***
Полные тумана карие глаза девушки смотрели в никуда, а веки то и дело опускались, но тут же поднимались. Аясе старался действовать осторожно, но ей наверняка было больно, особенно когда он вправлял кости, а она ничем этого не выдавала. Бинт ложился с шорохом, скрывая зашитые раны, и когда все закончилось, девушка наконец едва различимо выдохнула: — Где Эннери? Аясе оцепенел. Кэрлайн сглотнула, не находя сил сказать ей правду. Солгать она тоже не могла, поэтому молчала, а тишина с каждой секундой становилась все темнее и вязче. — Он погиб, — раздалось от лестницы твердое и небрежное. Рэй снова стоял на ступенях, облокотившись на перила: бледное лицо в обрамлении бирюзовых волос, пронзительный взгляд, жесткая, острая линия подбородка, словно росчерк ножа. — Попал под машину. Девушка закрыла глаза. Казалось, она провалилась в глубокий сон и ее губы шевелились совсем не по ее воле. — Это все… вы виноваты, — всколыхнулся застоявшийся воздух от ее шепота. — Вы приносите всем одни несчастья, Короли Хаоса. Зачем мы только сюда пришли?.. Одинокая слеза скользнула по ее щеке и затерялась в складке наволочки. Кэрлайн вдруг охватил нарастающий гнев. Слишком сильный. Слишком яркий, как вспышка фотоаппарата, к которой не успеваешь приготовиться. Казалось, он мог снести все на своем пути, и она больше не могла его сдерживать. — Они тебя спасли, вообще-то! Кэрлайн было все равно. Кэрлайн должно было быть все равно, но почему-то не было. С того дня, как Хаджиме выгнал ее из дома, эмоции словно выжгло. Отголоски страха. Отголоски боли. Только отголоски. Настоящая радость и настоящая злость растворились в водовороте, захватившем все ее существо, и чем глубже она погружалась, тем слабее они становились, пока не исчезли совсем. Иногда случалось, что осколки шрапнели слишком глубоко ранили плоть и их не удавалось достать. Человек мог жить с ними еще очень-очень много лет — бывало, они напоминали о себе болью, а бывало, могли не напоминать, он просто знал, что они есть где-то внутри, маленькие осколки свинца и стали. Иногда о них даже получалось забыть. Кэрлайн загнала свой «свинец» так глубоко внутрь, что почти не ощущала, но он там был, он раздирал ее грудь и сердце незаживающей рваной раной. И когда она вспомнила о нем, кровь ударила таким потоком, что, казалось, вмиг вырвалась вся. — Ты живешь с ними, даже зная… или… Они тебе ничего не рассказали? — выдохнула девушка и снова открыла свои туманные глаза. — Тогда понятно, почему ты все еще здесь. В душе встрепенулся страх вперемешку с отчаянием. Да что происходит, черт возьми?! Кэрлайн словно балансировала на грани и не знала, что будет, когда переступит ее. — Так, — решительно сказал Рэй и в один миг оказался рядом с диваном, на котором лежала девушка. — Мое терпение кончилось! Мы пустили вас двоих сюда, хотя могли бы преспокойно дать твоему дружку пинка под зад, и ты бы сдохла под нашей дверью! Убирайся! Я тебя не убью только потому, что Аясе потратил на тебя кучу времени! На ее лице отразилось презрение, и она поднялась, прижимая к груди раненую руку. Кэрлайн смотрела на нее со смесью злости и горечи. Хотелось схватить ее за волосы и потаскать по комнате, но… проблема была не в ней, несмотря ни на что. Почему сейчас, когда на глазах Кэрлайн развернулась настоящая трагедия, она беспокоится не об этом, а о себе? Кто-нибудь, вытащите свинец. Кто-нибудь, зашейте рану. Кто-нибудь… Она словно задыхалась, хотя в реальности дыхание даже не участилось. В тот же миг, когда за незнакомкой захлопнулась дверь, Кэрлайн повернулась к Аясе. Взгляд Рэя раскаленными углями впивался ей в затылок, но она все равно выпалила, не в силах больше колебаться: — Объясните мне хоть что-то. Плечи Аясе опустились. Он весь стал выглядеть так, будто опора, все это время позволяющая ему держаться с достоинством и даже горделивостью, вдруг подломилась. Она впервые заметила синяки под его глазами и слишком