***
В желудке расходилось приятное тепло. Все это вообще было… чертовски странно. Вчера ее избили, как никогда, вдобавок, ожог со спины никуда не делся, а Кэрлайн чувствовала себя просто замечательно. Казалось, прямо сейчас может пуститься в пляс, запеть… вступить в бой. Вчера она сражалась с древней вампиршей. И победила. В резиденции царила непривычная тишина, холодная, густая, будто туман. Какой гам стоял здесь вчера, когда пришли Теруко и дети — а что сегодня? В такой тишине хорошо находиться, но плохо красться, ведь твои шаги разносятся по всем углам. Кэрлайн ступала легко и как могла неслышно. Рэй, наверное, в своем кабинете. Хотя, может, они все ушли, и придется их дожидаться. Она вошла в коридор и застыла, пытаясь привыкнуть к неожиданному сумраку. Силуэт впереди показался так резко, что она вздрогнула, но через миг узнала Рэя: он стоял спиной к ней, держась левой рукой за стену. Проходили мгновения. Он не двигался, кажется, даже не дышал. — Рэй-сан? — осторожно позвала Кэрлайн. Очень медленно он повернулся к ней. Лицо у него было отсутствующее, мертвенно-белое среди тьмы. — Все… в порядке? — Да, да, да, конечно, — ответил он монотонно, глядя сквозь нее. — Что ты хотела? — Давайте я подойду попозже, — пытаясь скрыть испуг, предложила она. Его глаза вмиг стали колючими. — Ну уж нет, — отчеканил он. — Ты что, хочешь донимать меня целый день?! Нет, с ним все-таки все в порядке. — Вчера… — сбивчиво начала Кэрлайн, хотя хотела поговорить совсем не о том. — Вы помогли мне… добраться до гостиной… и руку… Рэй приподнял брови и ровно осведомился: — О чем ты? Она мрачно уставилась на него. Издевается? Не дождавшись от нее больше никакой реакции, он бросил: — Я вчера где-то до двух ночи играл в покер сам с собой. Весьма интересно, знаешь ли, знать все карты обеих сторон и планировать свои действия так, чтобы не дать другой стороне победить. Черт возьми, если он думает, что сможет перевести тему, как делал сотни раз прежде… — Ну да, а гипс я сама себе наложила, левой рукой. Несколько долгий мгновений он сурово смотрел на нее и вдруг рассмеялся. Кэрлайн тоже не смогла сдержать улыбки. Напряжение отпустило, будто разжался железный обруч. — Черт возьми! — бросил Рэй весело. — Ты сомневалась, Лайн! Пусть даже пару секунд, но ты сомневалась! — И кто выиграл в вашей игре? — хитро осведомилась она в тон ему. Он дернул головой, и слева, там, где шея переходила в плечо, показался рваный белый шрам, раньше скрытый воротником рубашки. — Одна из сторон. Кэрлайн фыркнула и произнесла: — Откуда у вас этот шрам? Только через бесконечно долгое мгновение она осознала смысл своих слов и снова невольно вздрогнула. Почему, черт возьми, она об этом спросила?! — Этот? — Рэй ощупал шею с таким видом, словно и не подозревал о существовании шрама. — Полагаю, кто-то когда-то пытался перерезать мне горло. Но кто это был, уже и не припомню. Он вдруг уставился на нее с совершенно нечитаемым выражением, и многозначительное молчание легкой тканью всколыхнулось по воздуху. К горлу Кэрлайн подкатил ком. Нужно… нужно спросить о том, для чего она вообще к нему пришла. — Кадзё вчера спрашивал, удерживаете ли вы меня здесь силой. Слова, совсем не те, что она собиралась сказать, срывались и падали в густую тишину коридора. Зачем… зачем она говорит об этом? Решила ведь не говорить… Рэй закатил глаза и оперся о стену. Да он же выглядит так, будто вот-вот упадет! Тем не менее, его лицо не выражало ни намека на слабость, страдание или боль — все такое же насмешливое, яростное, но холодное. Что он вообще здесь делал до того, как она пришла? — Кади… — он покачал головой. — К твоему сведению, я знал, что они тобой заинтересуются. Представляю, каково ему было от мысли, что здесь кого-то удерживают силой, какой кошмар! — он осклабился в пространство. — Стоит при нем кого-нибудь двинуть, как Кади мысленно хватается за сердце. Кэрлайн моргнула, отчетливо ощущая, до чего