Tomorrow Is a Long Time.

Ребята! Я сама не верю. Спустя 14 лет автор решила закончить эту работу! На мой взгляд, она могла бы остаться в том виде, в котором была, но эта автор - гениальна, поэтому с радостью читаем прекрасную историю дальше! Обещано было по главе каждое воскресенье. Ждём:) Она входит в пустую комнату, ее лицо в нескольких дюймах от длинной белой стены. Она прикасается к ней сначала одним пальцем, затем двумя. Прижимает ладонь к штукатурке и вспоминает время, когда она была уверена, что если надавит достаточно сильно, стена поддастся. Вспоминает, как закрыла глаза и почувствовала его там, ждущего с другой стороны. Он отправил ее в Торчвуд. Он отправил ее домой. Она делает большой шаг назад, ближе к середине комнаты. За те годы, что ее не было, комната кажется неизменной – пустой, с высоким потолком и бесцветной. Воздух пахнет затхлым, неиспользованным, и стук ее ботинок по полу эхом отдается в тишине. Он отправил ее домой. Домой к ее матери, к Микки. Домой во тьму. Она поворачивается к окну и видит Лондон, возвышающийся позади нее, красивый и мрачный под дождем в вечерней темноте. Вдоль Темзы пришвартованы дирижабли, а внизу на реке горят огни. Звезды если и есть, то она их не видит. Он отправил ее сюда, чтобы попрощаться. Следующий прыжок будет последним. Она выскальзывает из белой комнаты и спускается по аварийной лестнице, которая приведет ее в сердце башни Торчвуд. Она спускается на три пролета, прежде чем ей приходит в голову, что вместо этого она могла бы воспользоваться одним из лифтов; она здесь не посторонняя, и нет необходимости сворачивать за угол или краем глаза следить за камерами. Она здесь в такой безопасности, в какой не была уже очень долгое время. Она по-прежнему спускается по лестнице. ++ В ее кабинете горит свет. Она держится в тени в пустом коридоре, прижимаясь к стене. На двадцать третьем этаже темно, офисы и конференц-залы вокруг нее закрыты на ночь, но в конце коридора она видит открытую дверь и единственную зажженную настольную лампу. Микки Смит сидит в теплом круге света и читает погнутую книгу в мягкой обложке. Он выглядит полусонным, его подбородок прижат к груди, когда он читает. Каждую минуту или около того он переворачивает страницу. В какой-то момент он опускает книгу и трет глаза рукой, зевая, прежде чем взглянуть на часы. Его волосы все еще темные, на лице ни морщинки. Он сидит в ее кабинете и ждет, как будто ожидает ее возвращения с минуты на минуту. Как будто она не ушла на годы. Она ушла, не попрощавшись. Она думала, что больше никогда его не увидит. Тогда она, должно быть, издает какой-то тихий звук, свистящее дыхание или шарканье туфель по полу, потому что как раз в тот момент, когда она собирается сбежать на лестничную клетку, он отрывается от своей книги и зовет ее по имени. - Роза? - спрашивает он, щурясь в темноту. - Роза, это ты? На мгновение она замирает, прислонившись спиной к стене. Затем выходит на свет. - Привет, Мик, - говорит она. Он расслабляется, откидываясь на спинку стула. - Посмотри на себя, прячешься в тени, как настоящий секретный агент. Как прошел прыжок? Как будто она только что зашла в магазин на углу за пакетом молока, а он спрашивает о погоде. Она чувствует паническое давление в груди, как будто вот-вот начнет смеяться, или кричать, или и то, и другое вместе. Как прошел прыжок? - Скучно, - говорит она, и это звучит неправильно, как только она это произносит. Раньше она никогда не была такой прямолинейной. Внезапно она осознает странность своей позы – ее плечи отведены слишком далеко назад, позвоночник слишком прямой. Она обычно приподнимала одно бедро, когда стояла, сутулилась и засовывала руки в карманы. Она не может вспомнить, когда перестала. Микки откладывает книгу в сторону. - С тобой все в порядке? «Нет», - думает она, - «Со мной не все в порядке и я не Роза». - Все нормально, - говорит она. - Я в порядке. Просто устала. Думаю, я пойду ночевать домой. Ты остаешься? Микки поднимает бровь. - А как же отчет? Она пожимает плечами, потому