Мир Сюрреалистичен: Охотница поневоле

«Усталость, ненависть и боль, безумье, темный страх, Ты держишь целый ад земной, как небо, на плечах. Любой из вас безумен в любви и на войне, Но жизнь не звук, чтоб обрывать», — она сказала мне.

      Надо сваливать! Ну что за идиотка! Давно надо было сваливать!       Следующий поворот резко уперся в дверь. Кэрлайн замерла, прислушалась, но не различила ни звука. А, да что толку, если ее шаги разнеслись по всему лабиринту? Даже если впереди кто-то и был, то давно затаился.       Она потянула дверную ручку и переступила порог. Небольшая темная комната, из полумрака проступали только ряды узких металлических шкафов у стены. Может, здесь найдется удобная одежда, хоть какая-нибудь, — в этом платье далеко не убежишь, пусть даже она оторвала лоскут от длинной юбки, чтобы…       Да черт с ним, с Рэем, и с его ранами!       Кэрлайн дернула дверцу ближайшего шкафчика и вытащила мужскую рубашку, в которой могла бы утонуть. Зашвырнув ее обратно, зашарила в следующем шкафчике, потом в следующем, но ничто не подходило — владельцы вещей явно были выше ее и гораздо шире в плечах. Найдя рубашку и штаны, что хотя бы немного не напоминали шатер, Кэрлайн торопливо стянула платье. Волны зеленого шелка соскользнули на пол, сверкнув жемчугом и золотистой вязью.       Такое красивое вначале — такое грязное и рваное теперь. Совсем как весь восторг, все счастье сегодняшнего дня, что потухли свечой на ветру. Неправильно оставлять его здесь, но оно все равно превратилось в лохмотья.       Лихорадочно застегивая пуговицы рубашки, Кэрлайн прошептала:       — Прости.       Брюки оказались слишком длинными, но она нашла ремень и взяла из шкафчика один из туповатых ножей — сильно порезать кого-то вряд ли выйдет, а вот кое-как обрезать мешающие штанины в самый раз. Лоскутами обвязала ноги, чтобы не сбить ступни, когда придется бежать: все высокие тяжелые ботинки в шкафчиках велики размера на два-три, а то и больше. Уж лучше так.       В коридоре взорвался грохот шагов. Затаив дыхание, Кэрлайн вжалась в стену. Мужчина в форме влетел в комнату, но не увидел ее за шкафами в полумраке. Миг — она шагнула вперед, зажала ему рот рукой и ударила кулаком по затылку. Как подкошенный, он свалился к ее ногам.       Рэй учил ее нескольким вариантам этого приема. Задушить человека у нее не хватило бы сил, свернуть ему шею — не хватило бы решимости. Она никого не хотела убивать, черт возьми, никого, если без этого можно обойтись. Она не такая, как Рэй. И не будет такой никогда.       Кэрлайн напряженно выглянула за дверь. Других охранников не видно, отлично. Надо оттащить этого за шкафы — и можно идти…       Она так и сделала и побежала дальше, по бесконечному каменному лабиринту. Тени дрожали вокруг, повинуясь конвульсивной пульсации грязных ламп под потолком, а от угрозы в воздухе горчило на языке.       Коридор вильнул и уперся в тупик. Ничего страшного. Ничего, черт возьми! Надо просто идти в другую сторону. Поворот за поворотом она бежала по коридорам, пока один из них наконец не протянулся в залитый светом зал.       Нет. Не зал. Огромную пещеру, затронутую руками человека, но при этом непостижимо сохранившую первобытность. Грубые стены отливали синеватым, а с потолка, такого высокого, что при взгляде на него кружилась голова, свисали каменные шипы. Внизу, за длинными островками пола, разливалось прозрачное, словно наполненное туманом, озеро. Узкая дорога тянулась к центру зала и обрывалась, а на ней застыл человеческий силуэт в инвалидном кресла.       Невидимые щипцы по живому потянули жили. Душу кипятком окатили боль, страх, горечь, сменившись всепоглощающим, диким гневом.       На ватных ногах Кэрлайн зашагала к Хаджиме.       — Все сложилось так, как я и ожидал, — обронил он, не оборачиваясь. Черт возьми, она уже слышала такие слова сегодня, только от другого человека.       — Зачем ты направил меня в резиденцию Королей Хаоса? — потребовала она, пытаясь справиться с дурнотой. Не покажет слабость. Только не перед ним. — Не говори, будто правда думал, что я смогу убить Рэя.       Хаджиме хмыкнул. Она поравнялась с ним и теперь видела его лицо, исчерченное морщинами и окруженное седыми волосами. У них ничего общего, даже внешне. Ничего отдаленно схожего в чертах. Разве что если приглядываться до боли в глазах, да и то…       Как ненавистно то, что он, ее отец, вызывает у нее столько ненависти.       — Конечно нет. Ты бы не убила Рэя при любом раскладе. Но я знал, что и он тебя не убьет. Ты была ему нужна.       Кэрлайн приподняла брови и скрестила руки на груди. В чужой одежде, кое-как подобранной по размеру, она совсем не чувствовала себя маленькой и слабой, как прежде. Напротив. Белая рубашка отливала шелком на свету, черные брюки не сковывали движений.       Она была одета как Рэй.       — Объясни. Хаджиме мог бы ничего не говорить. Сохранить свои ничтожные секреты и не опускаться до ее понимания, как всегда. Вот только, очевидно, в этот раз он решил себе изменить.       — Единственная польза от Нолей в том, что они могут открывать двери, запертые для всех остальных.       Интересно, как поступил бы Рэй, узнав, что они с его злейшим врагом думают почти одинаково, по крайней мере, насчет некоторых вещей? Кэрлайн обдало злым удовольствием.       — Ноли видят то, что находится на грани между Хаосом и реальностью. Например, призраков. Тени разрушенных штабов. Странных существ. Когда Ноль или кто-то рядом с ним открывает определенную дверь, можно направить ее не к тому пункту назначения, куда она обычно вела.       Проход из Японии в Германию… и в Ройал-Корт… и в конце концов сюда. Кэрлайн думала, что те двери — что-то вроде порталов, но, выходит, она сама их открывала, даже не зная о том?       Какой-то бред!       — И что? — выпалила она. — Если Рэй хотел просто попасть сюда через меня, у него получилось. А ты хотел заманить сюда его, насколько я понимаю. Ваши планы удались, прекрасно. Чего еще вы от меня хотите?!       Она больше не скажет, что просто Ноль. Больше не будет оправдываться перед Хаджиме, не будет пытаться вызвать его милосердие. Это как смотреть в глаза мертвецу. Напоминать себе, что родители вышвырнули ее. Перебирать в голове все случившееся дерьмо. Не скрываться от правды.       Она бы могла подняться на второй этаж дома Маруи. Могла бы увидеть его мертвую жену и прямо поставить вопрос. Рэй на ее месте так бы и поступил, он ведь только и делает, что бросает вызовы реальности.       Проклятье, да почему Кэрлайн сравнивает себя с ним уже второй раз?!       Она просто не могла так поступить. Не могла пойти навстречу осознанию, что Маруи просто свихнувшийся убийца. Не могла вскрывать правду повсюду, куда ступала, ведь тогда бы земля под ногами просто рассыпалась от сплошной лжи!       Хотелось что-нибудь разбить. Кого-то ударить. Что угодно, только бы заглушить это гудение в голове, эти мысли! Ее отец — моральный урод. Рэй — убийца и манипулятор. Аясе — равнодушный притворщик. Маруи — сумасшедший вампир из клана безумцев. Много хороших людей погибает, потому что их убивают ублюдки. Убивают клинком, словом, отвержением.       Рот наполнил солоноватый привкус. Значит, вот почему Рэй так жесток. Если постоянно смотреть на правду без прикрас, не выдержит ни один рассудок.       — Ноли могут быть проводниками и для энергии Хаоса. Если источник слишком силен, из него невозможно черпать напрямую, но через проводника… можно полностью исцелить свое тело. Восстановить связь с Хаосом. Проводник при этом погибает, но ничего не поделать.       Кэрлайн ощерилась.       — Так ты хочешь убить меня, чтобы встать на ноги?! Пусть твоя «неудавшаяся» дочь будет хоть чем-то полезна, да?!       Хаджиме поморщился и взмахнул рукой.       — Нет, ты здесь ни при чем. Ты была приманкой — прости, конечно, — для дичи покрупнее. Для того, кто считает, что он здесь лис, забравшийся в курятник, хотя это скорее медвежья берлога. Я слышу, как звенят твои цепи, Акияма Рэй. Можешь выйти, я давно уже почувствовал твое присутствие.       На грани слышимости раздался шорох, что через миг превратился в скользящее лязганье цепи по каменному полу. Длинная тень упала на землю из бокового прохода, и в полумраке очертился силуэт. Это был Рэй и в то же время не Рэй. На его лице застыла хищная, насмешливая гримаса, синяки окружили глаза, щеки ввалились, волосы растрепались и торчали во все стороны, как у безумца. Плащ покачивался от тяжелых шагов, словно Рэю приходилось подволакивать ногу, а из груди, ярко выделяясь среди пятен крови на белой рубашке, тянулись цепи, десятки черных блестящих цепей, что непрестанно извивались.       — Я не понимаю, о чем ты тут треплешься, — обронил Рэй, скалясь. Каждое слово с хрипом выходило из его горла, но паузы казались почти незаметными. — Особенно последние фразы. Ты знал, что я приведу сюда Кэрлайн, и хочешь использовать ее, чтобы поправить здоровье — что, не так?       — Нет, — спокойно ответил Хаджиме. — Я знал, что Кэрлайн приведет сюда тебя. Это ты собирался убить ее, чтобы восстановить свою связь с Хаосом через Кристалл. Проблема в том, что ты кое-чего не просчитал. Для ритуала обязательно нужен проводник, тот, кто чувствует Хаос, но не может использовать энергию. Проще говоря, Ноль. Это не только Кэрлайн. Это еще и ты.       Рэй рассмеялся, сдавленно, будто захлебываясь кровью.       — Ого, — натужно выдал он. — Какие амбиции. Смотри не подавись!       Неуловимое напряжение сковало его. Цепи замерли, как солдаты по стойке смирно, и при взгляде на них внутри растекся холод, что с каждым мгновением становился все сильнее.       — На самом деле в резиденции ты не выглядела так, будто страдала из-за смерти близких, — выдал Рэй, а Кэрлайн не сразу поняла, что он обратился к ней. — Все нормально, Лайн. Просто твоего великодушия… не хватает на людей, которым ты… никогда не была нужна, вот и все. Ты не обязана любить их… лишь за то, что у вас общая кровь. Смотри… ты даже внимания не обратила, что… стоишь к Хаджиме… совсем близко. Могла бы просто… слегка его толкнуть, и он… улетел бы в пропасть.       Кэрлайн остолбенела. Покосилась на Хаджиме. Руки невольно скользнули за спину, точно неосознанный импульс мог заставить их сделать то, о чем сказал Рэй.       Она ведь никогда всерьез о таком не думала.       Не думала о смерти Хаджиме.       — Он! — выкрикнул тот, и эхо едва не раскололо каменный потолок. — Не сказал тебе ни капли правды! Что он наплел тебе о своем происхождении, а? Что никогда не знал своих родителей?       Как резко он вспылил, ну надо же! И это Хаджиме — холодный, сдержанный, всегда равнодушный? Значит, ему не наплевать, не наплевать хотя бы на жену и младшую дочь. Несмотря ни на что, он человек, а не каменный голем.       Кэрлайн невольно оглянулась на Рэя. Он неприятно скалился и в ответ на ее незаданный вопрос просто пожал плечами.       — Реально не понимаю, к чему эта трата времени. Я же сказал, что действительно их не знал. И вообще, с какой радости ты решил потрепаться о моих родственниках? Может, лучше расскажешь Кэрлайн, что ты сделал с моей приемной матерью?!       Хаджиме цыкнул языком и бросил:       — Даже если ты не знал их до зрелого возраста, то потом потрудился выяснить, кем они были. Особенно отец, ты, отродье Каннаги!       Кэрлайн опешила. Лицо Рэя исказилось, но через миг снова приняло безумно-веселое выражение. Хаджиме продолжил:       — Что станет с нашим сообществом, если к власти снова придет кто-то из клана Икирисе? Особенно такой, как он? Он способен на все, что угодно. Он убил твою мать и сестру, двоих невинных людей…       — Мою мачеху, — поправила Кэрлайн машинально.       — Нет, — отрезал Хаджиме. — Твою мать. — О чем ты вообще? — ответила она с нарастающим раздражением, сжимая кулаки. — Моя мать умерла от болезни, мне тогда было всего пять…       Неужели… неужели Рэй еще тогда…       — Нет, — произнес Хаджиме. — Женщина, которую ты называешь мачехой, и есть твоя мать.       Пол под ногами закачался. Что за… что за чушь! Он что, держит ее за ненормальную?! Серьезно думает, что она не помнит собственную мать?!       — Ты отрешилась от нее, когда она столкнула тебя с той карусели, — печальный голос Хаджиме доносился как из колодца. — Тебе как раз было пять, и уже тогда мы поняли, что, скорее всего, ты родилась без связи с Хаосом, хоть и утешали себя, что она, возможно, просто поздно у тебя проявится.       В ушах раскатился грохот. Нет, нет, такого не может быть, это просто… просто…       Карусель вращается так быстро, что захватывает дух и кружит голову, но совсем не от скорости. Кэрлайн радостно визжит, вскидывая руки, как вдруг рядом мелькает призрачная темная пелена, и защитный барьер отскакивает вверх…       Ее вышибает из кресла и с силой впечатывает в землю. Левая рука подламывается, как сухой прутик, бок взрывается такой болью, что не получается даже закричать…       Вверху, на остановившейся карусели, плачет мама, просто рыдает от ужаса, прикрыв руками рот…       Нет. Она не плачет. Вообще не двигается. Ее руки добела сжимают железную опору, а на лице — страшное, суровое выражение. Ни капли жалости, как будто только что она пыталась убить худшего врага.       К горлу так резко подкатила тошнота, что Кэрлайн согнулась пополам, но изо рта вырвалась только слюна. Не получалось вдохнуть, не получалось выпрямиться, она только кашляла и лихорадочно утирала губы рукавом, а слезы текли по щекам, срываясь на каменный пол.       — Вы ненормальные! — наконец выкрикнула она, отступая, сама не зная, кого обвиняет. — Вы оба просто…       — Я пытался тебя спасти, — продолжил Хаджиме тихо. — После того, как окончательно подтвердилось, что ты не можешь использовать энергию Хаоса, она бы тебя убила.       Неужели все это на самом деле? Неужели та мама, что пела ей колыбельные на ночь и играла на скрипке и пианино… сбросила с высоты свою пятилетнюю дочь, подозревая, что та не может использовать энергию Хаоса? Кэрлайн отступила на шаг. И еще, и еще, пока не уперлась спиной в стену.       Это была ее мать. В обоих случаях это была ее мать.       Она вздрогнула, когда Рэй слева расхохотался.       — Просто адский ад. Попрекаешь меня родством с Каннаги, но на такое даже у него не хватило бы изобретательности! Кэрлайн, не расстраивайся. Я вообще не понимаю, как у таких, как они, могла родиться такая дочь. Может, они тебя с улицы взяли?       К черту его лесть! К черту их всех!       — Видишь… — Рэй закашлялся и яростно осклабился окровавленными губами. — Видишь ту штуковину впереди? Ту, что мерцает спектром?       Кэрлайн оглянулась. Мягкое, чистое сияние окружило ее теплом родного дома. Впереди неспешно кружился огромный, больше ее роста, спектральный кристалл, и чем дольше она смотрела на него, тем отчетливее казалось, будто он разрастается, заслоняя весь мир.       «Подходит для Кристалла»… Это значит…       — Если я дотронусь до него, то умру? — голос прозвучал глухо, как из-под подушки. Взгляды Рэя и Хаджиме прожигали ее насквозь.       — Умрешь, — подтвердил Рэй. — Ну, разве что какой-нибудь Охотник в это время отдаст тебе свой Символ.       Внутри что-то оборвалось. Хаджиме ни за что не отдаст ей Символ. Даже если она рискнет ради него собственной жизнью. Его силы, его статус, его значимость как Охотника всегда стояли выше нее. И всегда будут стоять.       Они ее не отпустят. Только не сейчас, когда она стоит в шаге от их спасения. Почему тогда медлят?       Как же она устала…       Наконец-то ты не хочешь умереть, Лайн.       Зачем Рэй заставлял ее жить и бороться, если все с самого начала должно было кончиться так?       