неискренне он сейчас говорит. Думал Рэй так про Кадзё на самом деле или нет, сейчас он лишь изображал негодование и этого даже не скрывал. Пришло время спросить то, что она собиралась спросить с самого начала. Нельзя больше медлить. — Это вы подсыпали стекло мне в чай? — нарочито спокойно осведомилась Кэрлайн. Рэй с отсутствующим видом приподнял брови. — Вообще не представляю, о чем ты. — Не лгите! — взорвалась она, стиснув кулаки. — Вы подсыпали мне в чай лед, сделав его похожим на стекло энергией Хаоса, чтобы стравить меня с Амелией! Из-за вас я набросилась на невинного человека! Рэй хмыкнул, и его брови взлетели еще выше. — А ты не думаешь, что это мог быть Кади? От неожиданности она запнулась и мрачно посмотрела на него. — Ну и зачем ему это?! — Чтобы убить тебя и прикинуться, что это просто самозащита. Он сговорился с Амелией и сделал вид, что подсыпал тебе в чай стекло, хотя на самом деле это был просто лед, измененный энергией Хаоса, — они все же не хотели, чтобы ты умерла раньше времени. И да, я знаю о той записке, что он тебе показывал, не надо делать такое глупое лицо, Лайн. Он уже долгое время только тем и занимается, что раскачивает лодку моей Организации. Так вот, Амелия провоцирует тебя, вы сражаетесь, и она тебя убивает. Скверно, конечно, но ты ведь напала на нее первой. Лед в чае к тому времени растает, так что к ним не придраться. Вот так они собирались избавиться от тебя, то есть от фигуры, которая может быть важной для меня в противостоянии с твоим отцом и в целом с Охотниками. Пусть они до конца и не понимают, зачем ты мне сдалась, лучше все же убрать тебя заранее, чем расхлебывать последствия. У Кэрлайн пересохло во рту. Несколько мгновений она пыталась что-то сказать, но не могла. — Как-то натянуто, — наконец пробормотала она, опустив взгляд. — Ну да, — отрезал Рэй неожиданно холодно. — Тот вариант, где я подсыпал «стекло» тебе в чай, чтобы стравить тебя с Амелией и проверить твои силы, конечно, значительно проще.***
Одно можно было сказать точно — Рэй, как и всегда, плел свои интриги, но что если не только он? Кэрлайн ведь ничего не знала о Кадзё и Амелии. Сколько ни думай об этом — так ни до чего и не додумаешься, так что она пока вернулась к тому, что до вчерашнего вечера занимало все мысли. «Маруи, твоя жена умерла…» Она беззвучно повторяла эти слова снова и снова, глядя, как шевелятся губы отражения в зеркале. Как бы она их ни проговаривала, все заканчивалось тем, что в воображении Маруи сворачивал ей шею и впивался клыками в горло. В произвольном порядке. Сегодня на ней были мужские брюки, подрезанные по длине, и ушитая в плечах шелковая белая рубашка. Кэрлайн закатала рукава и теперь хорошо видела бинт, белеющий боевой отметиной на правом запястье. На губы рвалась кривая ухмылка. Как будто она была Охотником, что сражался с вампиром. «Маруи, твоя жена умерла…» Он не станет ее слушать. Хуже того, любое неосторожное слово способно его спровоцировать, а продумать разговор полностью невозможно. «Маруи, твой ребенок может пострадать». Эти слова мгновенно превратят его в дикого зверя, жаждущего крови любого, кто приблизится к его детенышу. Результат будет тем же. Сломанная шея. Разодранное горло. Она взглянула в собственные глаза, глаза отражения, и память вдруг пронзило видение, совершенно не связанное с Маруи. Карусель вращается так быстро, что деревья вокруг превращаются в смазанные зеленые пятна, из горла вырывается восторженный визг, даже голову кружит, вот только совсем не от скорости… Опора безопасности вдруг отскакивает вверх, и Кэрлайн на полной скорости срывается на землю. Все застилает боль — в груди, в спине, в правой руке, такая адская боль, что невозможно кричать. Кэрлайн моргнула. На лбу почему-то выступил пот. Да… да, кажется, когда она была ребенком, в парке развлечений произошел несчастный случай. Даже шрам остался. Она приподняла рубашку и увидела в зеркале едва различимую белую