***
Больно. Норрен успевает позабыть, каково это, когда тело полосует изнутри так, что даже закричать не выходит. Мальчик на столбе, мальчик под током и препаратами… Он пытается шевельнуться, но не может и головы повернуть. Кости ломит. В груди при каждом вдохе гудят шмели. — Хираташи-сан… — раздается рядом неуверенный голос, и Норрен с трудом открывает глаза. Затылок тут же словно пронзает ножом, и в россыпи цветных пятен слабо проступает белое лицо и черные вихры волос. — Пока не сильно двигайтесь. Я трижды колол противоядие, но рэттуэйнский зеленый газ такая дрянь… — Нет, — хрипит Норрен, впившись пальцами в обивку дивана. Комната кружится, искажается, будто под водой. — Не… зеленый… — Да, — подтвердил человек звонким молодым голосом. — Он серый. Просто у Рэттуэйна, видимо, были зеленые волосы, вот так и назвали. Норрен запоздало дергает рукой, что словно весит двести футов. Онемевшие пальцы чиркают по карману, где все это время лежала часть «Падшего Ангела». Он чувствует ее, чувствует форменные изгибы стеклянных крыльев, и душу заполоняет облегчение. Спаситель мог забрать Пространство, но не забрал. Очертания комнаты медленно прорезаются сквозь туман. Серый потолочный вентилятор, гудевший вверху, похож на крылья мельницы. Норрен… Норрен нашел ее, Девочку с белыми волосами, Девочку-без-имени. Бесконтрольный шепот срывается с губ. — Ее забрали… Он забрал ее… Человек приближается к нему, и он наконец узнает его. Это тот самый мальчишка, что носил кожаный ошейник и иступленно бился в решетки тюремной камеры под штабом Кавасаки. Это ему Норрен помог сбежать. А теперь мальчишка помогает сбежать ему. От смерти. — Не тратьте силы, а то опять потеряете сознание, — предупреждает он, но Норрену нет до этого дела. Он не может потерять ее след! Пытается приподняться, но мышцы тотчас скручивает невыносимой болью и глаза закрываются сами собой. Когда он снова вырывается из липкой серости беспамятства, мальчишка рядом гремит какими-то склянками. Он так неловко переливает цветные жидкости, что искрящиеся капли летят на каменный пол. Явно прежде не имел с этим дела. — Две минуты подождите, — бросает он, не оборачиваясь, — я почти закончил. Ив-сан и Тиоми научили меня кое-чему, но я пока не набил руку. Норрену везет: его организм после опытов устойчивее к ядам, чем у других существ Хаоса. Иначе бы вампир, что увел Девочку-без-имени, прикончил бы его своей ловушкой… Мальчишка набирает желтоватую жидкость с резковатым запахом в шприц, и Норрен почти не чувствует укола в занемевшую руку. Напоминает ощущения, мучившие его после успешного эксперимента с уровнем энергии Хаоса — с тем только исключением, что теперь правую половину лица не жжет и не дергает. — Ее забрали… — шепчет он обессиленно, отчаявшись достучаться то ли до него, то ли до самого себя. Мальчишка хмурится, тонкая морщина прорезает его лоб между угольных бровей. — Я не знаю, о ком вы, но пока мы ничего не можем сделать. Через пару дней поправитесь и горы свернете. «Юки… — отстраненно думает Норрен, проваливаясь в водоворот черных и золотых цветов. — Юки умер, когда спасал этого мальчишку, и часть его души, эта его проклятая всепрощающая забота, вселилась в него». — Мой отец… тоже… был Охотником… Отчего-то кажется до безумия важным это сказать. Их жизни разделены надвое, разрублены на «до» и «после» того, что сделали их отцы. Силуэт мальчишки дрожит в дверях, и грудь распирает внезапный смех. Это Юки вытянулся и чуть поубавил в плечах. Это Юки подстриг вихри и покрасил в черный. — У него… всегда была… неустойчивая психика. Сколько я себя помню… он пил таблетки… а потом… Перед глазами, как наяву, незримые пряхи ткут полотно. Дом, опустевший и холодный, — очаг затух, и некому разворошить золу, чтобы дать волю искре. Мерно поскрипывают ступеньки под ногами, когда Норрен, покачиваясь, поднимается сквозь полумрак. Кажется, это никогда не кончится. Кажется, он никогда не дойдет до родителей. Из комнаты впереди не доносится ни звука. Дверь не заперта. Он толкает ее, давая желтоватой полосе