***
Сэйши-Сэйши-Сэйши, отчаянно стучало в висках, минуты мягко падали в никуда, словно льдинки в воду. Рэссу бросало из стороны в сторону в потоках энергии Хаоса, пока мир наконец не проступил из цветного водоворота очертаниями домов и деревьев, что тут же сменились какой-то решеткой с острыми пиками наверху. Она едва успела уйти вверх, ударившись коленом об один из прутьев. Энергия Хаоса развеялась, и ее обступили незнакомые здания и мерцающие вывески, которых она никогда не видела. Рэсса ошеломленно застыла. Промашка с перемещением! Впервые если не за всю жизнь, то точно за очень, очень долгое время… По рукам и ногам разлилась такая слабость, что, казалось, стоит сделать шаг, и она упадет: на сделки с Хаосом и передачу Символа ушло слишком много сил. Она должна найти Сэйши. Должна добраться до него прежде, чем он погибнет! Вдалеке в небе, светлее ночи, вилась струйка дыма. Горящий штаб! Рэсса сорвалась с места так быстро, как только могла, дома проносились мимо один за другим, но она не видела их оскалившиеся проемы, не чувствовала ударов шероховатых стен по плечам. Сэйши-Сэйши-Сэйши, билось внутри, захлебываясь отчаянием. У нее был час. Достаточно времени, чтобы не нарушить ход событий, но успеть спасти Сэйши. У нее был бы час, не окажись она за несколько кварталов от нужного места, а теперь… Сколько времени прошло с момент, когда его убили, до того, как она его нашла? Рэсса вылетела на короткую улочку перед штабом и остановилась, тяжело хватая воздух ртом. Холод кирпичей обжег пальцы, когда она оперлась о ближайшее здание, и острое чувство дежа вю пронзило ее, сменившись осознанием. Она не успевает. Откуда-то из-за догорающих черных остовов, что некогда были штабом, несся ураган возгласов и лязг оружия. Рэсса снова побежала, и здания расступились перед ней, а деревья прижались к обочине, открывая дорогу, по которой метались двое мужчин. Она увидела Сэйши — сердце едва не оборвалось, — но его тут же заслонил противник. Широкая спина, потрепанный серый плащ, очень светлые длинные волосы… Вампир, ощутила она по энергии, даже не видя его глаз. Сэйши уклонился от когтей-шуго и ударил его мечом плашмя с такой силой, что вампир отлетел на несколько метров и покатился по дороге. Он… он, выходит, победил, тогда почему?.. Он что-то сказал, но Рэсса не разобрала слов — лишь увидела, как шевелятся его губы, как мрачная тень касается лица и морщина прорезает лоб. Словно в замедленной съемке, она уловила, как вампир нечеловеческим рывком вскакивает на ноги и несется вперед, а в яростных глазах так и пылает смертоносный блеск… — Сэйши!!! — закричала Рэсса так громко, как никогда в жизни не кричала. Он наткнулся на нее взглядом, пораженно отшатнулся и вскинул руку, принимая удар на металлическую пластину под рукавом. Вампир отпрянул от взвившегося меча и рубанул Сэйши по груди. Страшный крик вырвался из горла Рэссы, словно все внутри взорвалось от адской боли. Сэйши еще не упал, а она уже бросилась на его противника, выхватив из Хаоса косу, что озарила мир коротким всполохом, но вокруг вампира уже замерцала энергия, и лезвие вместо него пронзило пустоту. Пусть уходит! Рэсса забыла о нем сразу, как только бросилась к Сэйши. Он лежал на земле — снова, снова, снова, совсем как час назад, — зажимая рукой рану, что при каждом вздохе отзывалась странным звуком, а из-под его пальцев так и била кровь, расплываясь темными пятнами по плащу… Рэсса ведь вернулась во времени. Заключила две сделки с Хаосом. Она должна была его спасти!!! — Не умирай! — выпалила она, пытаясь нацарапать на земле бинты и Символ, но умом понимала, что на это уже нет времени, она не успела, она не успела, она не… Слезы потекли по щекам совершенно беззвучно, Рэсса едва осознала, как это произошло, и замерла, пытаясь вдохнуть ледяной воздух, что разливался в легких потоком раскаленной стали. Она ничего не смогла изменить. Ничего. Неужели в этом… правда? Что бы она ни делала, что бы ни отдала, даже поверни она время вспять — все равно его не спасет. — Не… плачь, — прошептал Сэйши, и она