полоску на ребрах. «Твоя мать ненавидела тебя?» Почему Рэй вообще об этом спросил? Как мама плакала, когда Кэрлайн упала с той гребаной карусели. Губы дрогнули. Она медленно опустила кофту, закрывая шрам. Если бы только воспоминания о маме не таяли с такой ужасающей скоростью… Почему человек не может сохранить их все с самого рождения?! Да, там будет много плохого, но и хорошего ведь тоже… У нее не было даже фотографии. Только рыжие волосы в зеркале, такого же цвета, как у мамы. В дверь постучали. Кэрлайн вздрогнула и бросила прощальный взгляд на отражение: оно, еще минуту казавшееся таким сильным и уверенным, теперь выглядело испуганным. Она открыла дверь. На пороге стоял Аясе, приветливо улыбнувшийся ей. — Доброе утро, — произнес он. Сердце будто взорвалось от жара. Она не могла взглянуть ему в глаза, как ни пыталась. — Доброе… — пробормотала она. Жестом фокусника он вытащил что-то из-за спины и продемонстрировал ей. Кэрлайн перевела взгляд на его руку, сжимавшую три блестящие золотистые карточки. — Что это? — спросила она, аккуратно взяв их. По ним вилась изящная надпись на английском языке, а на фоне темнел силуэт запряженной двойкой кареты и человека в плаще. «Редоган». — Спектакль на два действия в театре «Роял-Корт», — бодро отчитался Аясе, сверкая глазами. — Нас ждет Лондон, Кэрлайн. Она с сомнением оглядела карточки. Их совершенно точно было три. — Рэй-сан тоже идет? Почему он не отдал эти билеты жене и сыновьям, даже если сам не собирался с ними идти? Или Теруко… просто их вернула? Нет. Они были совершенно не похожи на людей, что больше не любят друг друга. Между ними искрился воздух, а тепло ощущалось в каждом прикосновении. «Если тебя это так волнует, сама додумайся». Аясе почему-то избегает собственную семью… но почему? Если он так занят помощью Рэю, то почему бы им всем просто не переехать в этот огромный особняк-резиденцию? «С теми, кто находится рядом с Королями Хаоса, происходят несчастья, они могут даже погибнуть». Неужели… неужели все из-за этого? Но это же… Сознание резанула предательская мысль: а не слишком ли много за последнее время вокруг них произошло смертей для простого совпадения? Союзники и враги, даже случайные люди… Она молча вернула Аясе билеты и только потом увидела, что он выглядит расстроенным. — Это очень здорово! — сказала Кэрлайн поспешно. — Я и не помню, когда в последний раз была в театре. Если вообще была. Уж не тогда ли, когда Хаджиме взял им всем билеты в ложу, откуда она почти ничего не видела из-за слишком высокого парапета, явно не предназначенного для ребенка? — Я очень рад, — с улыбкой сказал Аясе, однако даже его радость казалась какой-то вымученной. Под спектральными глазами темнели синяки от усталости. — Пойду скажу Рэю. Кэрлайн закрыла за ним дверь и вздохнула, опустив плечи. У нее не было юкаты. Не было платьев. Не было даже простого однотонного пиджака и юбки, что можно было бы принять за костюм. У нее совершенно не было одежды, в которой можно пойти в театр. Впрочем, какое это имело значение? Как она вообще могла делать вид, что ничего не случилось? Что Маруи не прячет труп собственной жены на втором этаже своего дома? Что Амелия в безумном порыве псевдохищника не напала на нее? Кэрлайн сжала кулаки. А Кадзё? Он провернул всю эту ловушку с чаем или все-таки Рэй? Это был новый пласт мироздания, пласт интриг и подлости, в котором она еще как следует не разобралась. Она снова огненно посмотрела в зеркало и отвела со лба прядь. Родись она Охотником, все это окружало бы ее едва ли не с того момента, как она научилась ходить и говорить. Неужели простые люди так от них всех отличаются? Она снова осмотрела себя в зеркале. Если целые сутки ломать голову над вопросом, ничего не получится. Нужно отвлечься. И, что уж говорить, Кэрлайн хотелось пойти в театр.***
