The darkness has no empathy It’s hard to see I feel the world is shattered In tears they cry Am I about to be erased?
Ты ничего не сможешь сделать. И умрешь. Как маленький Дэн Стюард из приюта. Как Йохарт и его солдаты. Как твой ненаглядный брат. Затхлый, пропитанный потом и нечистотами воздух гнездился в груди. Пленники стенали. Кто-то изо дня в день ругался сам с собой, срываясь в мольбы и всхлипы. Время смазалось. Иногда хлопала дверь, кого-то забирали — то с бранью и визгом, то с выжигающим душу молчанием. Повязка давила на глаза, и мучительно хотелось ее сорвать: только бы увидеть хоть что-то, только бы понять, что он еще здесь, он есть, он существует… Ты просто ничтожество. Говорят, от глаз Василиска не скрыться, не вырваться из его холодного каменного логова. Тен слышал сквозь сон склизкий шорох змеиного тела в стенах, видел Йохарта, неподвижно лежащего на боку в промокшей от крови форме. Он… он умер, вошла в мозг раскаленная игла, его учитель и приемный отец… умер. Его окружали изломанные тела солдат. Светловолосый весельчак Бруно. Сбежавший из плена Том Верт с иссеченными кнутом руками. Крепыш Воган, подделавший дату рождения, чтобы пойти на войну. Они все… все… Не вышло даже закричать. Тен едва успел наклониться, как его вывернуло. — Еще один? — разнесся голос из багряной черноты. Следом за ним проступили очертания невысокого человека с чуть волнистыми светлыми волосами. Вспыхнули красные, чуть навыкате глаза. — Зачем?.. — слово едва прорвалось сквозь сдавленное горло. — Зачем? — хмыкнул человек, и за его спиной задрожали еще силуэты, десятки силуэтов. — Мы на войне, мальчик. Здесь все друг друга убивают. Приказ такой. Внутри вспыхнул дикий огонь, и из позвоночника огромным острым гребнем вырвалась энергия. Зарычав, Тен выбросил ее вперед, будто руку. Чернота лопнула под натиском цветных вспышек, крик всколыхнул воздух — и оборвался. Совесть и сознание обратились прахом. Побеги энергии Хаоса замолотили вокруг, руша столы и царапая стены. Кровь мешалась с кровью Йохарта и людей его отряда. Неясные тени бросались прочь, но сбежать не смогли. Никто. Ни один. …Шаг. И еще один. И еще. Обняв себя руками, Тен брел в никуда. Везде, куда хватало глаз, разливался зеленый луг, и высокая трава цеплялась за ноги. Насмешливое солнце озаряло мир, утопая в пронзительной небесной голубизне. Сила болезненно звенела в жилах, и ее было слишком много, больше, чем могло сдержать тело. Он… он убил тех людей, тяжестью надавило на виски. Убил. Слезы хлынули по щекам, и Тен заслонил лицо окровавленными руками, завыл в голос… И проснулся среди сырости, чувствуя щекой шероховатый холод каменного пола. В голове под повязкой билась кровь. Шаркающие шаги разнеслись по подвалу, и пленники почти беззвучно вжались в стены. Говорят, яд Василиска разъедает кости и жилы, и спастись от него невозможно. Взвихрился воздух рядом, дрогнул пол под тяжелыми сапогами. Большая рука схватила Тена за шиворот и вздернула на слабые ноги. Пусть энергия Хаоса снова выплеснется, как тогда, в солдатском убежище… Но для чего? Йохарт и ребята погибли из-за того, что приютили Короля Хаоса — из-за него. Может, так и должно все закончиться? Спертый, отдающий металлом воздух со всхлипом ворвался в грудь. Что-то грохотнуло, Тена втолкнули в узкую дверь, и незнакомый голос безразлично ударил по ушам: — Кодовое имя? — Образец пятьсот один, — ответил конвоир. Сквозняк просачивался в распахнутую дверь, и Тен испытал непреодолимое желание броситься к ней. Вот только… что дальше? Не получится прорваться сквозь толпу охранников, не получится вырваться из исследовательского центра. Если бы только… если бы только стены подвала не перекрывали энергию Хаоса, он бы попытался научиться видеть сплетение ее нитей, а так… Это конец. Он хотел сражаться. Хотел спастись, несмотря