***
Больно. Слишком больно… Он не чувствовал опоры под ногами, не чувствовал ничего. Не мог открыть глаза — веки словно взялись смолой. Пахло кадильным дымом, и чудилось, будто сам воздух звенел. — У тебя черная кровь, — загудел рядом голос, и зрение наконец прояснилось. Перед ним стоял мужчина в серой рясе, и каштановые волосы, разделенные четким пробором, падали на его лицо. — Почему? — Это от лекарства! — крикнул Франц, мгновенно осознав, во что вляпался. Сухое горло стиснуло болью, разведенные в стороны руки ныли, огни свечей резали глаза. Лучше быть искренним, честным, насколько это возможно, иначе не обойтись без пыток… — Я не одержим! Неуверенная, истеричная улыбка растянула губы священника. Франц его точно где-то видел, но где? — Я знаю. Но это не отрицает того, что ты убил всех тех людей. Он потянул за веревку, и ноги резко оторвались от земли. Боль прошила запястья, Франц закусил щеку и выпалил: — Прекрати! Ты что, осквернишь кровью церковь?! Тот медленно покачал головой. Дрожащая тень заметалась по стенам и полу. Да он же стражник из темницы, где держали Иду! Тот самый, молодой, кого Франц не убил, а просто оглушил… — Мы все уже пали, пали… а ты ниже всех. Так что уже не имеет значения. Дверь позади него отворилась, и в полумрак скользнул высокий гибкий юноша в таком же сером балахоне. Ярко-синие волосы доставали ему почти до плеч, в лоб врезался четкий угол «вдовьего мыса». Икирисе Каннаги раздался в плечах, вытянулся, стал настоящим юношей… У Франца забило дух. — Отто, — бросил священник, не оборачиваясь. — Запри дверь и принеси мне клещи. — Уже, господин, — протянул Каннаги и с размаху обрушил их ему на затылок. Священник рухнул без единого звука, и лужа крови расплылась под его головой. Франц не мог сбежать, не мог даже освободиться от веревок, не мог использовать энергию Хаоса… Каннаги смотрел на него. Мягко, с улыбкой и чем-то очень странным в желто-серых глазах. Будто кошка, придавившая лапой замученную добычу. — Мне двести пятьдесят девять лет, — протянул он. — Но внешне я почти не изменился, потому что постоянно перемещаюсь во времени. Я был в далеком будущем, Франциск Бенадотти. Там люди ездят на железных телегах без лошадей и могут смотреть на разные уголки мира по специальным коробкам. Там я Первый Охотник… и тебя там нет. Он подошел близко, очень близко, поднес к его лицу пальцы, окутанные дрожащей черной энергией Хаоса… Тренькнула тетива. Каннаги резко увернулся. Арбалетный болт с грохотом разбил каменную плиту на полу. Напротив, балансируя на потолочной балке, с перекошенным лицом застыл Винсент Витолли. Каннаги махнул рукой, и расплывчатая волна энергии ударила в потолок. Обрушился купол, взвилась в воздух каменная крошка, храм сотрясся, когда один за другим огромные обломки ударили в пол. Винсента сильно приложило о стену, он выпустил арбалет и съехал вниз, оставляя черный кровавый след. — Винсент! — взвыл Франц, забившись в путах. — Винсе-е-ент!!! Если бы из глаз еще могли течь слезы, они бы потекли. Анфранц бился, метался внутри, как приговоренный к смерти в тесной клетке на площади, но не мог вырваться. Боль, захватившая все внутри, не пускала его. Франц зарычал, рванулся вперед, растирая руки веревками, и мир затуманился. От силы Анфранца вздулись мышцы, и жилы проступили на лице. Он не мог вырваться. Не мог использовать энергию Хаоса. Но у него осталось кое-что еще. Шипастый молот соткался высоко под разрушенным куполом и ухнул вниз. Каннаги отпрянул, заслонился руками, и его осыпало осколками камня. Красная кровь закапала на пол. Единым порывом Франц и Анфранц подхватили молот, одной силой воли швырнули его вперед. Каннаги с трудом уклонился и не удержался на ногах. Один удар — и… Тяжело заскрипела двустворчатая дверь, грохотнула о каменные стены храма. Закатный свет резко очертил человеческий силуэт. Франц с трудом разглядел изящное смуглое лицо и встрепанные темные волосы, спадавшие ниже плеч… Во рту мгновенно