***
— Третий за неделю, — сказал Сэйши, отложив записи. Охотники угрюмо и растерянно смотрели на него. — Нужно просчитать все варианты, — бросила Рэсса, подперев подбородок рукой. Холодный укор читался в ее лиловых глазах, и он яростно стиснул зубы. Она, конечно, невероятная женщина, но порой не замечает очевидных вещей. — Это было выгодно либо ему, либо кому-то из древних вампирских кланов, — произнес он с нажимом и обвел взглядом собравшихся. Свет лился сквозь большое окно, очерчивал темно-серый стол и кадки с растениями по углам. Как будто едва обставленная комната какого-нибудь офиса. — И еще вашему Клинку, но это маловероятно. Какие кланы остались в Сэре? — Итала, — неуверенно сказал один из молодых Охотников. — Инсептия-сан сейчас помогает Охотникам, а Хирако… — Вы хотите сказать, мой воспитанник убил Старейшин?! — Лицо Маори исказилось, и глаза сделались темными, как грозовое небо. «Все может быть», — едва не бросил Сэйши едко, но вовремя сдержался. Проклятье, почему их с Рэссой вообще выдернули на это непонятное срочное собрание?! Их цель — найти и захватить либо убить Акияму Рэя, а со своим психопатом пусть разбираются сами. Вот только не исключено, что Акияма Рэй и их психопат — один человек. Молодой Охотник торопливо произнес: — Нет. Конечно, нет. Я просто… — Еще Ирра, — перебила его высокая светловолосая женщина. А вот это уже очень скверные новости. Он почувствовал, как рушится былая уверенность. Рэсса смотрела на него, и кожа ее была так бела, как волосы черны. — Будь беспристрастен, — сказала она на латыни едва слышно. Сэйши сжал кулаки под столом. Как будто он сам не знает. — Кто у них глава? — спросил он, подавляя волнение. Он-то думал, всех членов Ирра истребили еще лет триста назад. Они — камень преткновения для тех писцов, что предпочитали возносить вампиров как борцов с тираном Каннаги. Каждой стороне — свои безумцы. — Котта, — бросил Маори сухо. — Внук вампира, которого вы, Рэсса-сан, убили. Рэсса даже не двинулась. Наверное, она это уже едва помнила — а может быть, просто скрывала чувства. Сэйши едва сдержал тяжелый вздох. Проклятье. Жестокие убийства действительно почерк Ирра. Надо бы поговорить с главой клана, хотя проще привлечь к общению канализационную крысу. И все же… Рэй не может быть непричастен к этому! Он ненавидел Старейшин всех до единого, и их смерти принесли бы ему удовлетворение, если не сказать больше. — У убийцы как минимум «Высокий», если он так быстро с ними справился. Первым убили Эрвина Имворда, англичанина, осевшего в этом городишке триста лет назад. Вторым — Ричарда Мэллтоуна, и умер он на следующий день после того, как Грей Итаки передал девочке свой Символ. И третьим — генерала из Акаши, чье имя пока никто не узнал. И это всего за неделю. Что тогда будет дальше? — Так мы ни до чего не дойдем, — произнес Маори и поднялся. — На полу в квартире генерала осталась кровь его противника, как в лаборатории поймут, чья она, тогда снова соберемся. Совет окончен. Вот, значит, как? Ничего не решить и закрыть собрание? Вполне в духе этого человека. Чем больше Сэйши оставался в Сэре, тем сильнее тот бесил. Рэсса поднялась и тенью последовала за ним. Нет. Это неправильно. Она ведь заместитель Главы всех Охотников, а он просто ее телохранитель и голос в те моменты, когда у нее не хватает сил говорить за себя. Это ее дело, а не его. Но она могла бы уступить Сэйши хотя бы в этом — ведь это его старая