***
— Хорошо, если ты больше не будешь попадать в аномалии, — сказал человек в черных очках. — Я помог тебе как смог, но в следующий раз меня не будет рядом. Шимики механично кивнул, разминая шею. В голове звенело, словно после взрыва. Он пытался собрать мысли в кучу и не мог. Тело дрожало от холода, на коже выступили мурашки, а повсюду светлели стены, пестрящие прорехами, сквозь которые проглядывало по-летнему синее небо. Он с трудом осознавал реальность вокруг. Не помнил, поговорил ли со своим спасителем, узнал ли его имя. Ноги, казалось, вот-вот подломятся, как не выдержавшие груза тонкие ветки. Он и Клинок… вошли в тот дом, чтобы спасти маленькую девочку, а потом… Там… там были зеркала? Там были зеркала. И он, окруженный отражениями Ива Эрта, расколотил их. Случившееся казалось бесконечно далеким, как будто с того дня (с того часа?) прошла целая вечность. Холодно… да почему же так холодно? Как после наркоза. Кроссовок утонул в луже, ступню омыла грязная вода. Шимики остановился и тупо посмотрел вниз. Надо же, в мире еще остались такие маленькие простые неприятности — не грозящие уничтожить целый город, не показывающие твои потаенные страхи и воспоминания… Улыбнувшись задубевшими губами, он обхватил себя руками и направился дальше. Где-то впереди мерцала знакомая спектральная энергия. Луж было так много, что дорога напоминала реку, ярко отблескивающую на солнце, отражающую многоэтажки и приткнувшиеся между ними магазинчики, рестораны и пекарни. Дышалось до невозможности легко, словно земля его не держала: давай, оттолкнись и взлети, растворись среди облаков, стежками расчертивших небо! На выбеленном бетонном блоке впереди, спиной к Шимики, сидел Клинок. Ветер легко перебирал его светло-голубые пряди, немного отросшие за проведенное в Сэре время, и вдруг все встало на свои места: да, Клинок именно там, где должен быть, среди этого невозможно синего неба вверху и внизу, а больше здесь ничего нет. Ничего и не нужно. Хлюпая кроссовками по лужам, Шимики направился к нему. Клинок обернулся. Его лицо искажало такое опустошающее отчаяние, что страшно было смотреть, а глаза не то отражали залитый водой мир вокруг, не то блестели от слез. Бесконечно долгое, мучительное мгновение они глядели друг на друга. Клинок молча отвернулся. Его плечи поникли, словно стержень, удерживавший их прямо, вдруг с хрустом подломился. В груди родился тяжелый вздох, но умер сипением, так и не вырвавшись. Помедлив, Шимики подошел к Клинку и встал за его спиной. Они смотрели вперед, на горизонт, где вода сливалась с небом в бесконечном синем потоке, отражая высотки и деревья, а ласковый ветер едва ощутимо касался лица, будто пытаясь подбодрить. — А где девочка? — спросил Шимики. Клинок чуть повел головой, но ничего не ответил, и он все понял без слов. Вот так умирал их мир. — Шимики, — голос Клинка, какой-то чужой, с трудом пробился сквозь пелену оцепенения вокруг. — Идем к Иву. Шимики не сразу вспомнил зачем им надо идти к Иву, а когда вспомнил, широко раскрыл глаза и рвано вздохнул. Клинок на него не смотрел, но черты его лица словно заострились в злобной решимости. — Идем к Иву… — повторил он почти шепотом. — Тогда ты узнаешь… Не договорив, он пошел вперед, и лужи, отражавшие небо ярко-ярко, словно его на самом деле и не существовало, покрылись рябью от его шагов.***
