***
Лес расступился. Сияние солнца среди деревьев неспешно померкло, стволы почернели, пока не слились с тенями, и на смену им пришли утопающие в ночи высотки. Корнелиус тяжело заморгал, внезапно почувствовав себя уставшим и старым. Обычно после встреч с Мэри приходило облегчение, но почему-то не сейчас. Инсептия… Казалось, он умер уже очень, очень давно. Боль еще отзывалась в душе при мысли о нем, но слабо. Теперь можно сосредоточиться на действительно важных задачах, хотя грудь все еще будто полнилась догорающими углями. Автобусная остановка неподалеку пустовала, синий знак возле нее казался черным, точно бездонная пропасть. Корнелиус на ватных ногах направился к ней. Запыленный фонарь замигал при его приближении. Минуты текли. Он не шевелился, сидя на узкой скамье и сложив руки на коленях. Ночь наступала отовсюду, словно он вдруг оказался в ворохе хлещущей на ветру черной ткани. Мысли медленно приходили в порядок, а вместе с ними в сознание, казалось, врывался свежий воздух. Тряхнув головой, Корнелиус поправил очки, и чужая энергия мерцающим огоньком вспыхнула перед внутренним взором. Уровень «Высокий», но пульсация слишком болезненна, будто ее обладатель ранен или его связь с Хаосом повреждена. Так-так… Очень знакомая энергия, пусть теперь и исказившаяся… Кто же это? Ответ пришел еще до того, как он поднялся и, скользнув рукой по кирпичной стене ближайшего здания, завернул за угол. Кэрлайн. Амарисе Кэрлайн. Она стояла на деревянном причале у моря, и ветер развевал ее волосы, что из рыжих сделались серыми и ломкими, как старая солома. Она не услышала его шагов за мягким шелестом волн, не почувствовала энергию Хаоса, потому что он давным-давно научился скрывать ее, по крайней мере, для тех, кто еще не достиг предела сил. Это она, конечно же, это она, пусть внешне и изменилась. Его захлестнули поистине охотничий азарт и какое-то насмешливое тепло. Можно было и не выдавать своего присутствия, но что его, в сущности, останавливало? Ей с ним не тягаться, да и сбежать не выйдет. С того самого момента, как Амарисе Кэрлайн захватила власть в Токио, она стала головной болью Корнелиуса. Прежде он всегда назначал глав городов сам или посоветовавшись с Инсептией (далекая, как отголосок грома, боль пробрала тело, но тут же исчезла), но в Токио вспыхнул бунт и семнадцатилетняя девчонка каким-то образом оказалась на его вершине, убив предыдущего главу. Первым делом, разумеется, Корнелиус подумывал тихо и осторожно от нее избавиться. Она абсолютно не вписывалась в его планы и вполне могла не вернуться из очередной вылазки или просто пропасть на небезопасных улицах города. Впрочем, куда лучше было просто подождать, когда дела неотвратимо выйдут из-под ее контроля, а существа Хаоса, что прежде так рьяно поддерживали ее (видели в ее юности и неопытности какую-то глупую надежду для себя, не иначе), снова восстанут. Ничего из этого не случилось. Улыбка заиграла на губах. Корнелиус давно уже мог избавиться от Амарисе Кэрлайн, но… не стал. — Ты слишком много времени провела с Королями Хаоса. Она резко обернулась, шок отразился на ее лице, сменившись яростной решительностью. Море разливалось за ее спиной блестящими черными волнами, ловя свет луны. Корнелиус даже успел это подметить, прежде чем из плеч и спины взвились тусклые потоки энергии. Кэрлайн выхватила из Хаоса веера, успела отбить одну нить, прежде чем остальные впились в ее запястья и ноги и опрокинули вниз. Он неспешно пошел к ней, чеканя шаг. Надо же, какая удача. Выйти из С-Мира и вот так наткнуться на нее… наверное, и правда повлияла спектральная энергия ее «друзей». Ее глаза, больше не серо-голубые, а красновато-винные, с