Тот ещё Ван Хельсинг

Обезболивающее начало понемногу действовать, и передвигаться мне стало легче. Тяжелее всего для меня тянулось время ожидания. Единственным развлечением было смотреть, как на серые многоэтажки большими густыми хлопьями падал снег. Ещё в большее уныние меня приводил ворон, который прыгал по подоконнику из стороны в сторону. Видимо опять сердобольная Катька оставила на нем раскрошенную булку. Всё это время пришлось пролежать овощем на кровати, не двигаясь, ожидая пока не наступит ночь. После последнего обхода палат, я подскочил на ноги и начал не спеша готовиться к тому, что задумал. Пройдясь по палате, я заметил своё отражение в небольшом зеркале на стене. Старое, местами потемневшее стекло, не смогло скрыть моего ужасного состояния и вида, показывая мне мои чёрные круги под глазами и перебинтованную грудь, прикрытую сверху тонкой больничной рубашкой. - Ну и чмо, - выдал я сам себе короткий вердикт, сгребая двумя руками волосы назад. А они отросли. И когда только успели? Хотя я давно перестал замечать, как выгляжу, но теперь мои патлы можно было собрать в небольшой смешной хвостик, что я собственно и сделал, завязав куском бинта который оторвал от собственной повязки. Потом начал разматывать её целиком. Слой за слоем, моё тело освобождалось от тесной белой ткани, пока на мне не осталось ничего. Местами окровавленные тряпки упали на пол, туда же полетел и широкий пластырь. И.. Я с ужасом отошёл от зеркала и дрожащей рукой схватился за плечо, после провел ей по всему торсу вниз. Ни одной царапины, ни одного синяка, ни старых шрамов… И укуса нет! Абсолютно гладкая кожа! Только на месте предполагаемой раны теперь красовалась черная печать, похожая на мистический символ из старых запыленных книг. Три змеи, чьи хвосты были сплетены между собой, а головы были направлены в разные стороны и чуть согнуты, образуя некое подобие треугольника. Я провёл по ним ладонью, плотно прижимая её к телу, будто пытаясь стереть этот рисунок со своей кожи. Но, естественно, это было бесполезно, лишь заметил, как змеиные головы зашевелились, издавая тихое шипение. - Чёрт! Хороший подарочек, - усмехнулся я своему отражению, но этот жест выглядел со стороны как начало истерики. – Что ж ты так ноешь тогда? На моё удивление, как только я озвучил возмущение, боль стихла окончательно, а змеи раскрыли свои пасти, демонстрируя клыки и раздвоенный язык, но со своих мест не сдвинулись. - Ладно, после разберёмся, - сказал я таким тоном, как будто надеясь, что это само собой рассосётся. Теперь мне нужны мои вещи. Наверняка они лежат где-нибудь в больничном крыле у медсестры и, определённо, под замком, чтоб я не забрал их и не убежал, как всегда. Я усмехнулся от такой мысли и тут же вознёс всякие благодарности своей находчивости. После того, как я побывал в замке Леонарда и скакал в какой-то не то пижаме, не то в балахоне, напоминающим ночнушку старой девы, я решил перестраховаться, дабы не наступать на одни и те же грабли опять. И потому потратил много времени, чтобы вышить заговорённой ниткой и парочкой своих волос руну «Возвращения» на всех своих вещичках, даже в изнанку кобуры положил мешочек. Волос нужен был, чтобы вещи возвращались именно к своему хозяину в руки и случайно не перенеслись на другой континент. Магия наша, славянская, проверенная, должна подействовать. Наверное… Пощипал немного старую подушку, чтоб вытрясти из неё хоть одно маленькое пёрышко для самого ритуала. Так, сейчас бы ещё заклинание вспомнить, да ещё и настроиться на нужный лад. Закрываю глаза и на одном вдохе начинаю: - Заря-Заряница, красная девица, светла мать-помощница, светел месяц, ясны звёзды, укажите за околицей