***
Сэйши с трудом вытянул руку. Темно и холодно. Впереди вырастали грубые, увитые колючими побегами стены и уходили вперед, в бесконечное никуда. Он судорожно выдохнул, и пар растворился в студеном воздухе. Нужно идти, нужно — иначе замерзнет, но ноги отказывались двигаться. Сэйши видел двери справа и слева от себя. Из-за одной раздавался смех, веселые голоса и звон бокалов. Вторая обуглилась, будто некогда пытаясь сдержать нестерпимый жар, и покосилась на петлях. Помедлив, Сэйши подошел к первой двери, но ручка обратилась головой черной змеи и зашипела, широко распахнув пасть. — А ты чего туда намылился? Кто дал тебе право к ним идти? — раздался рядом насмешливый голос. Прислонившись к опутанной побегами стене и оскалившись, стоял Рэй. Он выглядел куда здоровее, чем несколько дней назад: исчезло измождение, сгладились темные до красноты синяки под глазами. Во всей его фигуре, в скрещенных на груди руках сквозила гордость и уверенность в себе. Сэйши попытался ответить, огрызнуться, но изо рта не вырвалось ни звука. Ну и отлично. Раз ему нельзя к тем, кто празднует и смеется, все равно остается еще одна дверь. С каждым шагом его все сильнее прижимало к каменному полу. На Рэя Сэйши больше не смотрел. Он и без того знал, что слабее. Что ему не хватает достоинства, не хватает умения располагать к себе людей и ими же манипулировать. Он и без того всю жизнь пробыл в тени Рэя, и лишние напоминания ни к чему. Обугленная дверь высилась впереди вратами в Ад. Может, не стоит входить?.. Но больше ему некуда идти. Сэйши положил ладонь на дверную ручку, и тотчас она раскалилась добела. Дуя на обожженные пальцы, он с неожиданной ясностью понял, что ждет его по ту сторону двери. Ад, самая настоящая кровавая Преисподняя. В ней его отец погиб вместе со своим военным отрядом… На глазах у Рэя. …в ней его мать медленно угасла в холодном доме от пневмонии. Дрожь прокатилась по телу. Он не хотел открывать эту дверь. И не мог. — Ну ты и дурак! — засмеялся Рэй и сильно его толкнул. Сэйши вышиб дверь спиной и покатился по крутым каменным ступеням. Плечи, ноги, голова — все загудело от боли, незримые иглы впились в сбитое лицо. Очередная ступенька ударила по ребрам, и он распластался на полу. Перед глазами все плыло, а вверху, прорезанный в каменном потолке, белел проем, такой крохотный, что целой жизни не хватит, чтоб до него подняться. Рэй, четырнадцатилетний Рэй в вылинявшей серой футболке, бросил на него уничтожающий взгляд и захлопнул дверь. Сэйши остался в кромешной темноте, один среди своих демонов… Как в детстве. Только теперь никто не придет за ним.***
«Почему я не пошел вперед? Не нужно было выбирать двери. Нужно было просто идти вперед». Снотворное уже не помогало. В этом проклятом городе слишком истончилась завеса Хаоса, вот он и посылает ночами такие видения. Рэссы не было. Уже который день не было. В душе взметнулась злость: она бросила его. Предпочла Рэя, этого долбанного высокомерного ублюдка. Ну да, он ведь Лидер Королей Хаоса, обладает нечеловеческой харизмой и без всяких угрызений совести убивает тех, кому не посчастливилось встать на его пути. Куда там Сэйши до него? Рэсса искала «второго Каннаги», вот и все. Того, на кого сможет обратить свой гнев, кого-то безумного и очень сильного, чтобы противостоять ему. Но она могла хотя бы сказать Сэйши об электронном письме… Впрочем, это уже не имело значения. Его слегка знобило. Хотелось поговорить с Аой, но она после своих странных слов исчезла из штаба. Не трудно догадаться куда. Главное, чтобы они с Рэссой не погрызлись в резиденции Королей Хаоса — особенно из-за Рэя (и откуда только берутся такие нелепые мысли?). У Рэссы все же трудноватый характер, и к большинству людей она нетерпима, особенно в те моменты, когда получается выделить кого-то из внушающей страх