Дерьмо. Это все было полным дерьмом. Котта тупо смотрел на выбеленную солнцем кирпичную стену перед собой, но не видел. В душе разгоралось странное чувство, подобного которому он не испытывал никогда или, во всяком случае, очень давно. Ив, господин Король, приказал взорвать штаб Охотников. Конечно, не Котте было оценивать и критиковать его действия, но… В Сэре будет так же, как и в Яшиме, даже дураку понятно. — Босс? — вопросительно позвал один из его ребят, молодой вампир с всклокоченными каштановыми волосами. — Что-то не так? — Нет, — Котта решительно тряхнул головой и зашагал вперед, сжимая пальцы на железном ящике со взрывчаткой, довольно тяжелом даже для него. Хотелось опустить его и протянуть по асфальту, чтобы просто услышать скрежет. Дерьмо. Это все было полным дерьмом. При мысли о полном ликовании лице Ива, окруженном длинными черными волосами, его охватывал ступор, а в груди поднималось слабое, придушенное раздражение. Предки Котты верили в пророчество и с трепетом ждали господина Короля, способного повести их в мир, где вампирам больше никогда не придется оставаться в тени и наступать на горло своим желаниям, но был ли Ив действительно тем, на кого они все так надеялись? Он использовал их. Разумеется, так поступают все предводители, но Ива волновало только то, что хотел он сам. А чего, черт возьми, он хотел? Насолить Охотникам? Захватить Сэру? Привести ее к запустению и забвению только потому, что ему так нравилось? В этом не было смысла. Да и цели, если на то пошло, тоже не было, по крайней мере, такой, за которую стоило бы бороться. Котта не понимал этого человека. Штаб Охотников был уже близко: от всего происходящего энергия Хаоса вокруг него дала сбой, и теперь сквозь многоэтажный дом, будто сквозь призрак, проглядывало великолепное здание из рыжего кирпича. С тяжелым сердцем Котта поставил ящичек на землю и выпрямился. В другое время… Проклятье, в другое время он был бы счастлив сровнять штаб с землей — что бы Ирра ни делали за последние десятилетия, а такого никто не переплюнет! В конце концов, что могло быть лучше, чем поставить зарвавшихся Охотников на место? Но как же бесило выполнять приказы человека, чью цель он не понимал! С Рэем все обстояло иначе. Рэй не собирался никуда вести вампиров, а просто платил деньги за убийство Старейшин. Котте пока что от его действий не было ни пользы, ни вреда. Рэй умел манипулировать людьми так, что те порой и не замечали его оков. Иву до него было очень далеко. От ограды вокруг штаба Охотников отделился человек. Котта напрягся. Согласно плану, они никого не должны были здесь встретить. Незнакомец был высокий и широкоплечий, но ловкий, его уверенная, с нарочитой ленцой походка приковывала взгляд, а глаза скрывали узкие солнечные очки. Котте он мгновенно не понравился, особенно самодовольная улыбка, игравшая на его тонких губах. — Ты еще кто такой?! — выпалил он, подобравшись. Вампиры за его спиной зашумели и тоже напряглись, кое-кто выхватил оружие. — Акияма Рэй прислал меня к вам, — ничуть не смутившись, протянул человек. Его длинные темно-бордовые волосы развевались на ветру. Котта нахмурился. Ему все это решительно не нравилось. — Почему он не пришел сам? — бросил он обвиняюще. Улыбка слетела с лица незнакомца, будто ее и не было, и он презрительно скривился. — А кто вы такие, чтобы он приходил к вам сам? Вампиры зароптали, кое-кто подался вперед, готовясь вломить наглому ублюдку, но Котта резко загородил им путь рукой. Имя Акиямы Рэя едва ли что-то для них значило, они не встречались с ним лично, разве что издалека. Но Котта его знал. И знал, на что он способен, даже через подручных. — Полегче, — все же бросил он. — Мы не будут сдерживаться, если ты будешь разговаривать с нами как с дерьмом, усек? Углы губ незнакомца дрогнули. Он либо идиот, не понимающий, что перед ним стоит под три десятка вампиров, либо чрезвычайно силен. Такие типы вечно приносили неприятности, но тем интереснее было превращать их в месиво. — Тебе