рана. — Ты думаешь, это Ирра? — раздался ее голос из-за спины. — Не знаю, — отрубил он. Коридор казался бесконечным, а он все шел и шел, чувствуя, как плащ колеблется у ног. — Поговорю с членом клана и тогда все узнаю. — Я не думаю, что это они. Сэйши остановился и медленно повернулся. Рэсса стояла в отдалении, поджав алые губы, гордая и решительная, как копье. Он видел злость и презрение в ее единственном зрячем глазу, но это, конечно, невозможно: за бесчисленное множество лет ее взгляд сделался совершенно бесстрастным. Он просто видел отражение собственных чувств.***
Ночь наполняли сотни запахов и звуков, чувства обострились до истомы. Хирако рвался вперед, точно полоумный, и голову пьянило ликование. В детстве казалось, брат разящ в ясном своем рассудке и одним словом может пронзить насквозь. Но сейчас у него, Хирако, другое оружие, и оно ничем не хуже. Серая кирпичная многоэтажка за углом не отличалась от ближайших серых кирпичных многоэтажек. Любит Клинок такие дома. Энергия Хаоса оставила едва уловимый отпечаток в одной из квартир четвертого этажа — там-то он и устроил себе логово. Окно закрыто, значит, нужно действовать быстро, иначе соседи успеют вызвать копов. Ари сгодится в жертвы, ведь ослабить Клинка — поступок, достойный песен. Хирако выхватил арбалет из Хаоса, вскинул к плечу, прицелился и прыгнул в тот миг, когда болт сорвался. Холодный ветер подхватил его и в туче осколков швырнул в окно. Где-то внизу взвыла автомобильная сигнализация. Он прильнул к стене и затаил дыхание. Бесконечно долго кровь стучала в висках, но больше не послышалось ничего. В квартире застыла тишина. В полумраке угадывалась кровать с розово-лиловым покрывалом, что казалось едва ли не серым в лунном свете. Чуть поодаль на старом трюмо возвышалось зеркало, и Хирако увидел себя: взъерошенного, ошалелого, с затравленным взглядом… Казалось, здесь давно уже никто не жил, но откуда тогда взялась энергия Хаоса? Взвились черные волосы, вспыхнул белым короткий меч, глубоко впился в плечо… Хирако отскочил, и в стороне мелькнул размытый силуэт Ари, Охотника-предателя. У него вакидзаси*! Хирако закрылся арбалетом от нового выпада. В ворохе щепок он отшатнулся и отбросил оружие в Хаос. Бесполезно! Невозможно прицелиться на таком расстоянии! Хирако прыгнул, поднырнул под руку Ари и ударил его головой о стену. Клыки разорвали чужое горло, кровь потекла по губам — и грудь прошибло лезвие. Пинок в живот отбросил Хирако, от удара о стену вышибло дух, и мир на миг померк. Он скорчился на полу среди стекла, и под руку вдруг подвернулся осколок. Один удар — и… Ари попятился к окну, зажимая рану, и перегнулся через подоконник. Хирако вскрикнул, и в рот хлынула кровь — его собственная. Кое-как он поднялся и, покачиваясь, захромал к окну. Ветер взвихрил волосы, одинокая машина в тусклом свете фар промчалась по безлюдной улице. Ари не было. Переместился… Нет. Только не это. Пусть Охотник-предатель умрет от потери крови, от ран, от чего бы то ни было! Хирако ведь укусил его и не успел отпить яд… Идиот. Сам себя завел в ловушку и превратил просто неприятную ситуацию в катастрофу. Он обессиленно закрыл руками лицо. Придется думать, что теперь с этим делать. Может… Может, у Ари слабое сердце? Или что-то пойдет не так при перемещении? Хотелось верить. В углу, на столе рядом с вазой с сухими цветами, он заметил компьютер. Что ж, хоть какая-то польза будет. Рана на груди пульсировала — скверно. Нельзя здесь задерживаться надолго, но времени должно хватить, чтобы просто посмотреть… «Пожалуйста, введите пароль». Проклятье. Хирако стиснул кулаки и поискал глазами бумажку с записями, но ее не было. Ладно, что вообще важно для Клинка? Только одно. Точнее, одна. Он ввел «Новаки» и нажал «подтвердить». Мгновение еще ничего не происходило — и текст зазмеился по ярко-голубому экрану. «Вы серьезно думаете, что я такой предсказуемый? Сама мысль об этом причиняет мне боль! Хоть бы «Яшима» ввели для разнообразия (и да, это тоже неверный пароль). P.S. Скажите данным на этом компьютере "пока-пока"». Истеричный смех сотряс грудь, и Хирако закашлялся, пытаясь глотнуть воздух сквозь кровь. Надо… Надо выйти на улицу. И выпить, обязательно выпить, кого угодно, хоть бомжа какого-нибудь. Нельзя здесь оставаться. В потоках Хаоса он выпрыгнул в окно. Земля спружинила под ногами, ударила по затылку, и мир исчез.***
Больно, нет, почему же так больно?.. Он не мог шевельнуться, не мог даже открыть глаза, а Боль разъедала грудь, пылала огнем под кожей, костьми и жилами. Тьма. Кровь. Огромное лезвие, пропоровшее насквозь. Каждый вдох испепелял горло. Если бы только можно было перестать дышать, он бы сделал все, все, только бы эта пытка закончилась, только бы раскаленный воздух не врывался больше в грудь… Все смешалось, и он уже не мог понять, от чего разрывается все внутри, от раны или от того, что он вспомнил, как ее получил и кто ударил. Пальцы вцепились в колючее одеяло, и Хирако наконец открыл глаза. Грудь пульсировала под тугой повязкой. В комнате стоял полумрак, только лампа горела на столике рядом с его диваном. За огромным сплошным окном без рамы, что заняло всю дальнюю стену, высились силуэты деревьев. Под ним в кресле сидел высокий мужчина, и его красные глаза вперились в Хирако. — Тенн, — сказал он сипло. — Твой парень пришел в себя. Его узкое острое лицо от скулы до виска рассекал толстый рваный шрам. На горле под воротом плаща белел еще один — неудивительно, что голос звучал так глухо. Белесые волосы спадали почти до плеч, и длинная челка лезла в глаза. — Я тебя знаю, — прохрипел Хирако. — Ты из Ирра. Вампир ответил глумливой улыбкой. Клыки выступили под тонкой губой — такими только глотки рвать. — Молодец, умник. А ты из Итала. Сразу по волосам видно. В коридоре зашуршали шины, и в дверях показалась девушка на коляске. Полукровка, ошеломленно осознал Хирако. Полукровка в клане Ирра, «охотников на Охотников», для которых чистота крови — превыше всего… — Я рада, что ты очнулся, — протянула она. — Они сломали тебе ребра и пробили легкое. Котта сказал, тебя проще добить, но я справилась с раной. Какого черта Котта — судя по всему, белобрысый вампир, кто же еще? — вообще распоряжался его жизнью?! Хирако скрежетнул зубами, но заставил себя смолчать. Каким бы Котта ни был в бою, сейчас он, Хирако, едва может приподняться на подушках. Как же бесила собственная беззащитность… Сейчас даже Ари без труда бы его уделал! — Рана была несерьезной, — бросил он как мог сердито. Девушка и бровью не повела. Сколько же ей лет? Она казалась то взрослой женщиной, то совсем юной девочкой — хрупкая, угловатая, с кожей тонкой и белой. Светлые волнистые волосы спадали ей на плечи. У нее, как и многих полукровок, были цветные глаза — правый красный и левый голубой. — Я Тенн, — произнесла она. — Котта не разрешает мне выходить из дома без него, но я все равно