толпы. Сэйши остановился посреди коридора. Волнуется за нее, надо же… Как будто она сама о себе не может позаботиться. Ноги вдруг примерзли к полу. Он почувствовал, как против воли сводит челюсть и расширяются глаза. Впереди уходили в небытие серые стены. От колючих побегов остались только трещины и ямки, но двери по-прежнему были здесь. За одной больше не слышалось ни голосов, ни смеха, ни звонов бокала. Вторая, казалось, может упасть от легчайшего прикосновения — до того покосилась. Это… это уже не сон! Реальность! Так почему..? Сэйши отшатнулся, и перед глазами потемнело. Он упал бы, если бы его с трудом кто-то не удержал. Он разглядел татуировку-стрелки на худой, но крепкой руке. — Сэйши-сан! Сэйши-сан, что случилось?! Этот голос… Кажется, один из молодых Охотников Маори. Сэйши не мог вспомнить его имя, да и не шибко хотел. С трудом он оперся о подоконник и выпрямился. — Все нормально, просто… перетрудился. Ну и нелепо, должно быть, это звучало. Туман медленно развеялся, и Сэйши увидел смуглого юношу с мягкими чертами лица и фиолетовыми кудрями. Беспокойство плескалось в его ярко-голубых глазах. — Как твое имя?.. — Аюми Юкуно, — с готовностью откликнулся молодой Охотник. — Юкуно-сан, что за той дверью?.. Сэйши осекся. Безвольно опустилась поднятая рука. Исчезли следы на стенах, и вместо дверей из сна высились теперь самые обычные — кленовые, темные, только и того, что немного староватые. — Всякие бумаги, — удивился Юки. — Старый архив… Сэйши зажмурился, потер лоб рукой. Что, черт подери, с ним последнее время творится? — Я… могу зайти? — он с трудом узнал свой осипший голос. — Д-думаю, да, — брови Юки поднялись, почти слившись с корнями волос. — Там нет ничего особого важного, но если хотите… Сэйши хотел. Еще как. Во сне он не осмелился войти в свой Ад, и его туда отправили пинком — совсем, чтоб его, как в детстве. К счастью, он давно вышел из возраста, когда кто-либо безнаказанно мог запереть его в подвале. Юкуно крутился рядом, будто боялся, что Сэйши снова может упасть, но ноги уже окрепли. Он толкнул дверь, даже не помедлив, и остановился на пороге, разглядывая забитые бумагами шкафы и стопки газет на полу. Все, как и говорил Юкуно. Он прошел чуть вперед, невесомо касаясь рукой стены. Пахло пылью и старыми книгами. Под ногой хрустнул пожелтевший газетный лист. «…Вчера ночью, за несколько часов до рассвета, была зверски убита многодетная семья, проживающая на отдаленном дачном участке близ деревни Йомикава, город Саппоро. Группа неизвестных ворвалась в дом с целью ограбления, но натолкнулись на сопротивление со стороны хозяина дома и его старшего сына. Оба были убиты, а их тела — обескровлены. Жертвами стали так же жена хозяина дома и две их дочери, пятнадцати и девяти лет. В живых остались двое мальчиков, один из которых по счастливой случайности на то время пребывал в Саппоро у друзей семьи. Его брат, ставший свидетелем нападения и сумевший выбраться через заднюю дверь, находится в тяжелом психическом состоянии. Он убежден, что его семья была убита вампирами. Сейчас с ним работают психологи». «Да, — думал Сэйши, возвращаясь в комнату. Юкуно все порывался его проводить, но он отослал парня прочь: не хватало еще, чтобы в штабе трепались, что он едва не потерял сознание посреди коридора. — Вот из-за этого я и стал путешествовать по миру. Из-за этого примкнул к Облачному Замку. Из-за этого убиваю обнаглевших вампиров, считающих, что имеют право так просто обрывать чьи-то жизни». Бедный мальчик. Впрочем, его уже очень, очень давно нет в живых, а значит, его мучения кончились. Коренастый загорелый мужчина вышагнул из прохода и преградил ему дорогу. Сэйши остановился, вопросительно поднял брови. Этого человека вроде бы раньше не было в штабе… — Приветствую, — заговорил тот. — Вы же Акияма