***
Еще утром все было хорошо. Привычные уроки. Убаюкивающие голоса учителей. Мелодичная трель звонка, гомон и топот множества ног в коридорах. К полудню сэрийскай школа Хайвашима перестала существовать и сравнялась с землей. В руках Шиды, сидевшей рядом на потрепанной сумке, скребся карандаш — совсем как целую вечность назад, когда Харикен еще не знала о тайном мире Охотников, вампиров и кровавых интриг. В полумраке ее волосы казались белыми, точно лунный отблеск на линзе телескопа. Как ей удавалось рисовать в любом месте, при любых обстоятельствах, даже когда света длинной лампы едва хватало, чтобы разогнать полумрак, а под землей разрушениями и смертью зрели новые толчки?.. — Что рисуешь? — тихо спросила Харикен, подтянув колени к груди. Молчание угнетало, почти осязаемо давило на уши. Шида показала ей блокнот: страницу рассекли легкие серые линии, складываясь в силуэт мрачного мужчины в длинном плаще. Он исподлобья глядел чуть в сторону, и его взъерошенные волосы развевал ветер, сквозящий где-то вне рисунка. — Он мне часто снится, — Шида нервно хихикнула. — Здорово, если это вещие сны или какие-то видения из параллельного мира. Вдруг я маг, а мои способности проявляются только сейчас... Харикен вздохнула. В другое время ее эти слова бы позабавили но сейчас… Все слишком серьезно. Пока не окунешься в это, пока не увидишь собственными глазами, ни за что не поймешь, каковы на самом деле вампиры и Охотники и как теплом по жилам струится Хаос. Страшный и безмерно прекрасный теневой мир. Получи она шанс вернуться в прошлое и предотвратить встречу с Итаки — ни за что бы не стала этого делать. Лучше бы попыталась спасти его семью. Вокруг Шиды не было ореола энергии Хаоса, ни малейшего. Наверное, ее сны просто случайность… или Клинок снова подбирается к ней, как паук к облепленной паутиной жертве. — А представьте, мы не сможем открыть дверь и все здесь задохнемся! — рассмеялся Пассо, и эхо его голоса гулко разнеслось по убежищу. Харикен цыкнула языком. Глупый, шумный мальчишка! Интересно, как бы он запел, если бы попал сюда совсем один?! — Ой, замолкни! — бросил ему один из парней, и гнев немного схлынул. Оставалось надеяться, события в Сэре сейчас не показывают по каналам Кавасаки — мама с папой с ума сойдут от волнения. Неоткуда даже позвонить, сказать, что все хорошо, ведь даже телефоны не ловят… Мучительно хотелось заняться хоть чем-то среди удушающего полумрака и спертого воздуха, чем-то, что захватило бы мысли в пестрый водоворот и унесло прочь, туда, где беснуется пламя над горизонтом и шумит водопад у могил детей-близнецов, ценой своих жизней свергнувших Энти Акуму. Акума… Только бы с ним все было хорошо… Когда мысли сделались совсем гнетущими, Харикен закусила губу, вытащила из сумки тетрадь и вырвала лист. «Мальчик стоял под дождем, сам-один, без зонта, — рассек карандаш строки. — Лужи кляксами расплывались на земле, черные от ночного неба». Последние слова получились… красивыми. Емкими. Такими, какими должны были быть. Впервые за два года сами шли под руку, вспыхивали перед глазами витками и золотистыми узорами — оставалось лишь выплеснуть их. Почему мальчик стоял под дождем? Потому что сбежал из другого мира, и было ему на самом деле больше трехсот лет. А сбежал потому, что вместе со своим другом хотел захватить власть, да не вышло. «Дрожащий свет фар проезжающей мимо машины очертил его силуэт, и у Теруми перехватило дыхание. Остальные люди на остановке зевали, скучающе глядели на дорогу и явно ничего особенного не замечали». Друга убили во время восстания, и теперь мальчик, забравший его душу с собой, должен найти для него новое тело и попытаться начать все заново. Теруми — тоже не совсем обычный человек с тяжелым прошлым — пожалеет его и приютит, но потом вынужден будет сражаться с чужим сознанием… Харикен писала и писала, почти не задумываясь, — карандаш легко выводил слова, едва касаясь бумаги. Казалось, после романа о близнецах и Акуме ничего больше не напишется, но сейчас в груди плескалось тепло — она не представляла, как раньше жила без него. Время пролетало за строчками и