Пятна перед взором, разум затуманен: Тьма захватила — не порвать ее цепей. Чувства умирают, душу боль терзает, Жаждой я раздираем — жертвой стань моей!
Сквозь прорехи в крыше натекла дождевая вода и теперь поблескивала на полу, отражая росчерки серых балок. Клинок медленно прошел сквозь проем, где от двери остались только ржавые петли. Дефектный шантажировал его, Дефектный манипулировал им, Дефектный похитил Новаки — немыслимо, черт возьми! Мало того, что он отобрал у него драгоценное время, так если еще по его вине с ней что-нибудь случится… При мысли об этом внутри все скручивалось от ярости. Хирако ждал его, прислонившись к потемневшей деревянной стене. Он давно перестал быть угловатым подростком, каким Клинок его запомнил, хотя, казалось, ни на йоту не унаследовал изящества, присущего большинству членам клана. Он коротко стриг ярко-голубые волосы, игнорируя моду на длину до плеч и ниже, которая держалась уже без малого триста лет, и носил черную кожанку, достаточно широкую, чтобы не сковывать движений. Недобрая усмешка застыла на его губах, и Клинок невольно вспомнил другого человека, что улыбался точно так же. — Не стоило этого делать! — процедил он. — Еще как стоило, — напряженно осклабился Хирако. — Что, теперь еще больше хочешь меня прикончить? В висках закипела кровь. Мальчишка, похоже, не понимал, что раскуривает трубку на бочке с селитрой. И если рванет… Все снова будет как тогда, когда липкая ночь разлилась по улице, когда помятое письмо мазнуло желтоватым краем по глазам и строки взрезали сердце, смешав руки, ноги, сознание… «С прискорбием сообщаем вам, что Грей Новаки …» Он не хотел тогда ранить Хирако. Правда не хотел, но… черная кровь на ладонях, маленькое тело на разбитых камнях дороги, белый призрак старого фонтана, никогда, казалось, не работавшего. В тот миг ничто не могло задеть Клинка — лишь одна мысль отравляла все существо: Новаки больше нет. Нет. Нет. Нет. А теперь Хирако вставляет ему палки в колеса, потому что ничего не понимает! Хватит сил снова переступить через него и сделать вид, будто ничего не случилось? Крутанув копье, брат ринулся на него. Ну что ж, если он хочет боя — он его получит. На миг их взгляды встретились, брызнули искры, когда лезвия сцепились. Клинок плавно отшагнул и опустил косу. — Стой, — сказал, позволив легкой улыбке скользнуть по губам. — Давай поговорим. Дефектный шантажировал его жизнью Новаки, и все же если бы не то, что произошло беззвездной ночью семь лет назад… Придется самому шагнуть навстречу первому. Брови Хирако сдвинулись к переносице. — Нам не о чем с тобой говорить, — отрубил он, но Клинок сделал вид, что не услышал. — Как насчет того, чтобы я отдал тебе одно из двух имен «Падшего Ангела»? — помедлив, произнес он. Ну давай же, бери, Дефектный, я предлагаю тебе самое ценное, что у меня есть! Половину своей души. Половину смысла своей жизни. Повисла тишина. Только ветер врывался в дыры под балками, будто звонарь, что ошибся адресом и, не найдя бронзовых церковных колоколов, теперь басом ругался вверху. Лицо Хирако окаменело. — Ты… Ты сейчас серьезно? — выдохнул он сипло, закрывшись насмешкой, как город стенами. Наконечник рунки то вспыхивал солнечными лучами, то уходил в тень. — Кого, по-твоему, я буду воскрешать? Себя, который сдох возле фонтана? Я не могу с ним нормально сражаться, подумал Клинок отстраненно, будто сквозь туман. Не могу его убить. До чего же отвратительное зрелище — они стоят друг против друга и никак не закончат эту проклятую вакханалию. Если бы только не то, что случилось семь лет назад… — Ах, ну да, — протянул он, остро чувствуя, что лучше замолчать, заткнуться сейчас же, но остановиться уже не