что это похоже на то, что она бы сделала. - Это может подождать. Ты идешь или нет? - Ладно, ладно, - бормочет он, поднимаясь со стула. - Однако контроль не будет доволен тобой. - Контроль может поцеловать меня в задницу, - говорит она, и эта авантюра окупается, когда Микки хихикает. Кем бы или чем бы ни был этот Контроль, очевидно, он не его фанат. Он выходит из кабинета в коридор, вытягивая руки над головой. Его спина хрустит. - Ты ела? - спрашивает он, зевая. - Я умираю с голоду. - Ты всегда умираешь с голоду, - на столе лежит связка ключей; она хватает ее, оглядываясь в поисках сумки, пальто или чего-нибудь еще, что было бы странно забыть. Там ничего нет. Она уже тянется, чтобы выключить лампу, когда замечает маленькую фотографию в рамке, прислоненную рядом с ней на ее столе. Это фотография маленького мальчика, лет шести-семи. У него светлые волосы, веснушки и острый подбородок, и он выглядит точно так же, как она в этом возрасте. Он широко улыбается в камеру, демонстрируя отсутствующий зуб. Тони. Он был совсем ребенком, когда она ушла. Изображение меняется, одна цифровая фотография сменяется следующей. Ее мама с Питом стоят вместе в одном из садов особняка Тайлеров. Они явно спорили за несколько мгновений до того, как была сделана фотография – лицо Джеки порозовело от гнева, а Пит натягивает улыбку. Но они все еще стоят рядом, их сцепленные руки почти скрыты юбкой платья ее мамы. Появляется третья фотография. Ее мама и Тони за обеденным столом, его узкие локти лежат на хрустящей белой скатерти. Роза Тайлер стоит прямо за ними, с ухмылкой наклоняясь и говоря что-то, что заставляет ее мать рассмеяться. Она выключает свет и выходит из кабинета, запирая за собой дверь. Микки пристально смотрит на нее, переводя взгляд с ее лица на дрожащие руки. - Роза, что ты мне недоговариваешь? - Нет ничего, что не могло бы подождать до ужина, - говорит она, но устройство для прыжков у нее в кармане, и как только оно зарядится, она уйдет. Она не останется в этой вселенной ни минутой дольше, чем нужно. - Пицца или китайская кухня? - Пицца, - говорит он, направляясь к ближайшему лифту. - Определенно пицца, - всю дорогу до первого этажа он краем глаза наблюдает за ней. Дверь лифта звякает и открывается в элегантном, ярко освещенном главном вестибюле Торчвуд-Тауэр. Несколько человек кивают им, когда они идут к охране; некоторые кажутся знакомыми, но она не может вспомнить ни одного имени. Она вежливо кивает в ответ, ее улыбка натянута и неестественна. Человек за стойкой безопасности отрывает взгляд от своего компьютера, когда они проходят мимо. - Агент Тайлер, агент Смит, - Микки показывает свой идентификационный значок, но мужчина едва смотрит на него. Его глаза устремлены на нее. - Роуз, ты опять забыла свой пропуск? - спрашивает он, и есть что-то в его чересчур небрежном тоне, что–то в хмурой складке, внезапно появляющейся между глаз Микки - она бросается к большим стеклянным дверям, ведущим на улицу, одной рукой наваливаясь на них всем весом, а другой доставая пистолет в кобуре за спиной. Сигнализация ревет, когда она выбегает под дождь. Улицы почти пусты; нет толпы, в которой можно скрыться, быстрый темп - ее лучший вариант. Она бежит на восток, ее ботинки сильно стучат по мокрому тротуару. Отойдя на безопасное расстояние, она поворачивает на север, избегая камер видеонаблюдения и держась более темных и узких улиц. Но этот Лондон - не ее Лондон, и вскоре она оказывается в тупике, пойманная в ловушку и задыхающаяся. Позади себя она слышит шаги. Она поворачивается и целится из пистолета в грудь Розы Тайлер. Роза – другая Роза, правильная Роза, Роза, которая принадлежит этой Вселенной – одета в стандартную черную форму Торчвуда, ее мокрые от дождя волосы резко откинуты с лица. Оружие, которое она направляет в сторону Розы, незнакомое, вероятно, инопланетное. Роза не сомневается, что сможет им воспользоваться. - Итак, - говорит другая Роза, - кто ты? Инопланетный оборотень, я из будущего" или клон? Она один раз натянуто качает