***
«…из этого следует, что большинство существ Хаоса (т.е. Охотники, вампиры и другие, далее С. Х.), достигшие трехсот лет (в некоторых случаях меньше, если С.Х. перенес сильный стресс, связанный с потерей близкого человека или разрушением ожиданий), подвержены психическим расстройствам разной степени тяжести». Сэйши-сан ничего не говорил об этом разделе, да и суховатый язык книги слегка отталкивал, но Харикен не могла оторваться. Как удивительно страницу за страницей погружаться в прежде незнакомый мир и чувствовать себя его частью! «Наиболее распространенным из них считается обсцессия или попросту зацикленность. Память С. Х. начинает разрушаться вследствие глубокого эмоционального потрясения, произошедшего на конкретном этапе его жизни, будь то в детстве, до осознания Символа, или в зрелом возрасте. С.Х. концентрируется на образе человека или на явлении (деятельности), с которым был тесно связан. Часто С.Х. даже не осознает, что болен. Пример: на глазах Охотника погиб его близкий друг, что привело к сильнейшему нервному потрясению. Чем больше времени проходило, тем чаще Охотник вспоминал мимику, жесты, голос, одежду и повадки друга, тогда как общие черты забывались, пока не потерял возможность логично осмысливать отвлеченные вещи, как важные, так и малозначительные. С течением лет обсцессия имеет свойство усиливаться». Харикен задумчиво отложила книгу. Как ужасно, наверное, поддаться такому! Вечно — мыслями в прошлом, вечно в сожалениях и горечи… Она подумала о Клинке. Не поразила ли обсцессия его психику? Нужно больше узнать, что связывало его с Грей Новаки, но как? Дверь тихо скрипнула, и длинная тень в лучах полуденного солнца упала на коричневый ковер. Харикен подняла голову, увидела Итаки и, покраснев, смущенно потупила глаза. Он бы не рассказал, что вся его семья погибла, ни за что бы не рассказал. Она словно без спроса ворвалась в его душу. — О, ты здесь, — бросил он, как будто не знал, и подошел к ней. — Занята? — Нет, — ответила она робко. И правда, ведь прочитала сегодня столько, что хватило бы на целую неделю! Нужно будет только спросить Сэйши-сана об этой обсцессии… — Хорошо, — произнес Итаки сурово. Вокруг него словно сомкнулся стальной кокон. — Тебе все понятно? — Да, — осторожно протянула Харикен. Еще одна странность: он ведь никогда не любил ничего объяснять! — А что ты хотел? Непонятная тень скользнула по его лицу, и морщины залегли у углов неулыбчивого рта. — Предложить прогуляться. В парк Хасетцу, например. Все ж мы не только работать должны, Харикен-чан.***
Это было так глупо и просто, будто из жизни другого человека. Они с Харикен шли по мощенной камнем аллее, и солнце струилось сквозь листья деревьев, яркие, как ее глаза. В какой-то момент почему-то мучительно захотелось взять ее за руку, и Итаки запихнул собственные руки в карманы. Еще чего не хватало. — Хорошо, да? — спросил он, отгоняя неловкость внутри. Харикен с сомнением взглянула на него, и он спохватился, что сморозил какую-то ерунду. Она как будто ждала чего-то. И чего же?.. Может, пригласить ее в кафе? Нет, тогда это будет слишком напоминать свидание. Впереди разлетался брызгами фонтан. Дети со смехом ловили потоки, а на каменном бортике сидела черноволосая девушка в солнечных очках. Это напомнило Итаки кое о чем, и он, остановившись, выудил из рюкзака тряпичного вампира. — Спасибо, — смущенно сказала Сагивара Тэйр и, опустив взгляд, протянула ему игрушку. — Оставь себе, — усмехнулся Итаки. — Возьмите, — повторила она настойчиво и, казалось, хотела добавить что-то еще, но на том замолчала. — Держи, Харикен. Это тебе. Никогда в жизни он еще не чувствовал себя так глупо! — Спасибо, Итаки-кун! — Ее глаза