Я не стою, поверь, чтоб ты слезы лила обо мне, Чтоб ты шла по следам моей крови во тьме — по бруснике во мхе До ворот, за которыми холод и мгла, — ты не знаешь, там холод и мгла.
Это было просто невероятно. Чудесный сон, сладостная иллюзия. Акияма Рэй, психопат и манипулятор, что использовал всех подряд и убивал без жалости даже союзников… Акияма Рэй, что целых двести лет пытался затянуть его в свою паутину… Акияма Рэй, что всегда заступал ему дорогу… Мертв. Мертв. Мертв. Заламывая руки, Клинок метался по гостиной. Мебель прыгала перед глазами, стены сливались в дождливо-серую ленту. Теперь станет легче. Можно выдохнуть и распрямить плечи: никто не ударит исподтишка, не затянет в очередную интригу, просчитав его действия на два шага вперед! Он сделает то, что должен, вернет Новаки, и они вместе наконец будут счастливы. За дверью плескались голоса, шарканье ног наползало на уши волнами на берег. Клинок выпутал пальцы из волос и выпрямился, судорожно хватая воздух ртом. Тело наполняла такая легкость, что, казалось, ничего не стоит взлететь. «Приветствую! Перейдем сразу к делу: я Акияма Рэй, Лидер Организации Королей Хаоса. Уверен, ты знаешь о нас много всего, например, что нам адово не везет. Если так, то пойдем со мной». Клинку тогда было четырнадцать, и, разумеется, он еще не звался Клинком, но о Королях Хаоса и их «адовом невезении» правда знал достаточно: дядя Инсептия любил об этом поговорить. Ты-станешь-их-новым-Лидером-вместо-этого-ублюдка-Акиямы-Рэя-Аято. Охотники-склонятся-перед-тобой-Аято. Вампиры-признают-тебя-за-предводителя-Аято. Раз родился со спектральными глазами, тащи этот груз, пока он тебя не задавит. Вот только Аято больше не было. Как не было и Клинка Карателя. Он уже и сам запутался, кем стал — кем остался. Нужно уходить. Из этого дома, пропахшего кровью, что тянулась из глубины веков от предка до потомка, из этого города, где слишком много судеб сплелось в тугой клубок — ни в жизнь не распутать. Нужно уходить, но перед этим стоит кое-что сделать. Клинок вытер ладонью вспотевший лоб, толкнул скрипучую дверь и направился ко входу в подвал. Крутая лестница, как и прежде, обрывалась в зияющую черную пустоту. Живо представилось, как соскальзывает нога со стертой ступеньки и он летит вниз, вниз, вниз, пересчитывая головой каждый камень… Неудивительно, если так и будет. Он ведь Король Хаоса. Из комнаты в конце тусклого коридора с темно-зелеными обоями, узор которых выцвел лет сто назад, доносился голос Котты дель Ирры. Помедлив, Клинок развернулся и неспешно пошел туда.***
— Ты все-таки идешь с ним? — тихо спросила Нелл, застыв в дверном проеме. Он не слышал, как она вошла, и ее присутствие ледяной водой окатило его, дрожью отдалось в плечах под плащом. Слова тяжело, неохотно ворочались на языке, и горло сковало хрипотой будто даже больше обычного. — Да, — бросил он, помедлив. — Я этого всю жизнь ждал. Белесое солнце попалось в силки туч, и по кухне разлилась холодная серость. Нелл казалась единственным живым пятном на старой картине, да и то он боялся, что стоит на миг прикрыть глаза — и она заиндевеет, превратится в россыпь выцветших мазков у стены. До сих пор в душе гнездилось ощущение нереальности. Нелл в его доме. С ним. Чистое безумие. — Ты думаешь, так будет лучше? Проклятье, да откуда он мог знать, как будет лучше?! Даже Акияма Рэй, сильный, почти непобедимый, безумно рвущийся к власти… погиб. Никто не вечен. Memento mori, как часто пишут в умных книгах. С Ивом Эртом тоже может случиться такая дрянь. И все же… Котта не мог остаться в стороне. Он не трус и не