мог, — тебе это правда ни к чему, Хирако… Или лучше называть тебя «Хира-ко»? Рунка молнией пронзила полумрак. Клинок перехватил шершавое древко… и чудом успел развернуться боком, защищая грудь. Арбалетный болт впился в предплечье, и на пол фонтаном брызнула кровь. Клинок пошатнулся, цепенея от боли, и ошеломленно выдохнул: — Ты ранил меня!.. Проклятье, как такое могло случиться?! Как Дефектный, наивный и доверчивый мальчишка, мог его подловить?.. Он отшвырнул рунку и взвился в воздух. Потоки энергии Хаоса захлестали повсюду, с грохотом круша балки и стены. Под градом обломков вскрикнул Хирако, заслонил голову руками и исчез в беспросветно-серой туче пыли.***
— Ну чего ты за мной увязался?.. — мученически выдохнула На-Рэм. Ночь чернотой окутывала ее фигуру, слабо выделяя лишь короткие, чуть выше плеч, бирюзовые волосы. — Вообще-то мы живем в одном доме, — напомнил Акума нарочито недовольно. — Неудивительно, что мы идем в одну сторону! — Я не домой, — отрезала она и пошла дальше, гордо и, похоже, неосознанно выпрямившись. Казалось, от частых ударов судьбы ее кости сделались титановыми, только бы не дать согбенно согнуться спине. — Я с тобой, Рэм, — бросил он. Она резко остановилась и снова повернулась к нему. Ее лицо исказило недовольство — почти шутливое, если бы не до безумия мрачный взгляд. — Тебе что, так сложно выговорить первый слог моего имени? Не называй меня так. — Как скажешь, — ответил он едко, пытаясь справиться с огорчением. Все попытки хоть немного сблизиться с ней натыкались на каменную стену. Такую только тараном пробивать. Он почти наяву слышал, как мечутся сотни мыслей в голове На-Рэм. Что, черт возьми, ему от меня нужно? Раз он все узнал, почему до сих пор со мной? Они шли, наверное, не меньше получаса в полном молчании, сквозь черноту подступающей ночи. На-Рэм больше не смотрела на него, будто он в одночасье сделался для нее пустым местом. Сырой ветер дул в лицо, пробирался под куртку. И правда, вернуться бы домой, закутаться в колкое одеяло, хлебнуть глинтвейна… но только вместе с этой упрямой женщиной. А она, судя по всему, сегодня не собиралась спать. Дорога среди спящих окостенелых великанов-домов наконец привела их к обшарпанной двери с рядом ведущих вниз щербатых ступенек. Акума скользнул взглядом по мигающей на козырьке фиолетовой надписи: «Кантарелла»*. Оригинально. На-Рэм спустилась, надавила на скрипучую ручку и исчезла в полутьме. Он поспешил за ней, и в лицо тут же дохнуло спертым, наполненным сладковатыми ароматами воздухом. Розово-красный свет отгонял шкодливые тени в углы, как будто они могли помешать парочкам жаться у столиков. Бармен за стойкой ловко, явно рисуясь, разливал напитки по стаканам. Интересно, что На-Рэм здесь нужно? Для «просто посидеть» можно было выбрать место и получше… По залу, заглушив все, раскатилась дрожь бас-гитары — и шелуха осыпалась. Повинуясь яркому, пронзающему до дрожи звуку, в груди будто взорвалась бомба. Всколыхнулся занавес впереди, и софиты озарили вытертую сцену, где стояли трое. Певица, красивая девушка с густыми светлыми волосами, прошла к стойке с микрофоном. За ее спиной с подлинным безумием ловили ритм двое мужчин. За барабанами бесновался Хирако де Итала в кожаном жилете с короткими рукавами. Палочки размыто метались в его пальцах, губы искривила широкая ухмылка. А слева от солистки… слева от солистки упоенно терзал гитарные струны Клинок Карателя. Это из-под его рук текли звуки, пронзающие тело, из-под его рук вырывалась музыка, способная всколыхнуть мироздание. Привычная усмешка странно не вязалась с вдохновенно прикрытыми глазами и растрепанными волосами. Люди перед сценой танцевали и подпевали, и эхо их