ни на что. Вот только в тело уже впивались клыки Василиска. — А, «Faulty»? — бросил все тот же бесстрастный голос. — Подведи его на опору. — Господин Василиск не поприсутствует? Это все же Король Хаоса… — Нет. Он уехал в город по делам. Ты подведешь парня на опору, или мне еще час подождать? В спину пришелся чувствительный толчок, и Тен налетел на подрагивающий пористый диск. Руки и ноги сильно прижали к чему-то холодному и стянули широкими эластичными веревками. Что-то скрипнуло, будто подняли рычаг, и его вздернуло вниз головой, сильно приложив спиной обо что-то гладкое и металлическое — столб. Только бы не показать ужас, только бы не… Рядом что-то загудело, тело дернулось от разряда. Всполох боли выкрутил кости и мышцы — и схлынул. Тен хватанул воздух ртом. Чужая энергия Хаоса медленно, мучительно смешивалась с его собственной, раскаленными спицами врезалась в жилы… В горле заклокотал крик, но челюсти словно сцепило. Он умирал. Умирал вот так, подвешенный к столбу вниз головой, один из многих, образец пятьсот один… Сквозь черноту перед глазами проступал человеческий силуэт. В прозрачно-сером, как грязная вода, теле вспыхивали и гасли цветные искры, а на лице не было ни глаз, ни носа, ни рта — лишь легкая рябь, будто на озере от дождя. Тен видел его. Видел сквозь мрак, повязку и слепоту. Ровный голос, не мужской, не женский, разлился в голове. Давай заключим сделку. Только бы сдержать крик, только бы сдержать, не поддаться напору тока, с каждым мигом сильнее терзавшему тело. Сущность выпрямилась, ярко мерцая цветными искрами. Ты отдашь Хаосу левый глаз, как делали до тебя и будут делать после тебя, а взамен — проси все, что угодно. Все… что угодно? Это звучало так невероятно, что спекшиеся губы истерично дернулись. У каждого Короля Хаоса при рождении мироздание отнимало только одно. Не нужно ему ни бессмертия, ни всесилия, ни власти — пусть вернет то, что забрало, пусть вернет! Удачу, запульсировало в мозгу вместе с раскатами тока, дай мне абсолютную удачу! Всполохи фиолетового и синего прорвали черноту. Чужая энергия Хаоса по-прежнему ползла по жилам, но он больше не чувствовал боли, не чувствовал ничего. Рука медленно, очень медленно, будто чужая, стянула повязку, и в глаза хлынул тусклый рыжеватый свет. Точнее, в глаз. Правый. Ученый приподнялся, воплотил меч, и Тен наставил на него руку. Раз получилось в армейском штабе, с ублюдками, убившими Йохарта, то получится и сейчас! Лопнули веревки, но он не упал — сам воздух подхватил его. С пальцев сорвалась спектральная игла и вошла ученому в грудь. Вокруг ураганом взвилась ослепительно яркая энергия Хаоса. Тен прислушался к себе, но не ощутил ни дурноты, ни ужаса, ни отчаяния. Он убил человека. Убил впервые с тех пор, как его сила вырвалась из-под контроля и уничтожила тех, кто напал на Йохарта и ребят. И ничего. Ни-че-го. Устройство за устройством. Дверь за дверью. Он крушил все, что попадалось на пути, пока за трухлявыми коробками не нашел дверь. За ней оказался тупиковый коридор с рядом зарешеченных камер. Тен медленно прошел мимо них, заглядывая в каждую, но не увидел никого — только гнилую солому и колченогие стулья. В последней оказался мальчик лет четырнадцати, с белыми волосами и огромным ожогом на правой щеке. Он не поднял головы, заслышав шаги, даже не смерил Тена взглядом. Энергии Хаоса от него не исходило, хоть глаза были красными. Один их тех, кто выжил в неудачном эксперименте? — Они все сдохли! — бросил Тен яростно и цветным всполохом разбил ржавый замок. — Теперь ты свободен, так что иди, куда хочешь! В углу что-то шевельнулось, и он увидел еще одного мальчика, кудрявого и смуглого, с толстым клетчатым шарфом на шее. Он, наверное, спал на соломе и встрепенулся от грохота. — Спасибо! — бросил с улыбкой, будто не совсем понимая, что