засияли, румянец заиграл на щеках. Он и не ожидал, что эта тряпично-клыкастая нелепость так ее порадует. К лицу Итаки прилила кровь. — Харикен… — начал он, сам толком не зная, что хочет сказать, и воздух пошел рябью. Звуки отдалились, сделались гулкими, будто сквозь стену. Натянулись потоки фонтана, детский смех ножом вошел в уши. Улыбка Харикен медленно угасла… И в ее груди взорвалась чужая энергия Хаоса, растеклась по жилам, выжигая кровь. Итаки подхватил ее и крепко прижал к себе, не дав упасть. Щеки ее побелели, и пряди упали на лоб кровавыми ссадинами. Все перестало существовать. Смазывались деревья, исчезали люди, тонули в бесконечном мраке. Остался только он, Итаки, беспомощный как никогда, и слабеющее биение ее сердца.***
«Новаки…» — ворвался в сознание вкрадчивый шепот, и Харикен открыла глаза. Впереди высились белые облупленные стены, прорезанные темными проломами дверей. Ни на одной не было ручки. — Приветствую тебя в моем Мертвом Мире, Новаки! — загудел спертый воздух до боли знакомым голосом, и дрожь прошила тело. — Обстоятельства в последнее время как-то мешают нашей встрече, так что я притянул твое сознание сюда. Конечно, я знаю, что ты против, но что поделать… Харикен похолодела. Мускулы словно налились свинцом. Не выходило двинуться, и в горле запершило от пыльного воздуха. — Я буду ждать тебя два часа. На выходе. Успеешь ко мне дойти — получишь приз, не успеешь — этот Мир тебя растворит. Итак, два часа. Удачи, Новаки! Это кошмар, сплошной ночной кошмар, из которого не вырваться! Она обессилено привалилась к стене. Где-то на грани сознания еще билась глупая, идиотская мысль: это все нереально — и поэтому, может, пока что страх не пришел. Если она сможет добраться до выхода, к нему, Клинок убьет ее? Или сделает так, чтоб Новаки окончательно вытеснила ее?.. Должен быть другой выход. Если это его Сюрреалистичный Мир, отсюда можно вырваться. Но как? Как, если он наверняка все продумал?! Все равно ведь не хватит ни сил, ни решимости. Харикен медленно поднялась и шагнула вперед, и эхо гулко разнеслось по коридору во тьму.***
Итаки знал, что нужно делать. Понял в тот же миг, когда она обмякла на его руках. Чужая энергия Хаоса билась у ее сердца, опутывала рассудок. Харикен… Он зажмурился от бессилия, и перед глазами встал образ матери. Поначалу казалось, Клинок превратил Харикен в ее точную копию. Но мама никогда не любила вишневые пирожные, не читала в запой фэнтезийный книги, не улыбалась так робко и не делала тонну всяких глупостей… Итаки осторожно уложил Харикен на лавочку и достал мобильный. Чернота схлынула, а вместе с ней схлынули все посетители — точно ветром сдуло. Неподалеку журчал фонтан, но голоса и смех исчезли. Никто не вызвал, «скорую», даже не подошел к ним. Никто их просто не видел с того самого момента, как Харикен потеряла сознание. — Привет, — раздался голос из телефона. — Юки, найди Акуму, — заговорил Итаки быстро. — Пусть срочно едет в парк Хасетцу, Харикен нужна его помощь. Едва ли не впервые он порадовался, что она воплотила этого парня. Торчит, наверное, как всегда в библиотеке — как будто вознамерился прочитать ее всю за месяц. — Х-хорошо, — ответил Юки озадаченно, но ничего не спросил. Каждый миг ожидания вонзался в тело раскаленными иглами. Где же, где же этот проклятый Акума?! Прошло, наверное, не менее получаса, прежде чем он в легкой черной куртке показался на тропинке среди деревьев. Увидев Харикен, бледную до синеватого, он изменился в лице. — Это Клинок, — бросился к нему Итаки, не дав заговорить. — Я чувствую его энергию Хаоса, он ее даже не скрывает! Он… Он затащил Харикен в свой Сюрреалистичный Мир! — И что теперь делать? Как я могу помочь?! Итаки