***
Со скрипом отворилась дверь на крышу, и Шимики прищурился от яркого солнца. — Исами, — позвал он, различив силуэт в школьной форме. В воздухе серым облаком витал сигаретный дым. Исами дернулся от неожиданности и сел, едва не выронив телефон. — Ты чего так подкрадываешься? — возмутился он и поднес ко рту сигарету, но она выскользнула из пальцев и шлепнулась на бетон. — А, чтоб его! Последняя была… Вот и хорошо, с облегчением подумал Шимики, подходя ближе. В горле нестерпимо царапало — его обоняние, больше волчье, чем человеческое, не могло терпеть такого издевательства. Недаром, когда его только привели в штаб, от него все шарахались и называли полудемоном. Поскорее бы дым развеялся… Исами похлопал себя по карманам и вытащил сигарету из новой пачки. — Ты же сказал, то была последняя, — проворчал Шимики. Исами пожал плечами и чиркнул зажигалкой. — Ну да. Последняя в той пачке. Нет, ну он просто неисправим... — Тебя ищет учитель. Беспокоится, где ты уже два урока пропадаешь. — Да ну? — беззаботно хмыкнул Исами. — Я просто… удрал. Небо сегодня такое яркое… Вот так смотришь и понимаешь, какой ты маленький среди всей этой красоты… Шимики вздохнул и осторожно опустился рядом, на нагретую солнцем крышу. Раны еще болели — Ари добил бы его, если бы не подоспели Охотники из штаба, что почувствовали изменение в его энергии Хаоса. Просто повезло. В следующий раз нужно быть внимательней. — Ирраташи-сан… — вкрадчиво протянул Исами, сжав сигарету зубами. — Что-то ты сегодня очень сосредоточенный. Перестань думать и подними башку к небу. А то я решу, что тебе нравится какая-то девчонка. Девчонка, вот еще… И все же его не покидало ощущение, будто он знает Исами уже очень, очень давно. Пускай тот немного странный и навязчивый, и совершенно несерьезный, но он первый так хорошо к нему отнесся. Шимики не умел находить общий язык с людьми, да и не стремился. С животными это удавалось лучше. Но Исами… Зачем Шимики ему сдался? Он всегда был без рода-племени, а теперь... — Ирраташи-сан, — повторил Исами многозначительно. Шимики снова вздохнул, но послушался и растянулся на крыше. Вверху, среди ясной голубизны, медленно плыли облака. И что? Что он должен в этом увидеть? Легкий ветер растрепал волосы. Шимики широко распахнул глаза. Чем дольше он лежал, не двигаясь, тем сильнее разливалась легкость в мышцах, и даже боль в ранах притуплялась. Так хорошо… И правда, если долго смотреть, кажется, что ты такой крохотный в бескрайнем мире… — Там темы докладов оставили… — нерешительно начал он, боясь, что голос разобьет бесконечно спокойный миг. Ветер приятной прохладой коснулся его лица, и Шимики прикрыл глаза. — По анатомии. Исами снова затянулся и вдруг сказал: — Ирраташи-сан… А можно тебя называть «Шимики-кун»? Какой неожиданный вопрос. Шимики поморщился и мрачно поджал губы. Никто, кроме Маори, не называл его «кун». С тех пор, как Охотники подобрали его, продрогшего и окровавленного, в заснеженном лесу, прошло шесть лет, а он ни с кем так и не сблизился. — Нет. Лучше не стоит. Исами приподнялся на локтях и удивленно взглянул на него сквозь очки, зажав сигарету в зубах. — Почему? Шимики почувствовал себя глупо и слегка разозлился. Почему? А почему этот человек так к нему привязался?! Исами не такой, как он сам, он ничего не знает о вампирах и Охотниках, об опасности… — Это потому, что у тебя амнезия? — спросил Исами. Разве… разве Шимики рассказывал ему, что потерял память? — Прости, мне просто директор рассказал, что ты из-за этого не ходил в старшую школу… — Нет, — резко ответил он и сдался: — Ладно. Называй меня как хочешь. Что это за директор, черт побери, что выбалтывает чужие секреты кому не попадя?! Лицо Исами просветлело. — Отлично, Шимики-кун! — Только выкинь