пришла в себя. Нет. Нет, на этот раз он не умрет! Пусть когти вспороли его грудь, пусть крови натекло столько, что весь мир, казалось, в ней утонул, Рэсса будет биться за него до последнего его вздоха, будет биться за него, даже если он снова умрет! Она прижала его к себе, и энергия Хаоса взвилась вокруг, разогнав пыль и жухлые листья. Сэйши не умрет. Не умрет! Сколько еще должно быть в этом мире страданий и горя, чтобы он наконец насытился?! Рэсса неотрывно смотрела на его лицо, только бы не пропустить малейших изменений, но веки против ее воли сомкнулись на миг, и она осознала себя посреди временного лагеря существ Хаоса Сэры. Повсюду сновали люди, сидели у точек-костров, а на ветру трепетали шатры из ткани. Она оглянулась, совершенно сбитая с толку, но через миг осознала, что да, да, все так, как нужно… Это последнее безопасное место в городе, единственное место, где можно найти помощь. Помощь… Кто-то подскочил к ней, и она выпалила, даже не взглянув на человека: — Найди Акияму Рэя! Скажи, что Сэйши умирает!!! Раздались шаги, взвилась пыль из-под чужих ног, и мир снова погрузился в тишину, но и она не могла сравняться с тишиной, что стояла справа — ни звона, ни шума крови. Рэй, только и стучало в висках, Рэй, приди сюда так быстро, как только сможешь, Рэй, пожалуйста, ты ведь сейчас здесь, ты правда здесь… Рядом всколыхнулся воздух, и Рэй шагнул к ней, окутанный черным плащом, как крыльями. Он взглянул на Сэйши у нее не руках, и его лицо расплылось перед ее глазами, превратилось в темное пятно, резко контрастирующее с росчерками бирюзовых волос, но каким-то непостижимым образом она успела заметить, как сильно он побледнел. Она тоже взглянула на Сэйши, и холод сковал все внутри, дрожью отдавшись в пальцах. Сэйши не двигался, его глаза закрылись, и восковая бледность тронула кожу. Потерял сознание? Умер? Рэсса содрогнулась, но каким-то непостижимым образом шевельнулись губы и голос едва пробился сквозь толщу загустевшего воздуха: — Нужно залечить его раны. Сердце на краткий миг остановилось, словно маятник, грубо зажатый в кулаке. С мертвенным отчаянием она готова была услышать «Уже поздно», она была почти готова это услышать и умереть в тот же самый миг. — Серьезно? — резко бросил Рэй. — Сколько, по-твоему, крови он потерял? Даже если мы найдем способ ее перелить, все равно уже не успеем! Ты должна была перевязать рану, черт возьми!!! Земля выскользнула из-под ног, опрокинув Рэссу в черный колодец, которому не было дна. Не успела. Она не успела. Если бы она сказала отмотать время не на час, а на два, если бы сразу переместилась к штабу Охотников… Рот приоткрылся, но не вырвалось ни слова, ни вздоха. Рэсса снова взглянула на Сэйши. Руки немели под его спиной, но она не чувствовала этого, не чувствовала скольжения пальцев по ткани его плаща. Она больше не могла дышать. Не могла двигаться. Надо найти Клинка. Он, наверное, уже далеко, но она заключит новую сделку с Хаосом, и тогда… — Рэсса! Рука схватила ее за плечо и рывком отвернула от Сэйши. Она увидела лицо Рэя невозможно четко, увидела упавшие на его лоб ярко-бирюзовые пряди, нервно сжатые губы и странное выражение в обычно холодных глазах… Сэйши, подумала она с болью, выживи, только выживи, и я расскажу тебе, что ты ошибался насчет этого человека. — Он еще жив, — произнес Рэй сосредоточенно. — И я могу его спасти, если разрежу ваши души, а потом соединю половины. Не факт, что получится, даже с твоим бессмертием вы оба можете умереть. Разумеется, если ты захочешь на такое пойти! — Делай, — бросила Рэсса, осторожно опустила Сэйши на землю и легла рядом с ним. Долю секунды он еще в упор глядел на нее, затем скептично качнул головой и нашарил на земле увесистый камень. — Нет. Я останусь в сознании. — Как знаешь, — ответил он раздраженно. — Тогда на счет «три». Раз… Вокруг него заклубилась энергия Хаоса, густая и сильная. Должно быть, ее много потребуется для такого сложного ритуала. — Два. Воздух затянуло разноцветным мерцанием. Какие красивые переливы, подумала Рэсса отстраненно, словно