***
Широги с легкой, но гордой улыбкой повернулся и приподнял брови. — Неплохо получилось, правда? Рэй побелел от ярости. Вся напускная насмешливость, что он обрушил на Корнелиуса, исчезла без следа, и он заорал: — Вернуть твою семью?! Что это за нахрен?! Ты насрал на все, что я тебе говорил!!! Знаешь, что ты сделал?! Ты сделал из меня идиота!!! — Стой, стой, просто выслушай меня… — Ты не просто вернулся, как ни в чем не бывало, — ты спелся с этим уродом, чтобы сделать то, что ты пообещал мне никогда НЕ ДЕЛАТЬ!!! — Ты можешь хоть на секунду перестать орать?! — взвился Широги. — Хотя бы раз в своей жизни выслушай меня! — Ты НЕ ИМЕЕШЬ никакого гребаного ПРАВА упрекать меня хоть в чем-то! Я думал, тебе нужно это путешествие, а оказывается, все это время ты позволял манипулировать собой, чтобы добиться неосуществимой цели! Ха! Так почему же ты не выстрелил? Ты же этого так хотел! А, ну да, та штуковина ведь была сломана, а так бы тебя ничего не остановило! Широги был мрачнее тучи, но его взгляд пылал упрямой яростью, как и всегда, когда они не сходились во мнениях и начинали спорить до хрипоты, вот только сейчас все было совсем иначе. Прошел тридцать один год с тех пор, как они в последний раз вот так стояли друг против друга. — А ты хотел, чтобы я выстрелил? — спросил Широги тихо. Рэй отвернулся от него, скрежеща зубами. — Так тебя интересует, чего я хотел, а чего нет? Вау. Это что-то новенькое. — Я понимаю, ты злишься… — протянул Широги, наверное, вскинув руки в примирительном жесте. — Да нихрена ты не понимаешь, — отрезал Рэй. — В этом-то и проблема. На то, как они ругаются и психуют, подобно двоим школьникам, пялился весь лагерь. Рэй смерил взглядом парочку молодых Охотников, и они, побледнев, скользнули обратно в шатер. Он не поворачивался к Широги, но легко мог представить, как прохладный ночной ветер развевал его багровые волосы, а его худое смуглое лицо словно было окутано ореолом темного огня. Как будто не знал, что все это представление Широги разыграл специально для него. Как будто не знал… Он знал Широги слишком хорошо, чтобы ни на секунду не поверить в то дерьмо, что он только что разыграл. Если бы Широги мог, он бы нажал на курок. Если бы эта штуковина правда способна была уничтожить «Кенрюоку» вместе с Сэрой, он бы, хотелось верить, сдержался чудовищным усилием воли. Главное то, что он блефовал с самого начала, и это было абсолютно очевидно для Рэя. Даже тридцать один год разлуки не мог помешать такое понять. Широги за его спиной глубоко вдохнул и начал: — Шестнадцать лет назад… меня серьезно ранили. Напали со спины. Все ребра справа всмятку, легкому очень досталось… Я… я… я впал в кому. Но Кор помог мне. — Валите отсюда, вашу мать, — резко приказал Рэй существам Хаоса, выглядывавшим из-за шатров. — Здесь вам нечего делать, придурки. Давайте, давайте! Все поспешно разошлись, и воцарилась холодная, колкая тишина. Тяжелое ранение? Кома? Помощь… Кора? Прошел тридцать один год, а Аясе, черт возьми, все так же делал вид, будто острых углов просто не существует. Будто они снова в резиденции — снова говорят по душам. — Давай где-нибудь присядем. Здесь много людей, — предложил тот. Рэй бы ударил его, но внутри бурлила такая ярость, что, следуя за его рукой, на Широги могла хлынуть буря. Град ударов, пока кожа на костяшках не слезет до мяса, а его лицо не превратится в красно-синее месиво. Кома, черт возьми, он впал в кому. Рэй сжал зубы. — Корни сказал, что ты умер. — Он правда так сказал? — фыркнул Аясе. — Нет, черт возьми, но я до сих пор был бы в коме, если бы он не вмешался. Вернее… я… до сих пор в коме. Его голос долетал будто из глубоко колодца, отражаясь от каменных стен. Что-то всколыхнулось внутри от этого признания, похолодело, но