сильную худобу лица, но ничуть не пожалела, что обратилась именно к нему — Рэй ей все равно ничего не скажет, но Аясе не Рэй, несмотря ни на что. Жестом сделав ей знак последовать за собой, он прошел в дальний конец гостиной и опустился на диван, проигнорировав тот, на котором минуту назад лежала девушка, словно ее тень могла подслушать откровение. Помедлив, Кэрлайн села рядом с ним, но все же на расстоянии, так, что между ними мог бы поместиться еще один человек. — Наша энергия Хаоса… приносит несчастья, — прохрипел Аясе так натужно, словно каждое словно причиняло ему невыносимую боль. — Люди вокруг нас часто попадают в неприятности и… умирают. Воцарившаяся тишина обволакивала Кэрлайн вороньими крыльями — вытяни руки, отгони птиц, но их слишком много, чтобы развеять, слишком много, чтобы бороться… — Это же… — выдавила она, а перед глазами ярко вспыхнул образ: вот юноша бежит через дорогу с холщовой сумкой в руке, вот ручейки дождя вычерняют камни, вот визжат колеса, а следом слышится тяжелый удар. — Это же просто случайность. Аясе покачал головой. Глубокие морщины залегли по углам его рта, будто старые шрамы. — Нет. Не случайность, — сказал Рэй откуда-то издалека, и тишина бросилась врассыпную стаей испуганных птиц. — Но для тебя это все равно ничего не изменит. Ты останешься здесь, пока я не решу иначе. Его слова, хлесткие и беспощадные, как и всегда, жаркой волной отдались в груди. Обязательно ему каждый раз было напоминать, что она всего лишь пленница?! Она и так никуда бы не ушла, черт возьми! Рана внутри бурлила кипящей кровью. Кэрлайн едва уловимо дрожала, но старалась сдерживаться, хотя и не знала, когда внезапно нахлынувший приступ эмоций пройдет. Неужели люди вокруг Королей Хаоса действительно постоянно умирают? Если так, то у них по-настоящему кошмарная жизнь.***
Кэрлайн устало терла глаза, когда услышала вдалеке гудение и встрепенулась. На горизонте, где море смыкалось со светло-серым, слегка отдающим сумерками небом, показался черный вытянутый прямоугольник, а над ним потянулся серый дым. До этого дня она никогда не видела таких больших кораблей. Как их называли — пароходы? Если на то пошло, до этого дня она не видела и море. Каждый раз, как она смотрела на него, то не могла оторвать взгляд. Темные серо-синие воды мягко поблескивали, волны перекатывались с шорохом на грани слышимости так далеко, насколько хватало глаз. Кэрлайн охватывала невообразимая легкость, хоть ветер пробирал до самых костей сквозь тонкое серое пальто. В этой части мира, где бы она ни была, уже наступали кусачие осенние холода. Рэй и Аясе довольно давно скрылись в домике смотрителя лодок. Домик визгливо скрипел и дрожал от малейшего дуновения, а цвет его дощатых стен — серых, с коричневыми и белыми соляными разводами — намекал на то, что он стоит здесь добрый десяток лет. Она скользнула взглядом по мутному, словно кусок кварца, окну. Ничего не хотелось. Ей даже не было любопытно, что они там делают. Утром, вяло ковыряя овсянку в тарелке, Кэрлайн увидела, что они собираются уходить, и попросила пойти с ними. Ни Рэй, ни Аясе не возражали. Несколько раз они переместились сквозь Хаос, несколько раз прошли в двери, ведущие совсем не туда, куда, казалось, должны были вести, пока не оказались здесь — где бы это ни было. Дверь старого дома скрипнула, из-за нее выглянула девушка, даже девочка, лет пятнадцати, с неровно стриженой копной коротких соломенных волос. Ее левый глаз был прикрыт бинтами. — Komm rein, — сказала она. — Steh nicht im Wind. — Что? — невольно выдохнула Кэрлайн, нахмурившись. Девочка еще долю мгновения смотрела на нее, а затем поманила ее ладонями и неслышно, словно призрак, скользнула в полумрак коридора. Помедлив, Кэрлайн последовала за ней. Как ни смотри, а стоять на улице правда не слишком хотелось, тем более, даже в доме запах соли щекотал ее нос, а шум волн ласкал слух. По коже почему-то бежали мурашки, и