***
Харикен опустилась в мягкое красное кресло и перевела дыхание. Добрых десять минут она сидела над бланком и не могла вспомнить свой Символ. И куда только подевалась бумажка, что дал Итаки?.. Маори терпеливо ждал, не выказывая ни раздражения, ни снисходительности, зато на лице молодого читалось откровенное веселье. Наконец, когда ее уши уже вовсю пылали, Символ встал перед глазами — яркий, точно сотканный из огня и света. Она удивленно моргнула, но видение не исчезло. Осталось срисовать, точно с холста. — К чему ты так приготовился? — спросила Харикен у Итаки. Он переоделся в светло-лиловую рубаху с короткими рукавами, и две защитных пластины обхватывали его запястья — под одной скрывался стилет. Да он же левша… Она ожидала ответа, холодного и яростного, точно отмашка, но Итаки с невеселой улыбкой бросил: — К отчету на собрании. Он казался бледнее обычного при свете потолочной лампы, почти изможденным. Бинтов больше не было, но вряд ли его раны так быстро зажили… — А кто тот человек, который стоял рядом с Маори-сама? Раз бросил ее, пусть теперь отвечает на вопросы! Харикен не могла подавить злость. Неужели он правда ничего не понимает?.. Итаки откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. — Шимоджико Ари, заместитель Маори. Он все еще сердится на нее?.. Совсем как ее отец, с которым они в Кавасаки могли часами дуться друг на друга! Если на то пошло, ей тоже предстало сердиться — оставил ее после того, как напал сначала Хирако, потом Клинок! Харикен отвернулась от него, кусая губу. — Что-то не так? — спросил Итаки натянуто. — Да, — обида ядом расползалась в груди. — Ты просто взял и бросил меня, когда Шида… и Клинок… Она обернулась как раз вовремя, чтобы заметить недоумение на его лице. — А что я должен был сделать? — спросил он осторожно. Нет, ну какой же все-таки..! Неужели рядом с ним всегда должен быть Юки, чтобы объяснять такие вещи?.. — Была уже ночь, — напомнила Харикен раздосадованно. — Со мной что угодно могло случиться. На меня напал… Хирако. Потом Клинок. Голос дрогнул. Итаки ошеломленно уставился на нее и потер острый подбородок. — Но… ты же Охотник, Харикен, — произнес он медленно, точно растолковывая ребенку. — Подумаешь, ночь. Ты от кого угодно можешь отбиться. Ну, почти от кого угодно. И снова этот странный, настороженный взгляд, будто на ее месте он видел кого-то другого. И она поняла. Итаки всю свою жизнь был Охотником, и его родители наверняка тоже. Его учили стойкости… бесстрашию. Быть может, даже тому, что в этом мире нет ничего, от чего он не мог бы защитить простых людей. Может, поэтому он такой жесткий?.. — Итаки-кун... — нерешительно начала Харикен. — Прости меня, пожалуйста. За перемещение. — Надо было прежде думать, не пришлось бы извиняться! — огрызнулся он, и голос его внезапно потеплел. — Хорошо хоть, что с тобой все в порядке. Надеюсь, ты не успела наломать дров там, где была. Его губы дрогнули, и смех прозвучал в словах. У Харикен с плеч словно камень свалился, но тут Итаки сказал: — Так, ладно, расскажи, как это было и что ты видела. Вот и отлично. Она просто невероятно нуждалась в человеке, которому могла высказаться. Итаки не перебивал — лишь молча хмурился, поджимая губы. — ...и... я взяла нож, — закончила Харикен тихо. Где-то внизу слышались смех и разгоряченные голоса. — Покажи! — почти приказал он. Хорошо, что она не успела зайти в общежитие и оставить сумку... Он осторожно взял нож за резную рукоять и поднес к свету. Плоское лезвие резануло белым по глазам, а в следующий миг Харикен даже не успела понять, что произошло. Нож с лязгом отлетел к лестнице, а Итаки схватился за окровавленную ладонь.***