слабак, чтобы просто взять и сбежать! Множество поколений Ирра грезило, как бок о бок с Королем покорят вершину мира и прорубают путь к величию сквозь толпы Охотников, а он готов так легко отказаться от этого? — Да. Никто больше не будет указывать, что нам делать и когда жрать! — наконец произнес он, так резко стянув шнурки тяжелых сапог, что они резанули по пальцам. Слова прозвучали до крайности нелепо. — И что дальше? — ровный голос Нелл ураганом загудел в голове. — Построите мир, где люди будут у вас скотом? Вот ни черта она не понимает. Захотелось накричать на нее, но Котта сдержался. Это ведь… это ведь Нелл. Она может говорить что угодно, ведь куда мудрее него. «Я… не знаю», — отчаянно рвалось на губы, но он не позволил выплеснуться чертовой минутной слабости. Рассеянные солнечные лучи снова пролились на кухню сквозь громадные окна, выбелив мраморные плиты. Тенн любила, когда светло и воздуха много. Все в этом доме, по сути, было сделано для нее. — Останься со мной, — прошелестела Нелл, и в этот момент он почти ее возненавидел. В душе яростно взметнулось желание отбросить все, и пусть господин Король катится к черту! Котта… …ничем ему не обязан. Котта… …просто хотел жить, как и жил, осесть в этом доме с громадными окнами, видеть мягкую улыбку Тенн каждый день и с трепетом вслушиваться в прибой голоса Нелл. Вот только… вот только его долг — быть с Королем, сражаться за Короля. — Прости… я не могу, — слова каленым железом жгли язык. — Как вернусь, то… тогда останусь. Ничего не дрогнуло в глубине ее красных глаз, которые он помнил карими. Молчи, взмолился он мысленно, не пытайся меня больше отговаривать. Одно твое слово — и я забуду, куда и зачем собирался идти. — Почему ты не обратишь Тенн? — спросила она неожиданно, и ледяная игла вошла в позвоночник. Если бы один из его парней осмелился сунуть нос куда не следует, Котта бы пригрозил, что его отрежет. Даже не думал, что когда-то придется отвечать на этот вопрос. — У нее слабое здоровье, — ответил он, механически, едва ли осознанно поправив высокий воротник. — Может сердце не выдержать. — А лучше, что она парализована ниже пояса? — Нелл говорила бесстрастно и ровно, как и всегда, а он так стиснул кулаки, что побелели костяшки, и красное марево застлало мир. Проклятье, она перегнула палку! Как будто он не делал все для выздоровления Тенн! Облетел с ней почти полмира, вываливал тонны бабла на лучших врачей, вот только приговор оставался однозначным даже спустя бесчисленное множество осмотров и несколько операций. Раздроблены позвонки. Поврежден спинной мозг. Ублюдок на своем белом грузовике сделал все, чтобы разрушить ей жизнь, а Котта потом разрушил его. Безжалостно растоптал, обратил в меньше, чем ничто. Любого, кто, нарочно или нет, попытается причинить Тенн боль, ожидает участь хуже смерти. Едва заметно дернулись углы рта Нелл, и Котту будто током ударило. Она… боялась его? Нет. Не может быть. Она долгие годы игнорировала его. Отталкивала. Молчаливо выказывала презрение. Должна ведь была убедиться, что он никогда не причинит ей вреда! — Ты думаешь, что поступаешь хорошо… Нет, даже не так. Ты вообще не делишь мир на «хорошо» и «плохо», — вместе с ее словами пришло осознание: она потеряла способность бояться в тот день, когда ее деревня утонула в крови, а значит, он неправильно понял ее эмоции. — Делаешь только то, что сам хочешь, и даже не знаешь, зачем тебе оно вообще нужно. Я надеюсь, что ты вернешься, несмотря ни на что. Нам еще о многом нужно поговорить. Котта не совсем понял, что она имела в виду. Голову заполонил методичный лязг, сменившись пустотой. Он медленно поднялся и коснулся щеки Нелл, внутренне содрогаясь от мысли, что она отпрянет, но ничего не случилось. Ее волосы отдавали жаром старого пепелища.***