эту… сигарету. Мне от нее уже тошно. Исами крутанул ее в пальцах, размахнулся и швырнул с крыши. Ветер взъерошил его волосы, поигрывая цветными прядями. — Сегодня необычный день… — протянул он и снова лег, закинув руки за голову. — Кажется, будто солнечный свет вот-вот сделает дороги белыми… Шимики подавил смущенный вздох. Вот же чудак. Никогда еще не встречал людей, похожих на него. И поэтому от Исами нужно держаться подальше. Нельзя втягивать его в опасности, что преследуют каждого Охотника. Шимики бы все отдал, только бы стать простым человеком… Легкость и беззаботность, навеянные небом ветром, тут же разбились стеклянной статуэткой о каменный пол. — Ладно, — угрюмо сказал он и поднялся. Холодный ветер растрепал волосы, пронзил тело сквозь школьную рубаху. — Давай идти. А то еще, чего доброго, сторож увидит, что мы забрались на крышу.***
Он ей не нужен. Это Акума понял еще в подъезде, когда Клинок без труда захватил его сознание и обездвижил. Не нужен — такой бессильный, слабый, не годный ни на что. Ее окружают Охотники, готовые — и умеющие — помочь. Они обучат ее, а он сам пока едва ориентируется в ее городке. Он ей не нужен. Ведь, если не так, почему Харикен совсем не обращает на него внимания? Ну ничего. Пока она занята, пока учится, спит и посещает собрания, Акума узнает все об этом мире. Сможет призывать оружие и мастерски контролировать энергию Хаоса. И станет ей нужным. Библиотека Охотников была большой, очень большой, и пускали сюда кого угодно — охраны не было. Если честно, Акума вообще не видел ее где бы то ни было в штабе. Он уже много книг здесь прочитал: о Символах, Хаосе и даже тирании Каннаги, нарочно оттягивая самое интересное. Параллелосы. Вот, что осталось. Балансируя на крепкой старой лестнице, Акума вытащил с верхней полки несколько книг, спрыгнул на пол и привычно расположился в глубоком мягком кресле. Мягкий неровный свет просачивался сквозь окно позади, и коричневые цвета бесчисленного множества шкафов и мягкого ковра навевали умиротворение. Он мог читать здесь часами и не замечать, как проходит время. Бывало, к нему присоединялся Юки, и они тепло болтали ни о чем, но сегодня он, наверное, занимался чем-то другим. Все фолианты были старые — казалось, стоит только тронуть, и рассыплются. Много об Охотниках и восстаниях вампиров, но только упоминания — о параллелосах. Интересно, почему так? «Первого создали спустя несколько лет после того, как Икирисе Каннаги, первый Охотник и носитель Символа, собрал вокруг себя единомышленников и стал во главе теневого мира. Параллелосом было человеческое существо имени Кадме, что характеризовалась такими чертами как активность, жизнелюбие, но при этом умение действовать скрытно. Вместе со своим создателем внедрялась в сообщества демонов, собирала информацию и доносила Охотникам, что позволяло уничтожить оных. Так продолжалось, пока ее создатель не был заподозрен в неверности и не уничтожен». Вот и все, что было. Даже о других параллелосах ни слова. Какого черта?! Акума отложил книгу на столик рядом — все же это хранилище памяти тех, кто давно почил, следует обращаться с ним бережно — и взял следующую. Страницы истончились и раскрошились от времени, и чернила поблекли, но он все равно разбирал написанное. Проклятье, это не то, совсем не то. Больше похоже на старый телефонный справочник, где о каждом из членов штаба писалась краткая информация. «Имя: Хайвашима Этсуо Принадлежность: Охотник (чистокровный) Статус: достоин доверия Характеристика: блистательно проявил себя в походах на демонов. В особенности, именно ему принадлежит честь уничтожения таких чудовищ, как Морриган Кальвейн, Ветсуо Акаши, Патрил Эбигейл». Акума открыл книгу на форзаце, нашел дату выпуска и ошеломленно замер. Если она такая старая, почти древняя, почему ее не переписали? Ответ может быть только один: она больше не нужна никому. Совсем как он сам. Значит, если Хаос чувствует волнения его души, эта книга поможет ему найти ответы.***