мыслями, плавно сменяющими друг друга, пока за дверью не раздались шаги. Харикен встрепенулась. Ученики зашептались. Неужели наконец пришли спасатели, что должны эвакуировать их из школы? Точно в насмешку, каменный пол задрожал. Замерцал рыжеватый свет, с потолка посыпалось крошево. Харикен пошатнулась и тяжело врезалась спиной в стену. Карандаш вылетел из руки. Тихо вскрикнула одна из девушек — и все оборвалось. Лампы с возмущенным гудением снова осветили убежище, очернив тенями неровные углы. Тряска стихла, напоследок далеким громом отдавшись в земле. У грубоватых стен, среди силуэтов одноклассников в школьной форме, вспыхнул призрачный мальчик с синими волосами и выдохнул, не размыкая губ: — Осторожно. Тебя могут убить. Дверь тяжело грохотнула, сыпанув белесой пылью. Свет из коридора ударил по глазам, вынудив зажмуриться, вжаться в стену. Шаги вспороли спертый воздух, шаги по меньшей мере двоих человек, и хриплый голос разнесся в ушах: — Вон она. Она безошибочно ощутила, как поднялась рука незнакомца и указала на нее. Нерешительно открыла глаза и увидела четыре ярко-красных точки, вспоровших полумрак. Вампиры. — А что делать с остальными? — осведомился второй бесстрастно. — Прикончить? Крови будет много… Миг еще стояла тишина — и ученики заметались, крики всколыхнули полумрак. Харикен не шевелилась, не могла даже вздохнуть. Они пришли за ней… и хотят всех убить! И из всех собравшихся только она может что-то сделать как Охотник… могла бы, если бы толком умела хоть что-то! Медленно, очень медленно она поднялась и протянула руку в колкую ткань Хаоса, как учил Рэй-сан до того, как не исчез и на резиденцию не напали. Старый дом сёгуна Дербы превратился в черное пепелище. Страшно представить, что было бы, если бы Харикен тогда не поехала в школу… Длинная рукоять скользнула в ладонь, и меч разогнал тьму ярко-голубым свечением. Видят ли ее одноклассники это, или завеса Хаоса все надежно скрывает? На долю секунды странная решимость наполнила душу. Она почувствовала себя сильной и непобедимой, будто злодей перед дуэтом героев в каком-нибудь классическом фэнтези-боевике… Потому что точно так же ее повергнут и сломят. Вампир рванулся вперед, и рука онемела от удара. Меч с лязгом отлетел на пол. Харикен схватили, жестко заткнули рот ладонью и поволокли на свет.***
В дверь постучали. Шида сняла наушники, встала и босиком прошлепала в прихожую. Кто бы это мог быть? Наверное, не заметили звонка? Она заглянула в глазок и увидела мужчину в тесноте лестничной клетки. Ему было никак не меньше сорока, усталые морщины изрезали худое лицо, окруженные редкими, до плеч седыми волосами, что вихрем топорщились у лба. — Здравствуйте, а вы к кому? — осторожно спросила она сквозь дверь. — К Инавари Шиде-сан, — ответил незнакомец тихо. — Я заместитель педагога по воспитательной работе, хотел бы поговорить с вами о том, что случилось несколько недель назад. Ну почему они никак не оставят ее в покое?! Из полиции, из школы… Она ведь рассказала им все, что могла. Неприятный холод разлился в груди. Как назло родителей дома не было, а телефон последние два дня работал с перебоями. Развернуться бы и пойти обратно, сделав вид, будто ничего не случилось, но онемевшие руки сами потянулись к замку, сняли цепочку с двери… Мужчина вблизи выглядел еще более осунувшимся, чем показалось поначалу, а волосы у него были не седые… ярко-голубые. Шида едва сдержала глупый смешок. Угораздило же наткнуться на странного типа, еще и дверь отпереть. Но при мысли об этом внутри ничего не дрогнуло. Совсем ничего, будто чувства выжгло. Она не могла отвести от него взгляда, а Инсептия смотрел на творение рук своих и тонул в дежавю. Все совсем как пятьсот лет назад, только лицо у Повелителя Мечей сейчас более безмятежное и одежда под стать эпохе: просторная розовая майка и полотняные штаны до колен. — Простите, — пробормотало его создание, называвшееся сейчас Инавари Шидой, и попятилось, но Инсептия удержал дверь ногой и, бесцеремонно пройдя в узкую прихожую, схватил Повелителя Мечей за плечи. Ее рот в ужасе приоткрылся, но крик не вырвался — глаза вдруг