голосов ураганом отзывалось под потолком… На бесконечно долгий миг Акума потерял связь с реальностью. Задорный рокот гитары, гулкий и яростный барабанный бой, нежный-сильный голос певицы сплелись воедино, и музыка захватила его, унесла прочь, прочь, прочь, далеко от всего… Солистка трепетно выдохнула в микрофон последнее слово. У нее были цветные глаза, красный и голубой, точно чтоб окончательно подчеркнуть ее неземное очарование. — Спасибо, что сегодня слушали «Трехглазую Сьюзен»! — провозгласила она, и толпа взорвалась криками. Хирако отложил палочки, спрыгнул со сцены и скрылся за тяжелыми багровыми шторами. Солистка сошла по ступенькам, совершенно неотразимая в коротком черном платье, ловящем цветные огни, и люди расступались перед ней, будто перед вышедшей из моря Венерой. — Эй, приятель! — залихватски крикнул Клинок через весь зал бармену и щелкнул пальцами. Тот, вероятно, поймал его взгляд, потому что застыл с открытым ртом. — Две «Кровавых Мэри» На-Рэм и ее новому другу! Акума не двигался. Это не тот Клинок, что вредил Харикен. Не тот. Сила этого Клинка в том, что ему не нужен ни гипноз, ни энергия Хаоса, ни маска с красными завитками, чтобы подчинять себе людей, выворачивать их души наизнанку. Тогда почему внутри зрела волна возмущения?.. — Это Аято, — бросила На-Рэм, опускаясь на витой стул. Сквозь звон в ушах снова проступали разговоры людей вокруг, звон бокалов и скрежет столовых приборов. — Если ты заметил, он гитарист в «Трехглазой Сьюзен» и Король Хаоса, как и я… ну, и ты. Не думаю, что вы сойдетесь, но все же, Аято, это Акума. — Оригинальное имя, — ввернул Не-Клинок, изящно спрыгнув со сцены и облокотившись на круглый черный столик перед ними. — Родители увлекаются мифологией?* У него были хитрые, искристые спектральные глаза, окруженные легкими мазками ранних морщин, которые ничуть его не портили. Акума пробормотал что-то неразборчивое и потянулся к бокалу, который снял с подноса официант. — Знаешь, — трагическим шепотом возвестил Аято. — Когда человек приходит сюда первый раз, ему подмешивают в напиток немного… кантареллы. А потом он должен найти в зале противоядие. Эдакий обряд инициации. Так что будь осторожней. Акума фыркнул и залпом осушил бокал, чувствуя языком солоноватый вкус томатного сока и горечь алкоголя. Подумаешь, нашелся шутник. Своему альтер-эго, Клинку Карателя, он и в подметки в этом плане не годится. Хотя, может, оно и к лучшему. — Болтун, — хмыкнула На-Рэм беззлобно. — Не представляю, как Тенн тебя терпит. И еще больше не понимаю, как она терпит твой… интерес к другим женщинам. — Мой кобелизм, ты хотела сказать? — приподнял брови Аято и с наслаждением отпил из своего бокала. Должно быть, «Мэри» по цвету напоминала ему кровь. — Ну, ты же как-то терпишь. — О, я совсем другое… — Отнюдь. Вы похожи гораздо больше, чем кажется… — Надеюсь, — На-Рэм испытующе и даже несколько высокомерно посмотрела на него, — ты выбрал ее не поэтому. Они прыснули. Акума смущенно отвел глаза. Скверно быть третьим лишним между людей, что давно уже притерлись друг к другу и перешагнули всякие границы в отношениях. Вот, казалось бы, говорят серьезно — и в тот же миг смеются с чего-то, понятного только им… Солистка сидела неподалеку и тихо переговаривалась с барменом, смуглым лысоватым мужчиной лет тридцати. Стакан с голубым коктейлем переливался в ее руке, ловя пурпурные отблески светильников. Интересно, знакома ли эта девушка с Хирако и Клинком в его мире?.. — Ладно. Я к тебе вообще-то по делу пришла, — с усмешкой бросила На-Рэм и вкрадчиво добавила: — Ты же… еще со мной? — Разумеется. Я всегда с тобой, Рэм, — томно выдохнул Аято, перегнувшись через стол. Вот, значит, как. Акуму