Скорбящий Мудрец

      Оромис очнулся на залитой солнечным светом постели. Свет этот словно прогонял скопившуюся вокруг него тьму, вызванную потерей Глаэдра. Сильный жар мучил его тело, пока под утро он не уснул, но Оромис не помнил этого. Морзан просидел рядом с ним всю ночь, поэтому первое, что увидел эльф, открыв глаза, это то, как Морзан с хмурым видом сидит у его изголовья и заплетает его серебряные волосы в косу. А на поясе у Проклятого висел Заррок.       Если бы Морзан был без меча и если б не прикасался к его волосам, Оромис ещё мог бы стерпеть его подле себя, но сейчас он был готов если не разразиться руганью, то по крайней мере попросить его убраться с глаз. Морзан как будто не заметил его пробуждения, продолжая свои нехитрые манипуляции с его волосами, и это сильно сердило эльфа. Оромис попробовал пошевелиться, чтобы привлечь его внимание, и тут же мозг его пронзила сильная боль. Подняв дрожащие руки к вискам, он сжал голову, пытаясь не закричать от пульсирующей боли, которая, казалось, росла подобно снежному кому, не только в голове, но и там, где была его рана. Морзан сжал губы и выпрямился.       - Знаю, без Глаэдра тебя не успокоить, - начал он сухо. – Поэтому я больше не стану тебя тревожить. Мне удалось остановить кровотечение, но без особых успехов, так что не дёргайся, я уже ухожу. Вечером попробуем искупаться, если снова не захочешь показать свой характер.       Он поднялся и вышел, а Оромис попытался рассмотреть через бинты степень своих повреждений, и вскоре действительно призадумался над словами Морзана. Может быть, ему стоит позволить ухаживать за собой, и если у Проклятого есть какие-то нехорошие намерения, если он лечит его в каких-то своих целях, то к тому времени он, Оромис, уже будет более-менее здоров и в состоянии себя защитить. Правда, это было слабым утешением. По-настоящему же утешало его то, что Эрагон уже в пути. Он не сомневался, что Всадник попадёт в портал, и тогда его появление здесь станет сюрпризом для Морзана – впрочем, как и для самого Эрагона появление Морзана.       Этот день прошёл без особых препирательств. Оромис позавтракал тем, что принёс ему Морзан, затем позволил себя перевязать и переодеть, по-прежнему избегая странного взгляда разноцветных глаз ученика. Ему казалось, что Морзан не просто так целовал его вчера, и это слегка пугало Оромиса. Остаток дня эльф провёл один в своих размышлениях.       Морзану тоже было о чём призадуматься. Он несколько раз подходил ко входу в комнату и подолгу глядел на Учителя, оставаясь незамеченным. Если телесные раны, думал он, со временем заживут, то душевные… Как же ему доказать Оромису, что его ученик изменился? Как внушить свою истину насчёт прошлого, когда этот жалкий подхалим Бром был любим Оромисом больше, чем он, Морзан? Бывший Всадник и Проклятый по-прежнему ревновал, хотя уже некому было давать повод для ревности. Просто обида, которую он затаил на Оромиса в прошлом, вновь проявила себя в ещё более далёком прошлом, здесь, в мире, существовавшем задолго до Алагейзии. Морзана злило то, что Оромис не желает его знать ни при каких обстоятельствах, и порой Проклятому казалось, что этот эльф, если б мог выбирать, предпочёл бы смерть спасению, узнав, что спасителем его станет Морзан. Не выдержав, он всё же решил затеять ещё один разговор.       Обещанное купание прошло без эксцессов, правда, Морзан предоставил Оромису одиночество, несмотря на то, что тот мог и утонуть, если ненароком повредит ране или произойдёт очередной припадок. Ванна была неглубокой, за счёт чего вероятность несчастного случая сводилась к минимуму, и достаточно просторной для комфортного купания, поэтому волнение Морзана вскоре сошло на нет. Когда с этим было покончено, Морзан вновь наложил повязки, отметив, что рана выглядит лучше, чем вчера, и когда Оромис по обыкновению изучал его недоверчивым взглядом, лёжа в постели, Морзан решился начать.       - Знаешь, я тут подумал, раз душа Глаэдра теперь в Элдунари, почему бы тебе не согласиться на Индлварн, Оромис? Может, тогда ты бы меньше страдал и быстрее поправился?       Смерив ученика скептическим взглядом, эльф отвернулся.       - Эрагону он сейчас нужнее. К тому же, это мало утешит меня. Ты же не знаешь, как нам вернуться.       - Верно, - согласился Морзан. – Должно быть, мы сможем сделать это, когда Гальбаторикс падёт.       Оромис повернул к нему голову.       - Эрагон слегка самоуверен. Он думает, что с одним-единственным Элдунари он стал сильнее короля, но это не так. Даже сотня Элдунари ничто против Гальбаторикса. Полагаю, у него тоже есть Элдунари, и, разумеется, не один. Но это лишь предположение. В его распоряжении могут находиться и духи, которыми повелевал Дурза, но только если наш король последний безумец. Даже он не в силах контролировать такие мощные силы без наличия шейда.       - Значит, у него сотня шейдов, - усмехнулся Морзан.       - К тому же, ты прекрасно знаешь, сколь искусен Гальбаторикс в словесных дуэлях, - продолжил эльф. – Его дар убеждения – это мощнейшее оружие. Эрагон и не заметит, как подпадёт под эту власть – даже я едва сумел устоять перед ним в своём последнем бою…       А про себя подумал, глядя на внимательно слушавшего бывшего ученика: «Но в отличие от тебя Гальбаторикс предсказуем».       - Покажи мне Заррок, - вдруг попросил Оромис. Морзан скосил взгляд и не сразу повиновался.       - Я просто хочу взглянуть на то оружие, что причинило мне страдания, - пояснил эльф. – Вряд ли я тебя сумею сейчас даже поцарапать.       Понимая, что Оромис прав, Морзан без опаски отдал ему Заррок.       - «Приносящий страдания», - вымолвил эльф, чуть вытащив из ножен кроваво-красный клинок. – Я помню тот день, когда ты назвал его так. Мне не понравилось это имя, но вмешиваться я был не вправе.       Морзан кивнул, но промолчал. Через минуту Оромис протянул меч владельцу и лёг на бок.       - Мне больше ничего сегодня не нужно, - прошептал он. – Кроме сна.       Всадник встал и вышел из комнаты. Странно, но он так и не решился перевести разговор на нужную тему, и теперь понимал, что правильно сделал. Не хотелось ему новых препирательств с Оромисом по поводу прошлого. Они и так в прошлом, и обеим страшно. Что их ожидает, смогут ли они вернуться, или навечно застрянут здесь? Одно успокаивало Морзана: отныне он не один.       Но Морзан не был бы Морзаном, если бы не поддался своим порокам даже в такой день, когда между ним и Оромисом натянулась первая нить пока довольно призрачного взаимопонимания. И не придумал ничего лучше, как напиться. Ему было мерзко думать о таком на трезвую голову, зато во хмелю это казалось столь естественным, что устраняло любые моральные преграды. В прошлый вечер ему так понравилось целовать Оромиса, что он просто жаждал это повторить. Даже понимая, что после этого будет чувствовать себя грязным уродом, совершившим едва ли не убийство, Морзан не мог обуздать свои желания, имея слабую волю. Но даже он знал, что нельзя просто так взять и изнасиловать эльфа, ибо он тут же умрёт. Этим эльфы были схожи с неоперившимися птенцами, погибающими от прикосновения человека. Без воли Оромиса ничего не получится. Значит, следовало напоить и его тоже.       Эльфийский алкоголь был покрепче, чем алкоголь этого мира, однако Морзан умел готовить только фёльнирв. К тому времени, как он попал в прошлое, у него было всего несколько глотков этого напитка, а сейчас не осталось ни капли. Он мог приготовить нечто подобное, заменив ингредиенты здешними травами и ягодами, но на это уходила масса времени, к тому же такая подделка почти не прибавляла сил, не говоря уже о здоровье, зато пьянила будь здоров. Но как раз именно это сейчас и требовалось в качестве эффекта. У него уже было сколько-то порций настойки, и, быстро приготовив фёльнирв в нужном соотношении (побольше спирта, поменьше настойки), Морзан отнёс это Оромису, а сам предпочёл довольствоваться старым добрым вином.       Оромис с благодарностью принял питьё после того, как узнал, что это аналог фёльнирва. Кажется, он даже начал уважать своего ученика за изобретательность. Но, к удивлению Морзана, алкоголь подействовал на эльфа как снотворное. «Тем лучше, - подумал Проклятый. – Хотя бы ничего помнить не будет».       Но Оромис не спал – опьянённый напитком, он просто дремал в постели, а Морзан в это время коротал время на кухне вместе с бутылкой вина. В какой-то момент тишину комнаты нарушил громкий звон разбиваемого стекла. Эльф резко распахнул глаза, и его взгляд упал на большую кляксу на стене, а внизу в луже какой-то жидкости валялись осколки: Морзан со всей дури запустил полупустую бутылку в стену, едва не задев ею эльфа. Это для Оромиса было уже слишком.       Он совсем забыл, что не может применять магию и физическую силу. Потянувшись было за Нёглингом, Оромис в мгновение ока оказался полностью обездвижен магической силой Морзана, который, покачиваясь, приблизился к кровати.       «Чтоб ты провалился», - пожелал эльф, с ужасом наблюдая, как Морзан, цепляясь за постельное бельё, наваливается на него, дыша в лицо запахом алкоголя.       - Я… сделаю всё, чтобы ты… доверял мне… - услышал он пьяный шёпот Проклятого. Кажется, Морзану было уже всё равно, по доброй воле Оромис отдастся ему, или его придётся изнасиловать. Но тут случилось нечто непредвиденное: тело Оромиса осветилось золотым, а Морзан и интерьер комнаты разом померкли. В следующий миг эльф оказался в каком-то странном месте, напоминающем полый изнутри ствол дерева, а рядом с собою увидел…       - Нет, это невозможно! – сразу протрезвев, воскликнул он.       Перед Оромисом стояли Аланна и Дусан – единственные дети эльфов в Эллесмере. Но как они попали сюда, в мир до Алагейзии? И где он сам, кто его переместил в столь странное место? Этого эльф так и не узнал, потому что проклятый напиток отключил его сознание, как только он попытался вымолвить хотя бы слово. Этот день ему пришлось закончить именно так.