Женщина спала на каменном полу, подтянув колени к груди. Клинок со щелчком выключил фонарик, и темнота тут же сомкнулась вокруг, застлав привыкшие к сильному белому лучу глаза. Для антуража, конечно, больше подошел бы факел, но его было слишком проблематично раздобыть. Женщина встрепенулась и резко села. Ее серые волосы спутались, но в неровном лунном свете, что лился из крохотного зарешеченного окна, хорошо выделялись две выкрашенные в русый пряди. — Что? — спросила она с вялой бравадой. — Неужели решил меня выпустить? Клинок хмыкнул, подошел ближе и коснулся замка на решетке. С визгом отскочила дужка, повинуясь энергии Хаоса, и дверь клетки приоткрылась. — Увы, нет. Пришел взглянуть на твои раны. Она смерила его таким взглядом, что захотелось повернуть обратно. — Не беспокойся, — добавил он на всякий случай и вытащил из сумки у бедра эластичный бинт. — Без обид, но как женщина ты меня не интересуешь. Она все так же недоверчиво смотрела на него, но, помедлив, все же приподняла рубаху, открыв ссадины и разводы синяков на ребрах. Всего-то? Еще днем два у нее точно были сломаны, а сейчас осталась самое большее трещина. — Ты целитель? — спросил Клинок, ловко обрабатывая ее раны мазью. — Неплохо сработано. Действительно неплохо, учитывая, что эта клетка блокировала энергию Хаоса больше чем напополам. Женщина слабо поморщилась. Раз она почти бесстрашно и без бунта подпустила его к себе, значит, на попытку попить кровь легким и точным движением свернула бы ему шею. Иву явно стоит быть с ней осмотрительнее. Интересно, кто ее так отделал? — Ты знал, — произнесла она, когда он затягивал бинты, — что Ив Эрт параллелос? Оцепенение сковало руки. Ну ничего себе. При взгляде на кровожадного вампира, будто сошедшего из готических историй века эдак девятнадцатого (образ несколько портили напрочь растрепанные волосы и что ни на есть современные тяжелые сапоги), только псих мог предположить, что кто-то его нарисовал и воплотил, — и оказался бы прав. — Конечно, — ответил Клинок с тенью улыбки, не выдав шока. — Интересно, как ты догадалась? Он так трясется, чтобы, не дай Бог, об этом кто не узнал… Морщина прорезала ее лоб. — Я просматривала архивы. Как-то странно, что до Яшимы о нем никто не слышал. Ну и вот… Даже не ожидала. Абсолютный Охотник Инни Вудблэк из Хьюстона и ее параллелос… — Так, — поспешно сказал Клинок. — Я бы советовал не говорить об этом при Иве, но если ты все равно пришла к нему, чтобы умереть… Пожалей хоть мои труды: я тебя что, зря лечу? И вообще, где это ты так нарвалась? Она чуть потянула повязку, чтобы ослабить, и раздраженно опустила кофту. Ну вот. Так и делай этим Охотникам добро — все равно глядят на тебя как на злейшего врага. — Охотники пришли в Резиденцию, — зло отрезала она. — После того как Рэй… как это случилось. Все там погромили, чтоб им провалиться. Обвинили меня, что я помогала ему убивать Старейшин. И плевать, что я в Сэре меньше месяца! Ее голос сорвался, и она отвернулась к склизкой, в белесых пятнах плесени стене. — Скажи… — протянул Клинок, смерив ее испытующим взглядом. Вопрос давно вертелся на языке, но он все пытался утопить его в глубине других мыслей. — Что вы все нашли в Акияме Рэе? Он использовал вас и выкидывал, как надоевшие вещи, некоторых даже убивал, а вы все равно носились за ним и готовы были за него умереть. Женщина едва уловимо вздрогнула, обхватила колени