Житие колдуна

«Встреча старых врагов заканчивается либо грандиозной пьянкой, либо разрушительной дракой. Причем, любой мордобой всегда заканчивается грандиозной пьянкой» Житейская мудрость завсегдатого трактиров

      Вход в катакомбы монастыря был довольно узок и низок: протиснуться можно было только одному, да и то, согнувшись в три погибели. Ступеней не было, только скользкий спуск на глубину, больше похожий на длинную кишку какого-то каменного монстра.       Воздух сперва был спертый, тяжелый, но когда узкий проход закончился, явив взору пещерный грот, пахнуло свежестью, да так, что я вздохнул полной грудью воздух, тайком морщась от боли в затекшей шее.       Катакомбы, если честно, меня разочаровали: не было ни роскошных барельефов и лепнины на стенах, изображающих сцены из проповедей Богини, ни захоронений жрецов, ни святилищ. Стены глубокой пещеры украшали лишь сталагмиты, сталактиты, рукотворные углубления для свеч, да и отсыревшие надписи по-типу: «Здесь был жрец такой-то». Хорошо, что хоть дорога не имела явных ответвлений, была более-менее ровной: с пологими ступеньками, хоть и скользкими, из-за капающей воды, но главное, без ям и неожиданных обрывов.       Видно, когда жрецы продолбили проход в скале, то наткнулись на пещеру и, слегка облагородив ее, гордо нарекли катакомбами. Подземное озеро стало их источником пресной воды, а тишина пещер — местом для размышления о Великой. Хотя сдается мне, им больше пришелся по вкусу пещерный мох, которым были облеплены своды пещеры — он был одним из основных ингредиентов в любом галлюциногенном питье и иногда добавлялся в выпивку для «приятных» ощущений. Мох создавал голубовато-зеленоватый свет, отчего казалось, что сверху сиял подземный небосвод с миллиардами мерцающих зеленоватых звезд.       Мой магический светлячок летел впереди, от света которого на стены пещеры падали продолговатые тени и попутно сканировал округу, настроившись на поиск недружелюбных тварей, любивших селиться в столь уютных пещерках и лакомиться наивными путниками.       И все бы ничего, только на мерную тишину подземелья нарушал очень возмущенный и настойчивый вор.       — Я поверить не могу! — разорялся Риэл, не веря в мое вероломство. — Ты ж клялся, что ее не похитишь!       Мимо него прошла Ирен, всем своим видом показывая, чтоб он не лез не в свое дело. Опуститься до общения с мужчиной ей не позволяла гордость, ибо в прошлый раз, когда мы были в городе жрецов, они постоянно ругались. Она не могла простить ему скабрезные шуточки и его профессию, а он просто не мог пройти мимо такой наивной мордахи. И если красть у нее ничего было нельзя, то оставалось только задевать языком, с неким садистским удовольствием наслаждаясь ее реакцией. Я в их отношения не лез, ибо наблюдать за ними было забавно, да и они были похожи на маленьких детей, которые не поделили игрушку.        — Во-первых, — устало вздохнул я, — я не клялся. А во-вторых, не крал. Она сама ушла.       Ирен обернулась и послала Риэлу торжествующую улыбку, мол, съел, недостойный? Ей богу, если бы не воспитание, она бы ему еще язык показала и я еще не уверен, не получила бы она его в ответ.       — Ты что метелишь? — возмутился он. — Как это сама ушла?!       — Да вот, — усмехнулся я, кивнув на спину Ирен, — идет, как видишь.       — Колдун, — с чувством выдохнул мнимый менестрель, сжимая гриф лютни с такой силой, словно представляя на ее месте мою шею. — Не прикидывайся блаженным. Твой братец знаешь, что на это скажет? — я прекрасно знал и старался об этом не думать. Фил человек трепетный, душевный, да только рука у него тяжелая. — А кто окажется крайним? Я. А мне еще с ним за одним столом сидеть, да еду жрать. Я не хочу вместо супа схлебать порцию яда.       Риэл явно приуныл, представив эту картину и стал доставать меня почище своей будущей тёщи, налегая на совесть, которой у меня и так нет и приказывая вернуть Ирен там, где взял, пока монахини не заметили пропажи.       — Не придумывай, — обреченно вздохнул я, смотря на наших дам, которые бессовестно грели уши, хоть и шли впереди. — Но если тебе так легче, представь, что их нет. Ирен грозилась сбежать, а зная ее характер и везение, я был просто уверен, что она споткнется и сломает себе шею в этой темени. А раз предотвратить неизбежное невозможно, я решил проконтролировать ее побег. Что странного?       Честно сказать, я и сам был от этого не в восторге. Но не признаваться же в этом вору?       — А не легче было запереть эту паршивку?       — Чтобы она, дабы досадить мне, вскрыла себе вены? — поинтересовался я и, понизив голос, прошептал. — Знавал я таких… знатных девиц, которые из-за любого пустяка резали себе руки, патетично восклицая: «Вот умру и будет вам совестно!».       — И умирали? — ехидно улыбнулся Риэл, вовсю глазея на спину Ирен.       — Нет, — мрачно закончил я. — Они не учитывали в своих планах то, что умирать больно и страшно. А исцелять верещащую и извивающуюся девицу весьма проблематично и опасно для жизни.       Спина принцессы дрогнула и она, пылая от возмущения, обернулась к нам.       — Да будет вам известно, я никогда не опущусь до самоубийства!       — А кто знает твои заморочки? — накинулся на Ирен женишок Петры, видно поняв, что добиться от меня вразумительного ответа он не сможет. Но злость то, сорвать на ком-то хочется. — Чего тебе в монастыре не сиделось? По мне, лучше места для тебя не придумаешь!       — Невоспитанный хам! — воскликнула девушка. По ее мнению это было самое ужасное оскорбление, после которого уязвленные в лучших чувствах кавалеры сбегали с позором. — Попробовал бы денек прожить в этой клоаке, а потом… потом вякал!       — Тю… а словечки-то, словечки! Прям из блатного лексикона!       Благовоспитанная девушка зарделась от стыда и благоразумно решила больше не связываться с этим хамом, стремительно развернувшись и зашагав вперед. Мой светлячок посеменил за ней следом, аки собачка на привязи за своей разобиженной хозяйкой. Мне пришлось сделать еще один.       — Ну и что это тебе дало? — лениво поинтересовался я, смотря как новый светящийся шар слегка кружась, плавно взлетел в воздух. — Зачем ее задеваешь?       — Так она хотя б уши не будет греть, — махнул рукой он.       — Еще как будет, — в способностях девушки я не сомневался. Да и акустика в этом месте была столь хороша, что любой шепот делала в разы громче. Ну и если не она, то ее новая подруга, которая хоть и шла впереди, да только слишком тихо, словно прислушиваясь. Мадлена вела себя на удивление спокойно, что само по себе было до жути странно. У меня ныло под ложечкой от предчувствия беды, да только понять откуда она, я еще не мог.       — Ну так и зачем весь этот маскарад, раз девка все равно с нами? — Риэл резко стал серьезным, отбросив шутливый тон. — Твой братец ведь вставит нам щей за самоуправство, а потом еще и ее папаня сподобится добавить. Нагелий хоть и дурень, но порвет как шавок, а я жить спокойно хочу, а не прятаться как крыса от законников всю жизнь.       — И это говорит мне бывший Теневой король? — показно удивился я. — Скажи, ты записался ко мне на роль зудящей совести? Представь себе, но эти прописные истины я и без тебя знаю.       — Я просто осторожный, — огрызнулся тот.       Спорить с ним мне совершенно не хотелось, а слушать от него упреки — тем более. Я знал, что он прав, да только в жизни все идет не всегда так, как правильно и должно.       — Скажи, если бы Петра попала в подобную ситуацию, чтобы ты сделал? Оставил или попытался спасти?       