света расползтись под ногами. Здесь пусто и необжито — они не покупают много вещей, потому что, говорит папа, на дом могут скинуть бомбу. Нужно дождаться, пока закончится война. Охотники и вампиры скоро победят других Охотников и вампиров, «недалеких», как говорит папа, тех, кто не хочет открываться простым людям, и мир станет лучше. Норрен сразу же видит маму. Она лежит на полу, изломанная и недвижимая, темные волосы обнажили покрытую багровыми кровоподтеками шею. Он безмолвно таращится на нее, пока холод сковывает все внутри. Папа стоит у окна, очерченный белым светом. Его губы дрожат, будто в агонии, белые волосы падают на загорелое, обветренное лицо. — Вот и ты, сынок… — тянет он знакомым-незнакомым голосом, и в его горле клокочет истеричный смешок. — Иди ко мне. Нет, бунтует все внутри. Глаза отца горят янтарями на солнце. Нет… Норрен смотрит на мать. Она не двигается. Не дышит. Она… умерла. Он разворачивается и бежит прочь, прочь, прочь, едва не падая, когда ступеньки предательски бьют по ногам, когда дом разражается визгливым хохотом, пытаясь достать его кривыми ветвями кустов у порога. — Норрен! — кричит вдогонку отец. — Норрен, не убегай! Ледяной воздух безжалостно врывается в горло. Он бредет и бредет, обняв себя руками, а снег хрустит под прохудившимися сапогами. Везде, куда только хватает глаз, — белое, белое, белое, расчерченное смоляной паутиной голых деревьев. Тело охватывает жар, и Норрен уже не знает, где очутился — на снежной равнине, подтянув колени к груди, только чтобы сохранить крохи тепла, или на диване в подвале рядом с мальчишкой-Юки… Кажется, он заснул посреди мороза. Кажется, какие-то люди нашли его, радуясь, что он полукровка. Кажется, тогда он впервые очнулся в каменном мешке лабораторной темницы, и сам Василиск, невысокий человек с обрюзглым лицом и в круглых черных очках, заботливо поинтересовался, ничего ли у него не болит. Хочется верить, отец этого мальчишки, Айзена, просто отказался от него, но не убивал его мать.***
— Кто… я? — выдохнул он, едва шевеля губами. Все вокруг казалось до боли непривычным: и ветер, овевавший лицо прохладой и полный сладковатый запахов, и росчерки птиц на тускло-сером небе, и белое лицо девушки, почти девочки, напротив. — Мой друг, — выдохнула она со сдержанной, какой-то взрослой радостью, и протянула ему хрупкую ладонь. Он осторожно сжал ее в своей. Инни Вудблэк. Откуда-то он знал ее, знал мягкую, едва уловимую улыбку на обескровленных губах и рассеяность темно-синих глаз, знал неровно стриженные черные волосы, не достающие до плеч. Откуда? Сам себе не смог бы ответить на этот вопрос. Голову раздирала боль. Ив сцепил зубы и бросил своим вампирам: — Выдвигаемся. Совсем как в Яшиме. Только и того, что тогда он был оборванный и израненный и командовал такими же отчаянными салагами. Один Клинок выделялся среди них: аккуратный, обходительный, всем своим видом говорящий, что родом из знатной семьи и палец ему в рот класть не стоит, иначе отхватит руку по плечо. Зачем он отправился тогда захватывать Яшиму? Явно не для того, чтобы отвоевать у этого мира утопический уголок для вампиров. Они оба просто… хотели забыться, а что подходило для этого лучше, чем смерть, чужая и своя? Теперь же его окружали лощеные вампиры и те, кто всю жизнь провел в боях, вроде Котты дель Ирры. Вот только в этот раз Клинка с ним не было. Дерба Аой стояла в тени под деревьями неподалеку, закусив губу. Темно-серые волосы в беспорядке спадали ей на плечи, и даже русые пряди как будто выцвели. Ив не оставил ей выбора. Умри или иди со мной. Жестоко заставлять ее биться идти против своих, но ничего не поделаешь. Мы похожи, подумал он под канонаду шагов вампиров. Она потеряла Рэя, я потерял Инни, и мы оба не знаем, что теперь в этом мире делать. Она медленно, будто нехотя, выпрямилась и вместе с остальными пошла к машинам, зябко обхватив себя руками. — Стой, — бросил Ив неожиданно для себя. Она замерла, но даже не смерила его взглядом, только заиграли на скулах желваки. — Ты видишь, победим мы или