ненавистью уставились на него. Даже так, лежа на земле, поверженная и связанная, она ухитрялась смотреть, гордо вскинув подбородок. Восторг захлестывал Корнелиуса, почти сбивая дыхание, какой-то детский, трепетный восторг. Море плескалось, шумело вокруг, окутывало его мягким шелестом, словно листва в лесу. Воистину, все в мире связано, и одно плавно переходит в другое. Нет, он не будет говорить с Кэрлайн, не здесь, не сейчас, нужно обдумать действия, раз ее жизнь так восхитительно оказалась в его руках. Незримая линия между их глазами будто превратилась в пульсирующий огненный луч, что не позволял разорвать зрительный контракт. Корнелиус почти физически почувствовал, как сознание Кэрлайн от края до края наполняется туманом. Ее плечи опустились, веера мягко выскользнули из ослабевших пальцев и, замерцав, снова исчезли в Хаосе. Она пыталась сопротивляться. Дрогнула, чиркнула ладонью по асфальту у причала и окончательно обмякла, только искра понимания прочертила ее разум напоследок. Море плескалось у берега, волны мягко шумели, перекликаясь с деревьями в сумраке, со снегом на горных вершинах, с людским шепотом и шелестом теней в узких переулках. Все в конце концов приходит к тому, к чему должно прийти. Он столько лет сохранял ей жизнь, наверное, именно для этого дня.***
Харикен осталась одна. Все ориентиры пропали. Каким-то непостижимым образом она знала, что делать. Угнездившаяся в теле тревога иногда отдавалась дрожью в мышцах, но никак не мешала мыслить. Это было странно. Ненормально. За таким истеричным спокойствием последует просто истерика. Первым делом она проверила баланс на карте в ближайшем банкомате. Денег должно хватить на ночь в гостинице и кое-какую еду. Конечно, можно вернуться в общежитие, вот только это первое место, где Клинок или Акияма Рэй будет ее искать. Зачем? Почему они вообще к ней привязались?! По телу расплывались холодные волны страха. Харикен задумчиво кусала губы, вытаскивая карточку из прорези банкомата. Очень хотелось позвонить родителям, но что она скажет? Что скоро все существа Хаоса в Сэре погибнут и опасность физически ощутимо витает в воздухе? Что она оказалась в самом центре сверхъестественных событий? Что за ней охотятся маньяки? Довольно часто снилось, как она в разных ипостасях убегает от преследователя или от опасного неприятеля. В лучших вариантах получалось выскользнуть за порог дома, схватив первую попавшуюся одежду, и спрятаться — под крышами, в подвалах или в узком сквозном проходе одного из домов, где никогда не горела лампочка. В худшем она оказывалась на балконе, на высоте четвертого этажа, пытаясь найти веревку или придумать, как безопаснее приземлиться на газон внизу. Эти кошмары… на самом-то деле не были кошмарами. Они приносили запал. Удовольствие. Совсем как сейчас. Харикен зажмурилась. По рукам бежали мурашки, но не от страха или, по крайней мере, не только от страха. Банкомат закончил отсчитывать купюры. Пора было искать гостиницу, что согласится принять ее в такое неспокойное время, да еще и ночью. Пожалуй, она посмотрит подходящую в навигаторе телефона, чтобы не ходить по улицам слишком долго. Неподалеку, в тени деревьев, стояла лавка с коваными перилами, очень удачно утопая в небольшом дворике, что почти не просматривался с главной улицы. Харикен скользнула к ней и нашарила в кармане телефон. Жаль, что сейчас одета не в толстовку с капюшоном — можно было бы скрыть красные волосы. Волна темного удовольствия расходилась в груди. Стоило ли злиться за то, что к горлу вместе со страхом подкатывает восторг? Харикен всегда была из тех людей, кто путает повороты, когда ведет машину, спонтанно заказывает билет на задний ряд