выкрученное до предела яркости северное сияние. Сэйши, выживи. Пожалуйста, только выживи. Надо же, каких-то несколько месяцев назад она прибыла в Сэру, чтобы убить Акияму Рэя, а теперь доверяет ему свою жизнь и жизнь Сэйши… Выживи. Пожалуйста, только выживи. — Три. Рэй взмахнул рукой, и что-то внутри пронзительно лопнуло, как струна скрипки. Рэсса еще успела удивиться странному чувству, словно тело ровно посередине размыла вода, что с каждым мигом все сильнее отдаляла две половины ее сущности друг от друга, как мир вокруг раздробился цветными пятнами. Она рухнула в черноту, сжимая ладонь Сэйши.***
Еще на подходе к подобию лагеря На-Рэм захлестнуло напряжение. Каким-то шестым чувством, интуицией-предвестием, что не раз спасала ей жизнь, она ощутила: Нортон больше не один. Когда она вышла из-за деревьев, они смотрели на нее выжидающе. Александер не открывал глаз, но она чувствовала его незримый взгляд. Надо же, он и Билли таки вернулись. Потрепанные, но вернулись. Она думала, их что-то сожрет по дороге. — Выжила, значит, — резко бросил Нортон, поднимаясь. Здоровый угол его рта дергался, будто в припадке. Так выглядел оскалившийся зверь. Так выглядел человек, испытывающий настолько сильные ужас и недоверие, что перестал быть человеком. Так выглядел тот, кто привык убивать — чтобы выжить и просто так. — Я и не собиралась умирать, — бросила она как ни в чем не бывало и направилась к беспорядочной груде кореньев, листвы и мяса, что высилась у костра. Первобытные люди в древности научились обжаривать глину и делать из нее разную посуду, а этим, очевидно, ума не хватило даже на такое. Разумеется, в Хаосе могло не оказаться глины или похожего материала, но На-Рэм нравилось их презирать. Краем глаза она наблюдала за Нортоном. Его тело казалось расслабленным, но наверняка только казалось: скорее всего, он бросится на нее, как пантера, стоит только утратить бдительность. О Билли она вспомнила лишь тогда, когда уловила движение возле себя, и не смогла сдержать дрожь: он возник рядом словно из ниоткуда, абсолютно бесшумно, а в его глазах разливался туман. Билли был опаснее Нортона. На-Рэм поняла это еще в их первую встречу, а окончательно убедилась, когда поговорила с ним о его прошлом. Нортон убивал, потому что таков был его выбор и его желание. Билли убивал, потому что иначе всю жизнь просидел бы в клетке, будучи собственностью какого-то ублюдка. Убийство было для него не просто нормой, а единственной вещью, что позволила ему выжить и утвердиться как личности. Нортон схватил ее за плечо и рывком развернул к себе. Внутри тут же взметнулся гнев — как же она ненавидела такое! Она вцепилась ему в запястье, крутнувшись, оказалась у него под рукой и перекинула через себя. Он сильно ударился спиной о землю и замер, хватая воздух ртом. — Никогда, — процедила На-Рэм, сдувая с лица упавшую прядь. — Никогда не думай, что я не смогу тебя прикончить без энергии Хаоса, ублюдок. Билли остановился, вытянув руки по швам. Он терпеть не мог Нортона, и это единственное, что она могла с уверенностью о нем сказать. Ну, кроме того, что он был опасен. Они не дадут ей так просто забрать Акуму. Они могли вообще его убить, пока ее не было, но… должно быть, они посчитали его полезным, иного объяснения не было. Неужели они поняли то же, что и Лавэйр? Билли коснулся ее плеча в том месте, где на коже чернела лямка топа, и тут же убрал руку за спину. Умный парень. Может, сказалось его прошлое, а может, он сам по себе понимал куда больше, чем Нортон. — Александер, — выдохнул он и повел головой в сторону своего друга, словно одного его имени было недостаточно. На-Рэм отвернулась. — У меня нет времени. Билли обошел ее и уставился исподлобья. Она чувствовала, как в его глотке нарастает волчий рык. — Мы… солгали, — с усилием произнес он, четко шевеля губами. — Мы… соглале?.. Запнувшись, он задумался и оглянулся на Александера, и На-Рэм охватило странное чувство, будто они могли общаться мысленно. Если Нортон говорил правду и Билли правда не способен выучить другие языки, кроме