Рэй мерно размешивал кофе в чашке. Тот по цвету напоминал безлунную ночь. — Да он же чернее вашей души, — произнесла Кэрлайн с сомнением. — Может, разбавите немного? — Ха-ха-ха, — отчеканил он так холодно, что у нее по коже пробежали мурашки. — Это же верх остроумия, Лайн, ты просто превзошла саму себя, пытаясь влезть со своей тупостью в мой бесподобный кофе. Иди займись чем-нибудь полезным, пока я не решил, что ты слишком действуешь мне на нервы. Кэрлайн замялась. Понятное дело, она пришла сюда не ехидничать, тем более, над ним. Кажется, недавняя похвала, что он обронил после боя с Амелией, ей просто приснилась. Чувство дежа вю казалось настолько острым, что почти осязаемо пронзало грудь. Целую вечность назад она точно так же говорила с ним на кухне, только тогда он еще не успел заварить кофе. Взгляд против воли скользнул по его правой руке, лежащей на столе. Ничего. Просто чистый белый рукав, никакой крови. — Аясе-сан говорил, что мы собираемся в театр… Рэй пасмурно взглянул на нее, продолжая мешать кофе так, что ложка ритмично звякала о края чашки. — Не продолжай. Наших денег не хватит на такую ерунду, как фраки и бальные платья, но есть идея получше. Кэрлайн затаила дыхание. — Мы вскроем один из магазинов одежды и заберем тряпки, что, не очевидно? Она рассмеялась, но через миг поняла, что он не шутит, и округлила глаза. Глупое «Но так нельзя!» рванулось на язык, но получилось сдержаться и выдавить: — Но… как же мерки… Он махнул рукой. — Что-нибудь твоего размера точно найдется. А если даже и нет, то сколем булавками. Кэрлайн сжала губы, представив себя в огромном, похожем на мешок переливающемся платье, на котором булавок сияло больше, чем драгоценных камней, — но жаловаться было довольно глупо. Может, все выйдет не так уж и плохо. Багровые полосы распустились на белом рукаве Рэя, вспышками обвивая правую руку ниже предплечье. Кэрлайн уставилась на них с дрожью внутри. Все происходило так неожиданно, так нереально, снова, будто в страшном сне. Так уже было. Однажды. Когда она подумывала сбежать, но осталась. Она взглянула ему в лицо — бледное, почти серое, как у мертвеца. Он не смотрел на нее, казалось, даже не чувствовал, что его страшная рана снова открылась, снова кровоточит, снова… Кэрлайн коснулась тыльной стороны его ладони кончиками пальцев, и Рэй тотчас отдернул руку. Она смотрела в его спектральные глаза, словно впервые замечая, как они ввалились, как обведены черными синяками. Почему она раньше не замечала, как он осунулся? — Что с вами происходит? — выпалила она сквозь нещадное жжение в груди. — Скажи, Лайн, — он холодно уставился на нее, но по его губам блуждала усмешка. — Почему тебя все так волнуют? Маруи волнует. Аясе волнует. Я волную. Почему? Она ошеломленно посмотрела на него и только и ответила: — А разве это не естественно? — Естественно?! — повторил он презрительно. У нее внутри уже почти привычно закипел гнев, отзываясь на его тон. — Ну конечно, гораздо проще жить так, как вы! На первом плане ваши интересы, на втором интересы Организации, и плевать на всех остальных… Слова еще срывались с губ, а она уже поняла, что не следовало их говорить. Ее бросило в холодный пот, но, вместо того чтобы разозлиться, Рэй расхохотался, прикрыв глаза рукой. Кровавые полосы снова вспыхнули на его рукаве отголосками затухающего огня. Кэрлайн мрачно посмотрела на него. Тогда он потерял сознание, и она в панике пыталась остановить кровь, текущую, и текущую, и текущую из его ран. Теперь же он издевался над ней, будто алые полосы на его рукаве превратились во что-то незначимое. — Молодость!.. — выдавил он, всхлипывая от смеха. — Молодость… мирного времени… почти прелестна! Что может быть лучше идеализма и наивности? О, или дай подумать — идиотизма?! Кэрлайн промолчала, поджав губы. Хоть бы иногда ради разнообразия Рэй не вел себя как сволочь. Хоть бы один раз.***