придется немного подождать, — предупредил Котта, чтобы перехватить контроль над ситуацией, и снова поднял ящик. По кивку его ребята последовали за ним за кованую ограду, тоже проступившую из Хаоса частью истинного облика штаба. — Как угодно, — бросил человек. Когда вампиры разбрелись по территории, улюлюкая и трогая руками колоны и стены, Котта почти с ужасом обнаружил, что незнакомец стоит рядом. Кажется, он разглядывал штаб, но трудно было судить сквозь темные стекла очков. Что ж, дольше тянуть время не было смысла — чем скорее он отделается от этого типа, тем лучше. — Ну, — повернулся к нему Котта, — так что Рэй мне передал? Мужчина усмехнулся, и под ребра слева вонзилась дикая боль. Котта задохнулся и взглянул вниз. Ему в живот уходил волнистый арбалетный штык. — Ничего, — выдохнул незнакомец полунасмешливо-полусочувственно и вырвал оружие. Черная кровь хлынула из раны на асфальт, Котта рухнул на колени и завалился набок. Мужчина, словно позабыв о нем, медленно направился к другим вампирам, окутанный коричнево-красным плащом. Те притихли, но через миг вырвались из оцепенения и выхватили мечи и ножи. Котта до боли впился в рану ладонью. Будто сквозь полупрозрачную ткань, он видел, как начинается бойня. Первый вампир метнулся к незнакомцу, тот полоснул его штыком по груди, схватил за шею одной рукой и легко оторвал от земли. На каком-то инстинктивном уровне Котта понял, что сейчас произойдет, но не смог отвести взгляд. Незнакомец широко, как змея, раскрыл рот и впился вампиру в горло. Тот страшно закричал и задергался. Второй вампир метнулся к нему, целя ножом в спину, но мужчина круто развернулся, отбросил в него свою жертву и вскинул арбалет. Два болта сорвались с ложа почти одновременно, словно без перезарядки. Котту сковал холод. Он видел многое. И многое делал. Но вампира, пьющего кровь других вампиров, видел впервые. Паника разлилась по площади перед штабом. Одни его вампиры остолбенели, другие закричали и бросились к воротам, но тут же рухнули, настигнутые болтами и энергией Хаоса. Девчонка, обращенная буквально пару месяцев назад, дернулась от выстрела и упала под ноги остальным. Этому ублюдку… конец. Конец!!! Котта попытался подняться, но не смог. Тогда, зарычав, направил поток энергии Хаоса в рану и зашипел от адской боли, на миг помутившей сознание. Мать твою… Твою мать… Именно поэтому у него было так много шрамов. Когда в бою стоял вопрос, позорно сдохнуть или прижечь рану, он выбирал второе. Руку привычно обхватило крепление когтей-шуко. Пошатываясь, Котта встал и задохнулся. Впереди, насколько хватало глаз, лежали трупы. Не меньше двух десятков, и по крайней мере пять из них были высушены. Незнакомец впивался в шею вампирше, схватив ее за загривок. В бою очки с него слетели, и теперь на смуглом лице маниакально блестели спектральные глаза. Рэй! Он все-таки решил избавиться от Котты! Натравил на него своего цепного пса, что заодно захотел убить и его ребят!.. Незнакомец отбросил девушку и огляделся. Трое последних выживших, не считая Котты, вжались в стену штаба. Испуганные. Дрожащие. Смертельно бледные. Мужчина задумчиво посмотрел на них и снова усмехнулся: — Жаль, но мне больше не хочется пить. Черная кровь залила его с головы до ног. Взревев, Котта бросился на него. Тот резко ушел вниз, но когти чиркнули его по щеке. Мужчина зашипел сквозь зубы и отшатнулся, зажимая рану рукой. Его взгляд скользнул по вампирам у стены, и позабытый ящичек со взрывчаткой взвился в потоках энергии Хаоса. Котта рванулся на землю и закрыл голову руками. С гулким металлическим звоном ящичек во что-то врезался. Оглушающий грохот едва не разорвал барабанные