бельэтажа в театре, хотя еще миг назад собирался купить место в партере, и вместо женского туалета заходит в мужской. Это были маленькие неурядицы, выбивающие из колеи, и она блуждала среди них, будто внутри пружины. Теперь же… Теперь все существа Хаоса Сэры в опасности, и она умрет вместе с ними, если никто ничего не сделает. Она закрыла глаза, представляя, как старые Охотники сидят в зале с обложенными деревянными панелями стенами и решают, как предотвратить катастрофу… Они не смогли даже остановить Клинка. Все эти могущественные Охотники ничего толком не сделали, когда он охотился на нее, и он в конце концов добился того, чего хотел! Другое дело, что Новаки сама не захотела оставаться в ее теле, но сложись все иначе… Помедлив, Харикен сняла с пояса фотоаппарат. Экран треснул, но он, кажется, работал. Вдруг вспомнилось, что первый фотоаппарат ее семьи был массивный, с маленьким окошком, в который нужно посмотреть, чтобы выбрать сцену и ракурс снимка. Тогда фотографии делались на пленке, и ее нужно было проявлять… Она сморгнула слезы и шмыгнула носом. На треснутом экране фотоаппарата отражалась пустынная серая улица — стрела асфальта, темные силуэты деревьев, точеные бруски домов, где горели редкие окна. Ветер выл, срывая листья со взъерошенных ветвей. Казалось, Сэра замерла в мгновении перед бурей. Харикен щелкнула фотоаппаратом. Вспышка разлилась по улице, вычерняя тени по углам, и все снова погрузилось в полумрак. Мир застыл на экране, и она даже улыбнулась, разглядывая его. Хорошая композиция получилась, ближайшее дерево прямо на пересечении третей, «узле внимания». — Так-так-так, что тут у нас? — раздался насмешливый голос позади. Похолодев, она обернулась. Поймав ее взгляд, Акияма Рэй осклабился. Поверх его белой рубашки был наброшен черный плащ с длинной серебряной застежкой у воротника. Бирюзовые волосы, отросшие почти до плеч, обрамляли бледное, немного безумное лицо, а спектральные глаза полыхали, как у лунатика. — Эту фразу часто говорят злодеи в кино, а? Опасность нахлынула ледяным потоком, от которого сжался желудок. Харикен вскочила и отшатнулась от лавки. Провалы переулков, подъезды и деревья обрушились на нее отовсюду. Куда бежать?! — Вам что-то нужно? — выдавила она дрожащим голосом, только бы потянуть время. Вместо ответа он выхватил меч и устремил ей в голову. Тело бросилась назад на рефлексах, она упала и сбила локоть. Рэй перемахнул через лавку, а Харикен вскочила и рванулась прочь. Его смех гроздью камней несся ей вдогонку. «Ты мне доверяешь?!» — вдруг взвился внутри голос. Не Новаки. Юноша. Пронзительно, до слез знакомый голос. «Да!» — мысленно выдохнула она, и бок слева нестерпимо обожгло. Харикен не смогла даже закричать, так и рухнула, зажимая ладонью рану. По пальцам заструилась кровь, что тут же пропитала рубашку. Невыносимый ужас дрожью пронзил каждую клеточку тела. Она не могла пошевелиться, не могла встать, а Акияма Рэй медленно приближался, размахивая мечом. Он бы не достал ее с такого расстояния. Он… «Дай мне на время свое тело, я тебе помогу! Нужно переместиться куда-нибудь и скрыть твою энергию Хаоса!» — Нет! — вскрикнула Харикен, пытаясь отползти, но поскользнулась в луже крови и снова растянулась на земле. — Стойте!!! Рэй мрачно рассмеялся. Его глаза широко распахнулись, и она поняла, что в своем безумии он не остановится ни перед чем. — Видишь, Повелитель Мечей?! Твоя сила на меня не действует! «Не бойся», — произнес Грей Итаки внутри ее души, и чужая воля коснулась рук и ног, вот только это не было вторжением. Казалось, она села у камина после долгого морозного дня. Перед внутренним взором вспыхнули дома и чернильный виток реки. Энергия Хаоса окутала Харикен, как окутывают объятия друга в шаге от смерти, и рванула прочь.***