головой. - Ничего из вышеперечисленного. Другая Роза ухмыляется, показывая зубы. - Похоже, что-то такое мог бы сказать клон, - ее голос звучит слишком уверенно для человека с пистолетом, направленным ей в грудь. Это, своего рода, уверенность, которую признает Роза – легкая самоуверенность человека, в которого никогда не стреляли. - Я собираюсь опустить пистолет, - говорит Роуз и медленно опускает руки по бокам. Другая Роза наблюдает за ней, все еще держа загадочное оружие наготове. Вероятно, это какой-то продвинутый электрошокер; по ее опыту, смертоносные штуки, как правило, на вид намного проще. - Послушай, - говорит она, - я здесь случайно. Я просто хочу двигаться дальше. - По-моему, это не было похоже на случайность. Это выглядело так, словно ты пыталась выманить моего друга из здания. Она закатывает глаза. - О боже, я никуда не заманивала Микки. Мне нужна была его помощь, чтобы пройти через охрану, поэтому я позволила ему думать, что мы едем за пиццей. В худшем случае, я ввела его в заблуждение относительно ужина. - Микки Смит очень серьезно относится к своему обеду. И я тоже, - другая Роза снова сжимает оружие. - Я помещаю тебя под арест и провожу в камеру предварительного заключения в Торчвуде до проведения экспертизы. Я собираюсь бросить тебе несколько наручников – выброси пистолет и надень их. - Как скажете, агент Тайлер, - Роза небрежно отдает честь, и как только другая Роза тянется к ремням безопасности, она достает из кармана устройство для прыжков и включает его. Сначала она чувствует притяжение, нереальный сдвиг почвы под ногами; чувствует притяжение и краткое, гудящее давление стен между мирами, а затем… А потом внезапная тяжесть, словно якорь, падает ей на грудь, вырывая ее из течения и утаскивая обратно на землю. Она открывает глаза и видит беззвездную черноту лондонского неба, твердый асфальт переулка под ней. Что-то не так с ее грудью, с легкими, но сейчас это кажется далеким. Неважным. Дождь холодит ей лицо. Это приятное ощущение. Последнее, что она видит, это себя – незнакомый силуэт на фоне ночного неба. Незнакомка и обугленная оболочка прыгуна через вселенные, который держит в руках. ++ Ей снится ТАРДИС. Здесь пусто и темно, как было после его смерти. Было странно жить и путешествовать в ТАРДИС одной - со временем она привыкла к молчаливой компании корабля, и большую часть ночей она спала, свернувшись калачиком среди проводов и ламп под консолью, или вообще не спала. Пол в ТАРДИС всегда был теплым, и он гудел под ней, когда она спала. Вероятно, она умирает, поэтому решает помечтать об этом. - Однажды ты мне пообещала, - говорит он ей на ухо. Прикосновение прохладных пальцев к ее щеке. - Ты сказала, что никогда не перестанешь искать. Она улыбается ему, ее глаза все еще закрыты. - Я солгала. Воздух под консолью спертый, почти влажный; пахнет моторным маслом и озоном. Однажды он сказал ей, что использованные чайные пакетики отпугивают мышей; она думает, что ему просто было лень выбрасывать их в мусорное ведро. Если в ТАРДИС и были мыши, она их никогда не видела. - Это потому, что я с ними справился, - мягко говорит он. - Щедро добавив чайных пакетиков. Он лежит рядом с ней, его глаза темные и неулыбчивые, когда он наблюдает за ее лицом. Путаница проводов консоли вьется под его воротником, и синяя ткань его костюма кажется черной в тусклом свете. Он ненастоящий, но она все равно рада его видеть. - Кажется, теперь я понимаю, - говорит она. - Почему все произошло так, как произошло. - Роза, - говорит он, но она останавливает его, нежно приложив палец к его губам. - Тебе не следует называть меня так. Я не та, кто найдет тебя. - Это не имеет значения, - говорит он, внезапно становясь свирепым. Внезапно сплошные брови, зубы и ярость, теперь, когда она сказала правду, которую он не хочет слышать. - Все это не имеет значения. Ты думаешь, то, что ты сделала – то, что ты сделала, чтобы спасти миллионы, чтобы спасти миллиарды жизней, – ты думаешь, это делает тебя хуже того, кем ты была? Это не так, Роза. Это