дорогу верную белому пёрышку. Сорвалось которое да с моей ладонюшки, погулять решив да по чисту полюшку. Ветер-батюшка, утешь моё горюшко и верни к моим ноженькам бело пёрышко. На последнем слове отпускаю из рук перо, которое медленно опускается на пол. Только белый пух коснулся пола, как на меня сверху что-то свалилось, больно приложив по голове. Ещё что-то с грохотом приземлилось на пол рядом со мной. Я, когда разобрался в потёмках что это, чуть не заорал. На полу лежала мумия в остатках длинной славянской рубахи, края которой были вышиты уже до БОЛИ ЗНАКОМОЙ мне руной. Я с недоумением покосился на шмотье, которое свалилось мне на голову, и чуть повторно не свалился на пол, но уже в истерике от смеха. На полу лежали старинный русский кафтан и штаны, которые были в моде, когда Иван Грозный был царём. То, что меня приложило по голове, были сапоги, красные такие, с приподнятыми носами и на каблучке. Ну и, естественно, у всех элементов одежды была на подкладке эта треклятая руна. Я присел на кровать, закрывая руками лицо и пытаясь сдержать смех. Вот тебе и славянская магия! Мать её! Опустив руки, я наткнулся на мало-мальски знакомый мне предмет. К моему счастью, это оказалась кобура моего родного пистолета. Мне даже полегчало в один момент, но ненадолго. До меня дошло, что мне по любому нужно во что-то одеться, ведь за окном не май месяц, да ещё и метель. Я снова покосился на кафтан и горько вздохнул. *** Это просто был шаг через себя. Я мчался по коридору босиком, с сапогами наперевес, и держа Glock под мышкой, потому что не нашёл куда его впихнуть. Кстати, этого страдальца, который по моим догадкам является одним из волхвов, которые создали это заклинание, я пристроил на свою больничную койку, предварительно накинув на него свои больничные тряпки. Короче говоря, инфаркт кому-то обеспечен. Я уверенно пробирался к лифту. Пару раз чуть не наткнулся на своих коллег, которые спешили на дежурство. Спустившись в библиотеку, я направился к лестнице на верхние этажи книжных полок, но тут заприметил кого-то сидящего за одним из столов. Живо спрятавшись за один из книжных шкафов, попытался рассмотреть, кто это и удивлённо распахнул глаза, распознав в ночном книголюбе Валентино. Итальянец сладко пускал слюни на книгу, время от времени похрапывая. Видимо книжечка оказалась очень интересной. Я хмыкнул и тихо подошёл к парню сбоку, убеждаясь, что тот спит. Больше всего меня позабавило, что он спал на книжке русских народных сказок с иллюстрациями. И как раз на открытой страничке был изображён парень в кафтане, похожим на одетый на мне, а сверху блистала табличка «Иван-дурак». Ой, блин правду говорят: «Сказка ложь, да в ней намёк!» Этот я уже понял, спасибо. Только «Иван-дурак» нужно на «Саша-придурок» исправить - и в самый раз. Тихо обошёл стол, чтоб не разбудить Валентино, и только хотел подойти к лестнице, как мой пистолет вывалился у меня из-под руки и со звонким грохотом лязгнул об пол. Валентино с тихим вскриком оторвался от книжки, садясь ровно, но, не открывая глаза. Я застыл на месте с безумно распахнутыми глазами и в самой нелепой позе, ожидая, что же будет дальше. «Только не открывай глаза, только не открывай глаза…» - мысленно запричитал я. Валентино чуть-чуть приоткрыл один глаз, устремляя взгляд на меня, потом опуская его на иллюстрацию в книге, потом резко распахнул оба глаза, в шоке переводя взгляд на меня. Я понял, что что-то нужно делать, но такой реакции я не ожидал даже от себя: - Василииисааааа, я идуууууу… - протянул я полушёпотом, взмахивая сапогами. – Выходи, супостат, будем силушкой меряться!!!! Чёрный ворооооон, что ж ты вьееешьсяяяяя… Тут я вообще вприсядку пошел, размахивая