Гамбит

В тамбуре поезда было холодно. Сигаретный дым плавал кругами, мешая смотреть в окно. Хотя ничего особенного там не показывали: темнота, вереница огней на горизонте да бескрайняя степь с пятнами сухой травы, заваленной набок от ветра. Ну, и еще луна, конечно. Гротескная и желтая, как ломоть сыра. Она зависла в центре неба и хитро улыбалась, подмигивая из-за дымки облаков. Сергей завидовал ей. Вот уж кому поистине плевать на глупые человеческие игры! Висишь себе, будто Веселый Роджер на мачте пиратского галеона, и наблюдаешь за всем свысока. Хотя нет. Морда у луны – самая что ни на есть клоунская. Вы только посмотрите: вон губы, вон круглый нос, вон глаза, подведенные на манер уличных буффонов… Грим давно потек и размазался, но это и к лучшему. Все знают, что аккуратные, чистенькие клоуны не умеют искренне веселиться. А у нее, выходит, с чувством юмора полный порядок. Сергей улыбнулся ей в ответ. Потом заметил свое отражение в оконном стекле и улыбнулся еще шире – во все тридцать два зуба. …Эй, Мастер, глянь, как я умею! Я сегодня – самый веселый из всех Роджеров. Даже луне до меня далеко! Дверь стукнула, и в стекле отразилась новая тень – черная, долговязая, с белым пятном вместо лица. Сергей увидел ее, но не стал поворачиваться. – И чего ты скалишься? – равнодушно спросила тень из-за спины. – Ничего. Просто забавно все это. – Забавно? Ты опять проиграл! Не пойму, то ли тебе это нравится, то ли вошло в привычку… – Не знаю. Скорее, второе. А может, первое… Слушай, а давай кинем монетку – вдруг она встанет на ребро? – Иди в купе, – холодно приказала тень. – Зачем? – Надоел, не хочу тебя слушать. Давай, топай. Сергей медленно повернулся – и увидел невозможные голубые глаза. Тонкие губы с опущенными уголками, складку между бровей… Неужели сердится? Да нет, вроде бы не сердится. Просто устал и хочет побыть один. Какой же он все-таки… Одним взглядом провоцирует жгучее и внезапное желание застрелиться. Или убить его. Или убить его – а потом застрелиться самому… Вот так, одним рывком вышибить себе мозги и ухнуть в слепую темноту, где ничего нет: ни суда, ни Бога, ни цепочки реинкарнаций… А самое главное – нет его. Хотя такое место, вероятно, и называется Адом. – Что смотришь? Я сказал, иди в купе. Сергей опять улыбнулся, но на этот раз вышло немного натянуто – губы предательски дрогнули. Ничего, сойдет и так. Не впервой. Изобразив некое подобие реверанса, он «сделал ручкой» и удалился, оставив Мастера в одиночестве смотреть на луну. В купе не хотелось. Сергей вообще не любил ездить в этих кабинках, называл их презрительно «камерами высшего класса». Одно дело – путешествовать, другое – перемещаться. И вот если ты именно путешествуешь – нельзя сидеть в будке два на два и все время пялиться в окно. Надо искать приключений! Гулять по поезду, ругаться с пассажирами на предмет «чего ноги растопырил, ни пройти, ни проехать», доставать проводников, умоляя продать тебе «что-нибудь покрепче чая», кутить в вагоне-ресторане, нарываясь на пьяных дембелей, а потом целуясь с этими же дембелями, по-брежневски, взасос… Да хоть бы и стоять в тамбуре, играя в гляделки с луной! Чем это занятие хуже? Но только не взаперти. Не в «камере» два на два, где нет ничего интересного, за исключением окна. Сергей вздохнул и бросил пальто на верхнюю полку. Замер, прислушиваясь. Где-то за стеной, в соседнем купе, играли на гитаре. Видимо, там собралась компания студентов, все-таки убедивших проводника налить им «не чай», и теперь они жизнерадостно горланили песни, едва попадая в ноты. Он прижался ухом к стене. Интересно, о чем они поют, эти люди? Просто люди, которые умеют Путешествовать, в полном смысле этого слова. Которым сейчас хорошо. Которым не приходится мерзнуть от взгляда невыносимых голубых глаз… Песня, как назло, закончилась. Сергей услышал только последние аккорды, но от стены не ушел, надеясь, что там запоют опять. И точно: после минутной паузы гитара вновь зазвенела, на этот раз мелодичным перебором, и студенты притихли, вслушиваясь в незнакомый мотив. «Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя Игры! Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дорогам скрипачей…» Сергей криво усмехнулся. Неудивительно, что никто не подпевает, сейчас на стихи поэтов Серебряного века песни писать не принято. Эх, познакомиться бы с гитаристом! Или даже сыграть вместе с ним… – И чем ты опять занят? – в проеме двери возникла знакомая фигура. – Ладно, хватит. Давай уже начинать… Сергей вздрогнул, но не двинулся с места. Ему хотелось дослушать песню. «…Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться-виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим бураном, И когда пылает запад, и когда горит восток. Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, – Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь…» – Знаешь, я бы на твоем месте не выпендривался, – тихо сказал Мастер. – Ты же специально меня провоцируешь, да? Сергей натянул на лицо уже привычную улыбку, посмотрел на него снизу вверх и театрально пожал плечами. Пару секунд Мастер тоже вглядывался в его лицо. Будто надеялся отыскать несовершенство в изогнутой линии губ, хоть намек на слабость, хоть одну причину остановиться… Но не нашел – и молча запер дверь изнутри. «…Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу – ты смеешься, эти взоры – два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача…» Я плюнул под ноги и выключил плеер. Ну и песенку подкинул мне с утра Великий Пересмешник! Злободневную – мягко сказано. Причем, именно в тот момент, когда я подходил к воротам Гильдии. Мы там все немного «скрипачи». Немного безумцы, немного воины, немного дети… И, есть у меня такое подозрение, что Николай Гумилев, на слова которого и была написана песня, тоже говорил не о музыкантах. Хотя, кто его теперь знает? Мужик давно умер, поди пойми, что он там имел в виду. …А с другой стороны – не зря же его портрет висит при входе в Гильдию, наряду с Брюсовым и почему-то еще Вернадским! Кстати, о Гильдии. Хотелось бы мне знать, зачем я туда поперся в половине шестого утра, один, без Антона – зато с жутким похмельем. Да еще и разбудил знакомого Мастера. Хотя тот, видимо, и сам ждал моего звонка: сразу поднял трубку, выслушал... и сказал, что готов со мной встретиться «хоть сейчас». Антон бы эту авантюру, конечно, не одобрил. Если бы его спрашивали. Но он заснул еще пару часов назад, а я решил не будить его по всяким пустякам. Ладно-ладно, признаюсь. Это я виноват. Но, как гласит народная мудрость: «нефиг пить с Игроком, который желает тебе добра». Почему? Потому что этот благодетель может совершенно случайно уронить в твой виски таблеточку снотворного, а потом, так же случайно, уложить тебя на диванчик, укрыть пледом и сделать вид, что засыпает сам. Только не надо говорить мне о правах человека! У меня на этот случай есть железная отговорка: если бы Антон хотел таких отношений, где все просто и ясно, где супы априори считаются съедобными, а напитки не приходится проверять лакмусовой бумажкой – он не стал бы жить со мной. А раз живет – значит, его все устраивает. Логично же? По-моему, вполне. Я поднялся на второй этаж, поискал глазами кабинет с нужной табличкой и усмехнулся. На табличке значилось «Вопросы». В Гильдии вообще с юмором относятся к бюрократии, а в том году какой-то шутник додумался заменить надписи на дверях – и обратно их так и не поменяли. Теперь на входе в операторскую висит табличка «Занято», на пункте охраны – «Проблемы», а на входе в зал совещаний – «Не влезай, убьет». Хотя, что еще нужно? Всем понятно, и ладно. Мастер ждал меня у окна, с неизменной папиросой в одной руке и стаканом кофе в другой. На подоконнике я заметил еще один стакан, судя по всему, полный. Мастер тут же поднял его и протянул мне: – Держи, Саша. – Спасибо, – я благодарно улыбнулся. Вот чего мне сейчас действительно не хватало – так это кофе! – О чем ты хотел поговорить? Я отхлебнул из