Машинка стучала. Отчетливое, тугое клацанье круглых клавиш под пальцами. Возможно, даже слишком тугое — Корнелиус давно уже не воплощал печатные машинки. Это все не имело значения. Маленькая Рина-чи прибыла в храм, где должна была учиться на жрицу. Ее встретил юноша значительно старше. «Пойдем со мной, Рина-чи, — отбивали клавиши, чеканя буквы на бумаге. — Я покажу тебе наш старый храм». Храм был разрушен бурей, но толстые каменные стены еще сохранились, зияя провалами окон. Юноша легко забрался внутрь, за ним скользнула и Рина-чи. «Холодные блики играли на его темно-рыжих густых волосах, что вились почти до плеч». Из тьмы коридора впереди выступили две тени, но быстро приняли человеческие очертания. Молодой мужчина, очень большой и широкоплечий, с буграми мышц на руках, перетянутых ремнями ножен. Девушка, невысокая и ловкая, с волной густых каштановых волос. «Это мои друзья, — сказал юноша, приведший Рина-чи в разрушенный храм, и все трое, как один, обнажили оружие. — И мы заберем у тебя энергию и твои клинки». Корнелиус использовал печатную машинку лишь в особых случаях. Она не допускала неуверенности и ошибок. Если ты захочешь что-то изменить, у тебя не будет возможности, разве что переделать весь лист. Ему это нравилось. Печатная машинка была похожа на меч за миг до убийства. Рина-чи охватили смятение и страх. Следом за ними нахлынула ярость, первая настоящая ярость в ее короткой жизни. Она пришла сюда учиться. Пришла с хорошей надеждой, с добрыми чувствами, а этот юноша обманул ее ради корысти, и смерть отражалась в лезвии его кинжала. Она выхватила из-за спины дубовый посох, она взмахнула им, отражая удары лезвий, и в конце концов оттеснила юношу и его друзей назад. «Ты не можешь нас победить, — отозвался спокойно тот. — Мы ученики ордена убийц. Нам с детства показывали, как убивать и как не давать противнику отступить. К тому же, нас трое». Вот и все, подумал Корнелиус почти с улыбкой. Справа раздался стон: Кэрлайн, лежащая на полу и связанная, приходила в себя. — Что стучит? — прохрипела она и приподнялась. Ее взгляд был рассеянным, словно она не вполне понимала, что происходит. — Печатная машинка, — ответил Корнелиус любезно, нажимая на клавиши. — Они всегда довольно громкие, но такому чудесному механизму стоит это простить. Глаза Кэрлайн стали осмысленными и почти сразу же дикими. Задохнувшись, она попыталась отползли по глянцевым плитам черного мрамора, но со стянутыми за спиной запястьями это было не так-то просто. — Его руки легли на плечи Рина-чи, — протянул Корнелиус, отвернувшись от нее, — и низвергли ее во мрак. Пальцы отстучали по кнопкам печатной машинки в такт словам и поставили последнюю точку истории. Ты проиграла, маленькая Рина-чи. Нельзя быть такой наивной и с такой надеждой смотреть на всех, будто они могут протянуть тебе руку и стать теми, кто отдаст за тебя жизнь. — У меня есть к тебе несколько вопросов. — Ты правда думаешь, что я буду на них отвечать? — осведомилась она спокойно, даже с легкой иронией, но он не повел и бровью: предвидел такой ответ. Как же могло быть иначе? Даже в когтях врага, маленькая Рина-чи, ты верна своим друзьям, пускай они давно утратили идеалистическую глупость и смотрят на тебя как на человека, просто подвернувшегося на их пути. — Ты будешь, — произнес Корнелиус мягко, откинувшись на витую спинку стула. Испещренный буквами лист бумаги выступал из печатной машинки, притягивая взгляд. Он любил печальные финалы. Они больше похожи на правду. — По своей воле, по моей воле или под пытками, но ты будешь. Воцарилась тишина. Электрические