одним из сапогов как платочком: - Эх, яблочко, куда ж ты катишься… Ай нанэ-нанэ…Ай нане-нане. Валентино выпал в осадок, резко зажмурил глаза, мотая головой из стороны в сторону. В этот же момент, я, подхватив пистолет, резко прыгнул за очередной книжный шкаф, стараясь даже не дышать. Итальянец перестал трясти головой и, открыв глаза, снова уставился на то место, где пару секунд назад выплясывал я. Не найдя «глюка» на месте, парень снова уставился на книгу, а потом быстро захлопнул её так, что пыль полетела в разные стороны. - Paese pazzo. Affrettatevi a casa perderebbe altrimenti completamente la mia mente (Сумасшедшая страна. Быстрей бы домой, иначе совсем крыша съедет), - несвязно проговорил Валентино, устало потирая глаза и направляясь вон из библиотеки, тем самым позволяя мне облегчённо выдохнуть. Стряхнув с рук пыль, которую, видимо, за всю историю ордена потревожил только я, быстрыми перебежками добрался до лестницы, взлетая на неё пулей. Больше всего времени ушло на поиск того самого места. Пришлось облазить каждую полку, каждую книгу, а в тусклом свете ночных светильников шансы найти что-то приравнивались к нулю. Я судорожно водил руками по корешкам, стараясь найти злосчастную книгу, но она как назло уходила от моего взора. Моё терпение и надежда медленно сходили на нет, и я просто отчаялся. Вот и всё, хренов Робин Гуд, помог?! А такие планы уже понастроил, в костюм дурацкий вырядился… А, катись оно всё в Тартар! Пытаясь успокоить расшалившиеся нервы, спокойно выдыхаю и закрываю глаза. Мои руки по-прежнему лежали на книгах и я, не открывая глаз, провёл ими по корешкам. Под пальцами ощущалась шершавая материя с тиснением от букв, я ощутил каждый переход от одной книги к другой, пока не наткнулся на выпуклость округлой формы. Моя находка заставила меня встрепенуться всем телом. Я в тот же момент распахнул глаза, убирая руку, но ничего не увидел под ней. Догадка пришла сама собой. Снова вернул руки на место, нащупывая замок от двери. По ощущениям это была уже знакомая мне завитушка, которая в прошлый раз застала меня врасплох. Видимо на вход было наложено своеобразное заклинание невидимости, которое скрывало его от всех, кто не имел о нём ни малейшего понятия. Я изобразил подобное движение пальцем по кнопке, что и в прошлый раз, и только тогда она уже стала видима моим глазам. - Поехали, - обречённо хмыкнул я, вспоминая спуск прошлого раза. Нажав на кнопку, я зажмурил глаза и сжался со всей силы, чтобы сгладить углы полёта. Прошло секунд пять, а ничего не происходило. Неужели сломалась? Я расстроенно посмотрел на маленький рычажок. Раздался щелчок. Я опять принял позу солдатика, плотно закрывая глаза. Но, увы, либо к счастью, земля под моими ногами отказывалась уходить, оставаясь на месте. Открываю глаза и наблюдаю такую картину. Справа от меня, в книжных шкафах, отъехала ложная потайная дверца, обнажая узкую винтовую лестницу вниз. По ней я в прошлый раз поднимался, но я был уверен, что механизм открывает эту дверцу только изнутри, а туда - придётся кататься по горке. Меня пробрал истерический смешок. Значит в прошлый раз, я тут Гагарина изображал, а теперь решили покультурничать. - Каког….