Несвятая троица

Через час Есенин чуть не рыдал в трубку, прижимаясь лбом к окну в коридоре травмпункта. - Нельзя-я! Совсем нельзя, ни капли, целых полгода! - Полгода? – охренел на том конце провода Наполеон, - они че, припухли? Какие полгода, у нас выпускной на носу! - Я буду трезвый, - простонал Лирик, не обращая внимания на недовольно косящуюся на него медсестру, - милый, забери меня из этого ужасного места! Меня тут пытают! - Ээ.. слушай, я не могу сейчас, у меня отец скоро придет. Давай лучше едь ко мне. Есенин вздохнул, пробормотал в трубку что-то на прощание и отключился. Вот так всегда. Хоть бы раз приехал и откуда-нибудь забрал. Сволочь. Ну разве трудно встретить искалеченного любовника? А может, он умирает. А может, это вообще последний день бездарной Есенинской жизни, а этому даже приехать влом. - У вас что-то случилось? – участливо поинтересовалась сидящая невдалеке девушка. - Да, - буркнул Лирик, аккуратно перекидывая сумку с одного плеча на другое, - все мужики козлы! Наполеон открыл дверь, прижимая к уху трубку. - Привет! Заходи. Да это не тебе, слушаю… Есь похоронил надежды на помощь парня и разулся, стараясь сильно не махать перебинтованной конечностью. Нап уже ушел обратно в комнату, судя по всему, разговор полностью завладел его вниманием. Бросив сумку в коридоре, Лирик ушел вслед за любовником, сел на диван и стал ждать, пока Император изволит закончить болтать. Наполеон, нехорошо блестя глазами, расхаживал взад-вперед по комнате, слушал, изредка вставляя восторженные реплики и широко улыбался, словно получил заветный кусок пирога. Такой ажиотаж случался довольно часто, так что Есенин, не отвлекаясь от все больше и больше зреющей обиды, уткнулся в первый попавшийся журнал, оказавшийся гетеросексуальной порнухой, покраснел, отложил его в сторону и стал ковырять свой бинт. Он все еще пах антисептиком и кое-где слишком сильно пережимал руку, так что занятие очень скоро увлекло парня настолько, что он даже не заметил, как Нап с размаху плюхнулся рядом и протянул к нему загребущие конечности: - А вот и ты, душа моя! Тебе было больно? Лирик обиженно надулся, но сопротивляться объятиям не стал. Да и поцелуй в щеку, очень скоро переместившийся на губы, перетерпел стоически. - Ну же, - медово мурлыкнул Нап, забираясь руками под футболку парня, - не дуйся… я хороший… - М... Дверь открыта. - Закрыта, - еще более хищно улыбнулся партнер и привлек к себе Лирика. - Когда успел? – Есенин, все еще изображая на лице грусть всего еврейского народа, поднял руки и Нап аккуратно снял с него футболку. - Пока ты смотрел на сиськи, - широкая ладонь прошлась по бедру. Есенин снова гневно сжал губы, но позволил расстегнуть и стащить с себя джинсы. - Нафига тебе эти журналы? - Странный вопрос, Есь, - он улыбнулся, наклоняясь над Лириком, тепло дыша ему в шею, - дрочить, естественно. - Нх… Но у тебя же другие… Наполеон пошло облизнулся, на миг оторвавшись от соска мальчишки: - Я нормальный мужик. Мне нравятся влажные киски. - Нап! – возмущенно взвился Лирик. Блондин рассмеялся и прижал Еся к себе покрепче. - Тш. У тебя отличная попка, как у девушки. Так бы и съел! Есенин упал на спину, прогнулся, подставляясь горячим ласкам. На словах Напа частенько несло, но все недовольство парня он с лихвой окупал в постели. За стеной кто-то ходил, наверное, отец вернулся со смены, Есь сжимал зубы, чтобы не выдать себя нечаянным звуком. Он боялся даже представить, что с ними сделает родитель, если обо всем узнает. Наполеон уложил правую ногу Лирика себе на плечо, и целовал ее, придерживая, пока мальчишка кусал губы в предвкушении. Он почти всегда дразнил. Есь заводился мгновенно, как хороший гоночный автомобиль, а настойчивый партнер вдруг превращался в мучителя, не давая ему такого необходимого сейчас. - Нап! Ну же!.. Язык прошелся по икре. - Тише ты. - Я стараюсь, - простонал Есенин и подался на парня. Мольба сделала свое дело. Короткая заминка, чтобы стянуть со стола крем, забытый матерью, и скользкие пальцы толкнулись внутрь, оглаживая стенки. Когда пара пальцев сменилась членом, Есь дернулся, и, приложившись затылком о край стола, жалобно всхлипнул, а Нап выдохнул восторженно – мышцы сжали ствол так, что перед глазами потемнело. - Какой кайф, - выдохнул он, продолжая толкать себя в горячее тело, - какой гребанный кайф! Лирик зажимал рот рукой и пытался хоть как-то ухватиться второй – забинтованной – за спинку или подлокотник дивана, но ничего не получалось, Нап толкал его вперед, пружины скрипели, заласканное тело горело, требуя больше и больше. - Нап! Аа.. Нап еще… еще… Блондин обхватил его поперек груди, влажные волосы щекотно прошлись по коже. Зубы сжались на маленьком соске, и Лирик задушено застонал, кончая в кулак Императору. Запах спермы резанул обоняние. Еще несколько рваных, быстрых толчков в постепенно расслабляющегося Лирика, и Нап кончил сам, на живот мальчишке. Сил хватило, чтобы упасть рядом и обнять обмякшего Еся. Тот свернулся калачиком, уткнулся головой в грудь блондину. Блаженная улыбка растянула губы. - Классно, - мурлыкнул Нап, устроив подбородок на макушке парня. - Да-а… - Реально классный день сегодня. Ты, да еще Джек с новостями. - М… какими новостями, - сонно поинтересовался Лирик. - А, я же не сказал! Помнишь новичка? Его поперли из клуба. Больше не сможет участвовать в спортивных соревнованиях, типа допинг нашли и ата-та. Как страшно жить! Есенин распахнул глаза. - Чего? - Да ничего, - довольно засмеялся Нап, крепче обнимая мальчишку, - можем больше не париться, этот урод надолго запомнит, с кем лучше не связываться!