руками. Молчала. Долго молчала, но он ждал. До зубовного скрежета хотел услышать ответ. — Ты не поймешь, — сказала она мертвенно, и он неожиданно понял: да она, похоже, любила Рэя!.. При мысли об этом в груди разлилась странная горечь. Клинок потерял Новаки — ненадолго, женщина потеряла Рэя — хотелось верить, навсегда. Казалось, это… сблизило их? Будто, пережив схожую боль, они могли разделить ее напополам, потому что понимали, что значит потерять смысл жизни. Острая жалость уколола душу. Эта женщина была одной из тех, кто попал под дьявольское обаяние Акиямы Рэя, что бурей сметал людей на своем пути. Те, кто не успел сбежать или погибнуть, оказывались одни среди песка, ветра и безумной жажды — и тогда он, криво ухмыляясь, протягивал им руку сквозь ураган, что сам же и создал. Как глубоководный удильщик, завлекающий себе в пасть рыб поменьше светящимся отростком. Как безжалостное пламя свечи, на которое наивно слетаются мотыльки. Им бы всем радоваться, что Акияма Рэй погиб, а они оплакивают его.***
Шаг. И еще один. И еще. Лужи мягко хлюпали пол ногами, а Итаки, сцепив зубы, шел сквозь черноту. Целый день слонялся по городу, не разбирая дороги, и время смешалось воедино, переплелось так тесно, что утро незаметно перетекло в ночь. Юки погиб… погиб. Как отец и мать, как Ибики. Внутри царила такая пустота, что даже слезы не шли. Он ведь обещал, что больше никого не потеряет, обещал! За что ему это все?! «Не волнуйся, — раскаленным железом разлился в ушах вкрадчиво тихий голос. — Скоро боль уйдет. Не будет ни смертей, ни страха». Итаки привалился к стене и стиснул переносицу пальцами. Не воплотишься, билось в висках мантрой, не воплотишься, чтоб тебя, Каннаги… Я… я сильнее. Гораздо сильнее. Просто нужно время совладать с собой. Глотнуть пропитанный грозами воздух и научиться жить с мыслью, что Юки больше нет. «Ты уже потерял всех, кто был тебе дорог. А тех, кого еще не потерял, потеряешь потом. Я знаю, о чем говорю, Грей Итаки». — Не знаешь! — крик вспорол тишину переулка, как звезды чернильное небо. — Ни черта ты не знаешь, Каннаги! Ты… ты убил своего друга, чтобы забрать его Символ! Истреблял демонов, даже когда они тебе сдались… «Почему ты думаешь, что, если бы дожил до тысячи лет, не делал бы того же?» — Не делал бы! Я не такой, как ты! — рявкнул Итаки, чувствуя такую уверенность в своей правоте, что могла весь мир всколыхнуть. — Я бы никого не убивал и не пытал просто потому, что мозгами тронулся! Лучше бы сдох!!! Мрак разорвала лиловая вспышка энергии Хаоса — и померкла. Вампир вышел на охоту? Если так, то надо бы отсюда уходить по гребаным и несправедливым правилам штаба, вот только они уже не имели значения. Привычный мир разрушен, и все его запреты превратились в ничто. Итаки нащупал за спиной рукоять меча и на ватных ногах двинулся вперед. Энергий Хаоса было несколько, минимум три. Затаив дыхание, он выглянул из-за гаража. На пустом пятаке среди мусорных баков стояла Арлентай Рэсса, и лунный свет метался по ее глянцево блестящим волосам. Ее окружало пятеро Охотников в одинаковых черных одеяниях. — Надеюсь, не нужно объяснять, почему вас приказали схватить, — раздался тихий голос из-под капюшона одного. Она не ответила. Все так же стояла, чуть вздернув подбородок и глядя в никуда яркими лиловыми глазами. — Учитывая невозможность казнить вас… обычным способом, мы должны провести вас… в особое место. — Хорошо, — тихо ответила она и протянула руки, по которым тут же скользнули серебристые змейки наручников. Эй, какого черта она так просто позволяет себя увести? Почему с ней рядом