***
Гнилостная вонь забивалась в нос. Мышцы одеревенели, налились свинцовой тяжестью. Шаги разносились по склепу, тяжелые и шаркающие, точно идущие с трудом переставляли ноги-колоды. Тиоми закусил губу, подавляя трусливый страдальческий крик. Казалось, больше ни секунды здесь не вынесет… но лежал, лежал, лежал, прислушиваясь к глухим стенаниям. Нельзя говорить. Нельзя открывать глаза. Как хорошо, что защитный круг не подводит! Пронзительный стон вдруг раздался совсем рядом. Тиоми вздрогнул и стиснул кулаки. Короткие истлевшие пальцы потянулись к нему, но напоролись на барьер. Он видел это как наяву, видел раздувшиеся тела мертвецов, изъеденные разложением, с желтоватыми ребрами в прорехах плоти. Последний день. Когда часы на городской башне пробьют двенадцать, это закончится. Время перекатывалось медленно, точно колосс. К горлу подкатывал кашель, подстегнутый страхом. Ничего и никого на многие мили вокруг — слишком тонка здесь завеса между этим миром и Хаосом. Старый склеп, кишащий восставшими трупами, которых не увидеть, если открыть глаза. Грохот стрелок скрежетом по стеклу отозвался в груди. Тяжелое «бом-м!» разнеслось над вершинами стрел-деревьев. Совсем рядом с негромким стуком упало нечто небольшое. Время настало. Тиоми открыл глаза и часто-часто заморгал, щурясь в темноте. Едва различимые силуэты мертвецов становились все отчетливее. Артефакт, точно в насмешку, лежал у самой границы круга, не касаясь ее. Продолговатая деревянная щепка, обвитая простым черным шнурком, на котором болтался изогнутый темный клык. Рука сама собой несмело поднялась, Тиоми подался вперед всем телом и потерял равновесие. Пол безжалостно ударил по лицу, нос хрустнул. Густая темная кровь — ни красная, ни черная — потекла по губам, и он невольно слизнул ее, чувствуя, как удлинились клыки. Боль пришла запоздало, всполохом-молнией, когда пальцы уже коснулись шнурка. Эта была ошибка. Катастрофическая, фатальная ошибка. Мертвец, что покачивался совсем рядом с кругом, засипел и резво бросился на пол. Его белые, точно вываренные, глаза обратились к Тиоми. Гнилые зубы впились в его запястье. Он сдавленно закричал и замахал рукой, но мертвец не отпускал. Защитный барьер замерцал, подернулся мутной пеленой. Вот-вот разрушится! Он лягнул мертвеца ногой, и тот с хрипом опрокинулся на пол. Запихнув артефакт в карман, Тиоми бросился к выходу.***
Он шел по узким улочкам ночной Сэры, натыкаясь на стены в слепой полутьме. Кровь все текла и текла из раны, пузырясь, оставляя бордовый цвет на асфальте. Тиоми вышел к проезжей части, тяжело дыша. Перед глазами все расплывалось. Мимо проехала машина, обдав его облаком выхлопов. Тиоми остановился, во весь голос кроя водителя руганью и проклятиями. Ха, все равно не услышит, тупица. Обычные люди ни черта не замечают. Луна, неожиданно яркая сегодня, превратила дверь в его подвал в белое полотно. Тиоми навалился на створку, и она отворилась, пропуская его. Воров он не боялся. Если какой-то самоубийца и сунулся бы в его дом, то напоролся бы на охранный артефакт. И Тиоми бы поджидала пища. Покачиваясь, он добрался до складского помещения и тяжело привалился к стене. Ноги дрожали, жар пульсировал в висках. На руке глубоко отпечатались зубы, и кровь в отметинах уже запеклась. Проклятье. Хреново. Тиоми сам не понял, как ухитрился подойти к небольшому холодильнику и распахнуть тугую, вечно заедающую дверь. На пол посыпались прозрачные пакеты с кровью. Он схватил один из них, разорвал упаковку и начал жадно пить. Бесконечно приятный холод раскатился внутри. Нос с зудом начал медленно срастаться. Тяжело сглотнув последнюю каплю, он отбросил пакет и потянулся к новому. Под потолком мелькнул крохотный бело-желтый комок и с негодующим чириканьем клюнул его в палец. Тиоми отдернул руку от холодильника. Проклятье, и правда нельзя за раз столько пить… Спасибо, — бросил он в пустоту. Надесу перелетел ему на плечо. Тиоми осторожно, большим пальцем погладил хохолок на его голове. Давно он не чувствовал себя так прекрасно. Хотелось спать, но это ничего: спасть хотелось всегда. На негнущихся ногах он побрел в свою спальную-гостиную-хранилище, но, мельком взглянув на раненую руку, остановился. Укус не затянулся. Вокруг него расползалось светло-коричневое пятно.***