пересохло. Нет, только не это, почему Лоренсо здесь?! Тот быстрым шагом пересек разрушенный зал и вдруг остановился, повернув голову в сторону Винсента. Его плечи задрожали плечи. Время остановилось. Каннаги с трудом привстал на локте, лицо его покраснело от ссадин, побелело от каменной крошки. Лоренсо все так же недвижимо стоял — и вдруг метнулся к Винсенту, схватил арбалет. Ярость и боль исказили его лицо. — Ты убил его! — крикнул он, и слезы потекли по его щекам. — Убил! — Лоренсо… — прерывисто позвал Франц. Внутри боролись две сущности, два вопроса, что не имели никакого отношения к Анфранцу. «Давай, стреляй, прикончи Каннаги! Отомсти за Винсента! Избавь меня от этой проблемы раз и навсегда!» «Беги! Беги, Лоренсо! Это слишком опасно!» Он не знал, что сказать, не знал, что посоветовать своему охваченному отчаянием сыну. Тот сделал шаг. Еще один. И еще. С каждым мигом его ярость, его боль будто набирали силу. Каннаги смотрел спокойно. Даже не отпрянул, когда арбалет почти уткнулся ему в лицо. В пустом ложе из ниоткуда соткался болт. Руки Лоренсо тряслись. Правая медленно поднялась, повела пальцами — и сдерживавшие Франца веревки лопнули. Он рухнул, сильно ударившись об пол. И в тот же миг рука Каннаги змеей метнулась к арбалету и рванула его на себя. Лоренсо повалился на него, и Каннаги одним движением свернул ему шею. Крик, страшный крик вырвался из горла. На короткий миг Франц лишился рассудка. Не осталось ничего, ничего, кроме изломанного тела на полу… Ненавижу тебя, исступленно билось в мозгу, когда Каннаги медленно поднялся. Ненавижу, ненавижу, ненавижу… Анфранц ядом затопил тело и сознание, а он не сделал ничего, чтобы ему помешать. Не хотелось двигаться, не хотелось дышать, не хотелось жить. У него был сын. И был друг. Они пришли, чтобы спасти его, и… теперь не осталось никого. Анфранц поднялся, крепко держа в руках свой огромный молот. Стена возле Каннаги лопнула от удара, как губа под кулаком. Он бил и бил, не видя куда, не слыша ничего — только оглушающий грохот, давая выход горю и ярости. Одно желание затмило все — добраться до Каннаги. Убить. Убивать… долго. Чтобы он сам умолял о смерти! Зубы сжались до боли плотно. Он пропустил момент, когда Каннаги исчез. Солнечный свет сочился из прорех в стенах и потолке, точно из ран. Не осталось ни сил, ни боли, ни ярости — ни-че-го. Франц стоял, опустив молот и вскинув голову, будто белесое небо могло ответить, за что им все это. Его родители погибли в шторм. Его самого выбросило на берег страны, что не нуждалась в нем, а он не нуждался в ней… И теперь жестокое проведение снова отняло у него семью. На негнущихся ногах он подошел к Лоренсо. Мертв, сомнений быть не может. Винсент в отдалении со стоном шевельнулся. Может, еще не поздно?! — Где… Лоренсо? — из его рта хлынула черная кровь, и Винсент с бульканьем глотнул воздух. — Где… мой сын? Слова резанули по чему-то глубоко внутри, и это придало Францу сил. Сил сказать то, что было нужно, — сквозь боль, горечь и нестерпимое жжение в груди. — Лоренсо погиб, — разнеслось тихо по разрушенной церквушке. Винсент закрыл глаза, тяжело опустил голову и прошептал: — Ненавижу тебя. Если бы не ты… Ненавижу… Больше ни слова не сорвалось с его губ, и темные глаза остекленели.Рыцарь Клинка и Крови
2 июня 2018 г. в 16:24
— Как тут шумно, — скривилась Джудит, будто шла в монастырь и неожиданно попала на ристалище. Франц не ответил. И правда, было непривычно людно для такого небольшого турнира. Разговоры, цокот копыт и смесь запахов наползали отовсюду. Неподалеку стоял мрачный вояка в легкой кольчуге и исподлобья наблюдал за толпой. Скверное у него было выражение лица — хотелось верить, не с ним Лоренсо предстоит скрестить клинки.
— Подойдем поближе? — предложил Франц. Широкие спины крестьян все заслоняли, а кресла и лавки у самого поля заняли аристократы.
— Ты иди, — ответила Джудит почти равнодушно. — Я лучше постою здесь. Не хватало еще, чтобы на меня попала кровь.