затуманились, тело обмякло. Она не могла вспомнить все, но обрывки былых лет должны были тревожить ее во снах, должны были взвиться лепестками сакуры на ветру, когда он, Инсептия, ее создатель, прикоснулся к ней. Тогда, пятьсот лет назад, он так и не определился, как относиться к ней. Не дал ей даже имени — это прерогатива людей, а она не человек. Ее чувства ненастоящие, на руке тень железного рабского браслета… И, пусть она не могла вспомнить все, подсознательно в ней навеки запечатлелось это знание. Инсептия вывел ее, безропотную и послушную, из подъезда. Улица встретила их спертым от выхлопов воздухом и пасмурным небом. Пусть Корнелиус хоть ядом изойдет, но нельзя допустить, чтобы труды снова пошли прахом. Стоит проделать специальным артефактом небольшое отверстие в энергетическом куполе и выбраться из города, как трещину тут же залатает ожидающий снаружи отряд Охотников. Ничего страшного не случится. Повелитель Мечей пятьсот лет назад жила у него, как дальняя родственница, и помогала по дому: ухаживала за скотом, убиралась и готовила пищу, пока он проводил очередные исследования. В отличие от многих коллег по деятельности, он никогда не издевался над подопытными и уменьшал болевые ощущения во время экспериментов настолько, насколько это было возможно, так что и ей не причинял особых страданий. Наверное, это значило «относиться неплохо». Можно продолжить так и дальше, только следить за ней получше, чтобы никакие суеверные твари снова не добрались до нее. Он быстро пошел вперед, таща создание за собой и лавируя между припаркованных машин, пока взглядом не наткнулся на высокого мужчину. Тот недвижимо стоял посреди дороги, скрестив руки на груди, и ветер трепал его длинный серый плащ и молочно-белые волосы. Инсептия остановился. Да уж, мальчишка вырос. Из инертного, опустившего руки ребенка, каким его сделал Василиск, превратился… в Поглощателя. Взгляд его ледяных ярко-красных глаз, должно быть, пронзал других существ Хаоса до костей. — Оставь, — бросил он. За его спиной вспыхнул и погас зеленый глаз светофора, машины медленно поползли вперед. — С тобой она не пойдет. — Ты хочешь забрать ее с собой? — Инсептия вздернул брови. — Вынужден разочаровать тебя: она не человек. Ее тело, мозг и даже душа созданы искусственно только для того, чтобы Охотники могли в случае чего предотвратить захват власти Королями Хаоса. Ни одна черта не дрогнула в бледном лице Хираташи Норрена-Леммана. Он должен был отступиться, услышав «страшную» правду, — но не отступился. Нужно было лучше следить, чтобы Повелитель Мечей с ним не водилась, но у Инсептии тогда было слишком много дел. И подумать не мог, что связь двоих детей выльется в то, что один из них умрет, а второй получит невидимый Королевский Меч №7 прямиком из Хаоса и сейчас будет путаться под ногами. — Ее привязанность к тебе — ложь, — продолжил он ровно. — Она не помнит ни тебя, ни меня… — Помню, — выдохнула Повелитель Мечей надрывно и подняла голову. В ее больших серых глазах стояли слезы. — Помню… тебя… Норрен! Она вырвала руку из руки Инсептии. Норрен-Лемман сделал шаг навстречу, и еще один, и еще, пока не побежал. Казалось, треснул лед, что сковывал его все это время, брызнул осколками, вспыхнувшими на солнце так ярко, что заслепили всех вокруг… Повелитель Мечей бросилась Норрену на грудь и разрыдалась. Будто наяву ее тело прошивали вилы и копья ведомых ужасом крестьян, обвинивших ее, тринадцатилетнюю девочку, в колдовстве только из-за того, что она была совершенно седой… — Ты уже не смог защитить ее один раз, — спокойно бросил Инсептия Норрену, прижавшему Повелителя Мечей к себе так крепко, будто боялся, что миг — и она истает в туманной дымке среди высоток, — и думаешь, что сможешь второй? Норрен смерил его испепеляющим взглядом. Неуловимая дрожь исказила его лицо, губы изогнулись в гримасе, по челюсти заходили желваки. — Посмотрим, — ответил он хрипло. — По крайней мере, сделаю это лучше, чем вы. Наивный мальчик. Он заполучил силу, что ни одному живому существу и не снилась, но так и остался безвольным орудием в чужих руках. Отвлекся всего на секунду, чтобы произнести полные злобы слова — и Инсептия сорвал с пояса ловушку. Она ударила Норрена по ноге и взорвалась сизым дымом. Повелителю Мечей немного достанется тоже, но это не критично. Поглощатель рухнул, надсадно кашляя и закрывая лицо руками. Инсептия шарпнул свое создание за рукав, притянул к себе и коснулся ножа у бедра, но передумал. Хираташи Норрену-Лемману и без того осталось недолго, а его смерть нанесет Повелителю Мечей психологическую травму. Ведь все, что человек создал, можно легко уничтожить, а значит, опасаться нечего.***