перепонки. Окна со звоном брызнули осколками, огненный всполох прорвался сквозь сомкнутые веки, взметнулась пыль, а в Котту ударил такой сильный воздушный поток, что едва не отбросил к ограде. Балка с грохотом рухнула, пробив асфальт, а следом за ней обвалилась стена. В глубине открывшейся комнаты разгорелся огонь, бросая черные тени на землю. Незнакомец стоял перед штабом, опустив левую руку с арбалетом, и Котта понял: все. Он наконец-то нарвался на человека, который его прикончит. В какофонии звуков, разорвавшей сознание на ошметки, взметнулись искры, пламя взвилось на обломках, и часть каркаса с глухим треском обвалилась прямо на Котту.***
Им не обязательно было искать убежище, они так даже теряли время, но Клинок был благодарен Шимики за это. В квартире, некогда принадлежавшей простым людям, царила тишина. Здесь был горячий душ, чистая одежда более-менее подходящих размеров и даже немного еды. Что еще нужно для передышки? Каким, однако, непритязательным он стал за такое короткое время. Клинок вздохнул, безрадостно разглядывая себя в зеркале на створке шкафа. Ему претило надевать чужие вещи, и все же так было лучше, чем ходить в окровавленных грязных лохмотьях. Белая рубашка из ткани, похожей на шелковую, и черные штаны с ремнем. Он не мог оценить, хорошо так или нет. Не мог даже сделать шаг хоть в какую-то сторону и просто тупо стоял перед зеркалом, одергивая рукава. — Что ты делаешь? — спросил Шимики, заглядывая в комнату. — Ванна уже свободна, если что. — Очень мило с твоей стороны, — холодно отрезал Клинок, поправляя манжеты. Омертвение, казалось, понемногу отступало: еще немного, и он снова сможет мыслить ясно. Тэйр убили. Новаки отвергла его. У него больше не было цели. Не было желаний. Не было ради чего жить. Черт побери, что ему делать?.. В прихожей раздался грохот и звон стекла. Ну что еще?! Клинок и Шимики подскочили и бросились туда, воплотив оружие. Вес косы и гладкость белого древка придали ему немного уверенности. Он был не против с кем-то сразиться. Очень даже не против! Желание убивать охватило его хищной волной, все чувства словно обострились до предела. В ноздри впивался сладковатый запах старой мебели вперемешку с кровью, уши взрывались от эха шагов, мягко утопающих в ковре. Они ворвались в гостиную и остолбенели. Среди осколков стеклянных дверей шкафа, припав на колено и опираясь рукой о стену, стоял Абрахам Грэмист. Он был сильно бледен, и на его руках, одежде, лице и даже багровых волосах блестела черная кровь. У Клинка пересохло во рту, и коса опустилась сама собой. Тяжело дыша, Грэмист поднял голову. На его правой щеке темнели четыре глубоких царапины. — В рюкзаке… чистая ткань и… анальгетик… Быстро! Клинок метнулся к рюкзаку чисто на автомате, раскрыл молнию и зашарил внутри. Рука натыкалась на какие-то тетради, бумаги, ножи… Есть! Он вытащил пузырек и рулон ткани так резко, что задел альбом, и он вылетел из рюкзака. Рисунки с шелестом рассыпались по полу. Переступая через них, Клинок направился, к Абрахаму, но тот уже потерял сознание. Странно, на его теле явно больше не было ран, кроме царапин на щеке, но это же просто смехотворно. Разве что ее оставили ядовитым оружием, впрочем… Он подавил желание осторожно оттянуть веко Абрахама и взглянуть на цвет его радужки. Солнечных очков у него теперь не было, но Клинок не успел разглядеть глаза. Да и, если на то пошло, какое ему дело? Даже если этот человек Король Хаоса, что изменится? Ничего. Абсолютно ничего. Он откупорил пузырек. В нос тут же ударил едкий химический запах. Поморщившись, Клинок щедро смочил ткань и прижал ее к ране Абрахама. — Он нарочно нас искал? — раздался голос