- сдержав себя в последний момент, я посильнее сжал сапоги в руках и, сдерживая мат, отправился по лестнице. – Спокойно, Саша, спокойно… Лестница словно перетерпела перемещение во времени. Вокруг всё было покрыто пылью и паутиной, которая свисала огромными лоскутами со стен и перил, оплетала ступеньки серебристыми нитями. Руками к перилам я прикасаться не стал, чтоб не набраться комков грязи по самый локоть, да и их целостность была весьма абстрактным понятием. Время и жуки сделали своё дело, и только кованая часть перил и ступеньки держались молодцом, хотя их края уже давным-давно начала есть ржавчина. Пахло гнилью и плесенью, и это амбре просто сводило с ума. Спуск показался мне невероятно долгим и утомительным, даже голова под конец начала немного кружиться. Было такое ощущение, что я минут пять просто вращался вокруг себя волчком. Мне вот интересно, они все артефакты таким же макаром в хранилище спускают? Определённо, где-то должен быть нормальный вход!? Но слово «нормальный» мне никогда не грозило, поэтому я обречённо сдержал рвотный позыв, спускаясь с последней ступеньки. - Приехали, - заявил я, подавленным тоном. Натянув на себя сапоги (Ну да, ну да – надо же было предварительно собрать босыми ногами всю пыль и паутину со ступенек. Что я там говорил про слово «нормальный». Ладно, спишем на шок от ВИДА лестницы), я расторопно направился по белому тускло освещённому коридору. Стук небольших каблуков разносился по всему помещению и совпадал с ритмом моего сердца. «Быстрее, быстрее» - твердил я сам себе, ускоряясь. Я не боялся погони, я боялся неожиданно образовавшегося чувства того, что я опоздаю. Мимо мелькали двери, которые я, с большим интересом, как своеобразную диковинку, осматривал в прошлый раз, но теперь они меня не интересовали ни капли. Где эта чёртова дверь?!! В прошлый раз я блуждал здесь в своеобразной эйфории, с открытым ртом и развернувшейся во всю фантазией, представляя, что находится за очередной дверью, не замечая поворотов и не запоминая дороги, да и возвращался обратно в весьма подавленном состоянии. А сейчас мои нервы и небольшая паника, в насмешку надо мною, полностью спутали все воспоминания в один комок. Я разозленно рыкнул, резко выныривая из-за очередного угла в другой коридор, но тут же отпрыгнул обратно, прижимаясь к стене. Дверь в темницу Тани я нашёл, но проблемы начали увеличиваться просто с тройной скоростью. Притом я ни капельки не преувеличил. Возле двери было весьма оживленно, я насчитал трёх мужчин в белых одеждах с алыми рунами на груди. По спине пробежал холодок. Это были «библиотекари». Я слышал об этих ребятах, но за столько лет службы увидел их впервые. По слухам, эти «библиотекари» представляют собой своеобразный отряд гестапо в нашем ордене. От такой мысли, мой рот растянулся в кривой ухмылке, понимая, как я влип, если они обнаружат меня здесь. Все они обучены выживать в самых нечеловеческих условиях и убивать без раздумий, выполняя приказ. А ещё один слушок ходил, конечно, на грани полной фантастики, хотя при моем образе жизни это слово не имеет никакого значения, что в «библиотекари» вербуют полукровок – детей появившихся в процессе смешения людской крови с нечистью. Не монстры, но и не люди. Они не могут оставаться среди семьи своей темной сущности души, так как считаются чужими, но и рядом с людьми не могут существовать. Они чужие для всего мира. Я снова аккуратно выглянул из-за угла, устремляя взор на мужчин. От таких мыслей у меня почему-то тягуче заболело в груди и подкралось такое страшное, в этот момент, чувство понимания. Если эти слухи - правда, то этим «людям» действительно ничего не остается, как служить Ордену, ведь больше они никому не нужны. Мысли и рассуждения просто обвалились кирпичом на мою голову, в себя меня привела только одна вещь… Клетка. Они стояли возле небольшой передвижной клетки, в которой сидел маленький комочек. Таня сжалась что есть сил, сидя в центре своего нового заточения. Она была одета в лёгкое платьице, несмотря на довольно прохладную температуру в хранилище. Маленькие плечики время от времени подрагивали, толи от холода, толи от слёз, которые катились по её щекам. Девочка