она то и дело ежилась, чувствуя желание улыбнуться. Вскоре к аромату моря примешались запахи старого дерева и железа. Кэрлайн прошла узкий коридор за девочкой и оказалась в небольшой комнате, сплошь заставленной лодочными заготовками, досками и самодельной посудой — с первого взгляда было понятно, что здесь живет мастер-столяр, даже грубо сколоченный стол и пара стульев говорили об этом. В комнате царил ровный сероватый полумрак — электричества здесь не было, а свечи, похоже не зажигались. Девочка не глядя указала на стул и направилась к тумбе у стены, где стояли старый заварник и пара щербатых чашек. — Der Tee, — сказала она, разливая по ним дымящийся напиток, сильно и терпко пахнущий травами. От ее движений жестяная посуда на крючьях под потолком столкнулась, издав мелодичный гулкий звон. На ее щеке под светлой повязкой бинтов на глазу белели тонкие шрамы. Кэрлайн что-то хмыкнула в ответ, думая, на каком языке девочка говорит. Точно не английский. Немецкий? Откуда-то из глубины дома раздавались приглушенные голоса: она услышала, кажется, Рэя и еще кого-то, но слов разобрать не смогла. Они пили чай в молчании, но это никого не тяготило. Кэрлайн баюкала чашку в замерзших руках. За стенами шумело море, и время от времени она закрывала глаза — вот летит сквозь разреженный воздух высоко вверху, вот пронзает крылом тяжелые тучи и опускается прямиком к сине-серым волнам, подставляя брызгам лицо… Половицы заскрипели, когда девочка поднялась и вышла в коридор. В стене рядом с ней темнела узкая дверь, из-за которой доносились голоса. Тень улыбки коснулась губ девочки, едва уловимо, словно взмах крыльев бабочки, и она все с тем же рассеянно-веселым выражением пробежала пальцами по двери, нашла едва заметную выемку и прильнула к ней ухом. Пахло солью. Старым деревом. Железом. Выждав, она поманила Кэрлайн к себе. Да уж, подслушивать Рэя не слишком хорошая идея, но… почему бы и нет? Робкая, чуть-чуть лукавая улыбка снова тронула губы девочки, и Кэрлайн вдруг испытала к ней прилив симпатии. Улыбнувшись в ответ, до странности широко, как пойманный на шалости ребенок, она ткнулась виском в дверь. Та была прохладной, шероховатой и резонировала от голосов. Рэй говорил негромко, а его собеседник, судя по хрипотце, был достаточно старым мужчиной. Кэрлайн раздосадованно поморщилась: немецкий! Ни слова не понять. Решившись, она осторожно приоткрыла дверь. Та даже не скрипнула. Комната за ней оказалась полупустой — только несколько тяжелых стульев, напоминающих кресла, массивный шкаф и два тонких скрученных футона у стены. Здесь было даже темнее, чем в коридоре, словно тяжелые тучи над морем не пропускали сюда ни единого лучика света. Аясе сидел на стуле, лицом к спинке, опустив на нее локти. Волосы лезли ему в глаза, но он даже не пытался их убрать, а его взгляд был рассеянным и почему-то напоминал море, хотя, казалось, спектральные радужки… Сердце Кэрлайн предательски дрогнуло, но она не шевельнулась. На другом стуле сидел коренастый мужчина лет пятидесяти с грубоватым лицом. Казалось, по его резким чертам и глубоким морщинам прошлись резцом, стараясь как можно сильнее их подчеркнуть. На его больших узловатых руках вздулись жилы, а короткие седые волосы с вкраплениями темных прядей и щетина на подбородке придавали ему еще более суровый и мрачный вид. Рэй стоял слева от него, скрестив руки на груди, и весь был окутан ореолом бешенства, однако его голос, вопреки всему, звучал ровно. Старик чуть приподнял голову и глухо произнес фразу. Кэрлайн, кажется, различила слово «Широги». Широги… Аясе встрепенулся, нервно повел плечами и сжал губы. — Я не понимаю, что он говорит! — отрезал он. — Как мы можем о чем-то договориться, если говорим на разных языках?! Рэй неопределенно, но без снисходительности взглянул на него. — Ты… Широги? Сын Хенге? — повторил старик, с трудом подбирая английские слова. Они взвились в пропитанный солью