Рэй сохранил невозмутимое лицо, только кулак за спиной стиснулся так, что ногти впились в ладонь. — Стоп-стоп-стоп, — выдал он и обернулся, настигнутый сильнейшим ощущением, что все это происходит не на самом деле. — Как ты тогда сейчас говоришь со мной? — Кор смог отделить мою душу от тела в обмен на то, что я убью Каннаги. — От… отделил твою душу от тела? И ты на это согласился?! Рэй осмотрел его с ног до головы. Это определенно был Широги, такой, каким он его и помнил, только на щеке появились небольшие свежие царапины. Даже багровый плащ напоминал тот, что он носил раньше. — Это какое-то дерьмо! Твоя душа же сшита из двух половин, почему тогда ты выглядишь как обычно? Да уж, как будто во всей этой ситуации его больше всего волновал именно такой нюанс. — Внешняя форма души человека повторяет тело, — ответил Широги. — Хоть она и сшита из двух частей, этого так никто не увидит. Нужно… смотреть глубже. Они взглянули друг другу в глаза, так долго, будто пытаясь увидеть мысли сквозь зрачки. — Теперь я чувствую боль гораздо сильнее других людей, — добавил Широги глухо. Вокруг разливалась, клубилась, пульсировала тишина, и только звуки его голоса рассекали ее до дрожи. — Любая царапина или удар может меня прикончить. Мир словно окатило колокольным звоном, очертания зданий и деревьев вокруг раздвоились. Рэй с трудом закрыл дрожащие веки. Казалось, тело идет рябью, будто какая-то сила рвется изнутри, пытаясь сокрушить все вокруг, сокрушить его самого. А не много ли гребаных откровений для одного дня, а? — Ты позволил себя ранить! — рявкнул он, когда голос вернулся. — И позволил Корни распоряжаться твоей жизнью, как какой-то ерундой! Ты должен был вернуться СРАЗУ ЖЕ! Он вдруг понял, что слова застревают в горле, а те, что вырываются, похожи на хрипы и шипение. Ярость подталкивала вперед, обволакивала, говорила — бросайся на него, бей, убей, — но Рэй стоял непоколебимо. — Какого черта в эпоху, когда любой человек может связаться с любым другим человеком через телефоны, интернет и прочую хрень, ты за тридцать один год не удосужился хотя бы написать письмо? И даже когда ты оказался по уши в дерьме, ты все равно не вернулся. Если бы Корни не притащил тебя в этот город, ты бы и дальше бродил непонятно где! На лице Широги проступила беспомощность, а за ней отчаяние. — Послушай, мы можем поговорить об этом позже. У меня есть много важной информации! Рэй выжигающе посмотрел на него — НИЧЕГО уже не будет важнее этого. У меня просто… у меня просто нет слов. Знаешь, я думал, что когда ты наконец-то вернешься, у меня будет много чего тебе сказать, но нет. Ты мне уже до смерти надоел! Вокруг взвилась спектральная энергия, и вместе с ней закружились потоки воздуха, взметнулся плащ и качнулись пряди, потому что он дал волю вечному барьеру вокруг себя. Широги смотрел ему в лицо, решительно и огненно, как смотрел всегда, когда до хрипоты был готов доказывать свою правоту. Вот только, черт возьми, прошел тридцать один год! — Корнелиус умеет подменять воспоминания, — бросил он, как будто это было не очевидно. — Он захватил Кэрлайн и… — О-о-о, представь себе, я каким-то образом догадался! Просто немыслимо, да?! Учитывая, что ты бежал сюда на всех парах, чтобы только не дать мне ее грохнуть. Решительность Широги снова сменилась растерянностью. — Ты просто полнейший идиот, — покачал головой Рэй. — Так вот почему ты вернулся? Соскучился по роли няньки?! — Я просто хотел, чтобы ты не сделал того, о чем будешь жалеть! — отрезал Аясе. Похоже, он спорил просто потому, что не хотел признавать свои ошибки! Как и всегда. Ветер гудел вокруг, и в его потоках будто исчезли шатры, исчезли взволнованные люди. Они остались один на один, друг против друга, друг с другом. Все как