Шимики позади. — Думаю, да, — ответил Клинок, поднимаясь. Абрахам почувствовал их энергию Хаоса. Переместился к ним, чтобы ему помогли. Очевидно, думал, что они перед ним в долгу. Если так, нужно убираться отсюда как можно быстрее. Клинок не собирался быть в долгу. Ни перед кем. Он шагнул назад, наткнулся взглядом на один из рисунков и поднял его. Набросок. Четкие линии, выведенные рукой мастера. Слева — цветок, изящные длинные кисти среди широких листьев. Амарант. Неувядающий цветок, символ бессмертия. А справа… справа — до боли знакомое лицо в пол-оборота. Насмешливая, вызывающая кривая улыбка. Взгляд в сторону, пронзительный и абсолютно нечитаемый. Левый глаз с серым пятном зрачка. У Клинка перехватило дыхание. В сознании все смазывалось, лицо накладывалось на цветок в какой-то безумной фантасмагории, и он больше не мог смотреть на них. Они связаны. Абрахам и Рэй связаны. В глубине души он давно это подозревал, но получить подтверждение было стократ хуже. Амарант — бессмертие. Захотелось ли Абрахаму просто так нарисовать, или здесь крылся ужасающий тайный смысл? Он почувствовал дрожь в руках и схватил другие рисунки. — Эй, не стоит, — попытался одернуть его Шимики, когда Клинок впился в них взглядом, лихорадочно перебирая листы. Некоторые рисунки пожелтели от времени, другие казались совсем свежими. Лица. Лица. Лица. Он больше никого не узнал, кроме Рэя. Лица повторялись. Детские. Взрослые. Детских было куда больше. Клинок не смог их сосчитать — не успел до того, как его с головой захлестнуло подспудное осознание, которому он не смог дать названия, как ни старался. Красная пелена наползла на глаза, воздуха предательски не хватало, и рисунки хлопьями снега выскользнули из руки. Словно оказавшись посреди моря крови, Клинок теперь был уверен: Абрахам Грэмист — Король Хаоса. — Эй, тебя мамочка не учила, что некрасиво рыться в чужих вещах? — резанул его нарочито веселый голос. Прижимая тряпку к щеке, Абрахам приподнялся на локтях, оперся плечом о кровать и взглянул на него со злорадным любопытством. Теперь Клинок наконец смог разглядеть его глаза. Яркие спектральные глаза. Повисло молчание. Где-то на задворках сознания, эфемерное, как туман, витало желание извиниться, но Клинок усилием воли его подавил. — Рэй послал тебя за мной шпионить?! — выпалил он, чувствуя гневную дрожь в каждой жиле. Абрахам ядовито рассмеялся. — О-о, неужели ты считаешь себя такой важной персоной, чтобы Рэй послал кого-то за тобой шпионить? Уверен, у него есть дела поважнее, особенно сейчас. То, что мы с тобой встретились, просто случайность. Королей Хаоса притягивает друг к другу. К тому же, Сэра достаточно небольшой город, чтобы те, кто находится в центре событий, рано или поздно столкнулись. Клинок не верил ни единому его слову. Ясно было одно: Абрахам преследует какие-то свои цели, и они с Шимики, возможно, уже стали винтиками в механизме его плана. С одной стороны, он вроде как им помог. С другой, явно был опасен. Впрочем, какая разница? Абрахам отнял тряпку от лица, и Клинок увидел в глубоких порезах на его щеке запекшуюся черную кровь. Кошмарное осознание, второе за день, обрушилось на него с такой силой, что он едва устоял на ногах. Абрахам… Абрахам, очевидно, сражался с вампирами? Тогда, выходит, их кровь попала в его рану? Нет. Он ведь знал, что нет. — Выпей крови, — произнес Клинок с трудом. — Тогда царапины быстрее заживут и шрама не останется. Шимики за его спиной едва уловимо напрягся. После пробуждения он вел себя слегка странновато, но даже так, наверное, уловил исходящую от Абрахама опасность. — О, благодарю за беспокойство! — произнес тот язвительно, продолжая ухмыляться. — Может, ты захочешь поделиться со мной своей кровью? — Нет, — хмыкнул Клинок, ощущая сухость во рту. — Пожалуй, воздержусь… Ты постоянно пьешь кровь вампиров? Абрахам чуть склонил голову к плечу и бросил: — Ты нарочно задаешь идиотские вопросы, чтобы получить идиотские ответы?***