подавил дрожащий вздох. На объяснения никогда не хватало терпения, но сейчас придется подобрать слова. — Слушай, ты параллелос, часть ее души. Просто представь, что сейчас находишься рядом с ней. Ты-то уж точно лучше сражаешься, чем она… и сильнее, я знаю. Можешь уже начинать… если хочешь. Акума пронзительно взглянул на него. Когда он не улыбался, лицо у него было слегка надменным и вызывающим. Неудивительно, что они с Хирако сошлись. — А ты думал, я могу отказаться?.. — Нет, — просто ответил Итаки. — Только накинь на нас полог Хаоса, а то, если нас увидят… Красноволосого парня в окружении бессознательной парочки, да уж. Акума кивнул, энергия Хаоса заискрилась оранжевым у его тела. Тепло прокатилось по коже Итаки, взъерошив волосы. Так куда приятнее, чем находиться под пологом Клинка, что мог исчезнуть в любой миг. Нарочно ведь отогнал простых людей, чтобы никто не помешал его плану… — Я пошел, — бросил Акума, закрыл глаза и выдохнул, как молитву: — Мир Сюрреалистичен. Миг — и он медленно осел на землю. Итаки едва успел его подхватить. Несмотря ни на что, Харикен все же… все же поступила правильно. Даже не зная об опасности, сумела себя защитить, ведь связь Охотника и параллелоса невозможно пошатнуть. У Акумы есть шанс помочь ей, спасти ее. Его душа всегда вместе с ее душой. Итаки присел на лавку рядом с ней и откинул голову. Ветер крепчал, и небо из ясно-голубого сделалось белесым. Пусть она вернется. Он бы отдал все, лишь бы только она вернулась. Нет, пусть они вернутся оба. Хватит им всем уже умирать.***
Сырой воздух врывался в грудь, а Харикен шла и шла, держась рукой за стену, но коридор не кончался. Первое время она нашаривала ногой пол — тьма стояла такая, что ничего не было видно, кроме стен и дверей, дверей, дверей, но теперь просто устала бояться. Боже, сколько же времени прошло — несколько минут или почти два часа? Рыдания подкатили к горлу, и она не смогла сдержать всхлип. Не хватало сил идти дальше. Коридоры ветвились, переплетались, рябили перед глазами, и, казалось, она ходила по кругу. Почему это все случилось? Почему она?! Впереди вдруг разгорелась крошечная белая искра и вспыхнула, заслонив все. Харикен отшатнулась, зажмурилась, не помня себя от ужаса… — Эй, все хорошо, — гулко раздался знакомый голос, такой знакомый, что она не поверила. — Это я. Она осторожно отняла ладони от лица. Впереди, запихнув руки в карманы, стоял Акума. Чудовищное облегчение захлестнуло все внутри. Вот он, снова рядом с ней… Его загорелое лицо озарилось улыбкой. — Харикен… Все хорошо. Давай вместе выбираться, только скажи, что делать нужно… Волосы вдруг встали дыбом. Задрожав, она отступила на шаг. А что на этот раз? Реален ли этот Акума или просто очередная иллюзия Клинка? — Ты чего? — озадаченно спросил он, уловив, вероятно, ее испуг. — Н-нет… Развернувшись, она бросилась бежать, прочь, прочь, прочь, незнамо куда, лишь бы подальше от него, от этого страшного места… — Харикен! — гудело эхо позади. — Новаки… — мягкой насмешкой вторили стены. Сильные руки вдруг крепко схватили ее. На Харикен пахнуло корицей. Акума прижал ее к себе и взглянул с искаженным мукой лицом. — Это я… — лихорадочно зашептал он, и его глаза заблестели. — Я, твой Энти Акума, меня послал сюда Итаки. Ты… боишься меня? Столько неподдельной боли прозвучало в его голосе, что Харикен обмякла. Так они и стояли посреди узкого облупленного коридора с множеством закрытых дверей, и время будто остановилась. — Нет, — прошептала она наконец, уткнувшись лбом ему в грудь. — Не боюсь, Акума. Ты же мой друг. Он игриво взъерошил ей волосы и несмело улыбнулся. — Нужно выбраться отсюда за два часа, — тихо добавила она и спохватилось: — Н-но сейчас осталось уже меньше… — Ничего, — серьезно ответил Акума и взял ее за руку. Ладонь у него была горячей, как нагретый солнцем камень. — Как-нибудь выберемся.***