Он рассеянно улыбнулся. Из углов его рта, пузырясь, текла кровь. Кэрлайн поняла вдруг: он стоит ровно только на силе воли. Сделает шаг — упадет и больше не встанет, как бы ни рвался, а цепи скуют его, вопьются в тело…       Шрамы на его правой руке, шрамы от цепей…       Она обернулась. Отец молчал, бледнее мела.       — Приятно было поговорить, — наконец протянул он с едва уловимой тенью сарказма. — Но ты слишком непредсказуем, чтобы затягивать это представление.       Миг — из множества коридоров вышли люди. Темный всполох энергии взвился в воздух и обрушился на Рэя. Брызнула кровь, и он, повалившись на стену, сполз вниз.       Из горла вырвался возглас. Кэрлайн сжалась от болезненного жжения, взорвавшегося внутри, и бросилась к нему.       Рэй смотрел на нее, но его глаза закрывались, Рэй смотрел на нее, но кровь текла по его губам, а тело тяжелело.       — Нет! — выкрикнула она с нечеловеческой мукой, как будто невидимый нож по живому взрезал сердце. Рэй не должен умереть, не должен, только не так, не сейчас…       Позади раздался странный стрекот, точно сотни насекомых выбились из едва различимых отверстий в стенах и зависли в воздухе. Кэрлайн скованно обернулась.       Комнату затянули серые силуэты, бесчисленное множество серых силуэтов, и очертания реальности поплыли от их насмешливого мерцания. Они ухмылялись, стенали от безумной, злой радости, тянули к ней руки, а из черных провалов коридоров со всех сторон выходили Охотники и неспешно шагали к Рэю.       — Не будь дурой! — пробился сквозь их нестерпимый гомон голос Хаджиме. — Неужели ты не поняла, что он за человек и как хотел с тобой поступить?! Как только я с этим разберусь, то найду способ дать тебе Символ, клянусь.       Один из призраков обдал ее леденящей гнилостной духотой.       — Уходи!!! — крикнула Кэрлайн, почти прорычала, и он с воплем развеялся. — Уходи! Уходи! — рявкнула она на двух других, что пытались окружить их с Рэем.       — Идиотка! — перекрывая отчаянный гул ветра, снова взвился голос Хаджиме. — Ты знаешь, какую цену платишь за каждого призрака, которого отогнала?! Три года своей смертной жизни!!!       Мир застыл. Казалось, Кэрлайн проваливается куда-то, падает, падает в бесконечность и все никак не обрушится. Три призрака… И еще один там, в архиве… Двенадцать лет жизни. Двенадцать лет жизни за несколько слов.       — Аясе… проклятье… — послышался рядом не шепот даже, а шелест сухих листьев по земле. Рэй пошевелился. Поднял на нее взгляд. Он был еще жив, чудом был еще жив, хотя другой на его месте давно бы умер от ужасной боли, от ран, от потери крови.       Его глаза прожигали ее насквозь. — Аясе… — снова протянул Рэй, глядя сквозь нее.       Впереди наплывали еще три серые тени. Еще три.       Кэрлайн вскинула руку и крикнула:       — Уходи!       Ближайший бледный силуэт всколыхнулся и рассеялся туманной дымкой.       — Уходи!       Вторая тень мазнула по ее щекам холодной рукой и исчезла.       Глаза Рэя широко распахнулись. Не умирай! Существа Хаоса запутались в своей жестокости, зле и интригах, в бесконечном круге боли и насилия, из которого не было выхода, и если она станет такой же, всему придет конец!       Лучше пусть будет так.       — Прекрати! — крикнул Хаджиме. — Неужели он настолько запудрил тебе мозги?!       После его слов она тем более не отступит.       — Уходи! — сорвалось с губ, и сердце во второй раз камнем рухнуло вниз.       Кэрлайн рухнула вместе с ним. Ударилась спиной о каменный пол, ударилась затылком, так гулко и звонко, будто о колокол. Дыхание оборвалось, сипло рванулось изнутри, снова оборвалось. Нет… Не может быть… Неужели… ей было отведено… всего тридцать восемь лет?       Мир мерк по краям, словно его подожгли от свечи. Тело пробрала судорога, а через миг еще одна, да так, что руки и ноги засучили по полу. Кэрлайн попыталась вдохнуть, но из горла вырвался только хрип. Глаза против воли расширились почти до боли, губы приоткрылись, и пена забурлила на языке.       