***
Дикий ужас вспыхивал в глазах матери каждый раз, как она глядела на нее. Даже сейчас, безвольно распластавшись на каталке, Тэйр чувствовала этот взгляд. Тихо дребезжали колеса по бетонному полу, а вверху сквозь туман проносилась полная балок крыша. Прозрачно-белая жидкость в капельнице тихо хлюпала, и рука зудела там, куда впилась игла. — Быстрее! Уже прошел почти час, он так может умереть! Два миллиона пятьсот тысяч йен* — вот сколько стоила ее жизнь. Мать провела ее за руку на залитую дождем площадь прямо к грязному безликому грузовику. Платье Тэйр вылиняло, протерлось до дыр, неровно стриженые волосы кололи плечи. «Аояма-сан, если за этот месяц ситуация в вашей… семье не изменится, мы будем вынуждены забрать вашу дочь в сиротский приют». Вот только они не успели. Тэйр закрыла глаза, ускользая в небытие. Она вся была разобрана и оценена цепкими взглядами этих страшных докторов в марлевых масках. Нет, она не хотела, чтобы били. Не хотела жить в каком-то другом человеке. Но ее жизнь была… бесполезной. Если бы на мать не напал «тот мужик» у кованых ворот вечерней школы, она бы не родилась. Мало того, она взяла черты лица только от него: такая же бледная кожа, форма глаз и гладкие черные волосы. Совсем не похожа на мать. Вечное напоминание о произошедшем. Лунный свет слабо просачивался сквозь занавески, отчаянно пытаясь разогнать полумрак. Тэйр лежала на кровати, вытянув руки и ноги, и изо всех сил старалась сдержать слезы. — Простите меня! Простите! — прошептала она наконец и, привстав, обняла Рэя за шею. От него, как и всегда, пахло раскаленным железом и кровью. Больше всего на свете она любила эти запахи. — Брось, — ответил он с усмешкой, мягко отстранив ее. Его глаза горели в полумраке, как и у всех Королей Хаоса, и на левом выделялся белый росчерк слепоты. — Ты ни в чем не виновата, Тэйр. Конечно же, на самом деле он так не думал. Он не терпел слабости и не стал бы относиться к ней по-особенному только потому, что ей двенадцать лет. И все же… третий раз Рэй-сама спас ее, рискуя собой. Три жизни она ему должна. — Все, как тогда, — тихо сказала она, пытаясь незаметно сморгнуть слезы, — три года назад. Если бы кто-то осмелился осторожно коснуться его затылка, отвести длинные бирюзовые пряди, то увидел бы косой шрам — след от удара стальным прутом, удара, предназначенного ей. Только Тэйр знала, что после этого у Рэя появились провалы в памяти. Она должна стать хоть чуточку сильнее, чтобы он никогда больше не закрывал ее собой. — И тогда, когда я была маленькой… вы забрали меня. — Брось, Тэйр, — повторил Рэй мягко и привлек ее к себе. — У нас обоих спектральные глаза. Ты член моей Организации, и я как Лидер должен защищать вас всех, что я и делаю. Она уткнулась лицом ему в грудь. Как хорошо и спокойно сидеть рядом с ним… Его изувеченная правая рука гладила ее по голове, и, казалось, все напасти отступили. Когда он ушел, Тэйр еще долго сидела на кровати, закутавшись в одеяло. Звезды ярко светили за окном, разрывая ночную черноту. Неожиданно свежий, полный жизни ветер ворвался в комнату, раздул легкие белые занавески. Она вдохнула полной грудью и свела ладони перед лицом. Никогда не шептала молитв, но сегодня не могла сдерживаться. Слышит ли ее хоть кто-нибудь? Боги, наверное, давно отвернулись от Королей Хаоса, проклятых своих детей. И все равно Тэйр просила, просила, просила, глотая слезы… Только бы с Рэем-сама все было хорошо. Только бы его уберегли от боли и смерти. Только бы легкой была его дорога. Он защитил ее от всего мира и показал, что она человек. Человек! А не нежеланный ребенок, не груша для битья, не контейнер с донорскими органами… Тэйр утерла слезы и с улыбкой прижалась к подушке.***