Девушка сидела на коляске, прикрыв пледом ноги, худая, с узкими плечами и острым подбородком. Светлые волосы, легкие, как ветер, курчавыми волнами струились по ее плечам и спине. Один глаз прикрывала медицинская повязка. Сэйши растерялся и даже не смог это скрыть. Она была похожа на Ирра меньше, чем кто бы то ни было, но он видел черты клана в ее внешности: пускай волосы не жесткие, но так же светлы, как было испокон веков, а кожа серовато-белая. Да и возраст не определить — значит, скорее всего, он достаточно большой. — Перейду сразу к делу, — сказал он наконец. — Зачем вы убиваете Старейшин? Да просто так. Они ведь Ирра. Глава как-то сказал, у них мозги отбитые. Ни один мускул не дрогнул в лице девушки. — Котта ничего не говорил мне об этом. Значит, он не убивал — сейчас, я имею в виду. Раньше все могло быть. И очень невежливо забирать кого-то из дома против его воли, Охотник, особенно без предупреждения. Голос ее показался похожим на треснутый янтарь. До того, как она вошла — въехала — в его кабинет, он думал говорить с ней резко и безжалостно, но теперь не мог. — Как будто вы прибыли бы сюда по доброй воле, — бросил он, покосившись на ее ноги, и не выдержал: — Скажите мне, на милость, что случилось с кланом Ирра? Рождение полувампира означало измену. Измену с простым человеком, Охотником, демоном — с кем угодно, позора это не умаляло. И Ирра, жестокие ублюдки, «охотники на Охотников», никогда не оставляли таких в живых. Убивали не только бастарда, а и того Ирра, кто спутался не с вампиром, еще и вне брака. Особенно женщин. По крайней мере, так было раньше. Брови девушки дрогнули, и лицо на миг сделалось потерянным — но лишь на миг. — С кланом все хорошо. Мы чтим традиции. — Правда? Тогда почему вы сидите здесь? Все Ирра убивали полукровок… — Мой брат — не «все». А вы любите залезать в чужую голову и вытряхивать из нее все, что вам нравится. Проклятье, он должен спрашивать совсем не о том и получать совсем не такие ответы! До того, как она вошла — въехала — в его кабинет, сомнений почти не оставалось, но теперь эта девушка говорит такое, что в голове не укладывается. — Ваш брат тоже полукровка?.. — спросил Сэйши безнадежно. Может, чистокровная ветвь рода просто прервалась? — Нет. У нас просто разные отцы. Надеюсь, это хоть немного утолило ваше любопытство? — ее хрустальный голос едва заметно дрогнул от раздражения, словно чернила просочились сквозь стекло. «Ни капли». — Частично, — бросил он холодно, не позволяя ей сбить его с толку и перетянуть разговор. — Ответьте мне еще на один вопрос: вы или ваш брат имеете какое-то отношение к убийствам Старейшин, что сейчас здесь происходят? Она чуть склонила голову. Глупый вопрос — она-то точно не имеет. Но вот ее брат… — Он бы мне рассказал, если бы убивал. Но не думайте, что я рассказала бы вам. Сэйши ухмыльнулся, и трепет прокатился по телу. Вот он, характер за маской отрешенности. Воздух будто наэлектризовывался, когда он видел отголоски былых времен — диких, необузданных вампиров, с которыми когда-то сражался… «Будь беспристрастен». Прислушиваясь к затихающему шороху шин ее коляски, Сэйши надолго задумался. Триста лет назад Ирра были худшими из вампиров. Дикие, полубезумные, они разрывали клыками глотки жертв. Они убивали Охотников просто ради смеха и вырезали целые деревни во время войны. И теперь, триста лет спустя, Сэйши снова встретил их: Ирра, один из которых девушка-полукровка на коляске, а второй — ее брат, сохранивший ей жизнь, даже зная, что она рождена от измены и худшего позора нет для клана. Неплохо было бы поговорить с ним — ему не слишком-то нравились формулировки, что девушка использовала, хоть вряд ли она лгала. Он бы сразу почувствовал. А это значит, остался один вариант. Если Ирра не трогали Старейшин, их убил Рэй.***