Харикен разглядывала картины, тут же забывая их сюжеты, и рассеянно водила пальцем по столу. Итаки вернулся минут через двадцать. Сквозь слой бинтов на его руке просвечивал розовый порез, а сам Охотник был мрачнее тучи. — Все в порядке? — спросила она тихо. Он долго молчал, поджимая губы, и наконец ответил: — Мой друг... погиб. Внутри все перевернулось. Дикий ужас захватил сознание, ужас, которого Харикен не чувствовала никогда, и мир потемнел. — Юки?.. — выдохнула она. Испуг промелькнул в глазах Итаки. — Нет, что ты... Арнольд. Арнольд-Британец, Боже... — Он опустился в кресло и закрыл рукой глаза, но смог совладать с собой. — Ладно, Харикен. У нас последнее время... происходит... ерунда какая-то. Сначала Долгожители, теперь Арнольд... Ты-то хоть на рожон не лезь! За окнами медленно сгущались сумерки. Нужно, нужно что-то сказать, но слова не шли. Наконец Итаки поднял голову. За холодом травянисто-зеленых глаз сквозила боль, но голос уже звучал ровно, хоть и сипло: — Я понятия не имею, куда и как вообще ты переместилась, но это был не Сюрреалистичный мир… Слушай, нам тут вообще-то положено рассказывать новичкам обо всем этом. Среди нас куча тех, кто не знал своих родителей-Охотников и не мог от них ничему научиться. Я, конечно, понимаю, что ты уже слишком крутая для всяких там инструкций, но, если хочешь, я могу показать, как правильно и безопасно перемещаться в Сюрреалистичный мир. Харикен в который раз за день задохнулась от восторга. — Конечно, хочу! Итаки нужно отвлечься, хоть немного приглушить боль. Она попытается — только бы получилось… Итаки снова странно взглянул на нее. Да что сегодня с ним такое?.. Он с самого утра ведет себя так, будто витает где-то далеко… — Скажи «Мир Сюрреалистичен», а я сделаю все остальное. Харикен ухватилась за его руку, и мир исчез, закрутился бело-синим вихрем. Тело снова стянуло, швырнуло куда-то вперед… Перед ней выросло ониксово-черное зеркало. Белые росчерки бликов скользили по нему — и сквозь них проступил силуэт. Изящная фигура и простое светло-желтое платье, что без ветра шло рябью, красные волосы, волнами лившиеся по плечам… Глазами этой женщины, красными глазами, полными печали, Харикен видела дом, и красноволосого мужчину, и двоих мальчиков, когда переместилась в свой Сюрреалистичный мир. Это… мама Итаки? Женщина коснулась стекла изнутри и с грустной улыбкой взглянула на нее... — Эй, все нормально? — ворвался в сознание голос. Харикен пошатнулась, и мир соткался из ниоткуда, вдалеке выросли высотки, и мутные лужи заблестели на мощенной камнем дороге. — Если тебе не интересно, скажи сразу, не придется время терять, — ядовито бросил Итаки. Он застыл, вскинув голову к пронзительно-голубому небу, исхоженному перьями облаков, и легкий ветер растрепал волосы Харикен. Лужа рядом брызнула под ногой маленького мальчика. Его красные волосы вихрились и отливали огнем на солнце, а по скулам, захватывая щеки, вились по две черных полосы. — Итак, первое, что тебе нужно знать, — заговорил Итаки, скрестив руки на груди. — В Сюрреалистичных мирах нет настоящих людей. Они существуют только здесь… как говорил один парень, «где-то между Хаосом и нашей головой». Тут может быть кто угодно: умершие, выдуманные люди… даже ты сам, но такого лучше не представлять, а то рискуешь здесь увязнуть. Взгляд Итаки метнулся к нему, взгляд, полный боли и едва уловимого страха. Харикен внимательно слушала, стараясь не смотреть на мальчика. Она могла спросить о нем у Итаки, но… Хотелось верить, однажды он расскажет сам. — И еще... Они не обращают на нас внимания, пока мы сами с ними не заговорим. Ибики, мир Сюрреалистичен? — Ага, — отозвался мальчик. Полуденное солнце отразилось в его больших серых глазах. — Ты можешь уйти сюда, если тяжело ранена. Здесь время не двигается, и можно хоть немного оправиться, чтобы вернуться в штаб. Но если ты здесь умрешь, то развоплотишься, — и, уловив непонимание на лице Харикен, объяснил: — Эм... Никогда больше не сможешь переродиться в другом теле. Она оглянулась на город, что простилался, казалось, совсем рядом, за кромкой тумана. Острые шпили серых высоток пропороли облака. Хлюпали лужи под ногами Ибики, точно плакали, и в них заходился рябью солнечный свет. — А Охотники могут нарисовать и воплотить все, что захотят, или есть какие-то ограничения? — медленно спросила она. Итаки хмыкнул. — Конечно, есть. А ты представь, что было бы, если бы мы могли воплощать абсолютно все? На наши Символы наложен блок, который позволяет воплотить только то, что на самом деле Охотнику в тот момент нужно. А то у всех уже появилась бы куча особняков, дорогие машины, горы денег, и они бы чувствовали себя крутыми, как вареные яйца. Тогда истинное предназначение Символа забылось бы, а вампиры бы пожрали кучу народу и захватили власть. — То есть, получается, Акума был мне очень нужен? — Кровь прилила к лицу Харикен. — Конечно! Если бы он не появился, как бы ты во все поверила? — Он будто не понял ее смущения, совершенно не изменился в лице. — Ладно, давай вернемся, а то еще опоздаем на собрание. Здесь солнце всегда в зените, не поймешь, который час.***