импульсы раскатывались по телу, прошибая руки, но история уже закончилась, не о чем больше писать. Разве что вытащить этот лист, вставить новый и начать все заново. Рина-чи не добралась до храма: ее похитили двое кровожадных разбойников, один из которых уничтожил ее семью, а потом она стала им ближе, чем сестра, почти одна из них, только и того, что в ее глазах отражалась иная энергия. Корнелиус позволил себе тень насмешливой улыбки. — Ты хорошо помнишь, как стала Охотником? Как только он поймал ее взгляд, Кэрлайн поспешно отвернулась и склонила голову к груди. Он успел уловить отголоски видения из ее сознания, но в нем не было ничего, кроме мерцания спектральной энергии и размытого силуэта, что принадлежал, возможно, Акияме Рэю. Что ж, она уже выдала его, сама того не желая. Скорее всего, именно Акияма Рэй открыл для девочки-Ноля связь с Хаосом. Все же не Широги Аясе. — Спасибо, — обронил Корнелиус насмешливо. Она пронзила его полным ненависти взглядом. — Ты знаешь еще одно, единственное, существо Хаоса, Охотника, который умел проводить сквозь Хаос? Икирисе Каннаги. На ее лице читалось холодное упрямство. Проклятье, прошло столько лет, а она почти не изменилось с того момента, как он увидел ее впервые. Не изменилась внутренне — но внешне теперь напоминала увядший цветок, измученный ветром и солнцем. В какой-то мере ему было ее жаль. — Смерть хотела забрать тебя, но ты сбежала. Она по-прежнему нависает над тобой, и не надо заставлять ее долго ждать. — Это намек, что ты прикончишь меня, когда я уже буду тебе не нужна? — скептично фыркнула Кэрлайн. — О нет. Все сделает «Кенрюоку», — Корнелиус встал и заходил по комнате, где не было ничего, кроме стола, стула и печатной машинки. Сквозь большое окно на противоположной стороне едва-едва просачивался лунный свет, и черная тень окружала Кэрлайн на полу, словно в старом фильме ужасов. — Ты нужна мне как пленница и рычаг давления. Она вдруг рассмеялась, да так громко, что он от неожиданности остановился. — Это бесполезно, — бросила она с усмешкой, — они не придут меня спасать. Они всегда ставят свою цель выше всего остального. — Ты так говоришь, как будто рада этому. Вот так верность. Она настолько глупа, что правда порадуется за них, если они пожертвуют ею для достижения цели? Идиотизм. Именно поэтому она сейчас в таком положении. Именно поэтому он презирал ее с тех пор, как впервые увидел. — Ты ведь осознаешь, что именно ты начала череду убийств, когда убила… уничтожила Икирисе Конрада и захватила власть в Токио? — Что?! — выдохнула она. — Борьба за власть среди нас существовала испокон веков! Или хочешь сказать, что Икирисе друг друга не убивали? — Разумеется, убивали, — ответил он спокойно, поправляя очки. Целых три раза произнес это слово за короткое время, его чистота речи сегодня подвергается тем еще испытаниям. Как неприятно. — Но мы всегда захватывали власть не открыто. Манипуляции, подкупы, наемные убийцы, внезапные исчезновения… Вот как мы действовали. И уж тем более никто не свергал Икирисе. — А как же Аэндиэкте или как его там? Он же поднял бунт! — Именно так, но его бунт придушили. Никто до тебя не захватывал власть таким путем успешно. Меня вот что интересует: как ты убила Конрада? Нет, я прекрасно понимаю, что много кто тогда встал на твою сторону, но все же… Мои источники сообщили, что ты убила его одним ударом. Ты, та, кто только что получил энергию Хаоса, и он, с уровнем силы как минимум Высокий, если даже и не Мощнейший. Кэрлайн долго молчала. Корнелиус нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Его волновал этот вопрос с тех самых пор, как он впервые увидел ее. Признаться честно, у него возникло