Персонал прятал от него глаза. Акума шел, поднимая пыль со скрипучих половиц, и не мог понять, существует ли это место на самом деле. Старое, обветшалое… Тихо-тихо позванивали банки на каталке, которую везла медсестра. Акума взглянул на нее и вздрогнул: сквозь провалы ее глаз было видно облезшую стену. Они… мертвы. Все здесь мертвы. «…тронулась рассудком после того, как ее создатель был обвинен в измене и казнен путем сожжения… не воспринимает действительность… подвержена приступам оцепенения… склонность к садизму…» Он всем сердцем уже жалел, что пришел. Зачем ему вообще это было нужно?! Задыхаясь от ужаса, бросился к рассохшейся стойке регистратуры и выпалил: — Мне нужна... Кадме. — Четыреста девятая палата, — равнодушно бросил врач, повернувшись к нему спиной. Четыреста девятая… Волосы на затылке встали дыбом.* Акума нарочито медленно зашагал по серому коридору, пытаясь унять дрожь. Тихо. Все будет хорошо. Он сам сюда пришел, сможет и уйти. Из-за дверей по бокам не доносилось ни звука. Только шепот врачей шлейфом несся за ним. Четыреста девятая. Четыреста… Не бойся, Акума. Все будет хорошо. С губ сорвался нервный смешок. Надо же, а ведь поначалу боялся только того, что не пропустят к ней… Акума остановился перед очередной дверью и надавил на ручку. Палата оказалась просторной, с заколоченным окном и облезшими стенами. Пол усеяла труха. Здесь, в месте, где грань Хаоса истончилась настолько, что призраки и отголоски прошлого проникли в реальный мир, может случиться все, что угодно. Снаружи больница давно уже разрушена, но стоило только подойти ближе… Девушка стояла на коленях, сильно подавшись вперед и сжав руки у живота. Белая рубаха обтягивала ее тело, и Акума видел, что мышцы ее напряжены до предела. — Кадме? — тихо позвал он, сглотнув, но она не обернулась. Сколько же времени она уже здесь пробыла? Первый Охотник Икирисе Каннаги пришел к власти около тысячи лет назад, а если ее создатель умер еще и при нем… — Это ты, — вдруг прошептала она и села, подтянув ноги к груди. Ее волосы спутались и выцвели почти до белого, а пустые карие глаза смотрели куда-то сквозь него. Что-то в груди Акумы сжалось. Хотелось броситься отсюда, прочь, прочь, прочь, забыть как страшный сон… Он медленно шагнул вперед, поднимая пыль. — Представляешь, — негромко продолжила она, и жгучая улыбка тронула ее тонкие бескровные губы, — она до сих пор вьется за Каннаги! Заглядывает ему в глаза, ловит каждое слово… Бедная влюбленная глупышка! Акума не понимал, о чем Кадме говорит, но она явно видела вместо него кого-то другого. — Думаю, скоро он ее убьет, — она злорадно хихикнула и обхватила себя руками. — Зачем ему такая дурочка, когда у него есть мы? А эти ее нелепые хвостики… Он подошел близко, так близко, что мог разглядеть ссадину на ее лбу, раны на руках, будто она била кулаками о стены. Вот уже тысячу лет вокруг нее нет никого, кроме мертвецов. Она не понимает, что Каннаги давно уже нет в живых… Неужели и ему уготована такая участь? Нужно уходить, он и так увидел достаточно, но Акума не мог и с места сдвинуться. Внутри все умирало, сгорало, обращалось в небытие. Не осталось ничего — только рассеянная улыбка Кадме и ее взгляд-сквозь. Правую руку медленно обхватила перчатка, блеснули когти* — четыре белесых изогнутых лезвия. Не давая себе сомневаться, Акума размахнулся и полоснул по груди Кадме. И лишь дождавшись, пока жизнь покинет ее тело и окончит мучения, он бросился прочь, прочь, прочь, дав волю слезам ужаса и раскаяния.