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем впереди забрезжил неровный голубой свет. Сжав руку Акумы, Харикен бросилась вперед и оказалась в просторном пещерном зале. По сосулькам сталактитов вились голубые прожилки, а под каменным потолком зависло холодное пульсирующее солнце. Неподалеку крохотный ручеек стекал в озеро с кристально-чистой водой, но входа в новый коридор видно не было. — И что теперь? — спросил Акума, и его голос эхом прокатился по залу. Харикен качнулась головой и бессильно опустилась на ближайший камень. Сколько же времени осталось?.. Рядом мелькнула голубая вспышка, и Акума тяжело отшатнулся. Из воздуха соткался человеческий силуэт и плавно опустился на землю. Клинок — она узнала его с первого взгляда. Огромная резная коса белела в его руках, и маска в витых узорах привычно закрывала глаза. Очертания предметов вдруг раздвоились. Мир затянуло черным, и только белый, застывший контур Акумы прорезал его. Ониксовое зеркало взметнулось перед Харикен, руки вырвались из него в волокнах черноты и утянули ее прямо в стекло. Деревья шелестели на ветру, окружив старые руины. Там, внутри, за поросшими мхом каменными стенами сидели двое детей не старше двенадцати. — Ненавижу его! — пробормотал мальчик, трогая синяк на щеке. — И имя свое ненавижу! — Оно очень красивое! — жарко возразила девочка, и ее пальцы впились в подол травянисто-зеленого платья. — А твой дядя… Думаю, он просто волнуется за тебя… — Волнуется?! Он меня ударил! Ты… Ты просто не слышала, что он говорит! «Когда-нибудь ты поставишь Охотников на колени, Аято! Ты свергнешь Акияму Рэя и возглавишь Организацию, Аято! Ты выведешь всех нас из тени, Аято! — мальчик насупился и стиснул зубы, будто сдерживая слезы. Девочка тронула его за плечо, но он отпрянул, вскочил на ноги и ловко забрался по разрушенной стене. — Не хочу быть Королем Хаоса! — крикнул он, вскинув голову, так, что эхо прокатилось над лесом. Белый круг луны будто вторил ему в небесной черноте. — Что хорошего, когда ты всем приносишь только несчастья?! — Аято… — прошептала девочка, и лунный свет выбелил ее лицо. Он взглянул на нее с болью и прыгнул. Зашелестела трава под его ногами, и он поднялся, совершенно невредимый. — Прости, я… — он снова тронул опухшую щеку и болезненно поморщился. — Спасибо, что ты со мной, Новаки. Надеюсь, мой брат или сестра родится нормальным, и этот выживший из ума старикашка не будет к ним так относиться! Краски померкли, смазались, и Харикен осознала себя посреди черноты. Снова взметнулось ониксовое зеркало — сеть трещин исказила его, и Новаки мелькнула за ними. Она держала меч Эртакат рукоятью вперед, прямо за сияющее голубое лезвие, и кровь текла по ее ладони. Совсем как у ее сына, когда он поранился ножом в штабе. «Стой! — крикнула Харикен, но изо рта не вырвалось ни звука. — Зачем ты мне это показала?» Тьму одна за другой прорезали белые точки. Зеркало исчезло, исчезла чернота, и сквозь них прорвались очертания пещеры. Приятное тепло разлилось в душе, и тяжесть меча оттянула руку. Акума неподвижно лежал на каменном полу лицом вниз. Клинок стоял над ним, и странное выражение исказило его лицо. — Ну и ну, Новаки, — бросил он, усмехнувшись. — Я еще не успел его убить, а ты уже воплотила меч. Так и быть, сегодня живи, но… Его голос эхом отдался в голове, и силуэт расплылся. — Но скоро ты пробудишься. Трещины расползлись по пещерным сводам — и мир брызнул разбитый стеклом. Харикен завертело, заметало в воздухе, и она вырвалась в реальность, будто из толщи воды.