поджала под себя ножки, чтобы хоть как-то согреться, обнимая саму себя руками. Похоже, её куда-то перевозили, но не было сомнения, что это была б очередная тюрьма. Сердце неприятно защемило тоской. Куда катится мир, что невинных детей держат в клетке, как диких зверушек? Зачем эта жестокость? Последняя мысль у меня прозвучала в голове уже тогда, когда я вышел из-за угла с обнажённым оружием в вытянутой руке. Стук каблуков и щелчок предохранителя моментально привлёк к себе внимание всех присутствующих. Больше всего засияли глаза Танюши, которая вцепилась в прутья клетки и вытянула мне навстречу руку, молча умоляя глазами забрать её отсюда, увести подальше от всех этих кошмаров. «Библиотекари» ни капли времени не уделили замешательству или удивлению. Походу их нисколько не удивил придурок в старорусском кафтане и с пистолетом наперевес. Движение были резкими и выверенными, высчитанными до последней секунды. Мужчины сгруппировались, принимая боевые стойки, и выстраиваясь так, чтоб каждый смог прикрыть друг друга в необходимые минуты боя. По глазам острым бликом, проехался стальной блеск оружия, которое оказалось в руках бойцов. Назначение у каждого оружия было разным, и роли у каждого из этой тройки тоже. У более крупного мужчины в руках оказались два боевых молота, покрытых шипами, рукоять была устроена так, чтобы их было удобно вращать в руках. У второго «библиотекаря» в руках были узкие клинки, которые подходили больше для метания, чем для ближнего боя. А вот третий целился в меня из механического арбалета, из которого торчал серебряный наконечник стрелы, готовой в любой момент пробить мне грудь. Я не знал, какие эмоции в этот момент были на их лицах, так как они были закрыты по самые глаза чёрными платками с эмблемой ордена, но взгляд был пустым настолько, что я видел в них отражения ламп. На мгновенье ко мне пришло понимание, что мне не выстоять против них, но что-то внутри толкнуло вперёд, придавая уверенность, которая граничила с отчаянностью. Затихло всё, лишь стук сердца давил на уши, заполняя собой все мысли. Знал, что стоит мне сделать шаг вперёд - и больше ничего нельзя будет изменить. И я сделал этот шаг, который показался мне целой вечностью. Я сорвался на бег наискосок по коридору, в пару миллиметров от моей головы с тихим свистом смерти пролетели поочерёдно две стрелы. Оттолкнувшись ногой от стенки, ринулся вперёд, сделав переворот в воздухе. Вдоль траектории моего полёта на стене оказалась целая тропинка из стрел, которые каким-то чудом миновали меня. Ну, почти… Я почувствовал влагу на своей щеке и мимоходом утёр её тыльной стороной ладони, которая тут же испачкалась в багровую жидкость. Вот же зараза! Задел! Но расслабляться было некогда, ведь стрел у арбалетчика было много, а молотобоец рывком ринулся на меня, делая замах. Доля секунды, за которую, Божьей силой, я успел присесть, пропуская молот над своей макушкой и нанести удар в ответ рукоятью пистолета по коленной чашечке, показалась мне плёнкой, прокрученной в замедленном режиме. Несмотря на боль, мужчина не издал ни звука, лишь резко рухнул на не пострадавшее колено. Воспользовавшись ситуацией, я оттолкнулся от плеча библиотекаря, перепрыгивая его, чудом минуя второй молот, который проскользнул возле моего бока, разрывая ткань кафтана. Я вскинул руку в сторону стрелка, который в тот же момент перезарядил арбалет, собираясь сыграть со мной в игру: «Кто быстрее». - Не смотри! – только и успел закричать я Тане, краем глаза видя, как девочка закрыла ладошками глаза. Наши выстрелы произошли синхронно, как две сестры, стрела и пуля направились к разным мишеням. Всё произошло на одном вздохе, в один момент