стакана, дождался, пока кофеин достигнет мозга, и виновато вздохнул: – Об Антоне… опять. – Ну-ну? – Я узнал, с кем он играет. Это Сергей Вехлицкий… Джокер. Вы ведь знаете его, да? Мастер склонил голову набок и как-то странно посмотрел на меня: – Знаю. – В общем, мне не нравится то, что он делает. И Антону, по-моему, тоже. – А от меня ты чего хочешь? – Я хочу поговорить с Вехлицким, – сказал я. – Для начала – просто поговорить. Но я не могу его найти. В Гильдии запрещено разглашать данные Мастеров, а телефон у него какой-то хитрый – даже через ФСБ-шную программу не отследишь. И место работы, похоже, липовое, и никакой собственности на его имя тоже не записано… – Взломал ментовские базы, что ли? – хмыкнул Мастер. – Что там ломать? Короче, мне нужна ваша помощь. Если бы вы хоть намекнули, где искать Вехлицкого – я был бы вам очень благодарен. Мастер сощурил глаза. – Кого ты обманываешь, Саша? – А?.. – Ты ведь не поговорить с ним хочешь. Ты хочешь на него посмотреть. Понять, что он собой представляет – а потом бросить ему вызов. Я прав? – Ну, не совсем так… – А как? Знаю я игроков твоего типа! Все партии – через личное. Я нахмурился: – В смысле? – В смысле, есть три основных типа игроков. Назовем их «Логики», «Кувалды» и «Поэты». У «Логиков» все держится на расчетах. Мыслить творчески они не умеют, а потому редко поднимаются в первую двадцатку. Их действия слишком правильны – а значит, предсказуемы. «Кувалды» играют сильно, но грубо. Прут как бульдозеры, и плевать они хотели на твою защиту. Их главное преимущество в том, что они быстро думают и легко находят слабые места, а потом бьют по ним со всей силы. Вот твой Антон – типичная «Кувалда». Ну а ты, Саша, у нас «Поэт». Ты не ищешь слабые места – ты их просто ЗНАЕШЬ. Чувствуешь интуитивно. И ведешь Игру так, чтобы противник сам облажался. Со стороны это выглядит вполне безобидно и даже красиво, но вот на деле эффект получается разрушительный. Только есть одна проблема: тебе нужно сначала понять человека. Посмотреть на него, составить мнение… Без этого ты не сможешь победить игрока сильнее себя. Так ведь? Я молча хлопал глазами. Если подумать, то да, Мастер прав. Как только я вышел на одиннадцатый уровень, мой стиль Игры действительно поменялся. Да и Антон говорил что-то подобное. Мол, «знаешь, Саня, ты меня только что поимел в мозг, а я этого даже не заметил»... – То есть, вы не скажете, где искать Вехлицкого? – Ну почему не скажу? – усмехнулся Мастер. – Скажу! Только он все равно не примет твой вызов. У нас, Мастеров, есть такая привилегия – отказываться от Игры, если противник неинтересен. Сам подумай, оно нам надо, принимать вызовы всяких новичков? – И… что мне сделать, чтобы он принял? – Не знаю, заинтересуй его чем-нибудь! Предложи то, что он хочет, но не может взять сам. Я задумался. Предложить? Что, например? Не Антона же, на блюдечке с голубой каемочкой! Тут он и без меня отлично справляется… – Зачем он вообще играет с Антоном? – спросил я, не особенно надеясь на ответ. Однако Мастер вдруг занервничал. Походил по комнате туда-сюда и вновь закурил у окошка. – Хотелось бы мне сказать, что это просто интерес, – тихо сказал он. – Ну, знаешь, понравился мальчик, зацепил чем-то – вот и все… Но, к сожалению, у Вехлицкого так не бывает. Я вопросительно посмотрел на него. – Ты ведь понятия не имеешь, как играют Мастера, да? – спросил он. И сам же себе ответил: – Конечно, не имеешь. Откуда бы? Но я открою тебе один маленький секрет, Саша. Мы играем не в цифровые коды. Мы играем… в Игроков. – Э-э-э… что, простите? – Ты меня слышал. Только от нас зависит, кого вывести в лидеры, кого задвинуть, кого вообще убрать из Гильдии, чтобы не мешался другим… Вот этим мы и занимаемся. Ищем новые таланты, делаем ставки… Без этого Игры как таковой и не существовало бы. Вспомни. Как ты сам сюда попал? – Друг посоветовал… – ошарашено пробормотал я. – А откуда взялся этот друг? Я нахмурился. Другом был Никита, мой бывший одноклассник. В школе