воздух низким рокотом шторма в ночи, и казалось, их эху не будет конца. Нестерпимо захотелось зажать уши руками, но в этом не было никакого смысла: эхо гудело внутри нее отголосками напряжения. Аясе прикрыл глаза. Его лицо исказила тень страдания, такого невыносимого, что хотелось отвести взгляд. Кэрлайн слышала только шум моря и собственное прерывистое дыхание. — Да, — прошептал он так тихо, словно очередная волна вспенилась внизу за стенами. Старик тяжело поднялся, уперев руки в колени, и произнес: — Я сделаю тебе den Armbrust. Хотя давно… не делаю. Он снова перешел на немецкий и направился к тяжелым тумбам у стены, где сквозь полуоткрытую дверь проглядывали инструменты. Рэй повернул голову и уставился прямо на Кэрлайн. Она похолодела, но он тут же отвернулся и начал переводить для Аясе. Заметил? Или нет? Неужели только сделал вид, что не заметил? — Я не делал оружие с тех самых пор, как закончилась война, и надеялся, что никогда к этому не вернусь. Но для Широги сделаю исключение. — Не нужно, — отрубил Аясе яростно, сверкая глазами. — Скажи ему, что я не буду оправдывать его ожиданий. Рэй долю секунды странно смотрел на него, но затем перевел, все так же ровно, и Кэрлайн вдруг поняла, что он чувствует себя не в своей тарелке. Наверное, ему очень редко доводилось выступать посредником, когда говорил Аясе, а может, и вовсе не доводилось. Старик нахмурил густые брови и резко махнул рукой. Рэй вздохнул. — Он говорит, что так предсказано. Сын поверженного короля сам будет Королем и убьет последнего из рода Амецу. Голос старика разливался по комнате, вырывался в коридор сквозь узкую щель двери. Что-то творилось с Аясе: дыхание сипло срывалось с его приоткрытых губ, глаза маслянисто блестели и смотрели в никуда, на висках выступил пот. Ее захлестнуло желание тотчас ринуться в комнату, прервать этот разговор, обнять его, только бы он успокоился, только бы не выглядел так, будто вот-вот сорвется… Рэй снова взглянул на него, и плечи Кэрлайн опустились. Вопрос стоял не в том, доверяла ли она Рэю в принципе — конечно, она ему не доверяла! — а в том, доверяла ли она Рэю в том, что касалось Аясе. Они много лет знали друг друга. Были приятелями? Товарищами по несчастью? Друзьями? Она не знала, но чувствовала, что в этот раз должна сдержаться и подождать. — Ты потомок одного из Первых, — продолжал Рэй глухо. — Ты можешь выступить против Икирисе и Амецу. Ты… черт возьми, что он… Ладно! Ты можешь сделать так, чтобы жертв наконец стало меньше. В общем, ты понял, что он говорит всякую… — Я не тот, кто тебе нужен!!! — заорал Аясе. — Я не буду никого убивать из-за гребаного пророчества! Если когда-нибудь на моем пути попадется последний Амецу и я всажу ему болт ему в голову, то сделаю это исключительно ради моей Организации! На миг повисла тишина. Даже Кэрлайн ошеломила его вспышка ярости. Наверное, он и сам почувствовал себя неуютно, потому что процедил: — Прошу прощения. Старика, похоже, его извинения не волновали. — Wie du willst, — пробормотал он и отвернулся, похоже, поняв все без перевода. Пахло морем. Волны шумели, размывая сероватый песчаный берег за домом. Словно заледенев, Кэрлайн не могла отойти от двери, а лицо Аясе пылало красными пятнами, почти звериное в неистовом гневе. Она едва успела отскочить, когда он толкнул дверь и вырвался в коридор, неся за собой удушающий шлейф ярости, словно черный пароход, пронзивший волны и бросивший в небо клубы серого дыма. Увидев ее, он застыл на миг, и взгляд его был таким страшным, что внутри все сжалось, но Аясе снова бросился вперед, и в глубине прихожей хлопнула дверь. — Идиот, — пробормотал Рэй, выходя из комнаты, и последовал за ним. Дом проводил Кэрлайн тихим перезвоном посуды над столом, словно прощальным отзвуком китайских колокольчиков.***