Хираташи Норрен-Лемман куда-то исчез. Жаль, очень жаль. Не приходилось рассчитывать на дружбу с ним, но он, в конце концов, один из «Триады», а значит, достаточно близок с Мацу. У него тоже Королевский меч… Интересно, при каких обстоятельствах попал ему в руки? Хватая ртом спертый летний воздух, Кэрлайн вскинула голову к блеклому небу. По лбу и спине градом катился пот — воплощение Королевского меча, еще и вне трансформации Иэкарт, всегда давалось ей тяжело. Норрен-Лемман… нет, она подозревала, что у него необычное оружие, но чтобы он вот так бросился защищать город… На кой ему это сдалось? Кости, напомнила она себе, и, царапнув ногтями по камню Стены, неспешно спланировала на землю в потоках энергии. Среди домов и даже на дороге лежали древние мертвецы, и простые люди не видели их, редкие машины проезжали сквозь, брызгая сероватой рябью воздуха из-под колес. Придерживая золотистую шаль, чтобы не чиркала по асфальту, Кэрлайн опустилась на корточки рядом с одним из скелетов. У него недоставало левой стороны черепа от челюсти до глазницы — словно пуля снесла. Ворот синей клетчатой рубахи потрепался и засалился, подкатанные, как у фермера, рукава уже начали истлевать. Можно было перенести его для анализа в лабораторию Мацу — или хоть пару костей, но мысль о том, чтобы как-то его сломать и разделить, казалась ужасно крамольной. — Привет, Лайн, — раздался рядом хрипловатый голос, и Кэрлайн вздрогнула. Черт возьми, так задумалась, что не почувствовала чужой энергии Хаоса! У стены одной из высоток стоял Ооками Тиоми, запихнув левую руку в карманы джинсов — правая висела на перевязи. Пряди черных волос, стянутые в небрежный узел на затылке, падали на его лицо, чиркали по спине ниже плеч, и выглядел он изнуренно, как человек, перенесший мучительную и долгую болезнь. — Привет, — ответила Кэрлайн натянуто: у кучу лет никто не называл ее Лайн. Успела забыть, каково это. — Думаешь, у них остались какие-то артефакты? Он прищурился на солнце, отчего его недовольное бледное лицо сделалось еще недовольнее. — Нет. Просто стало интересно, что творится в городе. Земля так тряслась, что у меня стеллаж завалился. Странно. Раньше Тиоми крайне редко выходил из дома, в какой бы стране и в каком бы городе ни пускал корни: кровь ему в изобилии давали за артефакты вместо денег, к свежему воздуху и человеческому общению он не особо тяготел, зато неожиданно легко срывался на поиски очередной диковинки. Либо тут что-то было не так, либо Тиоми очень изменился с того времени, как они виделись последний раз. — Как думаешь, откуда они взялись? — спросила Кэрлайн, разглядывая очередной скелет, на шее которого сохранился почерневший серебряный амулет. Кости таза рассечены трещиной, ребра раздроблены — вероятно, этому человеку проломили грудную клетку добивающим ударом. Тиоми потер переносицу. — Фиг его знает. Такое впечатление, что сущности Хаоса просто… м-м-м… впитали трупы. Допустим, там, где в нашем мире очень тонкая завеса. В склепе каком-нибудь. Мысль была здравая, даже очень, но Кэрлайн почему-то засомневалась. Все это чертовски подозрительно пахло. Его слова уж больно походили на отговорку или нежелание показаться несведущим даже в таком сложном вопросе. Хотя, может, она и ошибалась насчет него: этого обновленного Тиоми, что не выплевывал шестьдесят мрачных оскорблений в минуту и без труда выходил из дома, она не знала. — Не думаю, — отрезала она. — Они очень старые, и у всех конкретно поломаны кости, как в бою или при несчастном случае. Думаю, они попали в Хаос… сами. Допустим это все Нули, которых… пытались сделать Охотниками. В груди неожиданно защемило. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как Рэй схватил ее за руку и с бесконечно привычным оскалом потянул сквозь ткани миров, сквозь вспышки ярких спектральных цветов и игольное ушко Хаоса… И через миг она открыла глаза совершенно другим человеком. «В душе каждому легко найти Охотника». — И как ты себе это представляешь? — фыркнул Тиоми, и по тому, как скользнули его брови к переносице, как поджались губы, она поняла, что разговор ему наскучил. Он явно торопился, а значит, пришел сюда не просто так, что бы там ни говорил. — Нас учат, что Хаоса — это переплетения энергетических потоков в небытии, — не собираясь отступать, бросила Кэрлайн: об этом ей успели рассказать гувернантки и мать до того, как узнали, что она не родилась Охотником. — То есть, попасть туда физически невозможно. Так, по крайней мере, говорят. Тиоми с сомнением покосился на нее. Его белые руки вскинулись, пытаясь поймать остатки энергии Хаоса, что, может, гнездились еще каким-то чудом в глубине потемневших костей. Он не брал у мертвецов ни золотых колец с высохших пальцев, ни старых монет, завалявшихся в истлевших карманах, — дурная примета. Если этих людей убило… что-то, их драгоценности и памятные вещички никому не принесут счастья. Другое дело артефакты. Их можно разобрать, улучшить, перепродать. Они были созданы для того, чтобы идти по рукам. — Тиоми, — помедлив, позвала Кэрлайн. — Ты знаешь, что в город скоро прибудет Глава всех Охотников? Он фыркнул. — Знаю, а как же. И знаю, что нам всем хана. Рэй умер, а значит, разобраться с этой проблемкой теперь некому. Ну и фиг с ним. Может, толкну кому-нибудь пару артефактов и напоследок хоть кровушки насосусь. Кэрлайн криво усмехнулась. Мимо пронеслась машина цвета мокрого асфальта, взметнув ее шаль и волосы. Будто огонь, сказал бы кто-то, но она никогда не любила это сравнение. Полная глупость — в таком случае все рыжие ходили бы с опаленными шеями! — И ты так просто с этим смиришься? Тиоми окинул ее тяжелым, мутноватым взглядом, под которым собеседник обычно скукоживался и начинал жалеть, что вообще попался этому человеку на глаза. Небо над его головой расчертили птицы, и ветер поднялся, будто потревоженный взмахами их черных крошечных крыльев. — А что, у тебя есть варианты, как навалять Главе и не дать ему нас кокнуть? Или думаешь, раз я собираю артефакты, у меня есть волшебная палочка, которая в момент все разрулит? — Не груби, — поморщилась Кэрлайн. — Никогда не поверю, что ты просто сложишь лапки. В конце концов, когда она осталась один на один с жестоким миром, без еды, крова и гроша в кармане, именно он предложил ей искать вещи, напитавшиеся за века Хаосом, и продавать ему, именно он заплатил за проживание в дрянной, но все же гостинице — просто так, ничего не попросив взамен и прикрывшись привычной грубостью. И сейчас не мог сдаться. Просто не мог. Тиоми молчал. Долго молчал. Даже перестал копаться в вещах мертвецов — нашел уже какой-то короткий ржавый нож с вытертой золотистой рукояткой и теперь механично водил по ней большим пальцем. — Поживем — увидим, — наконец бросил. — Если все поднимутся, я поднимусь тоже. Если нет… что-нибудь придумаем. Какой вздор. Кэрлайн многозначительно промолчала. Если ты не борешься за себя, считай, уже проиграл. Должен быть способ обойти Тайджимару Корнелиуса, если не переть в лоб, а сделать все спокойно, изящно и смертоносно. Он еще не раз проклянет день, когда глава Охотников Токио поглумился над ней и поставил на кон свою должность против ее жизни и жизни Мацу.***