Хирако по-своему любил рыб в зале собраний. Бывало, раньше долго мог стоять перед аквариумом и глядеть, как серебрится и блестит их чешуя, как вуалями полощутся цветные хвосты. И штаб Охотников он любил тоже по-своему — если бы попал туда ребенком, пришел бы в дикий восторг от всех их огромных залов, статуй и прочей ерунды. Он вообще в детстве восторгался всякими глупостями: картинами на стенах или старшим братом, например… Когда-то он стоял и глядел, как рыбы рассекают зеленоватую воду в потоках пузырей, а двое других детей — красноголовый и его приторно добрый кудрявый друг — с криками и смехом прятались за креслами, играя в ниндзя. Как вообще этот Охотничек Грей мог наплевать на то, что случилось с его семьей? Маори никогда не выставлял часовых у дверей, и это определенно когда-нибудь его погубит. Хирако прошел сквозь завесу и скользнул в помпезный холл, навевающий голод своей краснотой. Ни единого Охотника. Он ого-го как опоздал на их собрание, вот и отлично. Один мудрый и крайне ехидный парень как-то сказал, что последними приходят только те, кто желает завладеть всеобщим вниманием, — а он-то в этом просто потрясающе разбирается. Он помнил расположение штаба так хорошо, что мог пройтись с закрытыми глазами. Налево, в узкий коридор, снова налево — и рыжеватая двустворчатая дверь зала собраний. Но не успел Хирако сделать и шаг, как справа раздался негромкий шорох. Во мраке соткался силуэт, и руки сами вскинулись. Проклятье, почему он увидел чужака так поздно?! Сквозь Хаос он почувствовал чужую энергию, и пульсацию черной крови в жилах… Вампир! Чужак вышел в пятно света, и напряжение схлынуло. Хирако ругнулся и выпрямился. С каких это пор в штабе околачивается кто-то из вампиров, кроме него самого? — Ты кто такой, чтоб тебя?! Чужак явно растерялся и даже испугался. Угловатый и высокий, в тонком темном свитере, волосы черные и растрепанные — Хирако точно никогда его не видел. Бледная рука с длинными пальцами, похожими на паучьи лапы, цеплялась за стену. — Беглец, — ощерился тот нервно, обнажая клыки. В шею его впился кожаный ошейник с тисненой молнией и именем «Айзен». — А ты? — Вампир, который идет на собрание Охотников, — усмехнулся Хирако и махнул рукой. Все ясно. Маори в восторг не придет, ну и плевать. — Вали давай, беглец. Я тебя не видел. Айзен как-то надменно пожал плечами. — Думаю, ты об этом пожалеешь. Чего-чего?! Но прежде чем Хирако успел ответить, парень исчез в боковом коридоре. Произошедшее оставило неприятный осадок. Что у них тут вообще происходит? Охотники вообще не контролируют ситуацию — вот всегда они так. Когда в Сэре появится сильный вампир или кто-то из Организации Королей Хаоса, то размажет их, как масло по бутерброду. Хирако дошел до двери и остановился. Дрожащий вздох сорвался с губ. Тот, кто опаздывает, приковывает внимание к себе. Он обречен на эту участь. Он толкнул дверь и переступил порог зала. Эхо шагов разбило напряженную тишину, и Маори прервался на полуслове. Охотники поворачивали головы к Хирако, и глаза их заполняло ошеломление вперемешку с презрением. Гул пронесся по их рядам, гул, заполонивший уши пчелиным ульем. Кто-то встал, и Хирако узнал Грея Итаки. Маори хлопнул ладонью по кафедре и рявкнул: — Тишина! Охотники медленно отворачивались, кое-кто узнавал его с явным облегчением. Аюми Юкуно, сидевший в первых рядах, приветственно махнул рукой, и Хирако едва сдержался, чтоб не фыркнуть. Недоумок. Его место у аквариума никто не занял. Вот и хорошо, жаль только, что и Красноголовый устроился неподалеку, а с ним и девчонка-Охотница, та самая, которую он чуть не сожрал, но это как-нибудь можно пережить. — Нужно усилить наши границы, — продолжил Маори, точно его и не прерывали. — Благо, наши силы это позволяют. В каждую точку, помимо основных сил, отправятся двое Охотников с уровнем сил Высший. «У вас почти нет Мощнейших, — подумал Хирако. Оранжевая рыба размером с ладонь подплыла к стеклу, открывая и закрывая рот. — Как тогда вообще вы надеетесь победить?»***