нет? Видишь мое будущее? В другое время он бы ни за что такое не спросил, потому что не верил ни в какие пророчества, но сейчас вопрос вырвался сам собой. Аой фыркнула и поджала губы. — Я тебе что, цыганка-гадалка? По желанию предсказывать ничего не могу, видения или приходят, или нет, Ив Эрт. Право-слово, она могла бы говорить с ним немного вежливее. За коваными воротами стояли два черных джипа без номеров и такой же черный громадный мотоцикл из тех, на которых байкеры гудением и ревом шугают случайных прохожих. — Сойдет, — довольно осклабился Ив и стиснул кулаки. Скорпион почти ощутимо впился в пальцы знаком силы, влияния и власти. Он снова вел в бой армию вампиров, что готовы были броситься на мечи за свои идеалы, и снова кровь в преддверии битвы кипела в жилах, снова рассудок туманился торжеством. Сэра падет перед ним — или Ив падет перед Сэрой. — Я поеду с вами… — начал Котта дель Ирра. — Нет, — оборвал его Ив. — Я беру мотоцикл. Этот древний вампир, похоже, записался в его телохранители, как только понял, что у него красная кровь. Идиот. Впрочем, как и все они. Никто, ни один из них и близко не догадывался о причинах такой его особенности. Они слишком самоуверенны для этого и не видят дальше собственного носа, особенно так называемые чистокровные. Вздор. Какая разница, родился ли ты от вампиров или был обращен, если жажде вы подчиняетесь одинаково?.. Сэра разверзалась впереди туннелями улиц, искрилась потеками высоток, царапавших небо выступающими крышами. Сейчас лучшее время, чтобы поставить ее на колени: Охотники поглощены надвигающейся опасностью, разрознены и даже представить не могут, что бомба взорвется совсем не там, где они ее ждут. Они всегда были такими тупыми, всегда тряслись не над тем, над чем нужно. И Ив заберет себе их драгоценный город как трофей — во славу Инни Вудблэк и самого себя. Аой медленно, не глядя ни на кого, прошла в один из джипов. Вампиры насмешливо смотрели на нее и скалились, кое-кто даже вполголоса отпускал похабные шутки. Котта дель Ирра молчал. Был почему-то мрачнее тучи, хотя предстоящая схватка должна была порадовать его. Ив перекинул ногу через сидение мотоцикла и дал по газам. Оглушающий рокот мотора всколыхнул пронизанный грозой воздух, оповещая весь мир: Кровавый Каратель из Яшимы снова встал во главе армии, чтобы ринуться в бой за новый город, и совершенно плевать, что на этот раз с ним рядом нет Клинка.***
Не нужно было этого делать, не нужно. Весь их «план» с самого начала был шит белыми нитками, но если в Яшиме Клинок, насмешливо качая головой, все переделывал и указывал на слабые места в тактике, то сейчас некому было предостеречь Ива. Он вляпался по самое не могу. Охотники на удивление хорошо скрывали энергию Хаоса: он почувствовал их только тогда, когда одно из колес оглушающе лопнуло, и джип позади с пронзительным визгом заюлил по дороге. Ив крутнул руль мотоцикла, резко остановился и вскочил, но враг не показался. Вокруг простирались побитые землетрясением здания, и ничего больше. Ни души, даже простых людей, которыми можно было бы подпитаться, не видно. Ив прикрыл глаза. Где же Охотники? Раньше хорошо удавалось чувствовать чужое присутствие, но его энергия Хаоса до сих пор не восстановилась. После побега из Яшимы он тренировался на случайных мужчинах и женщинах и даже на одной глупой красноволосой Охотнице, но без толку, а сейчас тем более не мог сосредоточиться. — Там! — рявкнула высокая вампирша со сложной прической из каштановых волос и махнула рукой на новостройку этажей в двадцать, что блестела неподалеку темно-синими окнами. Судя по всему, несколько лет назад ее просто бросили, даже не разобрав строительные леса, и серые стены уже изрезало витками трещин. — Что за хрень? — выругался Котта и сплюнул. — Мы в точно таком же доме убили с Рэем одного типа… Ив выхватил катану из левой ладони до безумия привычным резким жестом и бросился вперед, оставив мотоцикл, в пасть дверного проема многоэтажки. И этим совершил вторую ошибку. Охотники укрылись на балках, затаились под