нет Сэйши, когда он так нужен?! «Почему? — мягко хмыкнул голос в голове. — Потому что, Грей Итаки, она всегда была такой. Не могла понять, ради чего живет, и пускала в душу любого, кто был к ней добр. Как грязная бездомная собачонка. Хочешь, покажу?» Проклятье, только не сейчас, ведь в любом миг могло произойти что угодно! Мир расплылся, завертелся россыпью черных и серых пятен. Растворились в небытии гаражи и людские силуэты, исчезла залитая дрожащими тенями улочка, и Итаки швырнуло в обложенный белой плиткой туалет. По носу тут же ударило характерное зловоние, за рассохшейся дверью вспыхнул гул голосов и смех. Не успел он как следует осмотреться, как она шумно распахнулась, впустив троих мальчишек, что волокли под руки девочку лет пятнадцати. Она бессильно скользила по полу подошвами потрепанных кроссовок. — Брось, Мэй, это всего один раз, — хохотнул долговязый пацан с прыщавой физиономией. — Каждого лоха хоть раз должны макнуть башкой в унитаз! Девочка смерила его отчаянно-злым взглядом из-под очков в дурацкой розовой оправе, и Итаки захотелось его придушить. — Эй, чуваки, а ну-ка держите ее! — пацан презрительно скривил губы, его мясистые пальцы зашарили по ее карманам и выгребли на свет пару мятых долларовых купюр. — И все? Что, фонд обеспечения сирот выделяет бабки только на жратву с помойки? Вы обвиняете меня в том, что я предала вас, чтобы помочь Акияме Рэю поднять восстание и захватить власть… Хорошо. Вы вольны считать так, как хотите. Парень схватил девчонку за высокие черные хвосты, крыльями торчащие над висками, и толкнул в открытую кабинку, к грязной фаянсовой дырке унитаза. Остальные мальчишки поддерживали его гоготом и улюлюканьем. Итаки зло махнул рукой, целя одному по затылку, но пальцы прошли сквозь него, ни на что не наткнувшись. Гнев клокотал в горле, отгоняя боль и немоту, наполняя жизнью измученное потерей сердце. Он не собирался так просто смотреть на это, не собирался! Даже если прошлое не изменить, даже если сейчас он просто бледная тень себя самого в зловонном школьном туалете, один на один с отвратительными чужими воспоминаниями… Дверь с грохотом врезалась в стену. Мальчишка, высокий и очень, очень злой, плечом налетел на ближайшего пацана и толкнул к остальным так сильно, что кое-кто не удержался на ногах. Девочка тоже упала, очки слетели на пол. — Проваливайте! — рявкнул он, яростно ощерив зубы, и пнул прыщавого под ребра. — И чтоб я вас больше не видел возле нее! Девятая Субстанция, Арлентай Рэсса, Девятая Субстанция. Вас ведь по-другому не убить… Я… сочувствую. Простите. Лучше не сопротивляйтесь. Здесь недалеко идти. Пугливо оглядываясь, хулиганы бросились к двери. Девочка села, держась рукой за сбитый до крови лоб, и мальчик опустился рядом с ней так резко, что поток воздуха растрепал его длинные, почти до плеч, темно-синие волосы. «Мне правда стало жаль эту замухрышку, — запульсировал в висках голос Каннаги. — Она была такой же, как я когда-то. И я сделал для нее то же, что когда-то сделали для меня: провел ее сквозь Хаос». До ушей глухо, будто из другого измерения, донеслись удаляющиеся шаги. Итаки с трудом разлепил глаза и снова осознал себя во тьме. Арлентай Рэссу со скованными руками уводили прочь, болезненно очерченную лунным светом. Почему… почему она не попыталась сбежать? Ни тогда, ни сейчас? Он не мог двинуться. Не мог вздохнуть. Пытался сглотнуть ком в горле, но не получалось. Сэйши-сан. Нужно обо всем рассказать Сэйши-сану. Если он еще может слышать хоть что-то, кроме голосов из своего прошлого, потому что обсцессия вконец его доконала.