удара сердца, но меня спасла случайность, а точнее молотобоец, который неожиданно приземлил свой локоть мне в бок, снося в сторонку. Стрела угодила мне в плечо, острой иглой прошивая ткань, причиняя резкую боль, которая тут же была перекрыта новой, от удара о стену. Две секунды я просто пытался собрать обратно зрение, которые тут же сфокусировалось на результате моих действий. На полу, в небрежной позе, лежало тело стрелка. Руки были раскинуты в разные стороны, но одна так и продолжала держать арбалет, казалось, что он не хотел отпускать оружие даже после смерти, словно желая продолжить битву. Его лоб пересекала, алая дорожка крови, показывая, что пуля достигла своей цели. Мои плечи мелко задрожали. Никогда я ещё не стрелял в человека, никогда не… Убивал его. Тело сковало льдом, который разбил лишь звериный рык молотобойца, который, вращая молоты, ринулся на меня с удвоенной силой. Я не атаковал, а лишь уклонялся от резких и хлёстких ударов, у которых была лишь одна цель - убить меня. Плечо, как будто обласканное языками адского пламени, жгло диким огнём, было ощущение, что я чувствовал разрыв каждой ткани внутри при резких, но неуклюжих движениях. Моё преимущество было только в скорости, но оно рассыпалось в прах, когда к нашему поединку подключился мечник. Шансов у меня становилось все меньше и меньше. Из пробитого плеча струйкой сочилась кровь, которую уже не могла впитать в себя, переполненная влагой ткань. Силы покидали меня так же постепенно: вытекая, испаряясь из моего тела с каждым вздохом. Мой пистолет, который прослужил мне столько лет, абсолютно не подходил для боя в таком тесном контакте. Я кидался из стороны в сторону между танцующих кинжалов и молотов. Моя секундная нерасторопность - и узорная сталь проезжает остриём поперёк груди, вспарывая бархат ткани и верхние слои кожи. Мечник замахивается вторым клинком, но я подставляю под его удар дуло пистолета, на котором остаётся очередная памятная царапина. Мужчина, не растерявшись, сильным ударом согнутой ноги, бьёт меня в грудную клетку. От удара, меня отбрасывает назад, где я приземляюсь на задницу, а потом хорошенько прилаживаюсь об пол спиной и головой. Опять картина мира становится не чёткой, но контуры фигуры «племянника Годзиллы» несущегося на меня размахивая молотами, было не трудно распознать. Я непроизвольно поблагодарил мечника за «полёт», ведь на таком расстоянии у меня была возможность прицелиться и собраться с мыслями. Секунда терпения и моего самого долгого выжидания, и резкий уклон в сторону всем телом. Молоты приземлились на только что нагретое мной место, ломая плитку, которая покрылась мелкой паутиной трещин в диаметре метра. В долю секунды сделал переворот в сторону, вскидывая оружие в сторону виска «библиотекаря». Я зажмурил глаза, хотя никогда этого не делал. Выстрел. Тело с грохотом свалилось на пол, по которому тут же расползлась лужа крови. Меня снова настигла неприятная боль в душе, но уже не такая острая, как в первый раз. Казалось, что всё это становиться мне привычным. Теперь осталось только двое: я и он. Мы начали ходить по кругу, как бы обхаживая друг друга. Мечник скинул с головы капюшон, демонстрируя чёрные пряди волос, завязанных в высокий конский хвост, движении при каждом шаге были плавными, а короткие клинки непринуждённо меняли своё положение в ладонях, как будто хозяин игрался с ними, а не готовился к атаке. Что касается меня… Я хромал и морщился при каждом вздохе, что-то мне подсказывало, что шансов у меня ноль, как и пуль. Приехали. - Может, поговорим? – сплёвывая в сторону, спросил я, пытаясь отвлечь его, пока сам не придумаю, что делать дальше. – Мы уже так близко знакомы, а