всегда. Если не считать, конечно, тридцать один год между ними. Широги снова пронзил его взглядом. — Если бы я мог вернуться раньше, я бы вернулся! Поверь… Я просто… — на его лице проступила мука. — Много всего случилось, но у нас будет время потом об этом поговорить. Я кое о чем подумал и понял, как все эти люди могут спастись… Если ты, конечно, хочешь их спасти. — Забудь об этом, — отрезал Рэй. — Я хочу знать, где твое тело и как переправить его сюда. Черт возьми! Впервые за очень, очень много лет происходящее выбивало его из колеи. Сплошное безумие. Второй раз за короткое время он сделает то, что в иных обстоятельствах не сделал бы никогда. — Погоди, выслушай. Мы можем отплыть на корабле, — дрогнувшим голосом продолжил Широги. — В этом городе есть выход к морю, а мы можем ускорить корабль энергией Хаоса, это же не самолет и не машина, где так можно испортить все механизмы… Идея тоже была не ахти какая, но все же лучше той, что предложила Рэсса. Гнев бурлил во всем теле, сжимал зубы, стискивал кулак, но мысли по-прежнему были остры и холодны, как вившийся вокруг ветер. — Для начала нам надо найти твое тело. Проклятье, ты вообще, мать твою, слышишь, что я говорю?! Широги смотрел на него, и его глаза сверкали, отражая свет фонарей. Широги смотрел — недоверчиво, ошеломленно, печально. Рэй отвернулся и зашагал прочь. — Почему ты называешь меня по фамилии? — нагнал его в спину негромкий вопрос. Он остолбенел. А и правда. Совсем не заметил. — Не знаю. Может быть, подзабыл твое имя за столько-то лет.***
Присутствие Рэя жгло его хлеще полуденного солнца в пустыне, хуже раскаленных камней, по которым ползешь в изнеможении. Они больше не сказали друг другу ни слова, но слова были и не нужны. Молчание обвиняюще звенело в воздухе, что калился яростью, проседая под молотом незримого кузнеца. Вина душила Аясе с такой силой, что едва получалось сглотнуть. Рэй всегда говорил, что вина в сущности своей абсолютно бесполезная вещь: твое гребаное раскаяние не поможет исправить ошибку. Не оправдывайся и не терзай себя. Лучше думай, как все исправить, если, конечно, ты не забудешь об этом через пять минут, а иначе тем более не стоит себя винить. Аясе предчувствовал каждое его слово, каждый жест, словно они ножами вонзались в тело. Нужно действовать быстро и решительно, пока ситуация не вышла из-под контроля. Рэй смотрел на него, а его глаза пылали убийственным блеском, даже лицо побледнело от ярости. Аясе чувствовал, как она плещется в нем, застилая сознание. Он видел это и раньше. Достаточно раз, чтобы распознать надвигающуюся бурю. Нужно все объяснить, хотя, разумеется, это для него будет слабым оправданием. Оправданием. Если бы Рэй сказал еще хоть слово, было бы лучше. Если бы Рэй снова начал кричать на него, выплескивая все, что накопилось у него на душе за столько времени, было бы лучше. Но он молчал, и это молчание было страшнее всего. Раньше бы он не молчал. Он бы говорил. Кричал. По тому, как безвольно качался его правый рукав, Аясе понимал, что Рэй потерял руку, и внутри все сжималось. — Что случилось с твоей рукой? Тот скептично поморщился и процедил с истеричным сарказмом: — Ее нет! Как вы меня задолбали этим гребаным вопросом, просто словами не передать! Аясе промолчал. Он хотел знать. Это действительно было важно! Важно, черт возьми! Тогда он пытался спасти руку Рэя изо всех сил, но раны были слишком тяжелые, и увечья остались на всю жизнь. Шрамы. Плохая подвижность суставов. Искалеченные мышцы. Сильные боли после нагрузки. Рэй время от времени говорил, что ее проще было ампутировать. И вот теперь ее не было. Впрочем, Рэй не хотел говорить — он хотел слушать, так что расспрашивать его сейчас не имело смысла. Стена отчуждения между ними будто