Сэйши? Занимаете одну из центральных комнат на третьем этаже? — Да, — ответил Сэйши, насторожившись. — Я Данджоу из Токио. Исследователь. Тело словно прошил электрический импульс. Данджоу… Икирисе Данджоу, последний живой потомок Каннаги. — А что вы хотели? — голос похолодел. Сэйши ведь уже решил, что не будет ни перед кем пресмыкаться, тем более, перед всякими там «исследователями». Данджоу поправил очки неторопливым, спокойным жестом. У него было несколько обрюзгшее, тронутое ранними морщинами лицо — вот ведь странно, Каннаги-то в свое время слыл красавцем. — Я проводил исследования ночью и почувствовал, как нестабильна ваша энергия Хаоса. Вас мучили видения? Галлюцинации? — А почему вас это волнует? Сэйши сжал кулаки. Только бы не поддаться гневу. Дипломатией из этого ублюдка можно выудить куда больше. — Хочу помочь, — коротко ответил Данджоу, засунул руку в карман белого халата и вытащил две небольших круглых таблетки. — Вот. Хорошее снотворное как раз для тех, кто очень чувствителен к переменам в Хаосе. Пить по полтаблетки за раз. — Спасибо, — сказал Сэйши, точно зная, что не будет их пить. Хотя… ну не травить же его Данджоу собрался, в самом деле? С другой стороны, от него все можно ожидать.***
Все решило мгновение. От чужой энергии Хаоса вздыбились волосы, и Шимики увидел Харикен, сплетшуюся в объятии с высоким черноволосым незнакомцем. На улице больше не было ни души, черные тени позли по земле, а дурманящий запах крови наполнял воздух. Он осознал все в одну секунду, воплотил меч и бросился вперед. Вампир отпрянул, и Харикен рухнула на землю. Вокруг ее головы медленно, продолжением волос расплылась красная лужа. — Шими́ки… — мягко протянул вампир и улыбнулся, обнажив окровавленные клыки, но угли глаз его остались издевательски холодными. — Надо же, не ожидал тебя здесь увидеть. Нельзя позволить сбить себя с толку! Нужно спешить, попытаться отбить Харикен! Подул прохладный ветер, прошелся нервной дрожью по телу. — Ты так вырос, Шими́ки… Странные вкрадчивые ноты наполнили голос вампира. Шимики замер с мечом наперевес. Вырос? Откуда этот мужчина его знает? Он был очень бледный, с длинным узким лицом и острым подбородком, синяки окружали его насмешливые глаза. Еще и ударение в его имени ставит так странно… Нет, Шимики с ним точно раньше не встречался! Если только это не стерлось из памяти… Напасть, махнуть мечом, рвануть к Харикен, но он не мог даже пошевелиться. Жесткая ухмылка растянула тонкие, широкие губы вампира. — Ну, бывай, Шими́ки. Он вздохнул, плотнее запахнул плащ, Хаос заискрился вокруг него, точно голограмма, и мужчина исчез. Шимики отпустил меч и бросился к Харикен, а в голове билось и билось: «Ты так вырос…» Шими́ки. Да к черту! Потом об этом подумает. Харикен часто, прерывисто дышала, и лицо ее смертельно побледнело. — Иэкарт, — шепнул Шимики и почувствовал, как меняется тело. Чуть раздались плечи, волосы сделались длиннее и жестче, а мир неожиданно четко соткался перед глазами. Он мог разглядеть каждый кирпичик, каждую трещинку на рыжеватом фасаде дома в конце улицы. Уши заполонил мерный шум автомобильных шин на другой стороне дороги, едва уловимые разговоры, что лились из приоткрытых окон. По телу разлилась сила, обжигающе затрепетала в груди — он уже почти привык к этим ощущениям. Чаще прочих Охотников ведь использовал Обращение. Тотчас в сознании вспыхнули две яркие голубые звезды. Шимики прикрыл глаза и тихо свистнул. Когти застучали по асфальту, и из-за поворота выбежал его Пес. Ветер вздыбил светло-коричневую шерсть на его загривке. — Иди в штаб. Сообщи всем, — бросил Шимики, и тот с призывным лаем растворился в воздухе. Тут же у ноги в потоках голубой энергии соткался белый волк. Пульсирующий ореол света окутал его, и жизненные силы потекли от него к Харикен, напитывая тело, в одночасье потерявшее так много крови. Хоть бы получилось спасти ее, хоть бы получилось…***