— Ты… помнишь, как получила Символ? — поинтересовался Сэйши. Краем глаза он видел белое, белее слоновой кости, лицо Рэссы, и ее черные, чернее воронова крыла, волосы. За все время, что они знали друг друга, никогда об этом не говорили. Он не хотел спрашивать — неосторожное слово могло причинить ей боль, разбудив воспоминания. О том, как она жила в сиротском приюте, не зная своих родителей, как училась в школе, где над ней издевались, как полюбила Каннаги, а он увлек ее за собой, дал ощущение тепла и проткнул мечом, чтобы забрать Символ. — Нет, — ответила она. — Абсолютно ничего, но, думаю… Каннаги помнит. Может… в живых должен был остаться только один человек, владеющий Символом, поэтому я все забыла. Голос Рэссы звучал спокойно и ровно, а на лице не промелькнуло ни тени беспокойства или затаенной боли, но ее слова произвели на Сэйши странное впечатление. Они расстались около часа назад, и всю дорогу до штаба Охотников Сэры он прокручивал в голове этот разговор. На что было похоже получение Символа? Какой зловещей силе вообще понадобилось его давать, да еще и нескольким людям? Тревога глодала его. Раньше он особо не задумывался, откуда взялись Охотники, но, похоже, из-за «Кенрюоку» и появления Каннаги такие вопросы стали чем-то естественным. Каннаги. Сэйши ненавидел его как никого другого, хотя никогда не встречался с ним лично. Ненавидел. Ненавидел, потому что вся жизнь Рэссы была прорезана им даже после его смерти, и его возвращение могло ее забрать. Сэйши не мог попросить ее: не убивай Каннаги. Не мог попросить навеки погрязнуть в мучительном бессмертии ради него. Она и без того слишком долго ждала. Ненависть к Каннаги вперемешку с ненавистью к самому себе съедала его изнутри. Как бы Сэйши хотел убить его сам! И Рэсса никогда бы больше не чувствовала такого выжигающего отчаяния, такой боли… Никогда. Он бы сделал для этого все. Впереди на каменной дороге, раскинув руки, лежал мужчина. Мертвый. Мысли вымело из головы, будто щелкнул выключатель. Сэйши медленно приблизился, бросая взгляды по сторонам. Если дрогнет хоть тень, если хоть край плаща покажется или воздух всколыхнется неподалеку ни с того ни с сего… Но все было тихо. Убийца или уже ушел, или ничем себя не выдавал. Проклятье. Скоро все существа Хаоса в городе умрут, а какие-то ублюдки продолжают решать свои конфликты! Мертвый мужчина был вампиром. В каждой черте его лица сквозил ужас, широко распахнутые глаза застыли, губы приоткрылись, обнажив клыки. На груди, повыше сердца, темнела круглая рана с рваными краями. Сэйши попробовал пальцами кровь, пропитавшую продырявленный пиджак. Свежая, но… ее слишком мало для такой раны — от заряженного Хаосом огнестрельного оружия или арбалета. Мертвец был слишком усохшим. И как Сэйши сразу не заметил? Он поспешно повернул его голову и увидел на грубо разорванном горле две глубокие, будто высверленные, раны. Сэйши оцепенел. Покосился на глаза мертвеца — не ошибся ли? Нет, радужки определенно были ярко-красными, радужки вампира. Он умер не от раны, а потому что другой вампир выпил всю его кровь. Безумие. Черная кровь менее питательна, чем красная. Вампир, нападающий на людей или Охотников, может продержаться до восьми дней, прежде чем жажда начнет понемногу ему досаждать. А вампир, предпочитающий собратьев… Дня два. Три от силы. Трудно представить, кто бы мог на такое пойти. Либо