ощетинилась кольями. Неудивительно. Аясе снова взглянул ему в глаза и произнес: — Это случилось в Мюнхене. Я… пытался помочь одной девушке. Словно во сне, в сознании поднимались картины прошлого. Вспоминать время незадолго до того, как он впал в кому, было почему-то очень трудно, но ее лицо он помнил хорошо: смуглое, кругловатое и очень испуганное. Ее звали Люси, ей едва исполнилось шестнадцать, но на руках у нее уже был ребенок, одетый в тонкие грязные распашонки. Аясе ни о чем не спрашивал, да она и не рассказывала, но вечный ужас в ее глазах говорил сам за себя. Вечный ужас в ее красных глазах. — Ее преследовали, так что я собирался переправить ее в другую страну. Незаконно, понятное дело, потому что у нее не было никаких документов… Он говорил, а перед глазами вставало ее лицо — испуганное лицо ребенка. Она не доверяла ему, вряд ли вообще могла доверять хоть кому-то. Он никогда не спрашивал, где ее родители и кто отец ребенка — или, может, она бежала со своей новорожденной сестрой, а не с дочерью? Аясе не спрашивал. Он наблюдал и видел то, что она предпочла бы скрыть. Излишнюю худобу. Следы от веревок на запястьях. Раны на голове. Его дело было помочь ей сбежать, от чего бы она ни бежала. — В общем, я договорился с одним парнем за кругленькую сумму, тот согласился взять ее на поезд и провезти в багажном отделении. Мы уже ждали на площади рядом с вокалом, как я почувствовал чью-то энергию. — Ты сможешь ее узнать? Аясе закрыл глаза. Попытался вызвать в памяти ураган энергии, в центре которого тогда оказался, но возвращалось лишь хныканье ребенка на руках Люси, стук колес в отдалении, шум голосов… — Нет, — выдохнул Аясе. — Не смогу. В общем, они выскочили неожиданно. Я… в какой-то мере… — Ты в какой-то мере потерял бдительность. Ближе к делу! — Последнее, что я помню, — как Люси со всех ног бежит к вокзалу и ребенок сильно кричит. Кто-то ударил меня энергией под правую лопатку, и поток вышел из груди. Ну… на этом все… Я потерял сознание и очнулся уже тогда, когда Кор отделил мою душу от тела. Семь лет назад. — Семь лет?! — снова взвился Рэй. Под его взглядом Аясе чувствовал себя так, как наверняка чувствует заключенный под взглядом судьи, что явно собирается вынести приговор не в его пользу. — Все это время я осваивался со своим новым состоянием… И оттачивал свои навыки, чтобы больше не позволить так себя ранить. Аясе умолчал об одной вещи: о том, что даже после всего случившегося он путешествовал во Флориду убивать вампиров. Умолчал, иначе его приговор станет еще суровее. Рэй смотрел на него так, будто хотел испепелить. Видел его насквозь, как и всегда. — Почему ты уверен, что все было именно так, как Кор тебе рассказал? Допустим, твои раны не были такими серьезными, как ты думаешь, и твою душу просто вырвали из тела и к чему-нибудь привязали на много лет, чтобы ты думал, будто все это время был в коме. — Я видел его, — печально сказал Аясе, сглотнул и уточнил: — Видел себя. Свое тело… Это правда. Несколько раз… мы отрабатывали возвращение души в тело, и я ни разу не очнулся. Конечно, Рэй сейчас скажет, что в такие моменты Кор мог просто накачивать его снотворным, но этот разговор был бесплодным. Аясе просто… чувствовал. Чувствовал свое тело так, как иной человек чувствует онемевшую конечность. Странно и неприятно, но с годами он научился с этим мириться. Если бы он мог вернуться — он бы это сделал.***