делает тебя самой собой больше, чем ты когда—либо… Затем она целует его, мягко и протяжно. Его губы замирают под ее губами. - Тебе нужно помолчать, - говорит она. - Ты ведешь себя как невыносимый лицемер. Он издает приглушенный сердитый звук у ее губ, прежде чем поцеловать ее снова, немного слишком сильно и со слишком большим количеством зубов. Она отстраняется, одной рукой обхватывает его подбородок и позволяет ему хрипло дышать ей в щеку. - Я другая, - говорит она. - Я знаю, ты тоже это видишь. Я не… - Ее голос срывается, и она замолкает. Закрывает глаза и обращается к темноте. - Когда ты был под Темзой той ночью, той ночью, когда Донна должна была остановить тебя – на что это было похоже? Прежде чем она оттащила тебя назад. Каково это было? Он сглатывает, его горло двигается под ее рукой. - Словно ничто. Это было похоже на ничего. Она открывает глаза. Видит его лицо и улыбается. - А что сейчас? - спрашивает она. - Как ты себя чувствуешь сейчас? Сон заканчивается прежде, чем он успевает ответить. ++ Она просыпается в мягкой постели от звука собственного храпа. Другая Роза спит в кресле рядом со своей больничной койкой, ее голова склонилась набок под неудобным углом. Воздух со свистом проходит через ее нос при дыхании, и она слегка хмурится, как будто ей снится что-то неприятное. Ужасно видеть себя такой беспомощной. Страшно подумать, что всего несколько мгновений назад она выглядела так же. Больничная палата маленькая и невыразительная, стены выкрашены в обычный безжалостный белый цвет Торчвуда. Пластиковый пакет, набитый ее одеждой, висит на крючке у двери. Если снаружи стоит охранник, она не может его увидеть. Она отключает аппарат, отслеживающий ее пульс, и отводит носовую канюлю от лица. Перекидывает ноги через край кровати, мгновение колеблется, прежде чем опустить босые ступни на пол и позволить им принять ее вес. Ее колени немного подкашиваются. Она тихо шаркает к двери. Ее одежда выстирана и аккуратно сложена – тактичный жест, но в спустя несколько вселенных на ней больше грязи, чем на ткани. Ее рубашка выглядит нормально, и куртка в порядке, но брюки рваные, с дырами и старыми заплатками. Ее ботинки не в лучшем состоянии. - Я могу достать тебе новую пару, если хочешь, - говорит другая Роза. - Думаю, я знаю твой размер. Ее спина напрягается. Она должна была заметить, что храп прекратился; очевидно, она не в лучшей форме. Она кладет ботинки обратно в сумку. - В этом нет необходимости. Я в порядке. - Ты в этом уверена? - Спрашивает другая Роза. Тон ее голоса звучит не так, как у нее самой, как будто она слушает запись. По ее мнению, это немного похоже на разговор с собственным сообщением на автоответчике. Ей это не нравится. Она поворачивается со всем достоинством, на какое способна в небрежно завязанном больничном халате. Другая Роза наблюдает за ней со стула, подогнув под себя ногу. На ней джинсы и старая футболка, которая, как помнит Роза, была у нее много лет назад, а на щеке у нее красный след от того места, где она сильно прислонилась к спинке стула, когда спала. Она выглядит очень по-человечески. Очень по-человечески и очень похожей на Розу Тайлер. Она крепче сжимает сумку с одеждой. - Устройство, которое ты уничтожила. Для прыжков через измерения. От него что-нибудь осталось? Другая Роза наклоняется и достает из-под стула металлическую коробку. - Все здесь, - говорит она, кладя руку на крышку. - Все, что мы смогли спасти. - Она поднимает взгляд на Розу, ее глаза виновато блестят. - Осталось слишком мало деталей, которые можно починить. Мне так… - Жаль. Да, я знаю. - Она подходит и бросает сумку с одеждой на больничную койку. - Дай мне взглянуть. Другая Роза отдает ей коробку, и она осторожно ставит ее на кровать. На крышке есть этикетка; аккуратными, четкими буквами написано: Личные вещи: неопознанная аномалия № 47. А под ней красным: Предупреждение о радиации. Обращаться осторожно. Она открывает коробку и заглядывает внутрь. Ее ключ от ТАРДИС лежит на самом верху стопки. Она быстро хватает