отбитый псих, либо тот, кто был обращен против воли и очень недоволен своей природой. Хирако де Итала? Нет, определенно нет. Кто-то из людей Тайджимару Корнелиуса? Если у него есть и такие типы, это может усложнить задачу. Сэйши поднял голову. И вдруг оглох. А потом по ушам ударила такая боль, что подкосились ноги. В небо взметнулся столб пламени, закрутился ураганом вперемешку с чудовищным грохотом, и земля вдруг вырвалась из-под ног. Сэйши рухнул, сжимая руками голову, будто она могла вот-вот разлететься на куски. Он не знал, когда все закончилось. Не знал, когда на смену взрыву пришла тишина. Медленно он сел и в конце концов встал на дрожащие ноги. Над грядой домов вился черный дым. Воздух пронзала энергия Хаоса, звеня и медленно умирая. Штаб. Кто-то только что взорвал штаб Охотников.***
Котта не потерял сознание. Его раздирала боль, ни с чем не сравнимая, адская боль, испепеляющий жар в повисшем между реальностью и беспамятством сознании. Он хватал воздух ртом, но вместо него в горло и нос забивалась пыль, от которой истерзанное тело содрогалось в кашле, словно рассыпаясь на куски. Сквозь прорехи обломков, сомкнувшихся над ним, просачивались рыжие отсветы, искры и жар, нестерпимый жар… Как хорошо, что огонь не добрался до него. Он боялся ожогов. Боялся сгореть. Это одна из самых ужасных смертей, которые только можно представить. Упершись ногами во что-то, он с рыком толкнул нависшую над ним балку окровавленными руками. Медленно, с надсадным скрежетом она поддалась и, загрохотав, рухнула на землю. В лицо тут же дохнуло обжигающим воздухом, вынудив зажмуриться, и он почувствовал, как воспаляется кожа. Каждое движение, каждый импульс мышц отдавался болью повсюду. Ребра. Ребра, черт возьми. Штаб пылал над ним, превратившись в громадный черный скелет, — рыжее зарево на фоне застланного дымом ночного неба. Он вылез из-под обломков и упал на камни площади, задыхаясь от гари, дыма и боли. Изо рта вырывалось свистящее сипение, в ушах звенело вперемешку с треском, но он был жив. Он, черт возьми, был жив. Котта нервно хмыкнул, отчего все внутренности словно скрутило, и попытался встать, но тут же, сдавленно вскрикнув, завалился набок. Пальцы ощупали левую голень и наткнулись на щепки, вошедшие глубоко в плоть. Кривясь и кусая губу, он выдернул их одну за другой. Кровь… Ему нужно… выпить крови! Он снова попытался встать, теперь уже медленнее и осторожнее. Громада пылающего штаба нависала над ним и пахла будто позабытая в камине раскаленная кочерга. Оттолкнувшись от асфальта, он наконец выровнялся в полный рост. Мир ударил по нему, задымленное небо рухнуло прямо на голову, но он удержался на ногах и захромал к выходу в погнувшемся кованом заборе. Кровь. Кровь залечит все раны. Котта не раз попадал в передряги. Не раз противник оказывался сильнее. Кровь всегда помогала ему. Поможет и сейчас. Он шагнул на дорогу и увидел мужчину — среднего роста, чуть смуглого, с пепельно-каштановыми волосами и суровым лицом. Он не был простым человеком. Охотник. Котта осклабился. Ну что ж, он или выживет, напившись крови, или умрет в бою. Точно так же, как и всегда.***