Что-то коснулось тыльной стороны ладони, окутало тело легко, как бумажный лист. Холодные черные змеи. Нет. Не змеи.       Цепи.       Кэрлайн подняло в воздух, бережно и едва ощутимо, — и швырнуло в Кристалл.       Она прошла сквозь сверкающие грани, как сквозь воду, и рухнула на землю. Сила наполнила тело, слишком много силы, чтобы вместить и удержать ее. Боль вернулась шквальным ветром, раздирая мышцы, кости, саму ее суть до глухого крика, что так и не вырвался изо рта.       Какофония. Звон. Лязг.       Кто-то схватил Кэрлайн за руку.       Реальность померкла в мягком свечении, а выжигающая энергия, от которой могла бы расплавиться кожа, рывком хлынула в ладонь, отдалась биением, будто в ссадинах.       Мир вокруг разливался мерцанием, на грани видимости вспыхивали искры — красные, зеленые, желтые, синие, оранжевые, фиолетовые… Кэрлайн рухнула вниз, ее закрутило холодными и теплыми потоками, накрыло волнами, но она не отпускала чужой руки и, потеряв ощущение пространства, просто неслась по воде. От Рэя рядом поднималась туманная дымка, а его раны, раны на груди и руке, разгорались ярким спектральным свечением.       Чертовски красиво. Она вынырнула, хватая ртом воздух. Агония прекратилась, слабость отступила, даже ожог на спине, похоже, затянулся бесследно. Рэй без труда держался на воде, казалось, не шевелясь вовсе.       Их мягко прибило к берегу, словно нарочно стараясь не ударить. Кашляя и задыхаясь, они выбрались из озера и рухнули на камни. Минуты тихо текли в никуда. Кэрлайн чувствовала, как Рэя сотрясает дрожь. Он сам наверняка тоже чувствовал ее дрожь.       Тишина.       Ни призраков, ни Охотников, ни Хаджиме, словно весь мир остановился.       — Кэрлайн, — выплюнул Рэй. — Какого хрена ты делала?!       Его сотряс приступ кашля, кровь расплывалась на губах и вокруг рта. Кэрлайн рывком поднялась на локти, впилась в него взглядом, рассматривая каждую черту. Его веки дрогнули.       — Все не так уж и плохо, Лайн, — выдал он, закрыв глаза. — Не ори. Мать твою… что ты, по-твоему, сделала? Ты же поняла, что я…       Мир срезонировал эхом, расплылся. Зал не изменился, но вода, мягко перекатывавшаяся рядом, застыла. Они остались вдвоем на грани реальности и безумия.       — Я могу делать что хочу, — отрезала она хрипло. — Я представила, что ты умрешь, и, знаешь… мне стало тоскливо. Трудно описать. Ты просто… как ураган. А если ураган исчезает, на его месте остаются руины. Я не для тебя это сделала, так что пусть твоя гордость не страдает.       Усталость расползалась по мышцам, такая сильная, что тело клонило к земле, а веки тяжелели. Все вопросы, весь шок, ужас и надежда пережитого куда-то отступали, терялись в вялости. Может, оно и к лучшему.       — Что дальше? — с вызовом спросил Рэй. — Думаешь, я тебе спасибо скажу?! Ха! Ты сама так решила. Не жди от меня благодарности. Думаешь, я теперь все выложу про себя, вражде с Хаджиме и всем остальном?!       — Нет. Оставь себе ответы.       Она уткнулась в землю щекой и закрыла глаза, позволяя колкому теплу, будто от очага, разлиться по телу. Ну нет. Не нужна его чертова откровенность, вырванные из него раскаленными клещами долга перед ней. Она спасла его не для того, чтобы вынудить раскрыть душу. Он ей ничего не должен, абсолютно ничего, как и она ему.       И оттого их решения становились еще ценнее.       — А я скажу, — выдал Рэй. — Скажу… спасибо.       Сделать что-нибудь. Коснуться его. Обнять. Поцеловать. Ощутить его жар хотя бы раз перед тем, как прыгнуть в пропасть. Как все просто. Кэрлайн, черт возьми, любила его — неважно в каком значении.       Почему-то хотелось смеяться.       — Можно попросить? — выдала она едва слышно и, не дожидаясь его сарказма, добавила: — Твои шрамы на правой руке — от цепей. Ты сам… сам все это сделал… Не рань себя больше. Пожалуйста.       — Как будто мне так это нравится! — огрызнулся Рэй. — Я вообще-то сейчас чуть не сдох!       Кэрлайн с трудом покачала головой, царапнув подбородок о землю. Нет. Не так. Не то… Мысли расплывались. Хоть бы не потерять сознание. Надо договорить, надо договорить, это так же важно, как дышать, и подставлять лицо солнцу, и просто жить.       — Цепи… прорываются, когда ты ранишь себя. Черт возьми. У меня голова гудит. Это же С-Мир, да? Ты… пытался покончить с собой в С-Мире. И теперь, когда ты… не уверен в том, что делаешь… и пытаешься затолкать сомнения поглубже… он прорывается.       Она снова впилась взглядом в лицо Рэя, надеясь разглядеть хоть какой-то проблеск искренности, но его ошеломление быстро сменилось упрямством и злостью. Даже так, бледный, израненный, весь в крови, он не отпускал контроля ни на мгновение.       Там, наверху, истекая кровью, он на самом деле тоже контролировал ситуацию? Знал, что так будет?       Нет. Таких вещей не мог знать даже он.       — Ты лезешь не в свое дело, Лайн.       — Да, — равнодушно ответила она. — Я знаю. И что?       Кровь грохотала в ушах, на виски так давило, что голова сейчас просто лопнет.       — Раны просто были слишком серьезными. Не совсем и не только… на физическом уровне. Рано или поздно они должны были опять открыться, но теперь Кристалл меня немного подлатал, — Рэй фыркнул и резко, как всегда, сменил тему: — Спасать того, кто собирался тебя убить, — это непередаваемая тупость, так и знай.       Кэрлайн глубоко вдохнула, чувствуя под пальцами мокрую от крови ткань его рубашки. Как-то неуловимо для себя подползла слишком близко.       — У меня ничего нет, — протянула она, тщательно подбирая слова. — Даже гребаной энергии Хаоса. Посмотрите на меня! Вы же слышали правду про мою мать, вы знаете все! Пусть у меня нет спектральных глаз, но моя жизнь такая же беспросветная, как и ваша! Хотя бы в резиденции я себя не чувствовала куском дерьма…       Рэй внимательно смотрел на нее, в его окруженных синяками глазах что-то разгоралось.       — Ты… можешь всего этого избежать. Дальше.       — Правда? — горько усмехнулась Кэрлайн и осторожно сжала в ладонях его правую руку, ледяную, тяжелую, будто из свинца. — Ты правда веришь, что моя жизнь изменится к лучшему, если я буду держаться от вас подальше?       Он молчал. Она осторожно потирала его окоченевшие пальцы, пытаясь передать им хоть немного своего тепла.       — Хорошо, — сказал Рэй наконец. — И что теперь? Чего ты хочешь?       — Предложить тебе свою дружбу, — выпалила она.       — Свою… чего?!       Он захохотал, содрогаясь от боли, но громко и совершенно искренне.       — Это единственное, что я могу предложить, — невозмутимо пожала плечами Кэрлайн. — Сказала же: больше у меня ничего нет.       — Надеюсь, ты не забыла, что я сделал с твоей семьей? — выдал он, немного отдышавшись. — И, кстати говоря, я не очень помню, как их завалил. Просто… отпустил свою жажду убийства на волю. Но… возможно, ты права насчет сестры. Она могла бы стать каким угодно человеком, даже как ты.       Это что, своеобразные извинения? В сердце словно иголку загнали, но Кэрлайн не повела и бровью. Его рука медленно-медленно наливалась теплом.       — Я была бы просто счастлива правда на них наплевать, но не могу. Даже на Хаджиме… и на мать. Вот только… сестру правда жаль, — слезы потекли по щекам, срываясь на землю. Она всхлипывала, но даже не думала их утереть, впервые позволив себе скорбеть по тем, от кого, несмотря ни на что, не могла полностью отказаться. — Но… как есть. Я смогу с этим жить.       Рэй уставился на нее так пристально, будто впервые видел. Она шмыгала носом, больше не боясь показаться слабой, больше не думая, как выглядит в его глазах, потому что минуту назад он мог просто оставить ее умирать, просто пожертвовать ею, чтобы исцелиться.       