великое множество вопросов, когда он впервые увидел ее. — Я не знаю, — ответила она в конце концов и дерзко взглянула на него. На этот раз ее сознание застилало туманом, она делала все, чтобы отгородить свои воспоминания от него. Неужели догадалась обо всем, когда он погрузил ее в сон на пристани? — Может, его слишком шокировало то, что происходит, и он открылся для удара. Корнелиус уловил движение справа и позвал: — Абрахам! Или лучше называть тебя Широги Аясе? Не скрывайся. Нехотя тот вышагнул из-за дверного проема и направился к ним. У Кэрлайн вытянулось лицо. Она посмотрела на него так, будто он ударил ее мечом в грудь, и отползла еще дальше. — Ты… — выдохнула она и покачала головой. — Какого черта?! Ты же… Рэй просто умрет, когда узнает. Ты его этим убьешь! — Все не так, как ты думаешь! — отрезал Аясе сердито. — Я всегда буду на его стороне! Его голос так громко отразился между бетонных стен, что Корнелиус поморщился и вскинул руку: — Довольно. Убей ее, Абрахам. Надо же, какая палитра эмоций, от растерянности до ужаса и в конце концов до упрямого, холодного неприятия. Он не сделает этого, потому что в противном случае сломается. Просто хотелось посмотреть на его реакцию. Права ли ты, Рина-чи, говоря, что они без сомнений тобой пожертвуют для достижения цели? — Нет, — ответил Аясе, и каждая его черта выражала муку, — я не убиваю по твоему приказу. Разумеется, не считая Каннаги. Надо же, как замечательно выкрутился! Подняв руки в признании поражения, Корнелиус развернулся к Кэрлайн. — Что ж, тогда это сделаю я. — Ты же говорил, я тебе для чего-то нужна, — произнесла она дрожащим голосом. — Я передумал, — бросил он невозмутимо. — Ты блефуешь! — процедил Аясе. — Прекрати, это ни к чему! Что ты хочешь увидеть? Как я нарушу клятву и нападу на тебя, чтобы спасти ее? Или как она подставится под твой меч, чтобы не дать мне наломать дров? Проклятье! Этот ублюдок держит Корнелиуса за идиота!!! О нет, он прекрасно понял, что значили две его последних фразы: это послание Акияме Рэю, подтверждение верности! Разумеется, если кто-то передаст… Корнелиус едва сдержался, чтобы не нажать на кнопку одного из пультов во внутреннем кармане плаща. О нет. Все под контролем. Не стоит горячиться. В конце концов, они с Инсептией предполагали, что Аясе пойдет на такие шаги. Инсептия. Он сильно сжал кулаки. — Она не убивала Инсептию, — произнес Аясе, глядя ему в глаза. Без угрозы, без мольбы, только с расчетливой убедительностью в голосе. Волны его обаяния, его напускного дружелюбия, его показного спокойствия обволакивали Корнелиуса, словно ореол дорогих духов, что становился удушающим, когда их было слишком много. Неудивительно, что слабовольные жертвы попадали в сети. Всю свою жизнь этот человек, похоже, только и делал, что оттачивал мастерство подчинять себе людей словами. — Я и Рэй тоже не причастны к этому! Если тебе нужен виновный, ищи Клинка Карателя! В сознании промелькнуло воспоминание. Вот острый край веера врезается в болевые точки Инсептии — сковать и обездвижить. Вот меч, огромный шипастый клык, бьет его прямо по горлу. Последнее воспоминание его друга. Ох, Абрахам. Неужели правда думал, что Корнелиус поверит в такую неловкую ложь? — Да, я знаю, — ответил он шелестяще, повел рукой, и Кэрлайн взвилась в воздух. Она не успела издать ни звука, как пульсирующие энергетические нити сковали ее по рукам и ногам и протянулись по туловищу, похожие на ток. Не стоило звать сюда Аясе. Корнелиус на краткий миг потерял самообладание, но этого больше не произойдет. Как… как тревожно. Мэри ведь помогла обуздать ему воспоминания об Инсептии, так почему… Самым верным решением будет ее убить. Как