Риэл задумался. Наши шаги гулко отдавались под сводами рукотворной пещеры, а в тишине стали слышны даже еле заметное гудение магических светлячков, когда они пролетали мимо нас. Я прислушивался к своим ощущениям, чтобы не дай, Великая, к нам подкралась какая-нибудь нечисть и зорко следил за Ирен — она шла впереди всех, иногда оглядываясь назад, словно высматривая кого-то, но ловя на себе мой взгляд, смущенно отворачивалась. Откровенно поговорить нам так и не удалось, ибо вокруг постоянно кто-то крутился, а при всех заводить разговор я не хотел. Да и она не стремилась, видно чувствуя себя неловко.       — Дурацкие ты задаешь вопросы, колдун, — через некоторое время нехотя ответил вор. — Если б оставил, то сам бы себя уважать перестал — какой я мужик, раз свою женщину не смог защитить? И папаня ее… Не боюсь я его, просто, — он вздохнул, — ради Петры я стараюсь быть мирным. Она же хочет, чтобы я с семьей ее подружился. Ты не думай, что я не хочу, я стараюсь, да только этому старому хрыщу один хрен не нравлюсь.       — Не принимай на свой счет, — усмехнулся я. — Но Филгусу не понравится любой мужчина, что будет крутиться вокруг его дочери. Ему нужно время, чтобы свыкнуться. А на счет Ирен… — я тоже задумался, считать ли ее нечто большим, чем просто близким другом. — Я не мог смотреть, как она страдает.       Риэл, кивнув, поморщился. Понимать-то он понимал, да вот только от своего будущего свекра получать люлей совсем не горел желанием. Я тоже. Но, в отличии от него прекрасно знал, что Филгус отходчивый, а если еще и показать ему выгоду от текущей ситуации — сама смиренность и добродушие.       Мои мысли внезапно перешли на принцессу. Вор невольно заставил задуматься: «А и вправду, как я к ней отношусь?» Если моя подруга детства и первая любовь — Амалия, вдохновляла на свершения, Элиза была подобна жаркому ненасытному пламени — сжигала дотла, то с Ирен же я наоборот, чувствовал нечто похожее на умиротворение. На ее проделки невозможно было злиться, она заставляла улыбаться, оберегать ее, как хрупкий и особо ценный артефакт. С Алией никогда не возникало такого же ощущения — бойкая магесса была слишком независима и самоуверенна. Она любила доказывать свое превосходство во всем: обожала доминировать, заставлять подчиняться. Дознавательница была из тех женщин, которых легко можно было увидеть в качестве боевых подруг, но не как хранительниц домашнего очага.       Внезапно, идущая впереди принцесса остановилась, с подозрением смотря в темноту. Подойдя к ней, замерли и мы. Стены отражали странное эхо, будто подавал голос какой-то зверь, но мой светлячок молчал, говоря, что впереди нет никого опасного.       Хотя я все равно активировал заклинание, которое заранее сплел против разной гадости, которая любила селиться в таких местах. Не знаю, как на счет нечисти, но гадость и была. В свете магического огня передо мной предстал тот, кого я меньше всего ожидал увидеть — Стефан, собственной персоной. Да еще не один, а с целой компанией!       Встреча в пустынных катакомбах жрецов была столь неожиданна, что мы пару минут озадаченно созерцали друг на друга, не в силах придумать достойное оправдание тому, что мы здесь забыли. Да еще и в такой неурочный час. Было неловкое чувство, что нас застали за преступлением: они тайком направлялись в жаркие объятья к истосковавшимся по мужскому вниманию монахиням, а мы оттуда возвращались.       — Стефан? — изумленно прошептал я, надеясь, что он всего лишь морок. Поверить в то, что он на самом деле здесь было немыслимо.       — Ирен Келионендорская! — «морок» обескуражено взирал на принцессу позади меня, напрочь проигнорировав своего старого врага. — Вы что здесь делаете?       — Сбегаю… — откровенно призналась девушка, ошеломленно взирая на советника короля. — А вы, что здесь делаете?!       Магистр смущенно замолчал.       — Стефан! — с нажимом произнес я, обращая все его внимание на себя. Перед глазами вмиг пролетело все то, что я пережил благодаря этому «душевному» человеку. Честно сказать, всегда считал себя отходчивым и добродушным человеком, да только когда я говорил, что не испытываю к нему ненависти — я, видно, был не в себе.       — Никериал Ленге?! — заметно побледнел он и отступил назад.       — Нет, я его младшая сестра, — ядовито произнес я и махнул рукой, срывая с пальцев обжигающий огненный поток.       К чести Стефана, тот успел поставить щит и огонь, с шипением стекая по стенкам магической преграды, оплавил лишь камень вокруг, попутно озарив пещеру ярким оранжевым светом.       — Никериал! — более радостно и увереннее воскликнул этот гад, наконец-таки признав во мне старого доброго врага.       — О, так ты скучал? — иронично заметил я, сплетая рукой заклинание молний. — Мило.       Щит Стефана выдержал и эту атаку, но я видел, как пошатнулся магистр, как на лбу выступила испарина — ему было тяжело блокировать мощные атаки, и вот-вот щит должен был рухнуть. Его подельники вообще разбежались в стороны, боясь попасть под горячую руку. Хотя я был совсем не против — в разборках магов другим лучше быстро улепетывать за пару километров, чтоб не дай, Великая, задело.       — А я специально из мира мертвых вернулся, дай думаю, проведаю старого знакомого, — с каждой новой фразой сгустки пламени и электрические заряды ударялись о щит Стефана, а я шаг за шагом приближался к своему врагу. Тот под моим напором отступал, даже и не думая контратаковать, что бесило меня еще больше. Все казалось, что он не воспринимает меня всерьез. — Все скучал, ждал встречи, подбирал похоронные венки…       Нет, я был далеко не боевым магом, да и Стефан тоже, да только желание разорвать мага, который напал на мой дом и разрушил все то, что я так кропотливо собирал почти полвека, заставляли забыть о такой незначительной детали.       Защитное заклятье Стефана все же треснуло, не выдержав магического удара, и рассыпалось на маленькие мерцающие осколки. Я опустил руку и пошатнулся назад от вмиг закружившейся головы. Не надо было мне так быстро расходовать энергию, ведь моя аура еще не полностью восстановилась после того случая. Поддался эмоциям, как маг-недоучка. Идиот.       Бывший член Совета тяжело дышал, ожидая от меня дальнейших атак или же готовя заклинания из арсенала высшей магии, хотя это вряд ли — для нее требовалась прорва энергии и время, а сейчас ни того, ни другого в катакомбах под монастырем у него не было. Да и старость сказывалась. Резво творить заклятья и раскидывать врагов как пушинку, магам в почтенном возрасте тяжело, да и только молодые могут отдавать свою энергию, старые же ее кропотливо собирают и хранят, стремясь урвать у смерти еще немного времени.       Тесное пространство поумерило и мою прыть. Что-то разрушающее и оттого безмерно опасное, а также сложное, творить было сверх глупостью, ибо я рисковал погрести всех под завалами, а мелочно тратиться и швыряться молниями и ледяными копьями не хотелось — магистр все равно отразит атаки, а я впустую потрачу драгоценную энергию. Хотелось поговорить, отчего я почувствовал себя в роли злодея, который толкал речь перед поверженными врагами — пафосную и проникновенную. А что, Темные Властелины тоже люди и им хочется живого общения, а также благодатную публику, чтобы покрасоваться и повысить себе самооценку.       Видно, Стефан тоже жаждал поговорить, ибо хоть как-то реабилитироваться в глазах невольных зрителей магического поединка не спешил. Чуял, зараза, что я, выпустив свой гнев, готов на конструктивный диалог, чуял… и гадливо улыбнулся, понимая, что я ему в ближайшее пару минут ничего не сделаю.       — Никериал Ленге, — посмаковал мое имя маг, противно растягивая гласные. — Опальный магистр, убийца и вор, а также похититель, — он перевел взгляд на жавшуюся позади меня Ирен, — королевских особ.       — Стефан, — я знал, что у него была даже не фамилия, а данное Советом почетное звание, но в силу своего характера и бескрайнего уважения к магистру, я его даже мысленно старался не вспоминать. — Первый на дворе лизоблюд Его Величества.       Стефан даже уважительно цокнул, поражаясь моему нахальству и с крайне озадаченным видом спросил, смотря на мой… хм… неоднозначный наряд.       — Ты чего так вырядился?       Я даже слегка устыдился, что предстал перед своим врагом не в лучшем свете.       — Не твое дело.       Изливать перед своим неприятелем душу, жалуясь на идиотский план по спасению принцессы, мне совершенно не хотелось. Пускай думает, что хочет.       — А ведь когда-то я считал тебя зарвавшимся щенком, — пробормотал он, внимательно меня рассматривая, задержав взгляд на фальшивой груди.       — А я тебя — трусом, который сознательно оставил страну в беде и обрек ее на агонию. Скажи, трудно было, наверное, забиться в угол и скулить от страха. Бедняжка.       — Замолкни! — разозлился он, словно я наступил на его больную мозоль. Хотя почему «словно». Я как раз и намеревался вывести этого ублюдка из себя. — Ты ничего не знаешь!       — Конечно, не знаю, — усмехнулся я. — Я же пытался бороться с заразой, а не свесив лапки, боялся выглянуть из дома. Мне только интересно, сколько тебе тогда заплатили? Король Рафиус не обделил своего главного «радетеля за благоденствие королевства»?       — Никто мне не платил!       — Продешевил же ты, Стефан, — цокнул я, качнув головой. — Работал за бесплатно, а, говорят, некоторые получили целое состояние.       Маг оскорбился. Уж он-то очернял меня не за деньги, а за идею. Уж очень ему не нравился инициативный юноша, который не только поставил под сомнение его авторитет, но еще умудрился его подорвать и сместить с должности. Я, конечно, этим гордился, да только, похоже, Стефан не разделял моей радости и вообще, считал ту историю позорной, даже чтобы вспоминать о ней в кругу старых знакомый и тем более, в катакомбах жрецов в окружении врагов.       — Слушай, Никериал, — процедил он, явно пересиливая себя и пытаясь быть дипломатичным. — Предлагаю разойтись миром: вы отдаете мне то, за чем я пришел, а я же умалчиваю о вашем… хм… походе.       — И зачем же ты пришел?       — Не прикидывайся дурачком, Никериал! — махнул рукой тот. — Ты прекрасно знаешь, о чем я. Реликвия! Где она?!       — Я ведь тебе уже говорил, что у меня его нет.       — У тебя нет, — согласно кивнул Стефан и пронзительно глянул на Ирен. — А вот у нее…       Принцесса дрогнула и прижала ладонь к груди, видно, там, где она прятала артефакт реликвию и проворно спряталась за Риэлом. Я чувствовал ее страх кожей — она прекрасно осознавала, что несмотря на наш довольно мирный диалог со Стефаном, силы не на нашей стороне — нас было всего четверо на шестерых противников. И если я смогу взять на себя магистра, кто-то должен был справиться с его подельниками, а из всех, достойное сопротивление может оказать только Риэл. И то, он был безоружен.       Я решил ее немного подбодрить.       — Иреночка, прелесть моя синеокая, помнишь на заре нашего знакомства, ты меня стращала всеми видами казней? И там был один пунктик про нападение на члена королевской семьи. Вот напомни-ка мне, пожалуйста, что будет человеку, наивно предполагающему, что нападение сойдет ему с рук?       — Смертная казнь через четвертование, — уверенно прошептала она.       — Слышал, Стефан? — я довольно улыбнулся. — Либо казнь. Либо смерть от моей руки. Что выберешь?       Маг скрипнул зубами и показал какой-то знак своим шестеркам. Те как-то резко осмелели и достали из-за поясов мечи. А особо одаренные, не страшась никого, стали сплетать заклятья.       Конструктивного диалога не получилось. И как бы сказал Риэл: «Намечался мордобой».       — Ну наконец-то! — довольно выдохнул вор, замахнувшись лютней, словно прицеливаясь, кого бить первым. — А то я уж думал, вы будете до конца жизни лясами точить!       — Бей уродов! — задорно выкрикнула Мадлена и с воинственным криком, который никак не вязался с образом воспитанной аристократки, первая ринулась в атаку. Лютня скрестилась с мечом, а бывшая монахиня разбежалась, и подло прыгнула на первого попавшегося спутника Стефана и чуть ли не силой выбила у него для себя меч. Дальше я за ними не следил, но судя по крикам и грохоту, развлекались они всласть.       Я быстро навесил на Ирен магический щит и, пододвинул в сторонку, приглашающе кивнул Стефану. Тот усмехнулся, но кивнул, подтвердив тем самым согласие на поединок.       — Ники, — Я обернулся. Принцесса напряженно смотрела на нас. Она казалась спокойной, уверенной, да только руки, которые она сцепила, словно обхватив себя, дрожали, выдавая свою хозяйку с головой. — Будь осторожен.       Я кивнул девушке, постаравшись как можно беспечней улыбнуться.       Магистр стоял и ждал, пока я закончу разговаривать с принцессой. Кто-кто, а уж он-то не сомневался в своей победе, раз вел себя так беспечно и благородно, не делая и намека на то, чтобы ударить в спину.       Поединки магов были не такой уж и редкостью, особенно на различных магических консилиумах. Очень часто раскричавшись с друг другом до хрипоты, почтенные магистры превращали банальный спор в драку, надеясь правом силы доказать кто из них прав. Заканчивалось это обычно разрушительно, и к вящему разочарованию невольных зрителей, отнюдь не смертельно, ибо драчунов успевали разнимать, когда магическая энергия у того и другого заканчивалась и они, вцепившись друг другу в глотки, кусаясь и рвя у оппонента волосы, просто катались по полу, аки как два ободранных и дымящихся петуха.       Но если такие поединки были весьма банальны, то дуэли между целителями были редкостью, ибо заклятий по боевой магии мы знали мало, да и конфликты предпочитали решать словесно, так как драка хороша лишь для тех, кому не надо лечить побои. Уж лучше позубоскалить всласть, упражняясь в эффектных оборотах речи, чем пересиливать лень и скакать кузнечиком по полигону, уворачиваясь от огненных шаров, а потом лечить себя и своего соперника от ожогов различной степени.       — Зачем тебе артефакт? Власти захотелось?       Стефан скривился, но охотно ответил на мой риторический вопрос, да с такой интонацией, словно пытаясь донести азы грамоты бестолковому деревенщине.       — Ты хоть понимаешь, какая мощь скрыта в этой реликвии? Какой источник энергии, да не простой, а первородной, скрывали все эти годы жрецы? Знаешь, что с ней можно сделать?       — Знаю, поэтому ты ее и не получишь.       Со стороны казалось, что мы, несмотря на творящийся вокруг бедлам, довольно мирно разговариваем, да только я видел, как он напряженно следил за моими движениями, как его пальцы едва заметно шевелились, плетя какое-то заклинание, а воздух вокруг нас стал тяжелым: зудящий, от разлитой в воздухе энергии, наполненный магией.       — Подумай хорошенько, Никериал, — проигнорировал мои слова Стефан. Он так сильно жаждал показать мне свою правду, что даже забыл о поединке, — что можно сделать с первородной энергией. Да практически все! Даже повернуть вспять законы мироздания! Вернуться в прошлое, изменить его, спасти тех, кто погиб! Ты это не хочешь? Не хочешь предотвратить ту треклятую эпидемию, сохранить свое доброе имя, спасти близких? — его голос сорвался. — Разве не понимаешь, что мы с тобой на одной стороне?!       