Сэйши с первого взгляда понял: этот парень дошел до точки, когда все человеческое отступает вглубь сознания, обнажая единственное желание — выжить любой ценой! Едва держащийся на ногах, со слипшимися от крови волосами и сбитым лицом, он, тем не менее, едва уловимо ухмылялся, разглядывая его. Ему срочно нужно было попить крови, а Сэйши был единственным живым существом на улице. Впереди горел штаб Охотников Сэры, его последняя надежда. Впрочем, какая уж там надежда… — Кто на вас напал? — крикнул Сэйши, сжимая энергию Хаоса в руке. Очевидно, что сражения не избежать. — Такой же, как ты! — выплюнул вампир и с трудом шагнул к нему. Среди спутанных светлых прядей, падавших на его лицо, промелькнул большой шрам от правой брови до левой скулы. Не оставалось сомнений, кто перед ним. — Ты же сейчас работаешь на Акияму Рэя, да? Передай ему, что он мудак! Он пошатнулся и воплотил длинные когти с креплением вокруг ладони. — Ты же понимаешь, что я тебя убью? — невозмутимо спросил Сэйши, выхватывая цвайхандер из воздуха. Котта дель Ирра. Его звали Котта дель Ирра, и именно он помог Рэю убить Старейшин. Тот криво ухмыльнулся. — Я все равно сдохну от ран, если не выпью крови, так что разницы нет. И метнулся вперед с такой скоростью, что Сэйши едва отбил удар. Отскочив, Котта припал на правую ногу, но вокруг него тут же взвились темно-синие потоки энергии Хаоса: он использовал ее, чтобы раны не мешали двигаться и сражаться. Сэйши отпрянул и рубанул мечом наискось, но промахнулся. Кто бы подумал, что у такого громилы такая скорость! Отчаяние отступало под натиском вскипевшего в крови азарта, внезапного даже для него самого. Взгляд едва поспевал за перемещениями Котты, но он ударил туда, где вампир должен был оказаться по инерции, и лезвие чиркнуло того по руке. — Ты знаешь, что тот, кто напал на вас, выпил твоих дружков? — попытался Сэйши еще раз. — Знаю, — коротко ответил Котта. Его глаза подернулись поволокой, он едва держался на ногах, но упрямо продолжал атаковать. Сэйши охватила злость. Он видел таких ублюдков насквозь. Их не волновало ничего, кроме их эфемерного статуса в обществе вампиров, убийств и того, как бы остаться безнаказанным после очередного «развлечения». Сэйши убивал их да хотя бы потому, что простые люди ничем не могли им ответить. Но это… Ирра был едва жив. Это не победа, а идиотизм. Им, по сути, вообще не нужно было сражаться. Котта метнулся на него — в который раз. Хочет довести себя до истощения и умереть от потери крови? Идиот. — Иди найди себе простого человека и выпей его, самоубийца. Вампир коротко хохотнул и тут же согнулся от боли. Сэйши смотрел на него со смесью злости, отвращения и легкой участливости. Котту из клана Ирра ему было не жаль, но в число его врагов он пока не входил. Он не имел никакого отношения к «Кенрюоку». Он не мучил Рэссу. Не переходил ему дорогу. Не издевался над Рэем, как Василиск. Он просто был самым обыкновенным ублюдком, а сейчас все самые обыкновенные ублюдки для Сэйши были на одно лицо и перестали вызывать особые эмоции. Трудно ненавидеть такую мелкую сошку, когда где-то за кулисами остался Корнелиус, готовый уничтожить всех существ Хаоса в Сэре без возможности перерождения, и Каннаги, для которого человеческая жизнь не имела никакого значения. И Рэй. В последнее время Сэйши совсем перестал его понимать. Вампир наскочил на него, и Сэйши плашмя ударил его цвайхандером с такой силой, что тот отлетел на несколько метров и рухнул на землю. Что ж, лучше вернуться. Все равно здесь ему делать нечего, искать остатки артефактов в охваченном пламенем штабе — просто трата времени. Его последняя надежда сгорела в ворохе вампирских интриг. Он запоздало уловил движение и шагнул в сторону, но длинные когти достали его по горлу. Кровь толчком вырвалась из жгучей раны, колени вдруг подогнулись, а Котта дель Ирра встал над ним, содрогаясь, будто в агонии. Сэйши пытался зажать порезы ладонями, но через несколько секунд вокруг уже разлилась красная лужа. Лезвия достали артерию. Он еще успел подумать, что умирает. Губа вампира приподнялась, обнажив клыки, но он почему-то медлил, и скоро его лицо утонуло в расплывчатом пятне мира вокруг, сменившись чернотой.