французского, тогда эти фразы… — Никто… не сказал тебе правду, — хрипло продолжил он с сильным акцентом, будто и сам не осознавал, что говорит, а просто вторил чужому голосу в голове. — Все лгали. — О чем это ты? — спросила она напряженно, но тут же отмахнулась: — Мне все равно. Нортон поднялся, куда легче, чем ожидалось после такого удара. Его лицо исказило сосредоточенно-мрачное выражение. — Я не поджигал никаких зданий с людьми, — прошептал он. — Ты проиграла. На-Рэм обернулась так резко, что из-под ног взвилась пыль. Внезапный страх, которому почти невозможно было сопротивляться, нахлынул на нее, а в памяти всколыхнулись далекие, похороненные под грудой лет воспоминания о детстве, о разоренных деревянных домах, под настилами которых она пряталась от солдат и случайных бродяг. Только холод, сосущее ощущение в пустом желудке и рассеянный серый свет, что едва пробивался сквозь тучи… — Я не играла с вами ни в какие игры, — отрезала она, внезапно даже для самой себя злобно. Волна темной энергии, осязаемая, как жар в лицо, вдруг нахлынула на нее. Обрывки чужого прошлого на фоне холодной ухмылки молотами ударили по вискам. На-Рэм пошатнулась, пытаясь сопротивляться, но энергия была настолько чужеродной, что она не могла понять, где кончается ее сознание и начинается другое. Учитель. Учитель, сидящий на подушке для медитации, тонкая трубка поблескивает в его пальцах, виски уже посеребрила седина. На-Рэм было пять, когда он нашел ее — тощую, ободранную, в сером изорванном платье, охотящуюся на крыс и голубей. «Не смей, — промелькнула спасительная мысль. — Это мои воспоминания!» В ответ ее окатило душной, с оттенком насмешки жалостью. Раздался лязг, грохот — и наваждение схлынуло. На-Рэм отшатнулась, вся в холодном поту, и натолкнулась на Билли. — Ты долго, — протянул Лавэйр, закинув меч на плечо. За его спиной медленно, с треском падали подрубленные деревья, обнажая белую сердцевину. — Я устал ждать, а ты тут играешься с этими отбросами. Нортон склонил голову к плечу. Его глаза сверкали неожиданно живо среди жутких шрамов на лице, и она осознала, что снова видит его таким, каким он впервые предстал перед ними. Маска спала. Он сам ее снял. На-Рэм оглянулась на Александера, не понимая совершенно ничего. Он только что вызвал у нее все эти видения?! Билли выпрямился; подсознательно она ожидала, что он набросится на Лавэйра, но этого не случилось. — Мы тоже хотим уйти, — процедил Нортон сквозь зубы. — Думаешь, здесь так уж приятно жить?! Взвился меч — не ударом, а так, отмашкой. Нортон успел отскочить, но лезвие чиркнуло его по груди и капли крови оросили землю. Лавэйр широко усмехнулся. Это была поистине пугающая усмешка, и На-Рэм осознала, что он не считает людей напротив равными себе. В его понимании они были мошками, а он — хищным цветком, который только и ждет, когда они усядутся на его лепестки. Их жизни не имели для него абсолютно никакой ценности. — Отбросы, — выплюнул он и поднял меч над шеей Нортона, но Билли вдруг пнул того с такой силой, что он прокатился по земле, ударился о ствол дерева и не поднялся. Лавэйр хмыкнул, хищно раздув ноздри. — Это вас не спасет, — произнес он. — Вы все равно здесь сдохнете, что бы ни делали, это же очевидно. Бессознательный Акума взмыл в воздух. Его голова откинулась назад, спутанные русые пряди упали на лоб, а под ними серым пятном вспыхнуло бледное-бледное лицо, словно в нем не осталось ни кровинки. Он ведь… Он ведь еще… Лавэйр протянул На-Рэм руки. Помедлив, она стиснула его ледяные пальцы, и вокруг завертелся ураган спектральной энергии, унося их прочь от мужчин, что очень быстро из товарищей по несчастью превратились во врагов. Впрочем, могло ли быть иначе? Нет. Она изначально знала, что так будет.***