Я заколебался.       А вдруг это правда? Вдруг, можно все изменить? Вернуть себе доброе имя, мечту, дом, невесту… Картины были столь соблазнительны и насквозь пропитаны фальшивой надеждой, что у меня чуть опустились руки, принимая поражение. Очень трудно устоять, когда награда так велика, когда держишь в руках спасение тысяч, а душа до сих пор кровоточит о воспоминаниях тех лет, от запаха погребальных костров твоих друзей… И стоит лишь немного дотянуться, поддаться на уговоры и… да вот только умом я понимал, что не может быть все так красиво. Просто не бывает.       — Не мели чушь, Стефан, — поморщился я, выбрасывая из головы неугодные мысли. — Невозможно повернуть время вспять. Его можно замедлить, ускорить, но прошлое уже записано на страницах мироздания и обратить его вспять невозможно.       — И это мне говорит полный целитель? — рассмеялся он. — Да ты из мира мертвых души вытаскиваешь и возвращаешь жизнь усопшему. И покарало ли тебя твое мироздание за то, что ты переписал историю? Нет! Ты дал второй шанс. Перечеркнул строки в этой проклятой книге! Так дай же этому миру шанс!       — Прошлое нельзя изменить, — раздраженно сказал я, больше убеждая себя, чем его. — Это аксиома!       — А кто ее вывел? Люди! Изменить можно все!       — Безумец!       — Слепец!       Я раздраженно махнул рукой. Светлячки раскалились и ослепительно засияв, «зажгли» укутанную энергетическими нитями пещеру. Сверкнуло. Оглушительно жахнуло, заложив уши и на пару мгновений обеспечив пронзительным писком в голове.       Остро запахло озоном. Волосы наэлектризовались и встали дыбом, колючее шерстяной платье впилось иголками в кожу, а на мою голову кто-то словно надел раскаленный железный обруч, который с каждым мгновением сжимался все сильнее и сильнее.       Я поднялся с пола, потряс головой, возвращая связность мыслей и чувствуя, что из носа быстрой струйкой побежала кровь. Все-таки отразил, гад. И попытался обратить мое же заклятье против меня.       Сволочь.       Я успел сотворить щит, да только все равно задело. И, судя по остаточной дымке заклятья, которое окутывало пещеру, мерно светясь и позволяя видеть окружение, приложило не только меня. Но также Стефана, его подельников, которые со стонами поднимались с жесткого каменного пола и моих союзников. Риэл ругался, держа в руке обломок грифа лютни, Мадлена ошалело озиралась вокруг, пытаясь понять, где она, хотя я бы на ее месте поинтересовался на ком она сидит, ибо под девушкой стонал один из прислужников мага и отнюдь не от любовной страсти.       Ирен же со вздохом поднималась, держась за стенку, а совсем рядом с ней, кряхтя и держась за поясницу, эту же процедуру выделывал мой враг, которого, похоже, не смотря на все его усилия, откинуло в стене и явно неслабо приложило.       — Ирен! — воскликнул я, пытаясь предупредить о Стефане. Но не успел. Магистр и сам заметил, в каком выгодном положении оказался и с энтузиазмом цепко схватил девушку за локоть. Та воскликнула от неожиданности, но вместо того, чтобы вести себя как порядочная жертва и заложница, ударила этим же локтем мужчину поддых, а потом еще мстительно наступила на ногу и схватила за короткие редкие волосы магистра, намереваясь лишить его остатков шевелюры.       Жертва как-то незаметно поменялась ролями со своим мучителем, и мучитель явно не был этому рад. На лице Ирен застыла такая предвкушающая улыбка, что даже мне стало не по себе, ибо женская месть — это страшно. А она же в исполнении злопамятной принцессы — хуже, чем сошествие на землю Настерревиля. Зря он ее попытался схватить. Очень зря.       Я бы и дальше полюбовался за унижением магистра, который, похоже, от неожиданности, а потом и боли, забыл все пасы рукой, но надо было прекращать это безобразие. Я создал малое парализующее заклятье и без особых помех наложил его на почти неподвижную мишень, прежде, конечно, попросив Ирен прервать экзекуцию и немного отойти.       Я поднял на ноги парализованного противника и, легонько встряхнув, прижал к стене.       — Ну все, — сухо произнес я, мечтая его задушить голыми руками. — Молись.       Магистр расплылся в торжествующей ухмылке — заклятье не действовало на лицевые мышцы, — чем меня крайне озадачил. Услышав вскрик Ирен, я обернулся и увидел, что к ее горлу приставил клинок один из подельников Стефана. Другие же взяли к себе в заложники моих бойцов — Риэл со злостью пытался выпутаться из магических пут, а Мадлена с крайне унылым видом смотрела на его бессмысленные попытки.       — Ну все, — словно издеваясь, повторил мою фразу Стефан. — Молись. Пришлось отступить и снять наложенное заклятье, а то, боюсь, его нервные сообщники решат, например, демонстративно убить Мадлену или же Риэла, чтобы показать серьезность своих намерений, а я просто не успею им помешать.       Советник короля размял плечи, возвращая былую подвижность мышц и, широко улыбнувшись, махнул рукой. Нутро скрутило болью и я, согнувшись пополам, встал на колени, шипя «добродетелю» проклятья.       «Хочешь лишить мага силы? Не дай ему сосредоточиться» — главное правило любого магического поединка. Трудно собрать мозги в кучу, если в голове лишь попытки отрешиться от боли.       — Ник! — испуганно вскрикнула Ирен       — Еще одно движение, принцесса, — угрожающе произнес Стефан, подойдя к девушке. — И его жалкий мозг вытечет через нос.       — Боишься, что запачкаю тебе платье? — через силу усмехнулся я, морщась и сжимая руки на животе. Боль потихоньку утихала под действием целительской энергии, да только пока в их руках мои друзья, предпринимать что-либо было опасно. — Если так — могу и плюнуть.       — Добавить? — мгновенно повернулся ко мне маг и снисходительно дополнил. — Ты жалок, Никериал. И лучше бы оставался мертвым и не мешался под ногами. Я тебе предлагал сотрудничество и не один раз. Ты отказался. Ну что ж. Я заберу слезы и сам все исправлю. Не волнуйся. Я не мстителен. Тебе в моем мире достанется роль, ну скажем, попрошайки или еще лучше — жалкого слуги, который целыми днями будет чистить нужники.       — Какая щедрость, — держась за стену, я медленно поднялся. Откинул назад длинные волосы, которые лезли в рот и мешали улыбаться. — Плевать тебе в суп каждый день будет для меня в радость.       На лице магистра заиграли желваки, и в его взгляде остро читалось желание меня пнуть, али же ударить, заставив замолчать. Святая наивность. Может, я пока и не смогу наслать проклятье, не поставив под удар своих друзей, но вот дать безнаказанно избивать себя больше не позволю. Тем заклятьем он меня застал врасплох и больше такого не повторится.       — За что вы так с нами! — отчаянно воскликнула Ирен. — Вы же поданный Его Величества! Его Советник! Как вы можете так поступать!        — Могу ли я? — словно не веря в сказанное, повторил Стефан. — К твоему горлу подставили кинжал, а ты спрашиваешь, могу ли я так поступать? О, еще как могу, деточка! Плевал я на этого параноика, твоего отца! Мне от него нужны были только знания, которые получить могут только доверенные люди.       — Какие знания? — ошарашено прошептала она. Видно такого поворота событий она никак не ожидала.       — Твой брат знал, твой отец знал, но глупенькой принцессе ничего не рассказали? — издевательски протянул он. — Какая жалость. Но я очень добрый, моя милая, и могу удовлетворить твое небольшое любопытство. — Он подошел к Ирен и, расстегнув у ее горла пуговицы, поддел пальцем золотую цепочку, на которой, видимо, висел артефакт. — Реликвия хранилась у жрецов, но вот древние свитки, где описано как управлять артефактом, неожиданно оказались у королевской семьи. Они, конечно, были зашифрованы, но не суть важно, — он повернулся ко мне. — Король так яро ненавидел некого Никериала Ленге, что не использовать такой легкий способ получения королевской милости, как заставить тебя страдать, ну или умереть, было бы очень глупо. По-правде сказать, ты мне безразличен, Никериал, а та история с изгнанием из Совета была лишь… — он ненадолго задумался, подбирая подходящее слово, — скажем, неким подобием оправдания моим действиям. Ты ведь и сам считал, что я тебя ненавидел из-за этого?       Я промолчал. Глупо было отрицать очевидное. Ну и прерывать столь задушевный монолог злодея. Пускай он и дальше разглагольствует и раскрывает свои мотивы и планы, а я тем временем тихонечко постою в сторонке и поколдую.       Стефан неожиданно дернул за цепочку. Она легко поддалась, и в руках мага оказался вожделенный им все эти годы артефакт. Пещера наполнилась теплым золотистым светом. Янтарь, размером не больше фаланги мизинца был в золотой оправе, обвивавшей камень подобно виноградной лозе. Я даже слегка удивился — Ирен я отдавал камень без оправы.       — Не могу поверить, Никериал, — благоговейно прошептал магистр, подняв на уровень глаз подвеску и смотря на янтарный просвет камня. Золотые пузырьки под его изучающим взглядом закружились, словно падающие с неба искристые снежинки. — Ты отдал самую великую в мире драгоценность какой-то девке.       — Девке? — тихо произнес я, чувствуя, как во мне волной поднимается гнев, который доселе я мог хоть как-то сдерживать. — Я отдал артефакт человеку, которому доверяю.       — Пошли его к демонам, Никериал, — неожиданно подал голос Риэл. Он был взъерошен, весь красный от натуги, после бесплотных попыток выпутаться из магических веревок и весьма недобро смотрел на Стефана и меня, — и завязывай с этой драмой!       Я невольно дернул щекой. Легко ему говорить. Я целитель, а не боевой маг и мой арсенал атакующих заклятий был не особо широк и большинство из них составляли способы расправы с различной нежитью и нечистью, ну и общепринятые заклинания самозащиты, такие как щиты и стихийные заклятья начальных уровней. Чтобы мгновенно освободить из-под удара трех человек и обезвредить шестерых противников включая самого Стефана, требовалось по-крайней мере, чудо. А в ситуации, когда за моим любым движением шла беспрерывная слежка, я был практически беспомощен — попробуйте наложить заклинание, когда враг в любой момент может его прервать, лишь вмешавшись в процесс плетения. Хотя я мог попробовать кое-что иное…       — Стефан, — произнес я, собрав волю в кулак. — Предлагаю сделку: отпусти принцессу, моих друзей и дай им уйти. Реликвия все равно у тебя, зачем они тебе?       — Или что? — напрягся он, сжимая в руке вожделенные слезы.       — Ты знаешь что.       Магистр прекрасно знал, что я могу открыть как в прошлый раз дверь в мир мертвых. И даже если та сила обратится против своего создателя, я вполне успею затянуть за собой его. Хотя меня до сих пор бросало в дрожь от страха, что я не смогу контролировать ту силу, и она вновь будет раздирать меня на части, но он-то про это не знает.       — Ник, нет! — страшно побледнев, прошептала принцесса. — У него же реликвия Пресветлой!       А то я не знаю. Вон он как вертит ей перед моим носом. Злорадствует.       Не знаю, чем бы закончились наши переговоры, но в этот самый тот момент на «сцену», то есть, проход, освещенный затухающими магическими светлячками Стефана, явился Алинор Гриворд. Я даже сперва не поверил своим глазам, увидев это чудо в сверкающих доспехах.       Его появление было столь неожиданно, что все замерли, ошарашено взирая на появившегося из глубин рыцаря как на явление Великой народу. Я даже на миг подумал, что в безлюдных и секретных катакомбах становится слишком людно.       Алинор даже не стал задавать вопросов, увидев нашу разношерстную компанию, а метким глазом оценив ситуацию, попер на Стефана аки таран, выставив вперед свой неизменный клинок Рахтириус.       — Гнусный похититель! — завопил во всю мощь мужчина, угрожая зарубить почтенного магистра мечом.       Стефан ошарашено уставился на могучего двухметрового мужчину и резко попятился назад.       — Не я, а он, болван! — магистр цепка ухватил меня за руку. — Это Никериал Ленге!       Алинор остановился и уставился на советника короля как на умалишенного. Да, трудно было опознать врага в женском платье и в окружении такой милой дружеской компании.       Это только сбесило мага сильнее.       — Я сейчас докажу, — многообещающе произнес он и, неожиданно для меня, рывком дернул за парик. Стоит признать, клей был хорошим. Даже очень хорошим, да только это мало утешало, когда у меня было стойкое ощущение, что мне будто пытались снять скальп.       — Что вы творите! — вступился за меня Гриворд. — Немедленно отпустите даму!       Меня отпустили, но только с явным желанием разоблачения, потянулись к фальшивой груди. Я закрылся руками аки невинная девица от похотливого старика.       — Ты получишь только тело, а не душу, похотливое чудовище! — пафосно изрек я «изменившимся» голосом.       У Стефана вытянулось лицо. Он даже резко убрал руки. Да и я сам не ожидал от себя такой проникновенной речи и в стиле припадочных придворных дам упал в обморок.       Естественно, притворный.       Для Гриворда это стало последней каплей. Защищать честь дамы у него было в крови.       — Я не позволю вам и дальше творить это бесчинство!       — Вы серьезно? — возмутился Стефан, не в силах поверить в такой поворот событий, смотря то на меня, то на Гриворда. — Это фарс? Хотя неважно, — и кивнув своим подельникам, закончил. — Убейте всех. Они больше не нужны.       Но не успело слететь с губ магистра последнее слово, как пол пещеры содрогнулся, заходил ходуном и к последователям Стефана резко потянулись каменные щупальца. Они обвили их подобно лозе, заключили в тиски до хруста костей и обмякли, превратившись в каменную пыль. Люди упали на пол как подкошенные. Ирен с остальными оказались свободны.       У меня перед глазами закружили черные точки, из носа побежала кровь, часто капая на пол, задрожали руки, на которые я, оперевшись, попытался подняться на ноги.       Я медленно встал, меня повело в сторону и если бы не Ирен, которая вмиг меня подхватила, то я бы вновь упал.       Чертовы заклинания магии земли. Слишком затратные, имеют кучу условий, одно из которых, чтобы заклинатель прикасался к земле руками, но зато эффективные. Наспех приготовленное заклятье их, конечно, не убило, но хотя б на время вывело из строя. Я успел его сотворить, как только «упал в обморок» и смог коснуться земли. Стефан в тот момент за мной не следил, полностью поглощенный разборками с Гривордом, что дало мне то самое время, чтобы беспрепятственно наложить печать заклятья, не опасаясь, что его блокируют.       — Ники! — беспокойно молвила девушка, поддерживая меня на ногах. — Ты как?       Я не ответил, а глянул на поединок Стефана и Алинора Гриворда. Хотя поединком это сумасшествие можно было назвать с натяжкой. Советник короля кидался в рыцаря заклятьями, а те отлетали от брони, поражая вместо цели все, что угодно. Видно на Гриворде висел очень дорогой и оттого эффективный амулет-щит против магических атак, который сводил все усилия мага на нет. Они были так поглощены друг другом, что пока не замечали резкой смены расстановки сил.       