Аясе никуда не ушел: он стоял у порога, глядя на мужчину и женщину, что замерли напротив него. Мужчина был широкоплечим и высоким настолько, насколько, наверное, может быть человек. Ему бы впору выступать в подпольных боях, но богатая одежда выдавала в нем аристократа, да и женственные черты лица — тонкие крылья носа, нитка губ, мягкий подбородок и высокие скулы — окончательно рассеивали первое впечатление. На его правом плече поблескивал большой, похожий на черепаший панцирь, шипастый наплечник. Женщину трудно было разглядеть за его массивным силуэтом. — Вау, — иронично протянул Рэй. — Аясе, ты что, тут собрался веселиться без меня? Аясе не пошевелился. Ветер будто очерчивал его силуэт — багрянец среди серого неба, блеклого песка и моря цвета темной стали. — Наконец-то, — протянул незнакомец бесстрастно. Такой голос подошел бы чревовещателю в дешевом театре, и у Кэрлайн от него мурашки пробежали по спине. — Мы долго вас искали. — Понятия не имею, кто вы, — покачал головой Рэй. Из-за спины мужчины вышла девушка. Кэрлайн мгновенно узнала ее, пусть та и сменила окровавленное одеяние на удобное темно-серое платье с разрезами до бедер и бриджи в тон ему. В каштановые волосы она вплела множество железных колечек, но этот туманный взгляд невозможно было спутать ни с чем. Именно ее юноша несколько дней назад привел в их дом. Именно ее спасли Рэй и Аясе. На миг в голове мелькнула наивная мысль, что, может, они пришли поблагодарить. Ага, как же. Кто, мать его, вот так собирается благодарить? — Это они, отец, — прошелестела девушка, обвивая руку мужчины своими руками. — Они залечили мою рану, но Эннери погиб из-за них. Рэй закатил глаза и насмешливо повернулся к Аясе. У него на виске билась жилка. — Ну, — осведомился он злорадно, — и кому из нас пришло в голову проявить к ней сраное милосердие? Или это была идея коллективного разума? — Значит, вот как? — отрубил Аясе, вперившись в девушку взглядом. — Мы тебе помогли, а ты пришла нас убить? Он едва заметно дрожал от ярости, на челюсти ходили желваки, губы конвульсивно дергались. Никогда и ни от кого Кэрлайн еще не чувствовала такой готовности убивать. Без колебаний. Без сожалений. Без вины. Это копилось в его душе, пока не перелилось через край и не взорвалось, и она не знала, что страшнее — повседневный цинизм Рэя, никогда, похоже, не считавшийся для него чем-то особенным, или всепоглощающий гнев Аясе. Внезапный. Внезапный? Наверное, она просто не замечала. — Я благодарна вам за спасение, — ровно и негромко произнесла девушка, глядя в никуда. Ветер раздул ее густые темно-русые волосы, и колечки тихо звякнули. — Но Эннери погиб из-за вас, а теперь и вы должны погибнуть. Отныне и до скончания я буду носить его имя. Рэй махнул рукой и процедил: — Охотники древних родов! Или лучше сказать — Охотники древнего рода, который разделился на несколько более мелких? В общем, суть одна. Столько в вас пафоса и любви к помпезной болтовне, а если заткнуть вам рты и сорвать всю мишуру, под ней окажется сплошное дерьмо! Вместо ответа незнакомец поднял меч, тускло засиявший в сумерках. — Лучше бы мы тебя не впускали, — выдохнула Кэрлайн свистяще, уставившись на девушку. Кровь с каждым мигом разгоралась сильнее, еще немного, и не выдержать обжигающего напора! — Ты… — произнес мужчина, обратив на нее внимание. — На твоем месте я бы покончил с собой сразу же, как только узнал, что не могу использовать энергию Хаоса. Ты просто-напросто позор для рода и своего отца! Кэрлайн словно пощечину влепили, даже дыхание на миг сбилось. — Shut up, — отчеканил Рэй. — Ради всего сущего, Кэрлайн, никогда не убивай себя ради какой-то абстрактной великой цели. Знаешь один-единственный случай оправданного самопожертвования? Когда ты отдаешь жизнь за того, кто тебе дорог, и он при этом выживает. Все остальное херня. Его меч яркой вспышкой пронзил соленый воздух. — Пожалуйста, отец, — протянула девушка ровно, — оставь ей жизнь. Она не Король Хаоса. Ты же Кэрлайн, да? Когда все закончится, ты сможешь уйти с нами. Уйти с ними? Интересно, и