она одернула, когда он так ее назвал, а этому типу, значит, позволено все. В том, как он непринужденно и будто случайно коснулся ее рукава, когда брал стакан, в том, какие взгляды бросал, читалось что-то большее простой дружбы. — Смотри, — протянула На-Рэм, когда он снова сел, — этому парню надо попасть домой, в другой мир. Проблема в том, что мы не знаем, откуда он. Аято внимательно осмотрел Акуму, и его губы растянулись в поистине клинковской усмешке. — Да-а, сложный случай. А я уж было подумал, что в нашей Организации полноценное пополнение. Ну да ладно. Итак, какой в твоем мире Акияма Рэй и какой я? — Да не знаю я вашего Рэя! — огрызнулся Акума. — Что вы заладили?! А вот ты… у нас… в общем, у нас не слишком хорошие отношения. Мягко сказано. — Ну, этого мало, — рассмеялся Аято, и его брови взметнулись почти к корням волос. — У меня вообще много с кем «не очень хорошие отношения». Еще что-нибудь? — Нет! — неожиданно рассердился Акума. Эти двое нависали над ним, как стервятники, как судьи, и чудилось, что они знают куда больше него и теперь просто насмехаются. Проклятье, почему его вообще занесло именно сюда?! Что он теперь должен делать — вернуться или помочь?.. Впрочем, у нее явно и без него есть помощники. — Стой, — одернула его На-Рэм. — Я так поняла, ты знаешь Рей Харикен, которая, если, конечно, верить всяким чокнутым писакам, создала наш мир… — Более того, это она меня нарисовала и воплотила, — добавил Акума неожиданно для себя. — Я же параллелос, как ты помнишь. — Ого! — присвистнул Аято. — Параллелос самой создательницы… Твой мир вроде бы третьего порядка, класс «Относительно стабильный». Я прав, Рэм? Нехило тебя к нам занесло. — Вы можете перемещаться между мирами? — ошеломленно переспросил Акума. Охотники вроде Харикен могли только создавать иллюзорные Сюрреалистичные Миры из своих мыслей и чувств, да и то перемещаться туда было опасно, а местные существа Хаоса… Невероятно! — Я тебе больше скажу, — протянул Аято лукаво. — Мы можем их даже уничтожать.***
Едва ли не впервые Сэйши не знал, что делать. Снова ребенок, запертый старшим братом в подвале, снова мальчишка, беспомощный перед силой другого человека. Все решили за него, все распланировали на десять шагов вперед, все затянули паутиной интриг и недомолвок, и жвала паука уже щекотали шею. Как вырваться?.. Множество зданий обрушилось от тряски, когда Хаос прорывался, и спасатели до сих пор разбирали завалы. На их желтых защитных костюмах оседала пыль, а вдалеке раздавался вой сирен, будто приглушенный туманом, что уже несколько дней держался над землей. По городу среди обычных людей бродили Охотники, вампиры и даже демоны, не зная, чем себя занять: то ли постараться хоть как-то побороться за свои жизни, то ли пойти крушить все вокруг, лишь бы выместить боль и бессильный гнев… «Я хочу видеть его глаза, — подумал Сэйши с далекой, словно гром за грядой гор, яростью. — Хочу видеть их, даже если буду в тот момент подыхать». С чего Тайджимару Корнелиус решил, что все с радостью пожертвуют собой, только бы остановить безумных ублюдков, посягающих на власть? Он сам был таким ублюдком. Это его надо остановить. Итаки стоял рядом, прислонившись к Стене и мрачно опустив голову. Его красные и ярко-синие пряди навевали странные, вероятно, порожденные расшалившимися нервами ассоциации с закатом на море. Один из сэрийских Охотников остервенело махал мечом в пустом проеме между Стен. Вспыхивали и гасли рыжие искры, брызгали из-под лезвия, когда оно со звоном врезалось в барьер Хаоса. Тот не поддавался. Даже не помутился. С таким успехом можно было пытаться рассечь океан до дна. — О чем задумался? — спросил Сэйши. Да уж, наиглупейший