Харикен боялась, что разум снова захлестнут видения, но ничего не произошло. По коже будто склизкая губка прошлась, пол прыгнул под ноги, и вот уже она, держа Итаки под руку, оказалась у лестницы. — Ты же забрал нож? — вспомнила она, когда взгляд скользнул по резным периллам. — Да. Отдал в лабораторию на экспертизу, а то мало ли... Он покосился на забинтованную руку — хорошо, что правую, он ведь левша. Харикен будто током прошило. В голову вдруг еще кое-что пришло. Как же она раньше не спросила?! Все только о глупостях… — Итаки, ты же отдал мне свой символ? — она заглянула в его лицо, но он отвел глаза. Слова попали в щель его невидимой брони. — А как же теперь... Итаки высвободил руку. — Никак. Давай не будем об этом. Мои навыки со мной... И связь с Хаосом, и память о боях. В штабе прошла вся его жизнь и в штабе же закончится. Плевать, что даже в Сюрреалистичный мир он сам теперь переместиться не может, плевать: он должен помочь этой девчонке во всем разобраться, даже если она порой раздражает до зубовного скрежета. — Это попытка самоубеждения? — донесся от лестницы спокойный голос, и Итаки обернулся. Акияма Сэйши, посланник Облачного Замка, оперся о перила и глядел на него почти бесстрастно — только по углам рта залегла тень улыбки. — Нет! — огрызнулся Итаки. Проклятье, если Маори поднимет вопрос — нет, он этого не сделает, не сделает, не сделает — о том, может ли он и дальше находиться в штабе, среди Охотников, этот человек определенно будет против. Непроницаемые серо-голубые глаза Сэйши вперились в него. Высокий, с гривой черных жестких волос, в потертом плаще — с первого взгляда ясно, что долгожитель. Неужели у него других дел нет? — Это Рей Харикен, — придушив гнев, сказал Итаки. Девчонка застыла рядом, нервно поигрывая пальцами. Сэйши приподнял брови. — Мне это должно о чем-то говорить? — Да. Она новенькая, я передал ей Символ... Он кивнул. — Отлично, но меня больше интересует вот что: Маори-сан сказал, ты общался с погибшим Охотником, Арнольдом. Он интересовался Королями Хаоса? — Кем-кем? — Ясно. Что ж, спасибо и на этом. Удачи вам на собрании. Четкие, словно вышколенные, фразы срывались с его губ. Сэйши прошел мимо Итаки и Харикен и скрылся в левом коридоре. Еще долго эхо его шагов гудело в полумраке.***
Дверь скрипнула позади, но Рэсса не обернулась. Сэйши. Она не могла спутать его ни с кем другим. Только у него такие шаги, такие тихие, резкие движения. — Он почистил архивы. В наших базах ни единого упоминания о его людях, — сказала она, не оборачиваясь. — Молодые Охотники Маори тоже ничего не знают, — ответил Сэйши и что-то с грохотом отодвинул. — Похоже, он им даже ничего не рассказал. Если так, рано или поздно их ожидает весьма неприятная встреча. Есть вещи, которых не избежать, даже если о них не знаешь. — У них Клинок из Яшимы, у нас Рэй... Сэйши замер, и Рэсса осознала, что сейчас впервые назвала имя. Должна ли она извиниться за это? Прежде в разговорах они называли его только «он», и оба понимали, о ком идет речь... — Да, — произнес Сэйши глухо. — Рэй. Рэсса повернулась в тот миг, когда он стянул неизменную кожаную перчатку с правой руки. Перо ручки скользнуло по коже, оставляя жирный черный след. Безупречные линии сложились в символ — символ из тех, что молодые Охотники вряд ли бы узнали. Сэйши унаследовал связь с Хаосом от матери, но не знал имени ее рода. — Я пойду с тобой, — сказала Рэсса. Кто знает, какого градуса сейчас достигли отношения Сэйши и Рэя... Так будет надежнее. Сэйши сильный, но даже он не со всем может справиться. — Нет, — отрубил он. — Я сначала просто все разведаю. Она смотрела, как он накидывает на плечи плащ с капюшоном, как резко, почти раздраженно запахивает полы и снова натягивает перчатку.