Вместо этого он…       — Ты настолько одинока, — бросил он, — что привязалась бы к первому встречному. Дело не в том, что ты похожа на нас, а в том, что мы просто попались тебе на пути.       Кэрлайн помедлила. Ответила:       — Это правда. Но раз уж на пути мне попались именно вы… — она криво усмехнулась. — Я привязалась к вам. И похожа на вас.       Его пальцы больше не напоминали ледышки, и она сжала их еще крепче. Твердая хватка, но без боли. Так держишь друга, сорвавшегося со скалы, которого в последний момент чудом успел поймать.       — Знаешь, — выдал Рэй чуть резче. — Никак не могу понять, то ли ты очень мудрая, то ли полная дура.       Он разжал пальцы. На коже ее раскрытой ладони, переливаясь цветами спектра, как драгоценная жила в граните, горел Символ. Кэрлайн улыбнулась окоченевшими губами и покачала головой. Ну да. Если есть С-Мир и цепи из С-Мира, то должен быть и Символ.       Рэй сел. Ощупал правую руку, сжал и разжал кулак. Пальцы по-прежнему двигались не слишком хорошо, но шрамы затянулись. Хотелось верить, теперь навсегда.       Потянувшись, она обняла его, прижалась так крепко, что его сердце застучало у ее груди. Его левая рука скользнула по ее спине, впилась почти до боли, но Кэрлайн даже не дрогнула.       — Не сомневайся, — прошептала она, не веря, что говорит это ему. — Ты смог отстоять свою Организацию. У тебя получится все, что бы ты ни делал, так что, прошу, не рань себя больше.       Рэй фыркнул.       — Очень мило, сейчас прям разрыдаюсь. Твои тупые утешения опоздали лет так на семнадцать, Лайн. Аясе разделил свою душу напополам и сшил с моей, чтобы меня спасти. Ты ведь это хотела знать?       Кэрлайн судорожно выдохнула. Трудно представить такую невероятную, глубокую, всеобъемлющую связь, связь, способную вырвать человека из объятий смерти, способную на все. Разделить душу напополам, чтобы сшить с чужой…       По коже пробежали мурашки. Если когда-нибудь Кэрлайн разочаруется во всем, во что верила, то вспомнит этот миг, это признание, эту потрясающую любовь.       — Я люблю тебя. Люблю Аясе, Теруко, Риаки и Наото, — прошептала она. — Люблю Маруи. Я так рада, что встретила вас всех…       Она дрожала от ощущения перерождения, словно мир, все это время стоявший вверх тормашками, неожиданно вернулся на свое место и рассыпался яркими цветами калейдоскопа в сердце.       — Ну все, все! — смеясь и лукаво сверкая глазами, сказал Рэй и отстранился. — Любовь — это сильно сказано, но, знаешь, я тебе верю. По крайней мере, насчет твоей любви ко мне. Но учти, меня не интересуют девушки младше двухсот лет!       Кэрлайн фыркнула.       — Теперь вы потеряете связь с Хаосом?       — Конечно нет! Стал бы я отдавать тебе Символ, если бы потерял связь с Хаосом?! Ха! Я вообще-то в первую очередь Король Хаоса, а не какой-то там Охотник!       Она разглядывала Символ. Желтый, зеленый, синий, фиолетовый, красный, оранжевый перетекали друг в друга, будто сквозь них лился солнечный свет.       — Он прекрасен, — выдохнула она с тенью улыбки и сжала кулак. Короли Хаоса теперь всегда будут с ней. Всегда.       Кэрлайн беззвучно рассмеялась, вдыхая свежий, будто бы сладкий воздух, что просто не мог просочиться в эту пещеру. Рэй потряс головой, сбрасывая с волос холодные капли.       — Послушай, — выдал он обвиняющим тоном, а его глаза убийственно засверкали. — Иди до конца, что бы ты ни задумала. Когда кто-то станет для тебя опасным — уболтай его, а если не выйдет, то убей. Продумывай свои действия и то, что при них может пойти не так. Не бей в лоб, действуй хитро, но если уверена, что в любом случае победишь, растопчи своих врагов. И просто действуй, черт возьми! Ты сказала, что хочешь дать мне свою дружбу. Я принимаю твое предложение, — бросил Рэй с кривой усмешкой, но неожиданно серьезно добавил: — Это один из самых ценных подарков, что я вообще когда-либо получал.