имени я твоего не знаю. Меня вот, например, Саша зовут… «Библиотекарь» молчал, а наш обходимый круг всё сужался и сужался. - Нет, я, конечно, не настраиваюсь на нашу долгую литературную беседу, но хотя бы имя я заслужил? – не унимался я, тяжело дыша и уже паникуя. – Мало ли, вдруг на свидание захочу пригласить, вон какие у тебя волосы красивые. Боже, что я ему говорю, но в ответ - всё та же тишина. - Какая-то у нас односторонняя беседа, - усмехнулся я, понимая, что у меня остался последний шанс. – Знаешь… Я тут подумал, что со своими зубочистками ты слишком смелый, посмотрим, останешься ли ты таким же наглым без них? С этими словами я откинул от себя Glock, со скрипом в душе слыша, как он бьётся об пол, и ругая себя за то, что просто не положил его и не отпихнул ногой. Это была ставка пятьдесят на пятьдесят: либо я получу клинком в грудь в область сердца сразу же, либо мне дадут шанс в драке, а там уже как Бог смилуется, если он есть. Глаза мечника сузились, внимательно изучая меня на наличие другого оружия, а руки выпустили клинки. Но не успел я вздохнуть с облегчением, обрадовавшись шансу, как мужчина ринулся на меня, замахиваясь кулаком. «Зря я всё это затеял» - запоздало подумал я, получая кулаком по скуле. Как не крути, рукопашный бой всё же не моя стезя. «Библиотекарь» брал преимущество ростом и силой, а я только проворностью. Я ставил блоки, но толку от них было мало. Сильные удары настигали меня везде, доставляя зверскую боль и обиду от своей беззащитности. Когда с рассечённого лба по лицу прокатилась капля крови, что-то произошло. То, что я не смогу объяснить, наверное, никогда. На одно мгновение, я почувствовал, как тысячи колоколов зазвонили в моей голове, и их звон превратился в одну сплошную вибрацию. Глаза заволокла плёнка из тумана, а руки наполнились неизвестной мне до этого момента силой, которую я никогда ранее не ощущал. Появилась откуда-то мысль о превосходстве над своим противником и жгучее желание это доказать, а правильней сказать - указать на его место. Больше я не получал ни одного удара, а может, получал, но уже не чувствовал этого. Руки двигались сами по себе, нанося сильные точные удары по корпусу противника. Когда я впечатал свой кулак в его бок, я не почувствовал сопротивления, только ощутил и услышал неприятный хруст сломанного ребра. Понимание произошедшего потопил в себе животный азарт охоты. Барахтанья и атаки мечника теперь казались мне жалкими, тщетными попытками спасти свою шкуру. Я теперь знал исход этой битвы, которая начала мне уже надоедать. Уклоняясь от удара ногой, резко присел, одновременно делая подсечку, которая мне удалась. Мужчина рухнул на пол, а я рванулся вперёд, перекатываясь кувырком, и подхватил его клинки, крепко сжимая их ладонями. «Библиотекарь» схватился за мой пистолет, как за последнюю ниточку, не зная, что это лишь очередной камень, который утащит его на дно. Резкий разворот в сторону мужчины - и два клинка как масло пронизывают тело. Его глаза широко раскрываются в ужасе, в тот момент, когда они встречаются взглядом с моими, его пальцы рефлекторно начинают нажимать на курок, получая лишь жалкие глухие щелчки пустоты. - Немножечко не угадал, - тихо сказал я ему, выпуская рукоятки клинков и одной рукой хватаясь за свой пистолет. – Прости меня. Мужчина сделал несколько шагов назад, к стене, стараясь из последних сил держаться на ногах, но всё же осел на колени. Я слышал последний выдох и видел, как глаза становятся стеклом. Он так и не закрыл их, продолжая смотреть на меня даже после смерти, и от этого взгляда где-то внутри меня становилось зябко и холодно. Но то, что в эти минуты владело мной, лишь усмехнулось, игриво