мы не особенно близко общались, просто тусили в одной компании, а после выпускного так ни разу и не увиделись. Но четыре года назад Никита «случайно» зашел в компьютерную фирму, где я работал – заказать какую-то программу, мы тогда их писали. Увидел меня, обрадовался: «Са-ашка! Сколько лет, сколько зим! А ты чего тут делаешь? Пойдем, посидим где-нибудь, расскажешь, как у тебя дела!». Рабочий день уже почти закончился, и я согласился. Мы с Никитой пошли в бар, долго сидели там, пили, ностальгировали… Потом я спросил, чем он занимается. И он ответил: «Играю». Что-то такое было в этом слове… не знаю, как объяснить. Будто я заглянул в кроличью нору и увидел там потайную дверцу, за которой полно чудес. И вот мне протягивают ключик, по размеру этой маленькой скважины, и бутылочку с надписью «выпей меня»… Я стал выспрашивать подробности, и Никита охотно рассказал мне про Гильдию. Про ставки на время жизни, безумные партии и безумные деньги, которые можно там заработать. А потом спросил: «хочешь попробовать?». Я сказал, что хочу… – Мы давно к тебе присматривались, – вздохнул Мастер. – Твой друг как-то обмолвился, что у него был одноклассник, который писал стихи и любил играть в шахматы. Поэт-шахматист – это прекрасное сочетание, такие легко осваиваются в Игре. Я заглянул к тебе на работу, поговорил с тобой - и решил, что да, потенциал есть. – Погодите, когда это вы со мной разговаривали? Я вас даже не помню! – Конечно, не помнишь! Что ж тебе, всех клиентов запоминать? Но так это и происходит, Саша. Самая обычная «пирамида»: игроки приходят, втягиваются, потом предлагают новых игроков… Часть отсеивается в процессе, другие остаются. Советуют кого-то еще… – Не помню, чтобы кого-то советовал. – Формально нет. Но у тебя в отделе работала девочка… Настя, вроде бы, да? Мы ее заметили потому, что она стала наблюдать за твоими партиями. Не понимала, что именно ты делаешь, но выказывала интерес. – Твою ж мать… – прошептал я и потянулся за сигаретами. – Знаешь такую фразу: «Игрок игрока видит издалека»? – хмыкнул Мастер. – Это действительно так. В Гильдию попадают люди с определенным складом ума, и они друг друга "видят". Чувствуют, понимаешь? Я скептически выгнул одну бровь. – Ну не надо на меня так смотреть! – улыбнулся Мастер. – Сам подумай: ведь никто никого не заставляет! Хочешь играть – играй, не хочешь – не надо. И с тобой было так же: тебе предложили, и ты согласился. Разве нет? – Ладно, допустим. Ну, а потом? Вы говорили, что делаете ставки? – Делаем, а как же! Я вот, например, поставил на тебя. Я поднял глаза. Он улыбался, и от этой улыбки мне вдруг стало неуютно. Я подумал: какие все-таки мелочные Игры у нас с Антоном! Мы жонглируем циферками и ребусами, а эти люди – жонглируют нами. Вершина пищевой цепочки, хищники, которые даже не видят смысла что-то скрывать. Ведь и правда, все добровольно! Никто никого не заставляет, мы сами идем… – И зачем вы мне это рассказываете? – Да пора уже, – Мастер спокойно пожал плечами. – Кроме того, ты нацелился на Вехлицкого. Вряд ли ты сможешь его победить, но чем черт не шутит? Кто-то ведь должен поставить на место этого клоуна! – Вам-то чем Вехлицкий не нравится? – вяло поинтересовался я. – Мне? Хм… Вот скажи, Саша, мы с тобой знакомы уже сколько? С октября?.. А сейчас июнь. То есть, больше полугода. И все это время ты обращаешься ко мне «Мастер», а имя так и не спросил. Ты вообще знаешь, как меня зовут? Я немного растерялся. А ведь и в самом деле – не знаю! Когда мы познакомились, он не представился, а потом как-то неловко было спрашивать… – Ладно, – усмехнулся он, – тогда скажи: знаешь ли ты, кто тренировал Вехлицкого? – Тренировал? Ну, если я ничего не путаю, то Анатолий Гросс. Мастер философии… – Не путаешь. Да, он был моим Учеником. У меня чуть сигарета изо рта не выпала. Вот это новости! Прямо как в индийском фильме, не хватало только, чтобы Вехлицкий оказался моим давно потерянным братом-близнецом! Обалдеть, выходит, я все это