Сэйши летел сквозь ночь и Хаос, и встречный ветер хватал его за руки, будто за птичьи крылья. Ночь пьянила, дурманила голову, лунный свет разливался повсюду, и ноги вязли в нем, как в болоте. Итаки несся рядом, его красные пряди мотались из стороны в сторону, открывая ярко-синие. Мокрые от дождя крыши скользили под ногами. Сэйши мягко спрыгнул на землю, рванул на себя трухлявую дверь одного из безликих зданий и ворвался внутрь. Поцарапанные старые столы, груды бумаг, тусклый свет — явно какая-то конторка. Служащие оторвались от дел, замерли и уставились на него. Энергии Хаоса вокруг них не было. Простые люди, или… или Итаки ошибся? В груди могильным червем шевельнулось сомнение, но Сэйши решительно отогнал его и зашагал по вытертому темно-зеленому ковру под тихую капель с плаща. — Простите, — нерешительно протянул один из служащих, усталый мужчина средних лет с ранними залысинами. — А вы к кому? — К Тайджимару Корнелиусу, — произнес Сэйши первое, что пришло в голову, и вскинул руки. Глаза незнакомцев тут же подернулись сонной дымкой. Удерживать столько ментальных воздействий слишком долго не получится, но времени хватит, чтобы пройти. Если это здание не имеет отношения к Хаосу, где-то здесь должна быть пространственная трещина. — Трусы! — выплюнул Итаки за его спиной. — Прячутся за обычными людьми! А если нападут вампиры или кто-то еще? Они же их просто поубивают! Сэйши не мог, не хотел сейчас об этом думать. Попытался сосредоточиться, поймать за хвост ускользающую энергию Хаоса, что едва-едва тянулась от лестницы на второй этаж. — Ты можешь со мной не идти. Итаки фыркнул. — Ага, конечно. Не хватало еще, чтобы с вами что-нибудь случилось. Ох уж этот парень… Как будто он сможет толком помочь. Я боюсь потерять и вас, сквозило в его встревоженных глазах. Слишком много боли он пережил, чтобы теперь отступиться, и Сэйши не стал спорить. Вместе они крались по полутемным облезлым коридорам. Грязь чернела у плинтусов росчерками мокрой от дождя земли, а от каждого шага пыль норовила забиться в нос. Стены, просвечивающие в дырах обоев, казались картонными, будто старые почтовые коробки. За спиной Итаки слабо мерцала рукоять меча в крепких кожаных ножнах. Наконец они повернули налево и уперлись в такое мутное и грязное окно, что даже свет фонарей не проникал сквозь него. Сэйши медленно вытянул руку, и очертания коридора исказились, подернулись мутной черной дымкой, заклубившейся в подобии крохотных шаровых молний. Воздух звонко прорезал трещина. «Рэсса, — подумал Сэйши, размашисто шагнув вперед, — я иду к тебе. Я не мальчик, ворвавшийся в школьный туалет, чтобы отбить тебя от хулиганов, а потом, через сотню лет, забравший твой Символ. Я иду к тебе не потому, что ты Охотник, не потому, что бессмертна. Я просто… просто…» Тело окутало таким невыносимым теплом, что он задохнулся, но тут же вылетел в просторный зал, обложенный белым мрамором. Желтоватые блики из ниоткуда вились по полу, словно пронзившие воду солнечные лучи. Черт возьми, пронеслась мысль в голове, а здесь столы светлые и начищенные до блеска и вместо усталых, задавленных работой простых люди — Охотники. — Что вам здесь нужно? — напряженно протянул один, вскинув руки. Остальные вскочили, кое-кто потянулся за мечами. Пространственный разлом позади вспыхнул цветами спектра, впуская Итаки. Сэйши чувствовал Рэссу сквозь толщу бетона, земли и камня — она где-то внизу. И он должен ее найти. — Я пришел за Арлентай Рэссой, — произнес он и выхватил из воздуха цвайхандер. Начался хаос. Яркие лампы смешались с отсветами на темных панелях стен. Кто-то набросился на него справа, Сэйши толкнул его эфесом в грудь и оглушил ударом по голове. Отовсюду раздавались крики, что-то тяжелое гупнуло по затылку, от чего он запнулся, но не упал. В груди разливался жар, мысли то путались, то прояснялись. Сильным пинком он сорвал с петель хлипкую дверь в конце коридора и метнулся вперед. Кто-то схватил его, заломил руку, Сэйши с ревом мотнулся и припечатал нападавшего к стене. Позади Итаки прорвался сквозь Охотников, что пытались заступить ему дорогу, и яркий фиолетово-голубой шлейф взвился за его мечом. Перед глазами коротко мелькнул старый камин, залитый теплым светом пламени, гобелены на стенах и маленький стол в углу — и нога неожиданно провалилась прямо в пол. Сэйши плашмя рухнул на толстый зеленый ковер, едва успев подставить руки. Ловушка! Он вцепился пальцами в ворс, изо всех сил подался вперед, но нога не сдвинулась и на миллиметр. Камин впереди, будто в насмешку, пыхнул золой и погас. — Сэйши-сан! — Итаки подлетел к нему, потянул за руку, но