— Корни, — вдруг сказал Рэй нехотя, отвернувшись. — Зачем ему это? Я не понимаю, откуда он взялся! Если тот действительно может изменять воспоминания, значит ли это… Нет. Просто нелепо. Просто нелепо предположить, что он стирал и искажал память всем существам Хаоса, что так или иначе с ним соприкасались. Возможно, они встречались в прошлом. Возможно, они сражались. Возможно… Нет. Просто нелепо. — Я не знаю, — ответил Аясе тихо и поднял на него взгляд. Внутри в ответ на это снова разгорелась жгучая волна, побуждающая зацедить ему по лицу. — Он хочет убить Каннаги, но почему-то не может это сделать обычными способами. Проклятье, а это еще что значит?! Каннаги, конечно, запредельно сильный Охотник, но не настолько, чтобы его вообще нельзя было убить «обычными способами»! Тут что-то скрывалось. Что-то крайне неприятное. Впрочем, иначе и быть не могло. — Ладно, плевать, — поморщился Рэй. — Скажи уже, мать твою, где твое тело! — Думаю, где-то за городом. Оно должно быть неподалеку, иначе связь с душой может разорваться. Проклятье, еще одна проблема! — Я бы почувствовал твою энергию Хаоса! — Вряд ли, — протянул Аясе неловко. — Но если сосредоточишься, то, думаю, точно почувствуешь. Рэй закрыл глаза, чтобы не схватить его за ворот плаща. Прошел бесконечно долгий миг в черноте, прежде чем снова прозвучал голос: — Ну как? — Да ни черта не чувствую! Эта хрень, «Кенрюоку», все перебивает! Изнемогая от ярости, он попытался сосредоточиться еще сильнее, но нити энергии пронзительно путались в черноте. Гребаный кошмар! Неужто он отрубился и оказался в чудовищном видении, где ситуация полностью вышла из-под контроля?! Рэй скользнул сквозь переплетение нитей, в черноту глубокую и беспросветную, как океанская глубина, но чем больше пытался сосредоточиться, тем сильнее сбивалось дыхание от дурманящей силы «Кенрюоку». Наконец из тьмы проступило ощущение… не ощущение даже, а отголосок образа. Жестковатая упругость кровати, трубки и провода, узкое темное помещение… Рэй вынырнул в реальность и открыл глаза. Широги с надеждой смотрел на него. — Северо-восток, где-то за городом. — Тогда… пока ты будешь его забирать… я здесь со всем разберусь. Больше не беспокойся о Коре и Каннаги. Что-то странное всколыхнулось внутри от этих слов. Широги уже который раз назвал того ублюдка Кором… Будто в знак близости или насмешливого презрения. На мгновение — всего на мгновение! — его захлестнули сомнения. Лицо Широги исказилось невыносимой болью. — Ты мне не доверяешь? Рэй помедлил и ответил: — Как так получилось, что в тот момент, когда ты спасал ту девчонку и тебя сильно ранили, Кор так удачно оказался рядом, чтобы тебя спасти? — Знаешь, я не просил его пырнуть меня мечом! — Как он оказался рядом, а, Широги?! — Это просто случайность! — рявкнул тот, всплеснув руками. — Меня отправили в городскую больницу, а он нашел меня уже через несколько лет… Ничего странного! Думаю, он нарочно искал кого-то вроде меня. Только душа, отделенная от тела, может использовать… то маленькое оружие, похожее на пушку. Оно расщепляет материю… — Ты или предатель, — рявкнул Рэй, — или полнейший тупица! Или еще хуже: тупица-предатель. Ты не видел, кто тебя ранил, а потом Корнелиус вдруг случайно нашел тебя в больнице, ты же так удачно для него впал в кому, ты, Король Хаоса и мой заместитель, мать твою, Широги!!! Широги даже не дрогнул, но черты его лица заострились, как бывало всегда, когда они спорили до хрипоты. — Ты хочешь сказать, — нарочито спокойно произнес он, — что это Корнелиус или кто-то, кто работал на него, нарочно напал именно на меня, а потом нарочно ввел меня в кому, чтобы использовать для своего плана? — Гениально! — закатил глаза Рэй и похлопал себя по колену. — Как ты вообще додумался до такого, это ж было так сложно?! Широги укоризненно на него посмотрел. — Как ты допустил это? — перешел Рэй на свистящий шепот. — Ты полное ничтожество, если позволил так себя подловить! — Потом поговорим об этом, — отрезал Широги. — Езжай за моим телом, а я разберусь с «Кенрюоку». Мысли отчаянно путались, переплетались в такой тугой ком, что