его, надевает цепочку на шею и засовывает ключ под воротник больничной рубашки. Далее идут кое-какие мелочи из ее карманов – психическая бумага, набор отмычек. Фонарик, фильтр для воды и горсть монет из параллельных миров. Все, что у нее есть, в свинцовой коробке. То, что осталось от устройства для прыжков, лежит на дне, каждая деталь упакована в толстый прозрачный пластик. В одном пакете находится опаленная оболочка внешнего корпуса; в другом - масса расплавленных проводов. Она берет кусочек за кусочком, держа их хрупкими в руках, пока не доходит до последнего – пузырька с пылью. Она поднимает его к свету и смотрит, как он блестит. Это все, что осталось от квазикристаллической схемы памяти, которая хранила координаты ее последнего прыжка. Другая Роза подхватывает ее как раз в тот момент, когда у нее подгибаются колени, и укладывает обратно на кровать, слегка кряхтя от ее веса. - Хорошо, что я была права насчет того, что ты не являешься мной из будущего, - говорит она, - иначе прямо сейчас мы столкнулись бы с адским парадоксом. Роза откидывается на слишком мягкую кровать, флакон все еще зажат в ее кулаке. - Не трогай ребенка, - говорит она, придавая своему голосу северные нотки, а другая Роза издает звук, похожий на смех. - Да, именно. Полагаю, должны быть способы познать Законы времени и похуже, но я не могу придумать ни одного. - Другая Роза возвращает каждый предмет в коробку, аккуратно укладывая их внутрь. Они ничего не могут значить для нее; она ведет себя так, как будто они что-то значат. Когда все, кроме флакона, убрано, она останавливается. Позволяет своим рукам упасть по бокам. - Я чуть не убила тебя прошлой ночью, - говорит она. Роза пожимает плечами. Сейчас это вряд ли имеет значение. - Ты не знала. - Ты пыталась сказать мне. Я просто… - Она улыбается, и от этого выглядит старше своих лет. - Ты потянулась за чем-то в кармане, и я сделала выстрел. Я даже не подумала. Вот так ударить тебя в прыжке – ты уже наполовину вышла из фазы, когда устройство поджарилось. Ты должна быть мертва. Мертва или поймана в ловушку в Пустоте. - Она закрывает коробку и поднимает глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. - Так почему же ты здесь? Роза ерзает на подушке, выпрямляясь. Флакон у нее в руке холодный. - Ты помнишь Плакальщицу? Наступает тишина. Другая Роза пристально смотрит на нее. - Конечно, - говорит она. - Конечно я помню. Конечно, она помнит. Роза отводит взгляд. - Однажды я видела параллельную Землю, похожую на нее. Океаны замерзли в результате какого-то общепланетного катаклизма, и было слишком холодно, чтобы оставаться на месте, поэтому я просто ... шла. Шла по пляжу, пока не достигла воды, шла по воде, пока не достигла волн. Стены льда высотой в сотни футов, застывшие точно так же, как они были в тот последний момент. И я стояла там, уставившись на лед, пока кое-что не увидела. Тень, движущаяся глубоко в волнах. Другая Роза нерешительно улыбается ей. - Но это удивительно, не так ли? Что нечто приспособилось пережить все это. Весь мир превратился в лед, но какая-то его часть продолжала жить. Роуз улыбается в ответ. - Я так и подумала. Я подошла так близко, как только могла, скользя по льду, чтобы заглянуть внутрь, но когда я это сделала, все казалось таким неподвижным. Я продолжала смотреть, следуя за тенями от волны к волне, гуляя по открытому океану, пока солнце не село, и я не оказалась там, в темноте. - Она позволяет своей улыбке погаснуть. - Все потому, что я не хотела признавать то, что я уже знала – что ничто не уцелело подо льдом, и я гналась за иллюзией. Игрой света. Другая Роза наблюдает за ней, крепко скрестив руки на груди. - Я не понимаю. - Я нашла его, - говорит она. - Доктора. Последняя вселенная, которую я видела, была нашей – твоей, моей и его. Та, которую я все это время искала. Я нашла ее. Другая Роза делает неуверенный шаг назад, качая головой. - Но звезды... - Мы неправильно рассчитали время, - говорит она, и это почти забавно. Она почти смеется. - Он был будущим возрождением, и