время общался с самим Анатолием Гроссом?! И он мне ничего не сказал? И вообще – никто ничего не сказал… Вот ведь! – Я отпустил его еще в конце девяностых, – продолжал Мастер, – ему тогда было… не соврать бы, лет двадцать, кажется. А мне – как ему сейчас. Мальчик был талантливый, сам напросился ко мне в Ученики, ходил за мной хвостиком. Меня тогда частенько в командировки посылали – так он даже институт бросил, чтобы со мной кататься. Заочно потом доучивался. Хотя, если честно, меня это не особенно радовало. Да и обращался я с ним… не всегда хорошо. У него характер был трудный, да и у меня не лучше, вот мы и доводили друг друга до белого каления. В то время я инженером работал при Нефтехиме. Устроился туда еще в восемьдесят пятом, а тогда, знаешь, мы все невыездные были: кому на десять лет запрещено покидать страну, кому на пятнадцать… Дурость, ей богу. Ну вот, как только моя подписка истекла – я тут же удрал за границу. Точнее, от НЕГО удрал. Не мог его больше видеть, думал, либо прибью его, либо сам застрелюсь. Короче, бросил его тут. Вернулся – а он уже в Гильдии, Мастер-стратег, все дела... И ведь ждал меня, гаденыш, все это время! Здравствуй, говорит, Учитель, давай поиграем, кто кого! И теперь мы, значит, уже соперники. Все ему неймется, понимаешь? – Не понимаю, – честно сказал я. – И тем более не понимаю, при чем здесь Антон. Мастер вздохнул. Сделал еще один круг по комнате и сел рядом со мной, положив локоть на спинку дивана. Снял очки. Я только теперь заметил, какие голубые у него глаза, и даже удивился – как я раньше не замечал? – Да тут все просто, Саша, – сказал он, наконец. – Каждый Мастер выращивает свой… ну, скажем так, набор Игроков. Типа фигур на шахматной доске. И вот ты – из «моих». А Вехлицкий продвигает Антона. – Хотите сказать, что все эти маневры – только чтобы Антон дотянулся до моего одиннадцатого уровня? – В целом, да, – кивнул Мастер. – Видишь ли… на данном этапе ты тормозишь его развитие как Игрока. Ему с тобой хорошо – вот в чем проблема. Когда люди счастливы, они не будут из кожи вон лезть ради каких-то сомнительных достижений типа нового уровня в Игре. Я закусил губу и внимательно посмотрел на него. «Когда люди счастливы…» Но разве Антон со мной – счастлив? Он ведь не уйдет из Игры, даже если я попрошу! Скорее он уйдет от меня – к Вехлицкому… – Не надо, Саша, – вдруг сказал Мастер. – Не бойся. Я тебя не обманываю, всего лишь говорю то, что вижу. И про Антона мне кое-что известно. Вот, например, за последние девять месяцев он ни разу не повел себя жестоко с проигравшими. Ни разу! Это – во-первых. Во-вторых, у него не было ни единого срыва. Как тогда, осенью, помнишь? Теперь он спокойно играет, ходит на работу, у него появились друзья, он хорошо выглядит, и стиль Игры у него заметно улучшился. А теперь подумай, почему так? Что такого хорошего случилось с ним девять месяцев назад? Я недоверчиво нахмурился. – Это все благодаря тебе, – сказал Мастер. – В твоем лице он нашел именно тот «якорь», который был ему нужен. И вот результат. Так что не забивай себе голову всякой ерундой. Лучше подумай, как избавиться от проблемы. – А не можете вы сами разобраться со своим Учеником? – проворчал я. – Как-нибудь так, чтобы не впутывать нас в свои разборки? – Не могу. Сергей Вехлицкий больше не мой Ученик. Он – мой противник. – Другими словами: «делайте, что хотите, но без меня», так? Ну что ж, спасибо! Теперь я хоть знаю, что происходит. Ладно, просто скажите, где он, а дальше я сам разберусь. – Саша… – Анатолий… как вас по отчеству?.. – Владимирович. – Так вот, Анатолий Владимирович. Вы, наверно, и сами в курсе, что людям не нравится быть пешками в чужой Игре, да? Мне вот – точно не нравится! Поэтому я вас не понимаю и не особенно хочу понимать. У меня сейчас другие заботы. Так что вы просто напишите мне, пожалуйста, адрес Вехлицкого, и я пойду. Ладно? Мастер тяжело вздохнул, посмотрел на меня – и, не говоря ни слова, вытащил из кармана блокнот и ручку.