куда же? Она Ноль. Пустое место для таких людей, как они. Была… пустым местом. Она и Короли Хаоса, значит, в чем-то похожи? Короли Хаоса… Как прекрасно, ёмко, мощно и страшно их называют! — И как ты будешь сражаться с такими ранами? — выпалила Кэрлайн, чтобы хоть на миг удержать снаряд сражения, что вот-вот сорвется с катапульты, и в злобе саму на себя покачала головой. Ей не должно быть дела. Не должно быть! Она не волновалась за девушку и незнакомого мужчину. Она волновалась не за них. Девушка шевельнула кистью. Подол ее платья раздулся, чиркнул по ногам и опал. — Раны не помешают, — ее голос был настолько равнодушен, что отдавал презрением. — Отец с детства учил меня переносить травмы, а ощущения боли заблокировал. — Ясно, — отозвалась Кэрлайн неожиданно холодно. — То есть отец тоже тебя использовал, как и меня. Рэй взвыл от восторга, она аж невольно вздрогнула. — Та, кто путается с вестниками несчастий, никогда не поймет, что значит быть верным клану, — отрезал мужчина холодно и высокомерно. Они что, все в высшем сословии так говорят? — Вестники несчастий? — повторил Рэй ядовито. — Да. Я принесу вам несчастье своим мечом и этой самой рукой, когда вырву вам кишки! Он метнулся вперед с такой скоростью, что песок взвился из-под ног. Кэрлайн едва поспевала взглядом за движениями Рэя и его противника. Они мелькали то тут, то там, мечи с лязгом высекали искры. Мужчина рванул из воздуха два шара энергии и швырнул в Рэя. Тот перепрыгнул один, уклонился от второго, и он врезался в стену дома. Деревянные доски с грохотом обрушились, часть крыши накренилась, и у Кэрлайн, кажется, на миг остановилось сердце. Эннери выхватила из Хаоса два соединенных цепью меча и ринулась на Аясе. В разломе дома появился огонь, словно рыжий зверек поднял голову из обломков балок. Рэй отлетел в сторону Кэрлайн, и она едва успела отпрянуть — учитывая силу, с которой он катился по земле, то переломал бы ей все кости. Он вскочил, затормозив рукой, смерил ее злобным взглядом и снова бросился на противника. Эннери кружилась вокруг Аясе, но задеть не могла. Он выстрелил в мужчину, но тот отбил болт мечом. Рэй парой обманных движений вынудил того открыться и рубанул по руке, но меч только высек искры о шипастую пластину на плече. Мужчина ухмыльнулся. Ухмылка смотрелась на его лице чужеродно, как росчерк черной краски на нетронутом холсте. Кэрлайн почти наяву слышала удары бравурного гонга. Палач. Палач, казнивший тех, на кого указал владыка, вот кто он такой. — Так не получится. Тебе нужна энергия Хаоса, а сейчас ты не можешь полноценно ею пользоваться. — Не волнуйся, — отрезал Рэй холодно. — Я тебя и без нее прикончу. Справа от него пылал дом, и дым взвивался в воздух, затягивая небо черным. Смогут ли выбраться девочка и старый мастер? Им нужно помочь! Кэрлайн почувствовала нарастающее напряжение слева и обернулась. Эннери, о которой, казалось, позабыли все, кроме Аясе, взмыла в воздух, вытянула руки и обрушила на землю шквал светло-голубой энергии. Рэй отлетел назад и без единого звука рухнул с обрыва в море. Поток задел Кэрлайн, как птица крылом, земля вырвалась из-под ног, застучала по плечам, животу, спине, и она с такой силой ударилась о стену дома, что вышибло дух. От боли все заломило, она мотнула головой, пытаясь прийти в себя, и почувствовала впившиеся в руки щепки. Кофта загорелась на спине, огонь быстро переполз на волосы, наполняя воздух горелой вонью. Кэрлайн с криком вскочила, заметалась и прыгнула с обрыва. Пласт пустоты холодной волной завис под ногами, она обхватила себя руками и со всплеском вошла в воду. Море было раскаленно ледяным. Кэрлайн даже вдохнуть не смогла, прежде чем ее захлестнули синие волны. С шипением терзавший ее огонь погас, но она не заметила этого, уже ничего не могла замечать. Холодно, холодно, холодно! Боже, как больно от холода, словно все мышцы взорвались! Она не могла двинуться — так и ушла