Боль пришла первой, отдавшись в каждом фрагменте тела. Онемевшие пальцы судорожно сжались. Кто-то застонал. Застонал… он сам? На лопнувших губах запеклась корка крови. Имя пришло неожиданно. Сэйши. Да, конечно, это его имя… Его накрыл страх. Почему воспоминания возвращаются с таким трудом? Так не должно быть… Грудь и живот сковало неприятное ощущение, и перед мысленным взором вспыхнул образ: фокусник на потеху толпы глотает меч. Его ранили! Когти! Кто-то нашел его и зашил рану… Вот почему так стягивает… Сэйши попытался пошевелиться. Правая часть тела повиновалась, но в левой не дрогнул ни мускул. Он увидел свои пальцы, бессильно скребущие по лежаку, и холодная волна прокатилась внутри. В тот же миг рука конвульсивно дернулась и застыла. Да что ж такое?! Он с трудом поднял взгляд и увидел… ее. Лед внутри сменился теплом, что разлилось по жилам вперемешку с облегчением — она в порядке. В порядке, он волновался, хоть она и не может умереть. — Рэсса… — выдохнул он, но из горла не вырвалось ни звука, вот только каким-то чудом она его все равно услышала и повернулась. Точеное белое лицо и гладкие черные волосы, блестящие, словно река в свете звезд. Ее щеки ввалились, помада смазалась, глаза потускнели и напоминали сейчас два куска тусклого цветного стекла. — Сэйши… — прошептала она тихо и протянула к нему руку, так медленно, что, казалось, та никогда его не достигнет, но вот прохладные пальцы коснулись тыльной стороны его ладони, и боль в том месте вспыхнула с такой силой, будто кто-то попытался содрать кожу ножом. Сэйши едва не закричал, однако сдержался и только мучительно закрыл глаза. — Прости, — прохрипела она, отстранившись. В глубине души он даже пожалел об этом. Мягкий рыжеватый свет озарял помещение, где они лежали, превращал ткань вверху в закатное солнце. — Очень плохо? Он не нашелся с ответом. Плохо — это когда отсутствует хорошее. Как может быть плохо, когда она здесь, рядом с ним? Где-то неподалеку потрескивал костер, и его тепло бережно укутывало истерзанное сознание. Вдруг неподалеку что-то взметнулось, чернота рванулась в комнату и исчезла, а вместо нее показался человек. — Скажи спасибо, что тебя просто ранило в грудь, а не насквозь проткнуло цепью, как меня в свое время! Резкий насмешливый голос взорвался в сознании, и Сэйши попытался закрыть уши, но тело опять не послушалось: мышцы правого предплечья задрожали и так напряглись, будто окаменели. — Громко, — выдохнул он невольно. Кошмарный сон, не иначе. Почему Рэй всегда оказывался поблизости именно в те моменты, когда Сэйши ранен или беспомощен? Рэй крайне издевательски поднял руку и произнес: — А, прости-прости, я и забыл, каково это. Знаешь, ты довольно живенько двигаешься, может, через пару часов уже сможешь ходить. Даже немного завидно… — Цепью? — переспросил Сэйши, проталкивая слова сквозь пересохшее горло. — Когда это?.. Рэй не ответил. Рыжеватый свет окутал его, и золотые искры взвились в воздух, когда он подкинул хвороста в костер. Он… он только что едва уловимо приоткрыл завесу одной из своих многочисленных тайн? Сэйши глубже бы задумался над этим, если бы в теле не гнездилось такое чувство, будто его вот-вот вывернет наизнанку. — Теперь у тебя только половина души, — сказал Рэй, не оборачиваясь. — Другая половина у Рэссы. Мне вот интересно, почему с тобой постоянно происходит какая-то хрень? А, должно быть, дело в том, что ты неосторожен, не умеешь здраво оценивать свои силы и слишком мягкотелый! — Не… понимаю… — Конечно, ты не понимаешь! Если бы не мой добрый друг Широги Аясе, ты бы просто-напросто сдох! Сэйши пытался осознать его слова, но они уплывали песком по воде. Душа? У него теперь только половина души?.. Его будто ударила молния. Да, его рану действительно зашили, вот только шов шел не по телу! — Это невозможно… — выдохнул он ошеломленно. — Я никогда о таком… не слышал… Рэй пожал плечами. Сейчас на нем не было черного плаща эпохи войны Тэнгу, и пустой рукав рубашки немного просвечивал, словно ловя заползающую в помещение тьму. — Это древний ритуал Охотников, который передавался в его семье из поколения в поколение. Ты не мог о нем слышать. Сэйши вопросительно посмотрел на Рэя. Его слова дробились в мозгу, но понимания не находили. Что… что произошло? Наморщив лоб, он снова попытался вспомнить последние события. Он сражался с вампиром, Коттой дель