Это стокгольмский синдром, подумала Кэрлайн мрачно, переворачивая страницы книги. Так бывает, когда преступник, в особенности похититель, усыпляет бдительность жертвы доброжелательным отношением. От этого он не перестает быть преступником. Нужно думать головой, а не доверять чувствам в таком вопросе. — Ты не должен был этого делать, — всколыхнул тишину приглушенный голос. Кэрлайн невольно покосилась сквозь распахнутые двери на гостиную. Сидящий на диване Рэй оторвался от книги и смерил Кадзё испытующим взглядом, всем своим видом выражая, что тот должен немедленно заткнуться. Похоже, они не подозревали, что она их видит и слышит, хотя в случае с Рэем никогда нельзя сказать наверняка. — Опять двадцать пять, — раздраженно и насмешливо протянул тот и захлопнул книгу. — А почему тебя волнует только девочка? Почему не волнует, что я убил и ее мать? Ах, ну да, конечно, она ведь взрослая, так что ее жизнь не такая ценная! — Прекрати! — решительно отрезал Кадзё. — Просто у женщины был хоть какой-то шанс защитить себя, а у маленькой девочки никакого! — У женщины тоже не было никакого. Что у взрослого, что у ребенка в большинстве случаев нет ни единого шанса себя защитить, если кто-то внезапно пытается убить их, Кади. Попробуй отбиться, если тебя, например, внезапно ударят ножом со спины! Кстати, может, тебе и Хаджиме жалко? Он же теперь не может ходить. Кажется, я наподдал ему стулом по спине... Или нет? Не особо помню. Кэрлайн словно окаменела. Руки против воли сжались над страницей. Она пыталась вздохнуть, но из горла вырывалось только странное судорожное бульканье. — Микки не хотела бы такого, — продолжил Кадзё сдавленно. Похоже, у него была поразительная способность вести разговор к тому, чего он хотел, несмотря ни на что. — А-а, ну конечно, тебе же лучше знать, что хотела Микки! Она назвала меня Лидером Организации, потому что знала, что я смогу вывести нас из того болота, в котором Короли Хаоса барахтались долгие годы. Но ты же так хотел оказаться на моем месте… Интересно, что бы с нами тогда случилось? Дай угадаю: мы бы остались такими же слабыми рабами, как и раньше, прямо как ты. Кого бы на этот раз насиловали те гребаные Охотники вместо Микки, Амелию? Кэрлайн вскрикнула и прикрыла рот рукой так резко, что смахнула книгу на пол, но в гостиной, похоже, ничего не услышали. Что это значит?! Что это были за Охотники? Кадзё махнул рукой, и столик перед диваном врезался в стену, разметав по полу журналы. — Не смей такого говорить!!! — взревел он, нависая над Рэем. — Ты, ублюдок! Твоя связь с Хаосом разорвалась! Больше у тебя нет никакой силы! Рэй расхохотался ему в лицо и издевательски оскалился. Спектральная энергия ураганом взвилась вокруг и обрушилась на него. Он резко припал к полу и откатился в сторону. Воздух всколыхнулся от грохота, когда цветные потоки разнесли в щепки лиловый диван. Отбросив книгу, Кэрлайн вылетела из библиотеки. Нога Рэя врезалась Кадзё в колено. Тот еще не успел рухнуть назад, как Рэй заломил ему левую руку за спину и повалил на пол лицом вниз. Его тяжелый кожаный ботинок с размаха опустился Кадзё на шею. — Это что, бунт? Снова?! Вообще-то я дал тебе шанс после первого раза. Знаешь, тебе будет несколько труднее бросать мне вызов со сломанными конечностями! Он сильно рванул в сторону заломленную руку Кадзё. Раздался омерзительный хруст, а за ним пронзительный крик, и Кэрлайн резко отвернулась, сжавшись, как ребенок. Мышцы окаменели от почти первобытного ужаса. Рэй отпустил Кадзё и убрал ногу с его шеи. Борясь с тошнотой, Кэрлайн не могла даже поднять взгляд, только и смотрела, как Кадзё беспомощно барахтается на полу, щерясь от боли и прижимая к груди сломанную руку. Миг — его тело замерцало и исчезло. Рэй фыркнул и развел руками. На его рубашке снова блеснули кровавые полосы. — А я так надеялся уже сейчас все закончить. Вот дерьмо. Однако голос его совсем не звучал расстроенно. Он поднял книгу, слетевшую с журнального столика, и направился прочь. Кэрлайн так и осталась стоять под стеной, не в силах сдвинуться с места. В голове гудело так, будто ее огрели гранитной глыбой.