произошло, и затряс беловолосого мальчика. — Норрен, вставай! Нужно уходить! Тен оставил их и бросился обратно в лабораторию, а оттуда — в главный коридор. Двое охранников с шок-дубинками преградили ему дорогу, и он смел их бураном энергии Хаоса. Бронированная дверь в подвал слетела с петель, подняв тучу пыли. Пленники закричали, сбиваясь ближе друг к другу. Тен застыл в проеме, держась рукой за раскуроченную стену, и мрачно бросил: — Вы свободны! Подумать только, он провел здесь, в вони и духоте, очень много времени… Больше это место никогда ни для кого не станет тюрьмой. Он сровняет его с землей! Взволнованные возгласы сотрясли воздух. Мальчишка лет одиннадцати вскочил и бросился к двери, но Тен решительно преградил ему путь. — А ну стоять! Заберите тех, что с повязками! Слова «слепых» он нарочно избегал. Волна шепота всколыхнула затхлый воздух. Один из парней постарше, в грязной рваной рубахе, посадил себе на плечи девочку с повязкой и направился к двери. Помедлив, Тен посторонился, пропуская его в озаренный светом дверной проем. За ним, не скрывая радости, бросились остальные. Хотелось надеяться, у них хватит ума сразу, всем скопом броситься к выходу — поодиночке их без труда поймают. — Спасибо! — его хлопнули по плечу. Тен дернулся: тело еще помнило невидимые зубы электрических разрядов. Наконец в подвале не осталось никого. Мерзкая, затхлая, наполненная отчаянием каменная клетка. Только солнечный свет мог разогнать память о страданиях бывших пленников. Тен отошел вглубь коридора, вскинул руки и потоками энергии с грохотом обрушил потолок.***
Множество тел лежало на полу — ученые, охранники и множество беглецов. Тен не глядел на них. Нужно спешить. Нужно возвращаться в госпиталь, где остался брат. Если он выжил, если выбрался из тисков лихорадки, им будет все нипочем. — Вот он! — от крика позади будто раскололось мироздание. Тен обернулся и увидел незнакомца в лабораторном халате. Выждав, тот крикнул толпе впереди: — Эй, вы! Во дворе вас перехватит патруль, не сбежите, но мы отпустим того, кто поймает этого мальчишку! Сердце оборвалось. Бывшие пленники замедлились, кое-кто оглянулся на него… Нет! Неужели поведутся?! Большинство бросилось к вырванным с мясом воротам, но несколько человек повернуло обратно. К нему, Тену. Он вскинул руки, но энергия Хаоса больше не слушалась. Один из рослых беглецов налетел на него и сбил с ног. Сильный удар пришелся по затылку, и перед глазами помутилась. Ярко-лиловая энергия Хаоса смела нападавшего прямо в стену. Мимо промчался парень со стальным прутом наперевес, и сквозь звон в ушах пробился его крик: — Беги! Ученый ловко поднырнул под его руку и пырнул мечом в грудь. Зашатавшись, парень упал, а тот сорвал с пояса стальной квадрат ловушки и швырнул вперед. Тен тяжелым рывком вскочил, и она пролетела под ним, раскрылась, обдав спину холодом энергии Хаоса. Осколки камня впились в окровавленные ладони. Ну нет, черт возьми! Больше он не позволит себя захватить! Оскалившись зверем, он бросился вперед. Прут сам подвернулся под руку, и Тен обрушил его на голову ученого.***
Он шел и шел, пока ноги не подломились, и рухнул на сухую, разогретую за день землю. В щеку впились мелкие камешки, волосы прилипли ко лбу. Между ребер, туда, куда его двинул предатель-беглец, словно тупой нож вогнали. Солнце стояло в зените, и он медленно вытянул к нему окровавленную, дрожащую руку. Хотелось коснуться его, сжать… Раздавить. Я жив, хотелось крикнуть, у них не вышло меня сломать! Он улыбался солнцу разбитым, израненным лицом, жадно вдыхал пыльный воздух, чувствовал ветер на болезненно разгоряченном теле. Именем Тен он называться больше не будет: возьмет себе то, каким представился брату, — Рэй. Он переродился. Закалился в горниле. У них не вышло его сломать. Не вышло. И ни у кого не выйдет.