Ирра, а потом… — Если один из вас умрет, то умрет и другой, — бросил Рэй веско. — Правда, не знаю, как это у вас будет, учитывая, что Рэсса бессмертна, но лучше не подставляйтесь. Это безумие. Полнейшее безумие. Его захлестнула целая буря эмоций, от бесконечной благодарности, теплом затопившей грудь, до вины, стыда и ошеломления. Рэсса… Рэсса согласилась разрезать напополам собственную душу, только бы он выжил, а Рэй… Сэйши снова обязан этому ублюдку. Проклятье, почему все всегда приходило к этому? — Ладно, — бросил Рэй. — Я просто хотел убедиться, что вы еще живы. Никогда не проводил этот ритуал, мало ли. Его лоб прорезала морщина. Не сказав больше ни слова, он вышел из шатра, оставив их наедине. Они долго молчали. Сэйши прикрыл глаза, потому что так было легче переносить боль, жар и холод, что терзали изнутри, но все равно чувствовал Рэссу рядом. Последнее, что он помнил, — она окликает его по имени. Когти вместо горла чиркают по пластине на руке, а потом сразу вспарывают грудь. Она хватает его, бросается сквозь Хаос, и он, истекая кровью, смотрит на нее до тех пор, пока все не меркнет перед глазами. — Знаешь, — сказала Рэсса, приподнявшись на локтях. — Я всю жизнь любила только одного человека. — Знаю, — выдохнул он. — Каннаги. Тень Каннаги всегда стояла между ними, тень Каннаги окружала Рэссу тонкой оболочкой, не давая пробиться прикосновениям и словам. Сэйши никогда не говорил ей ничего, что могло бы разбередить старую рану на ее сердце, не делал ничего, что могло бы хоть мимолетно напомнить о Каннаги и причинить боль… Вплоть до того момента, когда пришел забрать ее из Девятой субстанции и сказал… кажется, что ее фамилия красива, но его фамилия подойдет ей куда лучше. — Нет! — он мог поклясться, что никогда не слышал в голосе Рэссы такого раздражения. — Тебя. Внутри словно взорвалась бутылка с огнем, в жилах все вскипело, и Сэйши почувствовал, что краснеет так, как в жизни не краснел. Он даже прикрыл рукой глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Значит, все эти годы… Она уже не тревожилась о том, что сделал Каннаги? Она оставила в прошлом страх привязаться и снова пережить предательство? Значит, все эти годы он просто… — Прости, — произнес он, сгорая от смущения и костеря себя всеми ругательствами, которые только приходили на ум. Рэсса просто хмыкнула и вытянулась на раскладушке рядом. Над ними плыли оранжевые островки света, и боль понемногу отползала от кончиков пальцев, от головы, от сердца. В конце концов ладонь Рэссы снова коснулась его ладони, но теперь это не ощущалось поцелуем раскаленного металла. — Я не убью Каннаги, — сказала она, и слова мягко растворились среди теплого света. — Я знаю, — проронил Сэйши. Да. Каннаги. И «Кенрюоку». Где-то там в ночи, за стенами этого восхитительного шатра, разгоралось пламя, которое убьет их всех. Может, осталось несколько часов. Или минут. Он ничего не смог сделать. Ничего. Стало только хуже. Он снова взглянул на Рэссу и вдруг понял, остро, как никогда: осталось несколько часов. Или минут. Он ничего не сможет сделать. Не перевернет мир. Не убьет Корнелиуса. Не уничтожит «Кенрюоку». Они все уже мертвы, просто пока не знают об этом. Они еще живы. Горло вдруг сдавило с такой силой, что Сэйши не смог вздохнуть, а под прикрытыми рукавом веками начало жечь, и слезы предательски потекли по щекам. Наверное, все из-за того, что он совсем недавно был на грани смерти и его душу разрезали напополам, чтобы сшить с другой. Они лежали рядом, рука к руке, чувствуя тепло друг друга, а мягкий рыжеватый свет лился сквозь ткань шатра, словно ноябрь, шурша листвой, окутал их объятиями. Это их оставшиеся часы. Их минуты. Они всю жизнь сражались. Теперь могут лежать рядом, рука к руке, чувствуя тепло друг друга. Прямо сейчас, в этот миг, Сэйши было не страшно и умереть. Рыжеватый свет нарастал и ширился, становился все ярче, пока не застлал весь мир. Сэйши вяло сопротивлялся ему, но повсюду в теле снова оживлялись иголки боли, и он осторожно соскользнул в теплое белое марево, где не было ничего.