Я сплел простенький отражающий щит, чтобы в нас не попали летающие заклятья, чувствуя, как стремительно исчезает из резерва магическая энергия. Несмотря на то, что это были всего лишь катакомбы монастыря, колдовать в них было трудно, и большая часть энергии просто рассеивалась в воздухе. Заклинания требовали вдвое, а то и втрое больше энергии. И если раньше я этого особо не замечал, то сейчас ощутил особо остро — на каменные щупальца разом ушло больше половины моего резерва, хотя в обычное время с таким же количеством магии я мог исцелить с десяток пациентов.       — Риэл, — я повернулся к вору, с которого спали магические путы, как только я лишил сознания магов, — забирай Ирен и быстро уходите!       В пещере стоял оглушительный гвалт от летающих над головами заклятий, они отражались от стен, попадали в потолок — свод дрожал, трещал, готовый в любой момент обвалиться. Почти ничего не было слышно и мне приходилось кричать, чтобы, стоящие около меня друзья, меня услышали.       Он кивнул и попытался отцепить от меня девушку. Та наоборот только сильнее сжала мою руку, взирая на меня расширенными от испуга глазами.       — Что?! — возмутилась принцесса. — Я тебя не брошу!       Свой черный монашеский чепец она где-то потеряла, и ее золотые волосы выбились из аккуратного пучка, встав дыбом от наэлектризовавшегося воздуха. На щеке и носе принцессы красовалась грязь, на шее краснел порез от кинжала, а на лбу набухал синяк.       — Бросишь! — резко произнес я, нервно косясь на поединок мага и рыцаря. — Ты мешаешь! Уходи! И забери вот это.       Я разжал кулак и сунул в руки Ирен древнюю реликвию, которую успел ловко украсть у Стефана, когда тот попытался разоблачить меня на глазах Гриворда. События пронеслись так стремительно, что магистр пока не заметил пропажи.       У нее округлились глаза…       — Но как?       — Уходи! — почти с мольбой протянул я. Один из последователей Стефана приподнялся и, увидев нашу дружную компанию, что-то закричал.       Мадлена испугано теребила Ирен за плечо, все время приговаривая: «Пошли, скорее пошли. Быстрее, быстрее, быстрее!».       Принцесса прикусила губу, явно борясь со своими чувствами, и решительно кивнула. Она стремительно меня обняла, в одно мгновение успев стиснуть почти до хруста костей и поцеловать в щеку, и, нехотя отпустив, побежала за своей подругой к выходу из этих пещер.       Риэл быстро хлопнул меня по плечу, напоследок бросив: «Ждем у выхода», и побежал догонять девушек.       Когда они крылись из виду, я вздохнул свободнее — теперь я смогу колдовать в полную силу, не боясь задеть своих друзей.       — Ты! — взревел Стефан, который отвлекшись от неуемного натиска Гриворда, наконец-то заметил, что дела у него идут не ахти: приспешники побиты и валяются на земле, не в силах подняться на ноги, заложники сбежали, а реликвия… В глазах мага застыло изумление, которое вмиг сменилось яростью, когда он ощупал мантию и не нашел искомого. Задыхаясь от обуявших его чувств, он процедил сквозь зубы. — Никериал!       Я по достоинству оценил его ненависть, когда он метнул левитируемый булыжник, который предназначался рыцарю, в меня. Да еще с такой силой, что тот влетел в стену возле моей головы, щедро осыпав мой щит острыми камнями, землей, каменной крошкой и оглушив меня на пару мгновений.       Откашлявшись и вытерев слезящиеся глаза, я чудом увернулся от пущенной следом молнии и кинул свою в том направлении, не особо надеясь в кого-либо попасть. Пыль еще не осела на пол, магические светлячки почти затухли, не прибавляя света, а лишь сгущая окружающую нас тьму. Узнать, кто где находился, можно было лишь по вспышкам электрических заклятий. Ну и по проклятиям Стефана, которыми он щедро сыпал в мою честь, пытаясь чуть ли не на коленке воспроизвести что-то из высшей магии, чтобы отправить меня на тот свет уже качественно и надолго.       Хотя его усилий уже совсем не требовалось — за него все сделала природа…       Со свода пещеры посыпались камни, полетели вниз как шпили сталактиты, а земля под ногами заходила ходуном — похоже, тот валун, который разбился об стену и стал началом настоящего обвала. Пещера «ревела» от боли, словно раненное животное, и намеревалась изгнать из своего нутра мелких паразитов, а еще лучше убить их, заживо погребя под завалом. Я метнулся в сторону, успев разминуться с падающими сталактитами, которые с грохотом разбились о землю за моей спиной, каким-то немыслимым пируэтом увернулся от огненного шара и каменной глыбы, упавшей через мгновение у моих ног, споткнулся на подоле платья и еле удержался на ногах.       Думать было некогда. Я бежал к выходу, чуть ли не петляя как заяц, умудряясь одновременно обмениваться со Стефаном проклятьями и откидывать то щитом, то телекинезом, падающие прямо на меня камни.       Мне еще никогда не доводилось так быстро бегать. Я успел помянуть разом всех демонов во главе с Настерревилем и послать к ним на чай этого придурка-Стефана, которому прямо не терпелось расквитаться со мной в столь недружелюбном месте, его криворукость, которая привела к обвалу и еще множество мелочей, приведших меня в это место и в это время.       Остановился я, точнее упал, растянувшись в пыли, когда за моей спиной с жутким грохотом и землетрясением, завалило проход, из которого я пару мгновений назад ошалело выбежал. У меня не осталось ни моральных сил, ни физических: мои руки дрожали от пережитого ужаса, сердце громыхало в ушах, не в силах успокоиться, в легких не хватало воздуха — я тяжело дышал после этого спринтерского забега с препятствиями. Хотелось истерически засмеяться и скинуть напряжение; я ловил ртом воздух, чихал от пыли и земли, которая, похоже, забила весь мой нос и даже залезла в рот… Но хоть я и чувствовал себя измотанным, как-то нашел в себе силы сотворить светящийся шар, который теплым золотистым светом озарил темную пещеру, подарив при этом какое-то чувство умиротворения. Мне вдруг подумалось, что хуже уже быть просто не может и теперь, когда мои злоключения закончились, мне оставалось только подняться на ноги и…       Что будет дальше, я так и не успел додумать. Внезапно, сзади раздался жалобный вой, я бы даже сказал, скуление, с приступами оханий и вздохов. Я медленно обернулся, чуть не задохнувшись от гнева. Совсем рядом с завалом, растянувшись на полу, «тихо» изображал умирающего, как-то умудрившийся выжить Стефан!!! Магистр был покрыт с ног до головы землей и каменной пылью, помят и выжат как лимон, словно он потратил все свои силы на борьбу с камнепадом. Алинор Гриворд, который также как-то ухитрился выбраться, устало прислонился к стене возле магистра; его прежде идеально отполированные доспехи потускнели, покрылись пылью и копотью, обрели вмятины и огромные царапины.       Задыхаясь от возмущения — как эта сволочь могла спастись! — я пошел к нему, довершать то, что не смогла сделать природа, хотя точнее будет сказать, пополз на корячках– моих сил не было даже на то, чтобы встать. Про магию я даже не вспоминал — резерв был почти пуст, доставляя мне весьма приятные ощущения в виде опустошенности, головной боли и весьма пьяном вестибулярном аппарате.       — Стефан! — прохрипел я, отплевываясь от земли и целеустремленно ползя к магистру, качаясь из стороны в сторону. — Ты чего не сдох, гад!       — Никериал! — на одной ноте просипел мой враг, приподнимаясь на локтях и показывая мне весьма неприличный знак, говоря, куда мне следует ползти. Судя по его виду, он тоже больше не мог колдовать без явного ущерба здоровью, и был вымотан настолько, что был не в силах даже встать. — Подонок! Щенок!       Я дополз до него, и, отбившись от его пары вялых пинков, от всей души вмазал по его морде. Хотя, это было громко сказано. С моими-то оставшимися силами, я лишь легонько поцеловал Стефана кулаком в скулу, но даже с этой пародией на удар, смог повалить мага на спину. Навалившись на него верхом, я попытался его задушить голыми руками, что крайне плохо получалось, ибо Стефан, вместо того, чтобы с достоинством принять свою участь, схватил изрядно обгоревшие волосы моего парика и потянул их вниз, намереваясь то ли дотянуться до моего горла, то ли содрать с меня скальп. Мы напоминали двух бойких старичков с ревматизмом, у которых сил не было даже на то, чтобы поднять книгу, но удали хоть отбавляй.       Внезапно чьи-то сильные руки схватили меня шкирку и рывком откинули назад. Больно ударившись затылком, я растянулся на спине и, шипя благодарности благодетелю, попытался хотя бы сесть. Лучше бы этого не делал, ибо увидел, что на до мной возвышался Алинор Гриворд с весьма недвусмысленным выражением лица. Он рассматривал меня, словно не в силах поверить в предательство, будто я был его женой, которую он застукал в постели с любовником.       — Никериал? Никериал Ленге?! — в ужасе прокричал он.       — О нет! — искренне обрадовался я такому повороту событий.       Гриворд захрипел и схватился за голову, наверное, вдруг осознав, что приставал и нарек своей невестой своего самого ярого врага. Отшатнулся назад, ошалело взирая на меня, словно не зная, как вынести этот позор.       — Я… я могу все объяснить, — я попытался найти мирный способ решения проблемы, хотя своими словами сделал только хуже — на Алинора невозможно было смотреть без содрогания.       — Молчи, — на грани слышимости вздохнул Гриворд, и, побагровев то ли от смущения, то ли от гнева, показал на меня пальцем. — Лживый, бесчестный… колдун.       Стефан хрипло захохотал и сев, издевательски посмотрел на рыцаря.       — Теперь ты понимаешь, смерд, что этот, — он показал на меня пальцем, — тебя облапошил! Так что, будь добр, избавь меня от его присутствия — убей его. И поживее!       По моей спине пробежал холодок — похоже, не только я понял, что только Гриворд сейчас представлял собой реальную угрозу — под его ногами валялись два обессиленных мага, которые не смогли бы дать отпор и хромоногой старушке, не то что могучему мужчине с амулетом против магических атак. И его с легкостью можно будет использовать ради уничтожения противника. Надо было лишь его правильно мотивировать, чтобы привлечь на свою сторону.       — А ты — устроил обвал! — в свою очередь я «указал» на главного подстрекателя и «злодея».       — Но я не похищал принцессу! — блеснул наблюдательностью советник короля.       — Неправда! Она сама организовала побег, я просто решил составить ей компанию. А ты пытался ее убить!       — Но я не крал священную реликвию у жрецов!       — Мои прегрешения по сравнению с твоей попыткой захвата мира ничтожны. Не ты ли разорялся о том, что король — идиот, а ты — властелин мира?       — Что за гнусная ложь! — выплюнул раскрасневшийся от гнева Стефан. — Я не хотел захватывать мир, а лишь изменить один момент, который пошел бы всем на благо!       — Ты забыл упомянуть, что твое благо.       — Да замолкните вы! Оба! — не выдержал наших откровений Алинор, видно, совсем запутавшись, кто из нас больший злодей.       — Все это не важно, — ровно проговорил Стефан, горделиво, хоть и с трудом поднявшись на ноги. Он, выпрямив спину, с жутким пафосом и чуть ли не ударяя себя в грудь кулаком, закончил. — Я — советник короля! Подумай о своих выгодах, рыцарь, когда станешь спасителем всего королевства от этого… — он презрительно скривился, — злого колдуна! Ты станешь героем: дамы будут превозносить твое имя, тебе откроются любые двери и главное, тебя нарекут почетным титулом спасителя принцессы и самого советника монарха! Так что тут и думать нечего, — он махнул рукой, — лови этого щенка. За его голову Его Величество щедро заплатит.       Держась за стену, я встал на дрожащих ногах и, загнав свой страх глубоко внутрь, гордо посмотрел на своих палачей. Ну что ж. Этот сценарий событий мне заранее был известен, да только так дешево продавать свою жизнь я не согласен, и если мне все равно суждено умереть, то я намеревался захватить их на ту сторону с собой. Открыть врата в мир мертвых я успею за два биения сердца, тем более, что мой резерв был практически пуст и контролировать ту энергию я бы не смог при всем своем желании — она бы вмиг пожрала меня и всех тех, кому не посчастливилось быть подле открытых врат.       Меня утешало лишь одно — Ирен и артефакт были в безопасности. А уж в том, что Риэл сможет позаботиться о принцессе и если что, спрятать ее на время, я не сомневался. Как бы вор не бахвалился, старался казаться легкомысленным, своевольным и не признающим авторитетов, он был человеком слова.       Я уже мысленно готовился попрощаться с миром, как пылающий от гнева Алинор Гриворд, стремительно подошел к Стефану, рывком взял его за грудки, да так, что оторвал от пола и слегка потряс:       — Героем? — угрожающе осведомился он, яростно всматриваясь в глаза советника. — Спасителем, значит, стану? А ну, отвечай!       — Да… — еле слышно проблеял растерявшийся от страха магистр, дрыгая в воздухе ногами и, наверняка, понимая, что даже при желании, ему не суждено вырваться из стальной хватки рыцаря. Хотя, несмотря на это, он почти сразу сумел взять себя в руки и добавил. — Но я Советник Короля! Как ты смеешь меня трогать!       — Угрожать миледи смертью, — прорычал рыцарь, сжимая в своей хватке советника. — Пытаться убить!       — Что, что ты делаешь?! — поробевшим голоском произнес Стефан, пытаясь освободиться. — Отпусти меня! Немедленно!       Но Гриворд, будто не слыша воплей мага, рывком, словно, какую-то игрушку, швырнул мужчину на стену. Магистр со всей силы ударился головой об выступающие камни и, закатив глаза, медленно осел на пол.       — Вершу справедливость, — сухо произнес Алинор, смотря на тело у его ног. По виску Стефана побежала струйка крови, а по моей спине прошлись мурашки.       После такого красноречивого представления, ноги предательски подогнулись и я сел на пол, шокировано взирая на поверженного Стефана. Мне все казалось, что это какой-то глупый сон! Алинор Гриворд — яростный ненавистник злых колдунов и в частности, некого Никериала Ленге, вдруг вместо своего врага, нападает на советника короля! И, судя по тому, что я пока еще был жив и ко мне не направлялись с явным намереньем расправы, рыцарь совсем не желал мне смерти. Когда этот мир сошел с ума?! Что, Настерревиль меня подери, здесь происходит!       Гриворд отдышавшись и стерев со лба пот, посмотрел на меня, причем эдаким оценивающим, долгим взглядом. Мое сердце замерло, а световой шар, словно чувствуя эмоции хозяина, замерцал, будто дрожа всем световым телом от ужаса.       Рыцарь подошел ко мне и, смотря сверху вниз, устало изрек:       — Сидеть на полу — не лучшая идея.       — Что? — удивленно выдохнул я, не поверив своим ушам. Я уже морально приготовился к тому, что меня будут убивать, а он интересуется тем, где я сижу?!       Алинор глубоко вдохнул, видно поражаясь тому, что спокойно говорит со своим врагом.       — Вставай, говорю.       