тщетно. Сэйши скрипнул зубами. — Оставь. Я перемещусь к Рэссе. Нельзя поступать опрометчиво — если здесь стоят блоки на перемещения, в лучшем случае он потеряет сознание, но как иначе выпутаться из этой ситуации? Казалось, здание ходило ходуном от топота ног Охотников… Он протянул руку Итаки, но тот отстранился. — Все в порядке. Идите сами. Я как-нибудь выберусь. Вот оно. На самом деле этот парень пошел с ним не только чтобы помочь. Как старый волк уходит от стаи, чтобы найти земляную нору под корнями дерева, забиться туда и умереть, так и Итаки… Нет. Такого не могло быть. Он ведь сильный! — Слушай сюда, — прошипел Сэйши, пытаясь восстановить дыхание, сбитое страхом и нетерпением. Волосы липли ко лбу и лезли в глаза, но сейчас его это не волновало. Еще немного, и их обоих схватят, но нельзя уйти, ничего не сказав Итаки. — Ты выберешься. Знаешь, что у тебя за меч? Тот покачал головой и механично тронул длинную рукоять над плечом. — Хиррат’каррен. Их так называют. Очень редкие штуки. Ранят не тело, а… скажем так, ментальные каналы, по которым течет Хаос. Не смертельно, но хорошенько ослабляет и может вырубить на несколько часов. Такие мечи делали специально для Нулей и Охотников… потерявших силы, для нас и простых людей они бесполезны. На лице Итаки отразилось изумление, но Сэйши на него уже не глядел. Со стороны коридора, откуда они пришли, разразились крики. По телу заструилась энергия Хаоса, и попавшая в ловушку нога занемела. Нужно сконцентрироваться и мощным толчком переместиться как можно дальше отсюда… и как можно ближе к Рэссе. Где она? Там, где Девятая субстанция. Но если он попадет туда и не сможет выбраться, его растворит! Нет. Все будет в порядке. Одежда защитит хоть на пару минут, а дальше он как-нибудь справится. Сэйши закрыл глаза и бросился сквозь Хаос. Стянутость прошлась по коже, звуки вспыхнули и погасли, и он сильно ударился коленями о каменные ступени беломраморного бассейна. Темно-синяя вода закачалась, залилась в ботинки, но он не почувствовал холода и влаги — только легкое покалывание, будто от экрана старого телевизора. На очень, очень высоком треугольном потолке горели белые светляки ламп, и их хватило, чтобы разглядеть Рэссу: совершенно обнаженная, она лежала на самом дне, а ее волосы вились по поверхности разводами чернил, лишившись блеска. Дыхание перехватило. Он отпустил меч в Хаос и заковылял к ней. В полутьме ее лицо казалось отлитым из воска — холодное, белое, непоколебимое… Казалось, вот-вот она откроет глаза, вот-вот смерит привычным рассеянным взглядом, но с трудом, спотыкаясь, он шагал вперед, а она не двигалась. Странный, почти нереальный страх охватил душу. Она… она ведь не могла умереть. Они просто хотели, чтобы она растворилась в Девятой субстанции и ее тело до конца времен не смогло восстановиться — только так можно было от нее избавиться… Воздух всколыхнулся над ухом, и Сэйши метнулся ко дну бассейна. Вязкая вода чернотой захлестнула грудь. О стену с лязгом ударился нож и скрылся в синих глубинах Девятой Субстанции. Беломраморный пол вокруг бассейна почернел от теней Охотников, среди цветных вспышек воплотившихся у Девятой субстанции. Один метнулся к нему, и Сэйши ловко присел, вскинул руку. Энергия Хаоса толкнула нападавшего в грудь и отбросила на остальных. Шаг, толчок — и он оказался рядом с Рэссой. Руки по локоть погрузились в Девятую субстанцию, что тут же затекла в рукава, защипала пальцы, и осторожно сжали мраморно-белые плечи. Он потянул ее вверх, пока ее лицо не показалось над водой и волосы тяжелой черной волной не спали на спину. Рядом раздался плеск: самые безумные Охотники полезли в Девятую субстанцию, что уже жадно глодала их обувь и ботинки. Сэйши посторонился, сорвал с плеч плащ и укутал Рэссу, что обмякла на его руках. Прозрачная пелена дрожала вокруг ее тела, затягивая раны от Девятой субстанции, а сердце билось так гулко, что отдавалось в его груди. Охотники наступали, ощетинившись мечами. Гнев и сосредоточенность исказила их лица. Они хотели стереть Рэссу не потому, что она стала заместителем Рэя. Вероятно… вероятно, для Главы всех