вниз… Ее схватили за шиворот и выдернули на поверхность. Она придушенно закашлялась и инстинктивно прильнула к Рэю, вцепившись в него так крепко, что, казалось, пальцы не разогнутся. Волны смыкались вокруг, будто желая поглотить их обоих. — Нет, — бросил он, отстранив ее от себя. — Я не вытяну нас двоих. Лезь сама, или погибнешь. Он схватился за толстый свисающий с обрыва канат и начал взбираться, упираясь ногами в стену. Руки он переставлял с невыносимой тяжестью и содрогался от ветра, но упрямо лез. На его правом рукаве проступили кровавые полосы. Выбора не оставалось. Онемевшими пальцами Кэрлайн впилась в веревку, но соскользнула и снова рухнула, нахлебавшись соленой воды. Проклятье! Она снова попыталась взобраться по канату, но плечи скрутило судорогой напряжения, а в ушах злобно засвистел ветер. Нет. Она должна… Должна! Всхлипывая, не понимая, слезы ли на щеках или морские брызги, Кэрлайн подтянулась из последних сил, и море наконец неохотно отпустило ее. Она повисла на канате, шумно дыша и чувствуя, как он дрожит под ее руками. Мокрая одежда облепила тело, волосы то и дело падали на глаза, а в спине угнездилась жаркая боль, ничего общего не имеющая с ледяной водой. Огонь. Огонь обжег ее. Она лезла вверх, сдирая руки о тугую веревку и скользя мокрыми ботинками по стене. Казалось, еще миг, и она умрет, но каким-то чудом проходила секунда за секундой, а она дышала, воздух больно врывался в легкие, но она дышала, дышала, дышала и лезла вверх, пока канат вдруг не закончился. До мяса стертая ладонь мазнула по бетону, вот только сил выбраться не хватало. Ну же! Она тяжело рванулась, но только ударилась животом об острый край обрыва и снова повисла на канате. Чья-то рука сомкнулась на ее запястье и неспешно, но уверенно потянула вверх. Кэрлайн рухнула на землю, судорожно хватая воздух ртом. Жива. Черт возьми, жива! Сквозь пелену перед глазами, на фоне горящего пятна дома и задымленного неба проступил силуэт Рэя. Она почти неосознанно отползла в сторону и в конце концов села, только теперь почувствовав, до чего же стало холодно. Холодно. Холодно. Холодно. Неподалеку стоял Аясе; по его руке, пропитывая плащ, струилась кровь. Он лишь мельком скользнул взглядом по ней и по Рэю и вскинул арбалет. Эннери бросилась к нему, он отскочил и выстрелил. Болт вошел ей прямо в грудь слева. Впервые на ее лице проступили эмоции — дикое, неподдельное удивление, от которого расширились глаза и приоткрылись губы, — и она рухнула. Мужчина, припавший на колено, ошеломленно уставился на нее и рывком вскочил на ноги. Со стороны дома метнулась какая-то тень, и он не глядя рубанул по ней. Потоком взвилась кровь, и девочка, угостившая Кэрлайн чаем, с грохотом упала на порог. На миг все застыло. В небо, словно оплакивая невинную жертву, взвился сноп искр. Огромный меч в руках мужчины взвился над Аясе. Тот едва успел заслониться арбалетом, и лезвие с треском вошло в дерево — один раз, другой, пока не разрубило напополам. Аясе упал. Мужчина снова занес меч, и его шею что-то захлестнуло. Щерясь и рыча, Рэй потянул его назад. Блеснули черные звенья — цепь. Мужчина впился в нее пальцами, но она только с хрустом глубже врезалась в горло. В страшных хрипах ему к лицу прилила кровь. Он попытался достать Рэя мечом, но тот пнул его по руке, выбивая оружие. Мужчина снова тяжело припал на одно колено и завалился набок. Цепь так впилась ему в шею, что, казалось, ушла под кожу. Оскалив зубы, Рэй еще несколько бесконечно долгих мгновений стягивал ее концы, хотя в этом не было необходимости, а затем, пошатываясь, захромал к Аясе. На пороге дома — черных остовов, догорающих среди дыма — на коленях стоял старик, бережно поддерживая голову девочки. По его лицу, путаясь в морщинах, текли слезы. — Va… ti, — выдохнула она и затихла. Кэрлайн словно пронзило. Не нужен был перевод, чтобы понять. «Папа». Папа. Мир рассыпался черно-белыми кадрами. Вот Рэй молча