пленница она ему не нужна. Любого его Охотника, даже самого могущественного, можно заменить, к тому же, воображение отказывалось рисовать Акияму Рэя, что берет в плен его людей. Такой психопат и маньяк предпочтет насладиться кровавым шоу, чем вести какие-то переговоры. Смешно даже подумать. Или… нет. Корнелиус поступит еще лучше. Отправит Акияме Рэю его пушечное мясо обратно. — Не смею тебя больше задерживать, Аясе. Тот еще несколько мгновений смотрел на него, добела сжимая пальцы. Мотнув головой, он бросил полный ужаса и вины взгляд на Кэрлайн и метнулся прочь, так быстро, что багровый плащ хлопнул у ног. Вот и все. Кэрлайн была права. Чего еще ожидать от таких, как они? Именно поэтому он решился создать «Кенрюоку». Бесчеловечность и жестокость давно уже стала привычной вещью для многих существ Хаоса, но он положит этому конец. Шаги Аясе стихли. Корнелиус снова повел рукой, нарочито вяло, словно за ним по-прежнему следил ненадежный союзник, и обездвиженная Кэрлайн поплыла за по воздуху. Он не проронил ни слова до того, как они вошли в тесную и очень мрачную комнатушку, служившую в этом здании подобием тюрьмы. Он осторожно опустил Кэрлайн на пол. Ее глаза пылали от ненависти. Ах, как жаль. Тень улыбки тронула губы. С того самого момента, как Корнелиус впервые увидел ее, она вызывала у него так много вопросов… Его окутало приливом темной нежности, граничащей с насмешкой. В этой жизни он столько раз испытывал страсть к женщинам, что потерял им счет. Как и оскорбленным мужьям, кавалерам и просто ревнивцам, которых убил на дуэлях. Кэрлайн никогда не узнала о его темной страсти — глупо сближаться с той, кто рано или поздно станет разменной монетой. Ах, приятные воспоминания, словно из другой жизни. Все еще улыбаясь, Корнелиус склонился к ней и схватил за плечи. Взгляд вперился в ее глаза и скользнул глубже, сквозь черноту зрачков прямиком в сознание. Она слабо дернулась, попыталась сбросить его волю, но он уже видел ее воспоминания. Картины жизни в резиденции Королей Хаоса удалось найти почти сразу. Дни, наполненные страхом, напряжением и, как ни парадоксально, счастьем и надеждой. Чем больше проходило времени, тем меньше становилось страха и напряжения и больше — счастья и надежды. Она чувствовала себя своей среди них. В какой-то момент ее даже перестало смущать, что Акияма Рэй убил ее мачеху и сестру и покалечил отца. Какая приторность, какой фарс! Надо добавить истории остроты! Потоком энергии Корнелиус коснулся ее воспоминаний, перекручивая их, стирая новые. Сцены тренировок и обучения, душевных разговоров и примирений исчезли, сменяясь кошмарными видениями, что полнились насилием, болью и кровью. Как могло быть, что они не били ее и не пытали за малейшую провинность? Как могло быть, что они не воспользовались тем, что она беззащитная девушка, а они двое сильных мужчин? Ее рот в ужасе приоткрылся, тело забилось в судороге. Корнелиус не отпускал ее до тех пор, пока ложные воспоминания не переплелись в тошнотворный ком в ее сознании, вытеснив настоящие. Ее рука бессильно упала на пол, и в сумраке под белой кожей отчетливо проступили потоки вен. — Ты хочешь убить их, — прошептал Корнелиус с улыбкой. — Больше всего на свете ты хочешь отомстить ублюдкам, что так жестоко с тобой поступили. Иди и убей их. Иди и убей! Она не вспомнит ничего с того мига, как он захватил ее в плен. В ее искаженном сознании он будет союзником, а Акияма Рэй и Широги Аясе — худшими врагами. Корнелиус развеял путы и вышагнул за порог камеры. Весьма забавно будет взглянуть, как они ее прикончат. Просто прекрасно, если это доставит им хоть десятую часть той боли, что он испытал, узнав о смерти Инсептии.