не смутилась. – Гретель, я знаю, что это – тяжёлый выбор... – А мне плевать, что ты знаешь, а что – нет! Ты кто такая, чтобы меня учить? Думаешь, если ты переспала с моим братом, это даёт тебе право строить из себя невесть что?! Кира побледнела, плотно сжала губы и даже сделала невольный шаг назад. Но всё-таки отступать она не собиралась. – Зря ты так, – негромко сказала она, – я... люблю его. – Ну да, конечно, – ехидно ухмыльнулась охотница, – женщины его любят. Очень часто. Почти в каждом городке его кто-то любит. Кира опустила глаза, но Гретель успела увидеть в них неподдельную боль. Или эта малявка умеет так притворяться? – Я только хотела сказать, что зря ты сомневаешься в своих возможностях, – голос Киры предательски дрожал. Она повернулась и пошла к остальным. Гретель смотрела ей вслед и чувствовала себя ещё хуже, чем до этой минуты. В самом деле, ведь Ганзель ведёт себя с этой малышкой-ведьмочкой совершенно не так, как со случайной девчонкой, которых у него было – не сосчитать. Охотница вдруг осознала, что вообще не помнила, чтобы её брат был по-настоящему увлечён кем-то. Если только... – Ну-ка, постой! – окликнула она Киру. – Ты его околдовала? Говори, как есть! Кира обернулась. Хоть и сквозь слёзы, но её взгляд был твёрдым. – Я же сказала: я его люблю. Я бы не посмела... так поступить. Только не с ним. Гретель подошла к ней, пристально глядя в глаза, но не нашла в них ни фальши, ни коварства. Только боль. – Смотри, если солгала, ты пожалеешь, что уговаривала меня учиться магии, – жёстко сказала она ведьмочке. Кира выдержала взгляд, хоть и сквозь слёзы, а потом медленно, борясь с дрожью в голосе, проговорила: – Гретель, если бы ты могла прочитать у меня в сердце, ты бы этого не говорила. Я знаю, ты хочешь для своего брата лучшего. Но может, он сам решит, что ему нужно? – Решит, – кивнула Гретель, сверля Киру глазами, – если не околдован. – Вот научись это определять, и ты сама всё увидишь. – Я научусь... – охотница запнулась, – если получится. – Гретель, поверь мне, твои способности сильнее, чем ты можешь представить, – голос Киры всё больше обретал уверенность. – Твоя мать – великая белая ведьма. Это значит намного больше, чем ты думаешь. – Не знаю, – охотница отвела взгляд, – просто времени слишком мало. Чересчур мало. – Да, для обучения разным способностям – мало. Но нам потребуется всего одна. – Всего одна?! – опешила Гретель. – Какая?! – Вкладывать магическую силу. – Не понимаю! – Мы с Розалиндой, – Кира обернулась и дала знак старшей ведьме подойти к ним, – тебе всё покажем. Суть в том, что колдовать будет Розалинда, а мы с тобой будем просто добавлять магической силы, которой у неё для такого действа не достаточно. – Обалдеть! – возмущённо всплеснула руками Гретель. – Да ты знаешь, чего мне стоило решиться на это?! И всё, что мне светит – это превратиться в этакую «недоведьму»! – Погоди, погоди, Гретель! Послушай, – вмешалась подошедшая Розалинда, – у нас просто нет времени учить тебя ещё чему-то сейчас, и ты сама знаешь, что так и есть. Но тебя никто не заставляет забросить учение после Хэллоуина! Потом будет достаточно времени, чтобы ты обучилась всему, чему пожелаешь. Если ты не против, я смогу помочь. – И кстати, Гретель, в белой магии есть очень важные возможности, – добавила Кира, взявшая себя в руки. – Они всегда пригодятся. Например, ты сможешь сражаться с чёрными ведьмами с помощью магических ударов! Да и обычные твои боевые навыки и сила ударов заметно возрастут. Раны будут излечиваться быстрее. – Вот именно! – охотно подхватила Розалинда. – А ещё, занятия белой магией тем хороши, что продлевают молодость на много-много лет! – Правда? – удивилась Гретель. Это явно впечатлило её, она не знала о таком свойстве раньше. – Да, – кивнула Розалинда. – Посмотри на меня. Я уже давно так молода, как сейчас. Это даёт мне белая магия. К тому же, ведьму в тебе никто не увидит, белую магию можно скрывать. Да ты и сама знаешь, ведь именно так получилось с Миной. Ведьму в ней не увидели даже вы с Ганзелем. – И... – Кира немного замялась, но всё же решилась спросить, – Гретель, я видела у тебя в вещах волшебную палочку ведьмы. Ты ведь зачем-то её хранила? – А может, я её хранила в память о победе над Мюриэль?! – охотница попыталась за возмущением скрыть свою растерянность, но получалось плохо. – У тебя – волшебная палочка Мюриэль?! – опешила Розалинда. – Ну да, а что? – Ты добыла её в бою с ней?! – Да, вместе с братом, а в чём дело? – А в том, Гретель, – Розалинда даже не скрывала довольной улыбки, – что у тебя все шансы быстро овладеть серьёзной магической силой. Если, конечно, пожелаешь.