Поскорее бы осень — хрустящие рыжие листья, выцветшее небо и мерный рокот дождя. Целую осень в далеком прошлом Аой была с Рэем. Они шли по полю, осторожно отворачивая налитые солнцем колоски, чтобы не затоптать, а их серый в яблоках конь пасся неподалеку, выискивая островки еще не пожухлой травы. Его будто вырвали из другой реальности. В детстве она мечтала, что, когда война закончится, получится найти папу и поселиться всем вместе, втроем… Аой немного замерзла, хотя в резиденции стояло тепло, почти духота. С некоторых пор полумрак и переплетение коридоров этого места сделались близкими, как дома. Видений не было уже пять дней, но сегодня почему-то все равно не спалось. — Дерба Аой? — раздался позади женский голос. Аой вздрогнула от неожиданности, обернулась и увидела Арлентай Рэссу. Та стояла в дверном проеме, оперевшись на стену костлявой белой рукой. Ее силуэт слабо проглядывался сквозь полумрак. — Да, — ответила Аой, помедлив. — Что вы здесь делаете? — У меня к вам тот же вопрос. На миг их взгляды скрестились, и сердце пропустило удар. Арлентай Рэсса давно уже утратила смысл жизни — вот почему ее лиловые глаза так пусты. Ледяная королева… Она медленно, почти неслышно прошла мимо, открыла холодильник и вытащила бутылку сока. — Не спится? — едко спросила Аой, всем видом показывая, что с радостью обойдется и без ее общества. Нужно было подумать. Расставить все на места — в тишине, в одиночестве, без конденсата. — Да. Мысли гложут, — легко усмехнулась та. Сок полился в стакан фиолетовыми брызгами, похожими в темноте на кровь. — Как там Сэйши-сан? Аой сжала кулаки под столом. Надо же, какая радость — Ледяная Королева решила поговорить с ней по душам! — Когда я уезжала, все было хорошо. Но это было еще до того, как вы… ушли. Едва заметная тень тронула лицо Рэссы. Она поднесла стакан к слепому левому глазу, будто смотрела сквозь граненое стекло — смотрела и видела Аой до костей, до чувств, до оголенных нервов. Как же хотелось спастись от этого взгляда! Рэсса поводила стаканом влево-вправо, и сок заплескался. — Акияма Рэя очень похож на Каннаги… Так вот почему она сегодня сюда пришла. Предостеречь? Показать, будто знает и понимает больше других? Аой до боли стиснула зубы: — Не похож. Ничуть! — Вы так говорите только потому, что не знали Каннаги лично, — спокойно ответила та. — Или вы думаете, что он не был способен на сострадание? Не мог помочь тому, кто в этом нуждался? Мог. Когда ему это было выгодно. — К чему вы клоните? — холодно спросила Аой. Рэсса чуть склонила голову. Даже сейчас она не стерла помаду с губ, и они ярко-алым пятном горели в темноте. Фарфоровая кожа, невозможно гладкие блестящие волосы — как кукла. Вот только у кукол не бывает таких впалых щек и такого пустого взгляда. — Сколько вы знаете Акияму Рэя? Год? Меньше? Выходит, вы не знаете его совсем. — Не вам судить об этом, — процедила Аой, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить. — И как минимум некрасиво обсуждать хозяина дома за его спиной! Рэсса дернула плечом и наконец отпила из стакана. — Акиямы Рэя здесь нет. Он ушел еще несколько часов назад, но вы даже не заметили. Он вообще редко ночует дома. Внутри все взялось холодом. Аой опустила глаза — ничего не могла с собой поделать. Неужели… неужели правда? Она не слышала хлопка входной двери. Не видела, как он прошел мимо. — Не путайте любовь с благодарностью, Дерба Аой. Она ударила кулаком по столу, и стакан перевернулся, расплескав сок. Рэсса не пошевелилась. Даже не отодвинула колени, чтобы капли не попали на черные брюки. — Еще вы мне не диктовали, как и кого любить! — выкрикнула Аой. — Как знаете, — прошелестела Рэсса, устало прикрыв глаза. Что-то неуловимо изменилось в ее позе, и даже лицо побледнело еще сильнее. — Я надеюсь, что ошибаюсь насчет него. Еще одного Каннаги этот мир не выдержит.***