вопрос, который только можно было задать, но молчать уже просто не хватало сил. — О том же, о чем и все, — вымученно хмыкнул Итаки. — Не знаю даже, что теперь делать. Мы… многие из нас такого не заслужили. Его последние слова прозвучали совсем тихо. Неподалеку раздался скрежет: одна из девушек подняла осколок камня и теперь выцарапывала что-то на Стене. Свое имя. Немой, пронзающий до дрожи крик: я была. Была, даже если от моего тела, от моей души не останется ничего. Будто сговорившись, за ней потянулись и другие. Камень переходил из рук в руки, пока кривоватые белые символы на разных языках не изрезали цельную серость. Больно было смотреть на это. Больно до одури. Итаки тоже медленно шагнул вперед, но Сэйши положил ему руку на плечо. — Не стоит. Мы же еще живы… Молодой Охотник фыркнул и вырвался. Ему передали камень, и он с трудом врезал в Стену первый иероглиф. «Аюми Юкуно», — вспыхнули белые линии. Ярость огнем раскатилась по телу. Боже, во что превратились Охотники? Подставляют друг друга, ищут козлов отпущения, легко топят и уничтожают друг друга ради иллюзорной власти, а при малейшем проблеске опасности скулят и пытаются забиться в щели… Нет — они всегда такими были. Поэтому он и не хотел иметь с ними ничего общего, пока не появилась Рэсса. Рэсса… Совершенно неожиданно Сэйши вспомнил о номере из архивной книги про вампиров. Издеваясь, цифры запрыгали перед глазами. Он вытащил из кармана телефон Итаки. Кажется, за то, что с кем-то говоришь, нужно платить деньги… или нет? Перешептывание Охотников и скрежет камня заглушили раскатистые гудки. Один. Три. Шесть. Ими можно было пытать. Никто не отвечал. Наверное, то и правда был не номер. — Да? — раздался из телефона глубокий мужской голос. Проклятье, и что теперь сказать? Зачем он вообще позвонил? Хотел отвлечься? Ухватиться за фантомное, подкинутое самой Судьбой чувство, что ничего не происходит случайно, а значит, у них еще есть шанс?.. — Здравствуйте, — протянул он. — Я… — У вас информация про вампиров? Если так, говорите быстрее, я занят. Он Отреченный, неожиданно понял Сэйши. Один из тех, кто хочет уничтожить вампиров подчистую, неважно, убивали они людей, захватывали города или просто жили, изредка охотясь на диких зверей по лесам и горам или прося своих друзей дать им немного крови. Один их тех, кто убивал мужчин, женщин, детей просто за то, что у них были красные глаза. Одним словом, ублюдок. Неудивительно, что его номер был в той книге: вероятно, кто-то хотел сообщить этому человеку о местонахождении вампира из заметки. — Нет, — отрезал Сэйши холодно. — Простите, должно быть, я ошибся номером. — Погодите, — ответил незнакомец. — Вы встречали Акияму Рэя? В груди все стиснулось. Вот оно, вот почему он вообще наткнулся на этот номер, вот почему решил позвонить! В конце концов, все всегда завязано на Рэе. Это уже становилось смешным. — Встречал, — ответил Сэйши, облизнув губы. Кажется, ему предстояло стать черным вестником. — Он… — Идут, — прохрипел кто-то из сидящих на земле, и внутри все похолодело. Он невольно вытянулся, пытаясь различить в тумане Охотников Облачного Замка. Не верилось, что меньше полугода назад видел их всех за столом переговоров. Разговаривал с ними. Обменивался шутками и нападками. А теперь они идут, чтобы убить его и несколько сотен других людей. — Рэй погиб, — сорвалось с губ, ураганом-эхом всколыхнув мир. По рядам Охотников Сэры прокатилось волнение. Кое-кто вскочил на ноги, воплотил мечи. Нельзя больше сомневаться, вот только он все так же оставался беспомощным мальчишкой, не знавшим, что делать, а рядом больше не было Рэя, отогнавшего безумного солдата катаной. Из трубки неожиданно раздался… мягкий