хлопает Аясе по плечу. Вот так же молча тот кивает, поднимается и накидывает ему на плечи свой плащ. Вот они вместе подходят к ней, и наваждение исчезает. — Не так плохо, как должно чувствоваться, — подметил Рэй, осмотрев ее спину. Треск огня и шум волн смешивался воедино, и Кэрлайн знала: там, внизу, море своей чернотой отражает рыжие всполохи пламени. Невыносимая тяжесть вдруг нахлынула на нее — одиночество, отчаяние, запоздалый ужас, — и она разрыдалась, закрыв руками лицо. — Успокойся, — сказал Рэй беззлобно, она даже почувствовала тень усмешки в его голосе. — Ты смогла выбраться, сильный ребенок. — Пошел ты, — всхлипнув, процедила она сквозь зубы, но стало немного легче. — Лучше не говори со мной в таком тоне, — хохотнул он. — Так, на будущее. Как он мог оставаться таким спокойным?! Кэрлайн осторожно раздвинула пальцы и посмотрела на Рэя. Он выглядел спокойным, более того, по углам его рта залегла тень улыбки. Как будто ни убийства, ни раны, ни огонь, ни холод не трогали его… Как… как такое могло быть? Ее осенило. В том, что случилось, для него не было ничего особенного. Риск. Адреналин. Игра со смертью. Вот что ему нравилось. Даже если приходилось идти по головам других людей. Тем более если приходилось идти по головам. Воздух со свистом вырывался изо рта. Она не могла вдохнуть, как ни пыталась, а слезы текли и текли, хотя, она, кажется, уже успокоилась. Нет. Нет, черт возьми, она совершенно не успокоилась! Те двое ублюдков, мужчина и девушка, сами напали на них, притом что Аясе спас ей жизнь! Куски дерьма! Из-за них погибла девочка! Если бы не они, всего этого бы не случилось!!! Просто прекрасно, что Рэй и Аясе их прикончили, так им! Застыв неподалеку, Аясе смотрел в никуда, а ветер развевал его багряные волосы, похожие в полумраке на подсохшие потеки крови. Старик на крыльце бережно отпустил свою дочь и захромал к нему. За треском огня Кэрлайн не услышала, что он сказал, но Рэй бросил: — Вряд ли тебе это понравится. Аясе вздохнул и опустил голову. — Переведи. — Женщина, которую ты убил, была последней из рода Амецу. Лицо Аясе окаменело. — А как же ее отец? Столько надежды в словах. — То был отец ее жениха. Эннери или как там его. Это не Рэй и Аясе убили девочку лишь за то, что она, пытаясь спастись, вырвалась из горящего дома. Не Рэй и Аясе подожгли дом. Кэрлайн впилась пальцами в песок, оставляя темные борозды. Холодный ветер хлестал по лицу, высушивая слезы, но она не отворачивалась. Старик вернулся к дочери и сел на порог, уперевшись локтями в колени. Дом догорал за его спиной, дом, полный вещей, любовно вырезанных из дерева руками старого мастера, дом, хранивший тепло воспоминаний… «Наша энергия Хаоса… приносит несчастья. Люди вокруг нас часто попадают в неприятности и… умирают». Даже если и так. Даже если и так, то что?! Как удобно — сломать кому-то жизнь и сказать, что виноваты Короли Хаоса, потому что приносят несчастья! Пошатываясь, Кэрлайн встала. Спину при каждом, даже при самом незначительном движении резало болью. Старик все так же неподвижно сидел на крыльце, словно надеясь, что дом сейчас рухнет и погребет его под собой. Она встала между Аясе и Рэем. Пылало пламя, море шумело внизу, гудела земля под ногами, ветер хлестал тело сквозь мокрую одежду, а она ничего не чувствовала, будто эмоции выжгло, — просто песчинка в этом огромном мире. Ей нужно было хоть немного почувствовать реальность. Себя в реальности. Она осторожно коснулась их предплечий и сжала пальцы. Аясе обернулся к ней и удивленно взглянул, но ничего не сказал, Рэй не отреагировал никак. Эннери и отец ее жениха лежали на песке застывшими черными тенями. На пороге догорающего дома старик обнимал свою мертвую дочь. Кэрлайн крепче стиснула руки Аясе и Рэя и вскинула голову к небу, где уже начали прорезаться первые звезды. — Пошло оно все, — процедил Аясе с ненавистью. Кэрлайн закрыла глаза. Она была абсолютно с ним согласна.