Лучше бы Сэйши не заглядывал в досье на Фуджиоку Хаджиме. Мнение о Рэе ухудшилось еще больше, хотя, казалось, это уже просто невозможно. Убить невинную женщину. Убить ребенка. Тварь! Что они ему сделали?! Нет. Что такого сделал Фуджиока Хаджиме, чтобы всю его семью убили, а его самого изувечили? Нужно с ним поговорить, нужно. Но как подступиться? Сэйши явно не видел всей картины, а она могла бы пролить свет на многое. Хаджиме прибыл в Сэру по приказу Главы всех Охотников не один, но его напарника убили на пути к штабу. Опять тот, кто нападает на Старейшин? Нет, вряд ли: вампир к ним не имел отношения, зато был тесно связан с Эртом Ивом, Яшимским Карателем. Даже поговаривали, что они братья. И у них было одно лицо на двоих. Интересно, как отреагирует Маори, когда об этом узнает? Его сын, выходит, не лгал о своем обращении. Вот только из всех один Грей Итаки ему поверил. Очень, очень странных помощников присылает Тайджимару Корнелиус. Сначала их с Рэссой. Потом токийцев, один из которых похитил девочку Рэя, а второй оказался Прародителем вампиров. Теперь Хаджиме, явного недруга Рэя, а с ним брата Карателя. Такое впечатление, будто глава избавлялся от тех, кто ему неугоден… Скрипнула дверь кабинета Маори, пропустив в коридор полоску света, что тут же заслонила коляска Хаджиме. Белесый отблеск пробежался по спицам колес. — Хаджиме-сан, — окликнул его Сэйши, точно старого знакомого. Тот настороженно поднял тусклые голубые глаза и бросил: — Сэйши. Вот так, без приставки? Презирает его из-за фамилии или из-за связи с Рэем? А, плевать. Если так, говорить будет даже проще. — Нужно поговорить, — бросил он и зашагал рядом. Весь штаб уже гудел о том, что случилось у ворот Сэры, вот только непонятно, кто проболтался: кроме Маори, управляющего штабом до прибытия нового главы, и Ирраташи Шимики, об этом не мог знать никто. — Ты ведь был Охотником Каннаги. Если не ошибаюсь, его личным ученым. Хаджиме отклонился к спинке кресла и скрестил руки на груди. У него было горделивое лицо, орлиный нос и несколько оцепеневший взгляд. Как будто им мало одного безумца, Икирисе Данджоу, так появился еще один отголосок прошлого. — Был. Ты так хочешь выгородить брата? Мол, раз я экспериментировал над людьми, то он имел право на то, что сделал? Если бы он не был колясочником, Сэйши бы дал ему в челюсть. А так лишь скрипнул зубами и процедил: — Ничего подобного. Я просто констатировал факт. Хаджиме помрачнел еще сильнее. Слова множились и раскатывались далеко по залитому олумраком коридору. — Да, я был Охотником-исследователем при Каннаги. Выхода не было. Либо с ним, либо… ты даже не можешь представить, что он делал с теми, кто против него выступал. — Что у вас с Рэем случилось? Он… его месть выглядит… странной. Вот так — слова сорвались. Сэйши прерывисто выдохнул, будто после прыжка в бездну. И в страшном сне бы не помыслил, что Рэй может безжалостно убить ребенка, тринадцатилетнюю девочку. Впрочем, пятьсот лет ведь прошло. Неудивительно, что чувство вседозволенности поднялось у него на недостижимую нормальным людям высоту. — Это… сложно объяснить. И я не считаю нужным… — Если вы не хотите умереть, то расскажите мне все. Хаджиме осекся и почти удивленно взглянул на него. — Это угроза? Сэйши едва сдержался, чтобы не фыркнуть. — Конечно, нет. Я не хочу вашей смерти. Вот только и до жизни Хаджиме ему дела не было. Он вряд ли настолько безгрешен, как хотел показать, еще и Старейшина. Рэй не стал бы… хотелось верить, что не стал бы поступать так зверски без причины. Тринадцатилетняя девочка, проклятье… — Он чудовище, Сэйши, — голос Хаджиме дрогнул. — Я вернулся домой и увидел… увидел их в луже крови. Он рассмеялся и сказал, что я могу не переживать, потому что… они не мучились. Сэйши напряженно слушал. Мерзко. Бесчеловечно. Тот Рэй, которого он знал, был жестоким, но не настолько. Внутри медленно разливалась немота. Если хотел мстить, мстил бы самому Хаджиме! Неужели этот человек сделал что-то такое, что даже смерть не могла искупить его вину? — Он ждал меня у камина с бокалом вина в руке и ухмылялся. А потом… Боль. Хватит, Сэйши. Полагаю, ты узнал достаточно? — А вы? — глухо протянул Сэйши. Слова едва прорывались сквозь плотную подушку темноты. — Что вы сделали? Хаджиме остановился. Тихо скрипнула коляска. Свет слабо очерчивал его силуэт, метался по спутанным волнистым волосам. — Ничего, что не делали бы другие, — наконец ответил он, совладав с собой, и его голос резанул осколком льда. Лжет… Или нет? Сэйши уже не понимал, где заканчивается его чутье и начинаются чувства.