Несвятая троица

Жуков потерялся. Есенин ничего не понимал – Наполеон больше не стоял между ними, не маячил третьим в хрупком равновесии их непонятной дружбы, и, тем не менее, он больше не писал и не звонил первым, не присылал музыку в соцсети (он всегда вешал ее исключительно на стену и никогда не отправлял в личные сообщения) и вообще вел себя так, будто его нет. Есь часами разглядывал профиль Маршала, гулял до знакомого двора, но Тая и его хозяина там не было. Когда Лирик звонил сам, Жуков говорил о тотальной занятости. И голос у него при этом был отстраненный и усталый. Набравшись смелости, парень закинул на плечо этюдник и отправился к Жукову. А он… А он курил, распластавшись по подоконнику грудью, тоскливо смотрел на магистраль и отчаянно желал остаться в полном, совершенном, абсолютном одиночестве. Вот только одиночество ему не светило. Позади, за столом сидела девушка и листала снимки на его планшете. Все фотографии были новыми: Есенин любил «делать память» во всех местах, где они гуляли. И выражение это, «делать память», он сгенерировал, насмотревшись аниме, которое ему посоветовал Жук. - Странный у тебя друг… - протянула девушка, пальцем листая снимки, - жмется к тебе уж очень близко. - Он гей, - буркнул Жуков. - А-а-а… Ну понятно. - Прекрати. - Что прекрати? Я ничего и не начинала. Жук отвернулся от окна и прищурился на девушку: - А то я тебя не знаю. Озвучивай. - Да он же на тебя запал. Жук сердито фыркнул. Стряхнул в окно пепел. - Знаю. - И? - И все. Девушка ждала, но Маршал молчал. А так как молчать он мог хоть до второго пришествия, она снова закинула удочку: - И часто он с тобой время проводит? Жуков рыкнул, разинул рот, чтобы резко ответить… и внезапно получил по затылку, да так, что подавился фильтром. Прокашлявшись, он метнул в девушку убийственный взгляд: - Харэ! - Сам харэ! Стоишь тут и дуешься, как маленький! Дров наломал, а как разгребать, так снова мне. И вместо того, чтобы рыкать, начинал бы уже излагать! - Я тебя не звал вообще! – еще больше возмутился Маршал. Но собеседница только рукой махнула, мол, знаем, ездили. И когда плечи Жукова снова опустились, она повторила вопрос: - Так что у тебя с ним, совсем сложно? - Ну, как бы тебе… Тренькнул звонок. Жук удивленно глянул на девушку – он никого не ждал – и отправился в прихожую. Пока парень шебуршал замком, она встала чуть позади и поэтому первой увидела огромные глаза незваного гостя. Есенин ничего не сказал: он уставился на девушку, как на призрака, потом что-то в его лице дрогнуло и Лирик, так ничего и не сказав, поскакал вниз по ступенькам. - Ну, теперь, видимо, совсем сложно, - резюмировал Жуков. Вопреки ожиданиям Есенина, Маршал не последовал за ним. Лирик сбавлял темп до самого первого этажа, а там даже постоял у домофона, прислушиваясь к звукам, но тщетно - наверху было тихо. Никто не хлопнул железной дверью, не заскреб когтями по косяку Тайсон. И женского голоса он тоже не услышал – похоже, никого не интересовал Есь, набравшийся храбрости для похода сюда. А ведь это было так... Все должно было быть не так! Есенин снова брел мимо того самого двора и снова день был теплым и солнечным. Только на душе было гаже. Гораздо гаже, чем тогда, ведь ссоры с Напом никогда не были такими серьезными и… Парень вздохнул. Остановился, расстроено глядя на улицы, людей, автомобили… Стоило признать, что Наполеон всегда был праздником. Мало того, что они не ссорились всерьез, Есь мог легко «читать» Напа и всегда мог подстроиться под его настроение. С Жуковым все было иначе. Жукова он просто не понимал. Точнее, как раз, думал, что понимает, но… Ох, это было так сложно! Он вспыхивал из-за ерунды, а сейчас вообще оборвал общение. Ну и в чем, в чем Лирик успел снова провиниться? Весь дом Есенина был завален рисунками. Все мысли Есенина были завалены мечтами и образами, плейлист – песнями, связанными с парнем, и он даже поймал себя однажды, когда пристально изучал книгу о собаках в магазине. После разрыва с Наполеоном у Лирика немного напряглись отношения с их общими друзьями, но он считал, что все это возможно пережить… Если бы только Жуков поддержал его. Но Жукова не было рядом. Он растаял, словно дым, оставив Еся одного наедине с его проблемами. Весь день Лирик ходил, словно в воду опущенный, не зная, что делать и за что взяться. А когда вечером ему снова позвонил Нап – не почувствовал в себе сил, чтобы отказать во встрече. - Ты выглядишь усталым, - заметил Политик, учтиво помогая парню снять куртку, хотя Есь и не просил. - Плохо спал. - Кошмары? - Комары, - оборвал неприятный разговор Есь и уткнулся в меню. Он сам не знал, зачем согласился прийти. Наверное, ему все же нужно было