— Зачем вы это сделали? Удивление исказило смуглое, с ухоженной щетиной лицо Маори. — Что? — Зачем вы отправили меня в школу Хайвашима? Шимики и без того знал ответ. И не вытерпел: — Хотели, чтобы я… с кем-то сблизился? Социализировался? Маори говорил, нужно наблюдать за Харикен. Мол, чтобы она не наломала дров. Но на деле незачем было. Когда она хотела вытворить какую-нибудь глупость, ничто не могло ее остановить, даже здравый смысл. А он, Шимики, почти уже достигший уровня сил «Высокий», вместо штаба оказался в совершенно чужой для себя обстановке… Только и того, что сумел выследить Ари, но для этого не обязательно было поступать в школу. Маори виновато улыбнулся. Страшная догадка иглой вошла в сердце, и Шимики не смог подавить дрожь в голосе: — А Исами? Аоки Исами?! Только не говорите, что вы его… Подкупили. Попросили общаться с ним, с Шимики. Он прерывисто выдохнул. Нет. Это просто нелепость. — Не знаю даже, о ком ты говоришь, — ответил Маори и хлопнул себя по карману, будто хотел закурить, но в последний миг вспомнил, что Шимики этого не любит. — Не думай, что все вокруг тебя делается нарочно. Я просто хотел… чтобы ты нашел людей, с которыми почувствуешь себя уютно. Шимики повернул ключ в замке, стиснул дверную ручку и замер. Казалось, стоит только сделать шаг — и растворится в густом, непоколебимом воздухе пустой квартиры. Ему уже начинало казаться, что там не могли раздаваться звуки. Как в вакууме. Вот только он не одинок. У него есть Пес и Волк, его сущности из Сюрреалистичного Мира, готовые помочь в любой миг. Он чувствовал их даже сейчас где-то внутри своей души. Дверь беззвучно отворилась. Пустой коридор. Пустая спальная, залитая тенями, что путались в лиловом одеяле. Подавив вздох, Шимики переступил порог. Он никогда не говорил здесь ни с кем, даже с самим собой. Эта квартира не знала его голоса. Не раздеваясь, он рухнул на кровать и закрыл лицо руками. Да, у Маори получилось. Шимики правда нашел в школе человека, с которым… было уютно. Аоки Исами, странный парень, любящий смотреть на небо. Шимики ничего о нем не знает, но это не мешает… ничему не мешает. Голову прострелила боль, и пальцы впились в волосы. Запульсировал шрам, разделивший бровь надвое. Снег хлестал по щекам, но мальчик не двигался. Он щупал языком губы — мягкие, теплые. Щупал зубы — твердые. Пальцы сжимались и разжимались, мышцы тянуло под кожей. — Эй, — раздался вдруг голос, заглушивший вой метели. — Чего это ты так застыл? Ты вообще меня слышишь? Слышал. Мальчик его слышал. Попытался ответить, приоткрыл рот, но издал только хрип. Мужчина напротив вздохнул и тихо выругался. Он был одет во все черное: длинный плащ с высоким воротом, потертые джинсы, тяжелые ботинки с металлическими вставками, запорошенными снегом. Растрепанные черные волосы, спадавшие ниже плеч, безжалостно хлестал ветер. — Я… кажется, что-то напутал. Чувствуешь холод? Жар? Боль? Хоть что-нибудь? Снег оседал на ресницах, мешая смотреть. Мальчик сморгнул, и вода наполнила глаза. Человек достал нож, поймавший отсвет вьюги. Зачем ему нож?.. Дикая боль обожгла лицо. Мальчик закричал и рухнул, зажимая рану руками, кровь хлынула на снег. — Ну вот, — раздался удовлетворенный, бесконечно далекий голос над головой, — восприятие все же в норме. Шимики заметался по кровати и с судорожным вздохом пришел в себя. В висках стучало. Что... это что, его воспоминания?! Почему этот человек так обошелся с ним?.. Кто он такой? Кто сам Шимики? Так много вопросов, и боли, боли, боли — в рассеченной до кости брови, в замерших пальцах, в сбитых коленях… Шимики закрыл глаза. Судорожно вздохнул, подавляя дрожь. У человека из сна тоже были черные волосы. И длинное узкое лицо с острым подбородком…