все это – поиски, звезды и темнота – было для него всего лишь воспоминанием. Просто история, которую он пытался забыть. - Она поднимает флакон с пылью, поворачивая его так, чтобы стекло отражало свет. - Все, что он мог сделать - это настроить мое устройство и запрограммировать два его следующих пункта назначения – эту вселенную и момент во времени и пространстве, когда ты снова его найдешь. Другая Роза смотрит на флакон. На коробку для хранения, стоящую в изножье кровати. Цвет ее лица становится серым. - Нет, - говорит она, и в этом звуке больше дыхания, чем речи. - Нет, но я… - Но что? - Говорит Роза, чувствуя себя жестокой. - Но ты любишь его? Но ты так долго ждала? - Она встает с кровати, шатаясь вперед, пока они не оказываются лицом к лицу. - Это не имеет значения. Ничто из этого не имеет значения. Мы гонялись за тенями, агент Тайлер. Больше ничего не осталось. Другая Роза поворачивается и выходит из комнаты. Дверь за ней захлопывается. - Хорошо, - говорит Роуз, снова оставшись одна. - Это хорошо. Пол качается у нее под ногами, и она протягивает руку, чтобы опереться на спинку стула. У нее есть ее одежда, сломанное устройство для прыжков и психобумага. Этого достаточно, чтобы вывести ее из здания, но не намного дальше. У нее раскалывается голова, и боль в груди становится все труднее игнорировать, чем дольше она бодрствует – ее ребра ушиблены, возможно, даже сломаны. Она осторожно дышит и ждет, пока комната перестанет кружиться. Затем она отодвигает боль в сторону и начинает одеваться. Она застегивает куртку, когда открывается дверь и входит другая Роза, расправив плечи и вздернув подбородок, ее глаза все еще красные от слез. - Как долго, - спрашивает она, - ты путешествуешь одна? Роза открывает коробку и перебирает вещи внутри, засовывая их обратно в карманы. - Это не имеет значения. - На самом деле так и есть. Потому что я видела устройство для прыжков, похожее на твое, раньше – много лет назад, когда звезды только начинали исчезать, и никто не хотел мне верить. Это был последний прототип, который мы сделали перед закрытием проекта. Они сказали, что тестировать его на человеке слишком опасно. Что даже если это сработает, у нас не будет возможности вернуться домой, - она подходит к кровати и заглядывает в коробку. Устройство лежит на дне, разорванное на куски. - Я помню, потому что собиралась его украсть. Ворваться в Архив, украсть и найти Доктора самостоятельно. - Но ты этого не сделала, - говорит Роза. - Ты передумала в последнюю минуту. - Я решила остаться. И как только я это сделала, я стала давить, заниматься политикой и стала их агентом чертовым Тайлер, и все для того, чтобы они возобновили проект и построили пушку измерения. Чтобы мы могли спасти вселенную, - она берет Розу за руку и сжимает ее в своей. - Я решила остаться, а ты решила сбежать. Сейчас она с трудом помнит тот момент – ту вспышку сомнения перед тем, как ввести украденные коды безопасности, которые открыли двери архива. Она была так решительно настроена. Она была так уверена. Она смотрит на их соединенные руки. Сжимает и чувствует мышцы и кости под кожей. - Я не знаю, как долго я путешествовала, - говорит она. - Сначала я пыталась следить. Считая час за часом, прыжок за прыжком, просто чтобы я могла сказать ему, когда все закончится – я искала целый год. Два года. Пять. Десять. - Она осторожно высвобождает руку. - А потом, когда прошло достаточно времени, я больше не хотела ничего знать. Поэтому я перестала считать. - Ты думаешь, все это не имело значения, - говорит другая Роза. - Все это время. Все те места, которые ты видела. Ты думаешь, оно было потрачено впустую? - Да, - говорит она, ничего не чувствуя. - Да, я это чувствую. Другая Роза улыбается. - Ты ошибаешься, - хлопнув ладонью, она закрывает контейнер. - Ты останешься. Ты останешься здесь, со мной, с Торчвудом, и вместе мы найдем Доктора и остановим тьму. - Ее улыбка превращается в оскал, широкий, молодой и глупо храбрый. - Ты и я, Роза Тайлер, мы собираемся вернуть звезды.