смех. — Не знаю, что у вас там случилось, но такого не может быть. Я абсолютно уверен, что Рэй жив. Сэйши медленно отнял телефон от уха. На миг все вокруг затопила чернота. Исчезли лица, исчезли голоса, оставив его одного среди пустоты. Рэй… жив? Как такое могло быть?.. Он ведь собственными глазами видел его тело — окаменевшее до нутра! Если он правда жив, то почему остается в стороне, когда такое происходит?! Тайджимару Корнелиус, Глава всех Охотников, шел впереди. Он был слегка смуглым, с волнистыми седыми волосами и непроницаемым лицом. Не сказать, что старик, но явно старше порога, за которым обычно возраст переставал отражаться на внешности Охотника. Один из бывших приближенных Каннаги, тот, кто получил от него Символ. Похоже, вместе с безжалостностью. «Я хочу видеть твои глаза. Не отводи взгляд!» Но Тайджимару Корнелиус не смотрел ни на кого. Несколько Охотников с криками бросились вперед, но тут же рухнули, налетев на загустевший воздух. Спутники Главы подняли руки, отгораживая и себя, и его от толпы незримым коридором энергии. За ними с негромким грохотом катилась телега без лошадей, и что-то громоздилось на ней, накрытое брезентом. Душу охватило мучительное желание броситься наперерез. Вот только если в бою один на один с ним Сэйши еще мог выстоять, то напасть на него в окружении телохранителей и подчиненных равносильно самоубийству. Не хотелось умирать. Ни от меча Тайджимару, ни от его безумного устройства. Вот только оставаться в стороне …как Рэсса… …Сэйши не собирался. Он медленно вытянул руку. Не отступится, не прогнется, не станет больше терпеть несправедливость, и будь что будет! — С ума сойти, — раздался насмешливый голос где-то вверху, легко перекрыв рокот всех остальных. — Ты правда стал Главой всех Охотников, Тайджи! Я думал, мне заливают. На лице Главы едва уловимо отразилась досада. Сэйши поднял голову и увидел Эрта Ива. Предводитель вампиров стоял на Стене и скалился так, будто только что сорвал куш. В его глазах-угольях плясали бесы, и ветер трепал плащ, развевал длинные черные волосы. Медленно выдохнув, Сэйши опустил руку. Замолкли Охотники Сэры, опьяненные мыслью, что может, сейчас все закончится, так и не начавшись… — Идиакант*, — протянул Глава всех Охотников, — кажется, мы попали в немилость у судьбы, раз она нас каждый раз так сталкивает. Ив щегольски выхватил прямо из ладони ржавую щербатую катану и прыгнул. С оглушающим звоном столкнулись клинки. О, как они кружили! Серебряные вспышки лезвий словно опережали время. Из руки Ива брызнула кровь. Он ударил, но Глава без труда парировал. Все затаили дыхание. Пусть они оба сдохнут. Ударят друг друга одновременно. Тогда все проблемы исчезнут. Они метались по земле, красноглазая черная тень и сдержанный мужчина с яростью в руках. Всполохи энергии Хаоса озаряли блеклое небо. Ив резко отскочил, взвилась катана, и Тайджимару рухнул. Бесконечно долгий миг он не поднимался, даже не шевелился. Кровь потекла по трещинам в земле. Застыла леденящая тишина. Слышно было, как зреют молнии в тучах, что клубились вверху. Ив медленно опустил меч. Тело Главы всех Охотников замерцало и исчезло. Фальшивка! Но… где тогда настоящий? Не прибыл в Сэру или… прошел через другой ход?! Сэйши прорвался сквозь заслон Хаоса, надавив на него руками, окутанными бледно-синей энергией, и бросился к телеге. Часовые метнулись наперерез, но он оттолкнул одного плечом и сорвал брезент на другого. В воздухе слабо замерцали контуры огромного квадрата, будто наполненного водой. Сэйши осторожно коснулся его пальцами, и он с гудящим всплеском истаял. Их обвели вокруг пальца. Они заглотили наживку, а в этот момент «Кенрюоку», быть может, уже включили.