Маори называл имена и точки назначения. Охотники скрещивали руки на груди и мрачно кивали. Харикен прислушивалась, но список подходил к концу, а ни одной знакомой фамилии так и не промелькнуло. В беспокойстве она повернулась к Итаки и прошептала: — Почему нас не назвали? — Ты еще ничего не умеешь, — тихо ответил он. — Юки как медик остается в штабе, да и уровень сил у него Средний. Он замялся, но тут из-за спины прозвучал голос: — А он сам Ноль. Пшик, сил нет, хорошо, если связь с Хаосом осталась. Харикен обернулась и наткнулась на взгляд Хирако. Вампир с широкой ухмылкой развалился в кресле, и его глаза пылали алым так, что больно было смотреть. Ком встал в горле: что Хирако здесь делает?.. — Я не Ноль, ты..! — начал Итаки в бешенстве, но тут большая люстра над головой с хлопком погасла. Харикен зажмурилась. «По особняку раскатился визгливый до дрожи в деснах скрежет, — вспыхнуло в памяти. — Кириами медленно подняла голову. Прямо над ней тяжело задрожала хрустальная люстра». Акума, куда он снова подевался?.. Дверь с грохотом распахнулась, и слабый лунный свет хлынул в зал. Ковровая дорожка приглушила шаги вошедшего, Итаки привстал — и не один он. Рука незнакомца не то лежала, не то опиралась о холку огромного белого волка, что повел носом и негромко зарычал. Харикен смогла разглядеть человека лишь вблизи: светлое лицо с острым подбородком, черные волосы, жесткие, точно пики, исхоженные белыми прядями, холодные желтые глаза... Все внутри сжалось, и она отчетливо услышала капель. Кровь пропитала рукав незнакомца, змеилась по его лицу… Харикен захватил страх. Она никогда не видела этого непоколебимого человека, но почему тогда он кажется таким знакомым?.. Она все поняла по шраму, вспоровшему бровь, за миг до того, как из разных сторон послышались крики: — Ирраташи! — Это Шимики, Шимики!***
Разящий взгляд Шимики скользнул по Охотникам и остановился на Маори. Хирако напружинился. Вот оно, то, ради чего он вообще пришел. Сейчас начнется веселье! — Ши… моджико… — прошептал Шимики с трудом. Хоть бы прямо сейчас коньки не отбросил, вон как кровью истекает… — Ари. В звенящей тишине его тихие слова прозвучали выстрелом. Хирако воплотил арбалет, и исхоженная царапинами рукоять скользнула в ладонь. Шимики едва стоял на ногах и, казалось, вот-вот упадет, но не падал. Он сильный, конечно, но теперь все остальное сделают другие. Охотники вскочили. Грохот сотен скамей ударил по ушам. Хирако прицелился и вдавил спусковой крючок. Болт ударил над плечом Ари, и стена брызнула крошкой. Маори развернулся, меч блеснул в его руке… И штаб содрогнулся. Возгласы послышались отовсюду, кто-то налетел на Хирако, и они рухнули в узкий проход. Стены крошились, визгливо качалась люстра, казалось, будто великан стиснул здание в руке и вот-вот раздавит... Хирако отпихнул Охотника и вскочил. Воздух вспорол вскрик — Ари схватил за руки девчонку-Охотницу и поволок за собой. Нет, Клинок, промелькнуло в мыслях, такого я тебе не подарю. Он вскинул арбалет, и мир исчез. Померк лунный свет, растворились в тени Охотники, что лежали на земле. Отдача выстрела мягко толкнула руку. Болт вонзился в ногу Ари, и тот с криком едва не рухнул. Охотница отлетела в сторону и ударилась о скамьи. Взгляд Ари прожег Хирако насквозь. Я запомнил тебя. Я тебе отомщу. Грохот снова разлился внизу, пол выпрыгнул из-под ног, и успевшие подняться снова упали. Мимо пробежал Грей Итаки, сжимая в руке стилет, а за ним бросились и другие. Хирако ощерил в ухмылке клыки. Я тебя тоже запомнил, ублюдок. А отпускать добычу он не привык, особенно если она принадлежит Клинку Карателя.