Охотников она просто перестала быть удобной. Не выйдет прорваться сквозь их ряды, да еще и с ней на руках… Но, если так, все окажется зря. Переместиться — единственный выход. Сэйши глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Нет. Не пойдет. По глазам нападающих видел: только на то они и рассчитывают, ведь уже приняли меры. Хотят посмотреть, на сколько кусков его разорвет? «Значит, придется спуститься в Ад». При мысли об этом волосы на загривке встали дыбом. Он не делал этого, наверное, полжизни. Уже и забыл чувство, когда тело протаскивает между мирами, как сквозь игольное ушко. Медленно, очень медленно стянул перчатку с руки и стиснул кулак. Девятая субстанция плескалась у ног в такт шагам Охотников. С чавканьем просела проеденная подошва сапога, и Сэйши пошатнулся. — Стены, — сорвалось с пересохших губ, и он поспешил поправиться: — Полуразрушенные стены. Закрытые двери. Вода. Призрак. Двое Охотников... Мир Сюрреалистичен! «Пора отправляться в Ад!» — разлился в голове насмешливый голос Рэя, и его сменила пустота, будто перед потерей сознания. На миг, лишь на миг показалось, будто над Девятой субстанцией вспыхнул силуэт какого-то мальчишки, но тело подхватило россыпью ярких вспышек, руки и ноги колко пронзили энергетические потоки, и все исчезло. Сэйши стянуло в световой луч, на миг стерло тело и разум и швырнуло вперед, на безжалостно твердые желтоватые плиты. Бедные колени взорвались новой болью, он не смог удержать Рэссу, и она рухнула, прокатившись по земле в крыльях плаща. Судорожно глотая и пытаясь отдышаться, Сэйши уперся в камень ладонями, куда тут же впились острые крошки. Ветер ледяной рукой прошелся по горящему лицу. Спохватившись, он стянул с ног остатки ботинок и носки. Подошвы покрывали багровые пятна ран. Нужно помочь Рэссе. Нужно… Краем глаза он заметил движение впереди и невольно поднял голову. Не стоило этого делать. Не стоило, потому что полузабытый Ад — его Сюрреалистичный Мир — тут же навалился на него неподъемным грузом и прижал к земле. По обе стороны впереди прямо в воздухе тянулись полуразрушенные стены желтого камня, рассеченные провалами дверей. Он не раз открывал их. Не раз убеждался, что, кроме тупиков, за ними нет ничего. В щели и замочные скважины с тихим журчанием пробивалась вода, но ее было слишком мало — только и того, что напитывала жесткую траву, проткнувшуюся в стыках между каменными плитами. Кто там говорил, что в Сюрреалистичных Мирах спасение? Похоже, он был круглым дураком. Призрак снова мелькнул среди арок — женщина в простом длинном платье, с волосами, будто присыпанными пылью, совсем как у него. Сэйши не мог различить ее лицо, никогда не мог: оно менялось, расплывалось, пряталось в тени. Сглотнув, он зажал ладонью рот. Рэсса глухо застонала, шевельнулась, и он поспешил к ней. Взгляд ярко-лиловых глаз скользнул по его лицу, отдавшись трепетом в груди. — Ты пришел за мной… — прошептала она, едва размыкая губы, с которых стерлась привычная красная помада. Сэйши знал, что напомнил ей синеволосого мальчика, которым вечность назад был Икирисе Каннаги. — Да, — просто ответил. — А что, мог не прийти? Она слабо улыбнулась. Не поверит словам любви, как бы искренне они ни были сказаны. Тот человек клялся, что всегда будет с ней, а в итоге завлек ее в подвал Облачного Замка и без раздумий пронзил мечом просто потому, что хотел усилить свой Символ за счет ее. Каннаги врос в ее сердце не шипом даже — ядовитой жилой, которую ни за что не вырвать. Можно разве только заглушить ее пульсацию чем-то иным. — Рэсса, слушай… Ты ведь сама придумала себе фамилию? Конечно же, он знал ответ на этот вопрос. «Арлентай» — ничего не значащее, не похожее ни на что слово, разве что отдаленно чудился в нем призвук «арлекина», шута, паяца, того, кто лишь показывает веселье на нарисованном лице. Кровь прилила к лицу, запульсировала в ушах, и казалось, вот-вот разорвется сердце от ее жара, вот-вот сосуды расплавятся. Не дождавшись ее слов (еще миг — и решимости просто не хватит), Сэйши выпалил: — Она красивая, но, думаю, еще лучше будет звучать «Акияма Рэсса»… с моей фамилией.