хоть какое-то внимание. - На прошлой неделе я отнес документы в ВУЗ. Мест мало, но уверен, меня примут, - тоже глядя на фотографии блюд, сменил тему Нап, - туда же Достоевский и Штирка собрались. Не знаю, какого хрена они забыли на юридическом. - Разве Дост не собирался куда-то в гуманитарный? - Там любовь размером со штат Айдахо. Вряд ли они смогут отлепиться друг от друга ради пар. Есь подвис на пару мгновений, а потом прыснул в кулак. Наполеон самодовольно улыбнулся: - Ну, так-то лучше. Давненько я тебя таким хмурым не видел. Лирик смущенно поднял глаза. - Я, правда, мало сплю. - По Жукову тоскуешь? - Что? Ерунда… - Да ну. - Хочу сделать заказ! – нахмурился Есенин и поднял руку, подзывая официанта, но Нап только отмахнулся. - Я знаю, что ты возьмешь, скоро принесут. И, не смотря на некоторое негодование Лирика, принесли действительно именно то, что он хотел. Или всегда брал… Есь уставился на невозмутимого и галантного Напа, с лица которого уже почти сошли следы стычки с Жуковым. Неужто этот самодовольный чурбан все-таки обращал внимание на что-то кроме себя самого? - Удивлен? – словно прочел мысли Нап. - Есть такое… Парень снова улыбнулся. Очень красиво и приятно, ему вообще всегда шло улыбаться, пусть даже и саркастично. - Считаешь меня гавнюком, не так ли? Зря. Я совсем не так плох. Я скорее… реалист и не строю из себя благородного рыцаря, готового спасать прекрасных дам за просто так. - Рыцари их тоже не за просто так спасали. За замки и полцарства, а иногда еще и за деньги. Блондин вдруг отставил стакан, уперся в стол локтями и, слегка наклонившись к Есю, шепнул: - Считаешь меня своим рыцарем? Лирик резко отшатнулся, а Нап рассмеялся и, не взирая на слабое сопротивление, тронул пальцами скулу мальчишки: - Успокойся, не съем. Я всего лишь соскучился. Прикосновение теплой руки было приятным. - Шутки у тебя как обычно. - Ну, так я не меняюсь в худшую сторону. Если стремиться, то уж к лучшему. - Да? – Есь не сдержал сварливой нотки, - а я слышал, ты с Гамлетом теперь. Нап лишь плечом повел: - Кто-то должен скрашивать мое одиночество. - И греть постель. - И греть постель. Есю стало дурно. Все происходящее походило на фарс, и как он сумел в нем очутиться, оставалось для него загадкой. Может он и хотел чего-то от Наполеона, но уж точно не выяснения отношений. И уж тем более он не желал знать подробностей его встреч с этим истеричным выскочкой. - Прости, - вдруг негромко произнес Политик. - Что? - За то, что был таким уродом. Ты заслуживаешь лучшего. Надеюсь, теперь у тебя есть все, что ты хотел, и даже больше. Время замерло. Два парня сидели в любимом кафе, за одним столом и смотрели друг на друга. Один – с раскаяньем. Второй – с недоверием. И если бы только кому-то вдруг удалось присмотреться лучше, они увидели бы, как дрожит между пальцев Лирика натянутая струна страха, разочарования и надежды. Наполеон не спешил и не давил. Он взял нейтральный тон, постепенно Есенину стало легче дышать, он даже посмеялся о чем-то из, теперь уже, прошлой жизни. Если закрыть глаза на прошлые месяцы, то, казалось, что ничего и не произошло. Они всегда так сидели, трепались о ерунде, ели пирожные. И все было хорошо. По крайней мере, Есенин не чувствовал себя ничтожеством. Не чувствовал… Пока все не сломал. - Проводи меня домой? – попросил Есь, когда за окном совсем почернело. - Конечно, - галантно кивнул политик, - официант, счет! - Ты не должен бросать все вот так, - в который раз отчитывала девушка, и ее голос эхом отдавался от влажных стен подземного перехода. Гулкие шаги казались Маршалу оглушительным боем барабанов, но этот шум не шел ни в какое сравнение с тем, что творилось у него в голове. А Ракша, как назло, никак не унималась. И хотя Жуков и был ей благодарен, вскоре в пятый раз попросил заткнуться. - Хм! Да без проблем, я замолчу. Только не веди себя, как скотина. - Я же иду! – рявкнул Жук и спрятал руки в карманы, - Тебе мало? - Потому что я тебя за шкирку тащу. Эх, охламон… Никуда без меня. Так… Парочка минула оживленную даже в такой поздний час магистраль и свернула во дворы. Маршал прошел вглубь до палисадника и остановился. - Куда теперь? – девушка огляделась, но Жуков словно разом растерял весь пыл. - Да никуда, - и развернувшись, пошел обратно. У подъезда, за его спиной, сливаясь в одну темную фигуру, целовались двое. - Эй, Жук! – крикнула вслед его спутница. Девушка бросилась догонять парня, но этот вскрик взбудоражил не только голубей на карнизе. Есенин испуганно отшатнулся от Наполеона, обернулся на звук и успел увидеть исчезающие за полосой света фонаря тени. - О, нет… Он видел… - Мда, - задумчиво протянул Политик, щурясь, - похоже, видел.