выхожу. Или, может, лучше сказать — выезжаю?.. Я нашла тебя в городе. Ты лежал под каким-то домом и истекал кровью. Она говорила медленно, словно давая время словам окутаться мелодичностью. — Спасибо, — искренне сказал Хирако. Вторая рана, и опять в грудь… Это уже похоже на проклятие. Котта закрыл книгу и небрежно отбросил на столик, будто и не читал, а просто держал ее в руках, чтобы чем-то себя занять. Он внимательно осмотрел Хирако и хмыкнул: — Ну вот. Я думал, ты сдохнешь. Тенн, я тебе проспорил. Они еще и спорили на его жизнь!.. Чтоб их, как Тенн вообще уживается в таком клане? Непредсказуемые, опасные… Удивительно, что ее вообще до сих пор не убили. Наверное, у них с Коттой разные матери или, скорее, отцы, а нет хуже позора для Ирра и множества других кланов, чем заиметь бастарда-полукровку. Котта вдруг поднялся, широкими шагами пересек комнату и протянул рыхлую, явно когда-то обожженную ладонь. — Котта дель Ирра. Рукав его темного одеяния чуть приподнялся, обнажив очередной шрам. Интересно, у этого парня на теле есть хоть одно живое место? — Хирако де Итала, — произнес Хирако мрачно и, с трудом приподнявшись на подушках, пожал руку Котты, чувствуя под пальцами шершавую кожу. — Отлежись немного и проваливай. Вот уж поистине гостеприимный хозяин! Справившись с шоком, Хирако едва подавил желание шибануть ему по лицу. — Брат, — мягко протянула Тенн. — У нас хватит комнат. Пусть отходит от боя. Изувеченное лицо Котты скривилось. Хех, а девушка явно знала, как ненавязчиво зацепить струны в его душе: сражения для Ирра превыше всего. Нет большей гордости, чем получить рану в борьбе — за что угодно, хоть за идеалы, хоть за пакет с кровью. — Ладно! Но чтоб завтра его здесь не было! Молчать. Молчать, черт возьми! Хирако до боли стиснул кулаки. Попался бы ему этот Котта в другое время… Когда дверь затворилась за ним и грузные шаги стихли, Тенн легко улыбнулась, сложив руки поверх прикрывшего ноги пледа, и заговорила: — Не смотри, что брат так грубо себя ведет. Он просто сердится, что я дала тебе свою кровь. — Ты… что? Хирако ощупал языком зубы и губы. Характерного привкуса совершенно не чувствовалось. В таком состоянии его могли напоить чем угодно — и не заметил бы. — Я дала тебе свою кровь, — эхом откликнулась она. — Чтобы рана быстрее затянулась. Что-то в этом было такое трепетное, интимное, почти сокровенное, что сделалось неловко. Хирако прикрыл глаза. — Ну… Спасибо, Тенн-сан. И за кровь, и за то, что спасла. А у полукровок..? Он прикусил язык, осознав, что едва не спросил крайне грубую вещь. Точно прочитав его мысли, она легко улыбнулась, и лицо ее чуть порозовело. — Темно-бордовая. Обычно. И зачем он вообще начал об этом разговор?.. Хирако глядел в ее белое лицо, и внезапно она показалась ему похожей на цветок, что никогда не видел солнца. — Мне бы очень хотелось быть такой, как брат, — ее голос раздробился в его сознании, и мечтательность проглянула в ее глазах. — Сильной, независимой. Хорошо сражаться. — Тебя нельзя обратить? — тихо спросил он, жалея, что вообще раскрыл рот, но остановиться уже не мог. Тенн чуть качнула головой. — Нет. Котта говорит, это меня убьет. Хирако снова прикрыл глаза. Мускулы будто дрожали от усталости. Хотелось надеяться, они не вышвырнут его за дверь, пока он отсыпается… Уснул он легко, как никогда, и еще долго чувствовал тепло залитой светом комнаты с громадным окном и ласковый взгляд цветных глаз Тенн.