ни единую вытянуть не получалось. Если бы прямо сейчас Хаос разверзся и небо обрушилось им на голову, Рэй бы совсем не удивился. Впрочем… а что еще оставалось? Лучший вариант — разобраться с самой очевидной угрозой. Разрешить проблему Аясе и убрать из-под удара его, а заодно и себя. Потом уже думать насчет «Кенрюоку» и всего остального. Помедлив, Рэй направился к выходу из шатра. Широги покачнулся вперед, схватился за грудь и осел на землю. Его лицо удивленно исказилось, но через миг в глазах вспыхнул ужас. Он успел бросить на Рэя отчаянный взгляд — и, замерцав, исчез. Воздух будто вытянули в хрипящую звуковую волну, пронзительный треск расплылся в ушах. Рэй тупо смотрел на место, где миг назад стоял Широги, а в груди закипало, разливалось что-то сильное и страшное. Он резко откинул полог шатра и вылетел на залитую чернотой улицу. Ночь уже понемногу отступала под натиском рассвета, а Корнелиус стоял в воздухе над лагерем, непоколебимо и неподвижно. Казалось, его громадная тень стелется над землей. — Ублюдок, ты меня уже достал! — прорычал Рэй. — Что ты сделал с Широги?! Ветер донес до него холодный, мягкий смешок. — К сожалению для него, мистер Абрахам Грэмист не умеет просчитывать последствия своих действий, хотя изо всех сил пытается сделать вид, что дела обстоят по-другому. Впрочем, уверен, ты и сам это знаешь. — Почему именно он должен был прикончить для тебя Каннаги? Глаза Корнелиуса сверкнули огнем. — А ты сам как думаешь? Потому что Каннаги бессмертен. Его нельзя убить, можно разве что стереть, а подставляться самому у меня нет ни желания, ни возможности. Рэя будто окатило ледяной водой. Что за бред? — И как тогда, по-твоему, Каннаги умер в прошлый раз?! Что ты сделал с Широги, что сделал, что сделал, что ты… — Он сам так захотел, — пожал плечами Корнелиус. — Хотя многие и приписывают тебе его убийство, мы оба прекрасно знаем, что он сам повесился на чердаке своего дома. Но при этом некий осколок его души все равно остался в этом мире, привязанный к определенному предмету… К ножу, который неизвестно как оказался у тебя. Кстати, может, расскажешь своим людям, что Каннаги вернулся в мир живых не без твоего участия? Возглас волной пронесся по площади. Они снова все были здесь: стояли вокруг, жались к шатрам и друг к другу. Их лица словно заволакивало туманом. Ха, подумать только, и откуда только Кор узнал?.. — Что ты сделал с Широги? — бросил Рэй. — Вернул туда, где ему самое место, — ответил Корнелиус с легкой улыбкой и развел руками. — Значит, про Каннаги не расскажешь? Ну и ладно. Довольно. Я пришел к выводу, что вы доставляете слишком много проблем. Из его пальцев заструилась темно-фиолетовая энергия, клубясь, будто грозовые тучи. В мгновение ока она обволокла людей, и их глаза затуманились, а колени подогнулись. Сэйши изо всех сил оперся руками о трость с головой орла, но и его уже настигло небытие. Рэй поспешно отскочил. Он не может сейчас вот так просто… Закончилось время, когда он не искал Широги. Спектральная энергия взвилась вокруг, окутав его щитом, но фиолетовые потоки едва не сбили его с ног, полыхая крохотными молниями. Несильный разряд пробрал тело — раз, другой, но Рэй отрешился от него и закрыл глаза. Где-то в черноте за городом едва уловимо переплетались нити энергии Широги. Он больше их не чувствовал. Он вытянул руку, чтобы сдержать натиск фиолетовых потоков, ноги заскользили по камню, а люди вокруг падали во власти навеянных кошмаров. Нужно оказаться подальше отсюда. Щит взорвался осколками, и Хаос рванул Рэя прочь. Клубы фиолетовой энергии мазнули его на излете, как пули, мир закрутился черно-серым водоворотом, и он обрушился на землю. Впервые за целую вечность после перемещения сквозь Хаос он не устоял на ногах.