ржавыми стальными сетками, а он со своими вампирами оказался на громадной пустой площадке между ними. В грудь вампирши рядом воткнулся нож, и она без единого звука рухнула. Зарычав, Ив яростно бросился сквозь Хаос, сшиб ближайшего врага с ног и вогнал ему в сердце проржавевшее лезвие. — Ив, сзади! Он едва успел пригнуться, как над головой пролетел стальной каркас и с оглушительным звоном вышиб окно. Тут же потянуло сквозняком. Ив отпрянул и запоздало крикнул: — Осторожно! Арбалетный болт едва не чиркнул Котту по плечу. Тот воплотил когти и серой летучей мышью вскочил на балку. Брызги красной крови оросили пол. Глухо вскрикнула Аой. Он резко обернулся, пытаясь найти ее глазами, но не смог и полоснул по груди ближайшего противника. Ощерившись, бросился вперед, завертелся в безумной пляске смерти. Ржавчина не могла ему помешать, ведь сейчас он очистится в горниле сражения! Все закончилось так же быстро, как и началось. Охотников было удивительно мало — а может, то вампиров было слишком много. В висках глухо бухало. Правую руку с мечом от непривычки тянуло. «Куда все-таки делась Аой?» Ее не было среди мертвецов — сразу бы узнал по серым волосам. Сбежала, воспользовавшись моментом?.. — Ив! — раздался крик от окна, и Ив резко бросил своим людям: — Идите. Они замешкались, но он на них уже не смотрел. Быстро, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, рванулся вперед, подгоняемый эхом тяжелых ботинок, что дробилось между голых стен. Аой висела за окном, обеими руками вцепившись в металл осыпавшегося карниза, а внизу под ней разверзалась туманная пустота. На мгновение Ив замешкался. Не стоило подходить, не стоило, ведь тогда все бы решилось так просто… А теперь он не сможет отойти, даже если очень захочет. Почему? Он и сам, черт возьми, не знал. Взглянул в ее глаза, в ее искаженное диким ужасом лицо, и с неожиданной иронией понял: теперь-то, на волосок от смерти, она совсем не хочет умирать, хотя, помнится, пришла к нему за этим. Он схватил ее за запястья и сильно потянул. Шаркая ногами по стене, Аой перевалилась через подоконник и судорожно выдохнула. Ее всю колотило. — Почему ты не переместилась сквозь Хаос? — спросил Ив, просто чтобы разорвать стылую тишину. Она смерила его мрачным взглядом и сдавленно огрызнулась: — Я тебе что, менталист? Она… испугалась смерти? Нет, вряд ли. У входа в Сэру ведь совсем не выглядела беззащитной, еще и угрожала ему ножом. И, тем не менее, сейчас едва ли не прямо сказала, что попросту не смогла переместиться. Когда Охотники выходят из себя, энергия Хаоса необъезженным жеребцом не дается им в руки. Ив прислонился к стене и скрестил руки на груди, уставившись в никуда. Аой замерла на полу, ее грудь судорожно вздымалась и опускалась. Ветер врывался сквозь разбитое окно, вихря строительную пыль, что пеплом оседала на мыски ботинок. Они долго, бесконечно долго не двигались и молчали. — Не думала, что когда-нибудь это скажу, но спасибо, что вытащил меня, — наконец бросила Аой, с трудом вставая, и неожиданно для себя он притянул ее к себе и требовательно поцеловал. На миг время остановилось. Исчезли голые стены вокруг, исчез дразнящий запах крови и мертвецы. Мысли вымело из головы — и правую щеку обожгло болью. «Ну вот, — подумал Ив отстраненно, будто это происходило не с ним, — она влепила мне пощечину…» Аой вырвалась, брезгливо вытирая губы. Бешеный блеск лезвиями метался в ее глазах. — Почему каждый встречный мужик считает, что может лезть ко мне?! — рявкнула она. Ив примирительно поднял руки, хоть внутри пополам с ужасной, просто-таки невообразимой неловкостью разбушевалась злость. — Ладно-ладно, я понял… — Такими темпами, Ив Эрт, ваше гребаное восстание остается без предводителя! — она резко сжала пальцы, будто доставала меч из воздуха, и бросилась к выходу. Проклиная все на свете, он потащился за ней. Щека онемела и начала распухать. Немного на другое он рассчитывал, но… похоже, сильные и злые призраки прошлого никак не желали отпускать ее. Жаль. Ив от своих уже почти был готов отказаться.