И протянул свою руку. Я ошеломленно посмотрел на его ладонь. Такое развитие событий, я предполагал только в последнюю очередь. И, словно во сне, протянул ему свою ладонь. Ее крепко схватили и меня рывком поставили на ноги. Гриворд даже меня попридержал, когда я не с первого раза встал нормально и был готов грохнуться во второй раз.       — И все же… — робко начал я, смотря на невозмутимого рыцаря. — Что это все…       — Обнажать меч против того, с кем сражался плечом к плечу, — перебил он меня, словно ожидая именно такого вопроса, — противоречит моему кодексу чести.       — Эм… ну ладно, — неловко пробормотал я, решив не заострять на этом моменте внимание и не задавать лишних вопросов. А то вдруг передумает?       Опираясь на стену, я дошел до Стефана и, присев перед ним, проверил его пульс. Не повезло. Несмотря на то, что Гриворд разбил ему голову, магистр был еще жив, хоть пульс и прощупывался довольно слабо. Раньше я бы смог залечить его раны на голове, но сейчас, с моим-то пустым резервом это было бы равносильно самоубийству. Легче было оставить мага умирать в этой пещере, да вот только надо мной довлел мой долг, как целителя и бросить умирающего было равносильно предательству самого себя. Даже если этот умирающий был еще той тварью и в такой же ситуации без промедления меня бы бросил.       Поражаясь своей совести и долгу, я руками (и не без помощи зубов) отодрал длинную полоску от нижней юбки платья, и занялся его перевязкой. Гриворд наблюдал за моими действиями с каменным лицом и только в конце поинтересовался.       — Зачем?       — Доставить этой гадине радость и дать так легко умереть? — пропыхтел я, перевязывая Стефана и одновременно пытаясь убрать мешающиеся волосы за спину. — Не-ет, не для того я стал целителем. Он у меня еще ответит за все и пожалеет, что на свет родился, когда предстанет перед судом, — внезапная мысль про суд и то, как обрадуется Филгус, узрев, что я нашел весомые доказательства на то, чтоб засудить этого паршивца, была так вдохновляюще, что я продолжил перевязку с доселе невиданным энтузиазмом.       — Королевским судом? — спросил Гриворд.       — Ну… можно и королевским, — пожал плечами я, завязывая на повязке узел. — Но, по-правде, я рассчитывал на суд Совета. Хотя было бы идеальным совместить оба этих суда: сперва осудить по правилам Совета, а потом добавить от короля. Да…       Открывшиеся моему взору картины были столь пленительны, что я расплылся в счастливой улыбке, на миг забыв, что за моей спиной притаился враг.       — Я не хочу, чтобы вы обманывались по поводу моих намерений, — внезапно заговорил Гриворд, предельно серьезно на меня посмотрев. Я даже обернулся, вмиг ощутив исходящую от рыцаря опасность. — Первостепенной задачей для меня является охрана Ее Высочества Ирен и, видя, что вы защищали, я поступил бы бесчестно, решив убить ее заступника, даже после такого позора, — он поморщился, видно припомнив мне мой наряд. — То, что произошло между нами не должно влиять на мою задачу по охране миледи, ведь отвлекшись от выполнения главной задачи, я мог подорвать доверие Его Высочества… И я хочу чтобы вы поняли, что в следующую нашу встречу я тот час попытаюсь вас убить, но сейчас…       — Перемирие?       — Да, можно сказать и так, — облегченно выдохнул Гриворд. — Вы мерзкий бесчестный колдун, который попрал мою честь и я бы с радостью проткнул бы вас мечом, но сейчас мой кодекс чести не позволяет вас убить.       — Я искренне рад, что вы так преданно следуете своему кодексу чести, — произнес я и даже не покривил душой.       Гриворд впервые за все наше общение, мне улыбнулся.       — Я — благородный рыцарь и честь для меня превыше всего.       Я из вежливости кивнул. А то вдруг еще подумает, что я не уважаю его идеалы. Хотя некоторые аспекты этого кодекса чести мне были не понаслышке знакомы. У целителей тоже есть свой особый кодекс, который мы впитали еще будучи несмышлеными учениками. Он нам заменил заповеди Пресветлой и стал основой нашей будущей профессии, тем, без чего нельзя было назваться целителями.       Когда я закончил со Стефаном, рыцарь с легкостью закинув его себе на плечо, причем, явно не особо стараясь над бережной транспортировкой больного, кивнул головой в темный проход:       — Ну так, не пора ли нам идти к миледи Ирен?       — Пора, — я с усилием встал с колен и поморщился от головной боли. Внезапно заломило в висках — тело решило напомнить нерадивому хозяину, что значит, им пренебрегать. Пресветлая, а мне еще завтра идти на работу! Что за невезение… — Только вот куда идти? Я совершенно не знаю.       — Найдем, — уверенно произнес Гриворд, и, поправив свою ношу, решительно пошел вперед.       Мне пришлось тащиться следом, с горечью думая о превратностях судьбы и о том, что скажет рыцарь, когда узнает, что его подопечная решилась сбежать, точнее, что сделает. Плюнет на перемирие и открутит мне голову? Надеюсь, что нет.       Хотя, несмотря на слова мужчины, мне все равно было с ним довольно не комфортно. Чувствовать себя беспомощным, зная, что твоя жизнь зависит лишь от прихоти другого, не слишком приятная ситуация, а как она бьет по гордости — я уж промолчу. Нет, конечно, рассеянная магическая энергия, что витает в воздухе, каплей по капле наполняла мой резерв, но энергии было еще слишком мало, чтобы дать хоть какой-нибудь отпор, тем более человеку с амулетом против магических атак. Конечно, такие вещи рассчитаны на определенное количество «энергии» и их надо постоянно подзаряжать, но только я не знаю, амулет стал пустышкой или же еще сможет выдержать одну атаку?       Я чувствовал себя дряхлым стариком: тело болело и ломило при каждом движении, голова раскалывалась, ноги натерли эти дурацкие сапоги, корсет впивался мне в ребра, а волосы парика забивались во все щели — хотелось просто сесть и умереть. А потом отдохнув, вылечить себя и умереть вновь. Меня на ногах держала лишь мысль, что впереди шел Гриворд, а Ирен некому было защитить от этого «праведника». Нет, не для того она сбегала, а я ей в этом деле помогал, чтобы этот «защитничек» ее вновь запер в монастыре.       Чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей, я решил прояснить у Алинора, пока тот находился в благодушном состоянии, одну вещь.       — Гриворд, — обратился к нему я.       — М? — он перестал бубнить себе под нос какую-то песенку и, остановившись, обернулся ко мне. Замер и мой светлячок.       — Ты как здесь очутился? — я обвел рукой тускло освещенные своды пещеры. Мой вопрос эхом прокатился под ее сводами и затих где-то в глубине. — В смысле, как нашел нас здесь?       — Ну… тут все просто, — протянул мужчина, поправляя на плече свой бессознательный груз. — Миледи Ирен пропала из своей кельи и в последний раз ее видели неподалеку от тайного входа в катакомбы. А ведь не только миледи исчезла, пропали и гости монастыря — менестрель со своей сестрой, ворота были закрыты и их никто не открывал. Зная, что я человек чести, настоятельница Кларентина доверила мне тайну про сеть подземных ходов монастыря и отправила проверить это самое место, пока остальные монахини искали Ее Высочество в самом монастыре. И правильно сделала. Мне-то в катакомбах не страшно, чем милым дамам, а вот если бы на миледи напала какая-нибудь подземная пакость… — он тряхнул головой, словно прогоняя эти мысли, — Слава Великой, что все обошлось.       — Обошлось… — протянул я и с тоской поглядел на зияющий тьмой проход. Чудится мне, что в этих лабиринтах гулять мы будем до скончания веков.