Франц ухмыльнулся, порылся в карманах и протянул ей надушенный платок. Да уж, несладко придется и им, и Винсенту: без ран, в лучшем случае мелких и неглубоких, на турнире не обойтись, а на запах крови рванутся вторые сущности. Проклятье, нужно было раньше об этом подумать, а теперь… теперь уходить уже не хотелось. Будоражили мысли о том, как с воплями разбегутся люди от вырвавшегося чудовища… Но такого не будет. Проклятье, кажется, он понемногу перенимает у Джудит скверные черты.
Он осторожно протолкался сквозь толпу к деревянной ограде ристалища. Где-то неподалеку надрывался плачем ребенок. Из стойла вывели молодую гнедую кобылу, и люди засуетились, подались вперед, высматривая рыцарей. Франц скользнул взглядом по трибунам. Разумеется, ни короля, ни кого-либо из его приближенных.
Герольд объявил имена, но Франц прослушал. Столбом взвилась пыль из-под копыт лошадей, затряслась земля, рыцари тяжело вскинули копья и бросились вперед. Наконечники скрестились и высекли искры.
Гербы путались перед глазами, но у бойца на буланой лошади доспехи были украшены драгоценными камнями и начищены до блеска, а у того, что на гнедой, чуть помятые и поцарапанные — мелкий феодал или и вовсе межевой рыцарь. Франц сразу испытал к нему симпатию, и душой понемногу завладел азарт.
Соперники тяжело развернулись, и снова взвыла земля, снова взвились копья. Феодал с грохотом вылетел из седла. В толпе застонали. Проклятье. Вот всегда так. Победитель соскочил на землю, церемонно поклонился и увел коня с ристалища. Побежденного за ворота уволокли целители.
Бой следовал за боем. От пыли хотелось кашлять, и Франц прикрыл лицо рукавом. Герольд объявлял имена, но Лоренсо среди них не было. Когда же? Они с Джудит ведь пришли сюда, только чтобы поддержать его. Винсент наверняка сейчас с ним, помогает надевать доспехи и следит, чтобы между их частями не осталось прорех, куда мог бы безжалостно скользнуть меч соперника.
Воздух раскалялся на полуденном солнце. Францу сделалось жарко в плотной рубахе, испарина выступила на лбу. Поскорее бы Лоренсо вышел на ристалище…
— Сир Эрик Монтерраумер и Рыцарь Клинка и Крови!
Франц насторожился. Толпа поприветствовала бойцов сдержанными криками. Соперник Лоренсо был худым и жилистым, но очень высоким. Шлем с забралом закрывал его лицо, но ему, наверное, было не больше шестнадцати. Вот и хорошо. Значит, силы примерно равны.
Соперники ринулись друг на друга. Лоренсо умело повел копьем, но промахнулся, получил удар в руку и тяжело завалился назад. Франц яростно выдохнул: рухнет!
Серый в яблоках конь Лоренсо понес вперед, а тот обессиленно прильнул к его шее. Соперник что-то крикнул — наверное, предложил сдаться, и Лоренсо яростно выпрямился, перехватил копье. Франц чувствовал сквозь Хаос, как немеет и пульсирует болью его левое предплечье. Сломано?..
Снова звон разлился над ристалищем, и Эрик Монтерраумер упал с коня и прокатился по земле, подняв тучу пыли. Толпа ободряюще закричала, и Франц не жалея сил надрывал глотку вместе с ней. Молодец! Даже с раной так хорошо себя показал!
Бои первого тура кончились. Дальше будет второй — сражения на мечах. Сможет ли Лоренсо махать своим клинком одной рукой?
Люди понемногу разбредались кто куда, и Франц оглянулся в попытке найти Джудит, но нигде ее не увидел. Странно. Уйти она не могла… Впрочем, ладно. Лоренсо он сейчас нужен больше.
Неподалеку стояло несколько рыцарей — запыленных и уставших. У одного, загорелого и обросшего, недобро блестели глаза. Такие парни братаются с теми, кто выбил их из седла, чокаются стаканами в тавернах, разбрызгивая эль, а потом в темном проулке всаживают нож под ребра и забирают все золото. Нужно будет проследить за Лоренсо, нужно…
Что-то обрушилось сверху, и удавка впилась в горло. Франц задохнулся, закрутился, пытаясь вырваться, но человек держал крепко. Один из рыцарей перестал жевать травинку, шагнул к ним, но его тут же остановил окрик:
— Не мешайся! Этот человек повинен в убийствах и святотатстве!
Серебряный крест ярко блеснул в солнечном свете и прильнул к шее Франца. Тотчас невероятная боль всколыхнула рассудок, зашипела плоть, и все потонуло во мраке.