отдавая рукой честь смелому, но глупому, по его мнению, противнику. Вольным и смелым шагом, я подошёл к клетке, в которой сидела Таня. Ребёнок давно уже отвернулся к стене и продолжал зажимать лицо ладонями. Мелкая дрожь пробирала её маленькое тельце. Ей страшно. Эта мысль развеселила меня аж до тихого смешка, который в этих пустых коридорах показался громом. Девочка, услышав его, сжалась ещё сильнее. На шорох со стороны я отреагировал моментально, повинуясь каким-то звериным инстинктам, которые давно взяли надо мной вверх. Сбоку стоял ещё один «библиотекарь», но чем-то он отличался от той тройки. Чем именно - я не смог понять, да и в тот момент мне было это не важно. Свободной рукой я выдернул из себя серебряную стрелу и одним быстрым прыжком оказался возле начавшего пятиться «библиотекаря». Стрела угодила почти в центр груди, как-то слишком легко скользнув между рёбер и уходя глубоко внутрь. Мои резкие движения смахнули с лица «библиотекаря» повязку, и теперь, кроме его серых глаз наполненных слезами, я мог видеть и лицо. Это был парень, нет, скорее мальчик лет четырнадцати. С его лица ещё полностью не сошли мягкие детские черты, а в глазах всё ещё сиял огонёк ребячества и веры в людей, который стал угасать у меня на глазах. Мальчишка схватил меня за руку, не желая падать на пол, а по его щекам покатилась первая слеза. В этот момент, как будто чан ледяной воды был вывернут на меня, что заставило меня проснуться, вынырнуть из этого тумана звериных желаний и посмотреть на то, что я сотворил собственными руками. По мере того, как оседал на пол этот паренёк, с ним же опускался и я. Он продолжал так же сжимать меня за рукав, хватая ртом воздух, который, казалось, не хотел поступать дальше, чем горло, доставляя боль и хрипы. Молодое тело желало жизни, которая должна была оборваться спустя несколько мгновений. Мой ужас был сравним с его, ведь на минуту мне показалось, что это я сейчас и здесь умираю, один, забытый всеми, и единственная опора - мнимая защита в ткани кафтана, сжимаемой в руке. - Прости, - тихо прошептал я, почти онемевшими губами. Его светлый затылок коснулся пола, а глаза почти закрылись, когда его губы прошептали: - Мама…мамочка… - после этих слов, его губы изогнулись в лёгком подобии улыбки, и грудь опустилась окончательно, отпуская из себя последний вздох и душу. Рука отпустила мой рукав и упала рядом, в тот же момент на лицо мальчишки упала и моя слеза. В то же мгновение во все полученные ранее мной раны потоком вернулась боль, которую я не ощущал, пока находился в туманной дымке. С трудом встав, я направился к клетке: - Таня, Танечка… Танюша, - запричитал я, умоляя ребёнка посмотреть на меня. – Танечка, это ведь я, Саша. Девочка встрепенулась и обернулась на мой голос. Увидев меня, ребёнок судорожно всхлипнул, быстро переползая в мою сторону и просовывая ко мне руки через железную решётку. Я погладил её по волосам: - Сейчас, сейчас. Потерпи, - я опустил взгляд на электронный замок. – Погоди, сейчас открою. В спешке начал перебирать все известные мне комбинации кодов Ордена. И видимо с одним угадал, дверца клетки щёлкнула и открылась. - Саша, Саша, Саша-а-а-а, - окончательно расплакался ребёнок, бросаясь мне на шею, тем самым пачкаясь в моей крови. - Ну чего ты? – горько усмехнулся я. - Всё хорошо. Я заберу тебя отсюда и отведу домой. Только нам нужно быстрее уходить, иначе нас поймают. Я стянул с себя кафтан, а точнее то, что от него осталось после боя, и накинул его на девочку, кутая её в эту тряпку, потом подхватил её на руки и, насколько мне позволяли силы, побежал вдоль коридора, ища безопасный выход. А в голове на меня до сих пор смотрели глаза того паренька.