Мир Сюрреалистичен: Охотница поневоле

      Солнечный луч пробился сквозь щелку в жалюзи, и бумажный лист перед Харикен на миг вспыхнул сверкающей белизной.       — Если прямая, проведенная на плоскости через основание наклонной, перпендикулярна ее проекции…       «Ну когда уже это кончится?» — тоскливо подумала она, прикрыв глаза и спрятав лицо в ладонях. Безумно клонило в сон. Монотонная, ровная речь учителя текла далеко от затуманенного сознания. Казалось, даже время растянулось и обвисло старой пружиной.       Совсем рядом, почти под ухом, мышью шуршал карандаш. Харикен кое-как разлепила веки и перевела глаза на Шиду. Та, поймав ее взгляд, рассеяно улыбнулась и продолжила рисовать. На бумаге оставались чуть неровные, шероховатые линии, что постепенно превращались в очертания человеческого лица.       — Красиво, — шепнула Харикен. Шида довольно кивнула. На ее губах заиграла легкая улыбка.       — Представим, что АВ — перпендикуляр к плоскости…       Кое-как отыскав в переполненном пенале карандаш, Харикен послушно срисовала с доски схему. Расплывчатые обрывки мыслей никак не желали связаться.       — Класс, кто пойдет решать эту задачу?       Желающих не нашлось. Добровольцев-смельчаков, готовых закрыть собой одноклассников от решения заведомо непонятного набора алгоритмов — тоже. Харикен пыталась казаться сосредоточенной, но на лицо против воли возвращалась усталость.       Глаза учителя из-под стекол очков равнодушно скользнули по ней и остановились на Шиде.       — Инавари-сан, — произнес он, — к доске.       Класс выдохнул с облегчением и продолжил заниматься прерванными делами. Харикен вперила взгляд в спину подруги, обтянутую бежевым пиджаком школьной формы, и мысленно пожелала Шиде удачи. Подперев щеку рукой, она дернула локтем и нечаянно столкнула с парты чужой дневник. Заложенный между страницами рисунок, сиротливо махнув белым углом, спланировал чуть в стороне.       Харикен успела подхватить дневник и творение Шиды, как на его место тут же опустилась нога в белом кроссовке — конечно же, Амагу́ри Пассо. Кому еще из одноклассников так сильно хочется ей насолить, когда остальные только и мечтают о крепком сне?..       Ответив на его глупую улыбку злобным взглядом, Харикен отвернулась. Пассо надоел уже так, что, казалось, надоесть еще больше просто не мог. Хотя от него чего угодно можно ожидать…       Взгляд бездумно скользил по классу. Мысли вновь возвращались ко сну, что преследовал ее уже долгие четыре месяца, — как она ни пыталась забыть, забыть хоть на время, он не отпускал.       Каждую ночь он снился ей — ребенок, едва переставляющий ноги от усталости и потери крови, по колено утопающий в снегу. Его лицо постоянно ускользало от глаз. Да и вся фигура ребенка менялась, искажалась — лишь пропитанная багровым повязка на правой руке врезалась в память. Кровь просачивалась сквозь бинты и оставляла на белой пелене бледно-розовый след. Откуда-то Харикен знала: идущему в полубреду ребенку казалось, что следы крови на снегу похожи на румяные спелые яблоки. Временами даже чудилось, будто она чувствовала запах этих яблок — мерзлых, холодных, но от этого не менее вкусных.       Харикен всем сердцем хотела помочь ребенку. Но когда подбегала к нему, тот, споткнувшись о скрытую под снегом корягу, падал. А она, вздрогнув, просыпалась, чувствуя, как бешено бьется сердце и холодный пот выступает на спине.       Острая трель звонка разбила сонную тишину класса. Загрохотали стулья; смех и громкие голоса всколыхнули застывший воздух. Побросав вещи в сумки, ученики лавиной хлынули к выходу. В последний раз скрипнул мел, оставляя на доске жирную белую кляксу. Учитель одобрительно кивнул Шиде и, отойдя к своему столу, записал что-то в журнал.       Впереди свободные, беззаботные выходные, и от этого простого осознания сердце Харикен наполнилось радостью.

***

      Ножи вонзались в плиты мостовой. Один, лязгнув, ударился о защитную пластину на правой руке.       Итаки скрипнул зубами и ускорился. В темноте проступали прозрачные силуэты, тянули руки к нему, размахивали оружием. Лезвия блестели в свете луны, и одно едва его не задело.       В груди жгло и горело, и Итаки хватал воздух ртом. Если бы только он мог остановиться, если бы мог принять бой… Но как убить тех, кто по сути своей не жив?..       На стене впереди чернела трещина Хаоса. Итаки влетел в нее, и со звонким треском она исчезла. Фантомы неловко остановились.       Их хозяин не спешил отдавать следующий приказ. Он стоял на крыше и ухмылялся, держа у лица осколок давно разбитой маски.

***

      Монолиты домов возвышались, казалось, совсем рядом: стоит только руку протянуть — и коснешься шероховатой кирпичной стены. Харикен шла, полной грудью вдыхая свежий весенний воздух. Порыв теплого ветра растрепал пряди, выбившиеся из длинной косы. Солнце бросало причудливые блики на асфальт; в воздухе искрились пылинки.       Харикен даже чуть взбодрилась, шагая по тихому переулку. На душе было хорошо и спокойно — лишь лямка сумки слегка врезалась в плечо, но она не обращала внимания на это.       Шаг. Дыхание сбивается. Кажется, сердце вот-вот выпрыгнет из груди.       Наверно, сегодня курьер уже доставит книги к ее общежитию. Харикен мечтательно зажмурилась. Если так, вторая половина дня пройдет просто отлично.       Пространственная трещина за спиной исчезает, рассеивается черное. Густая материя поднимается ввысь и истаивает, пронизанная солнечными лучами. Перед глазами стоит темная пелена. Итаки моргает, но мир все так же расплывается.       Чье-то рваное дыхание вырвало ее из предвкушения. Харикен оглянулась и увидела незнакомца.       Их взгляды встретились.

***

      — Арлентай Рэсса, — ровно начал Глава Охотников, скрестив руки на груди, серьезный и хмурый как никогда. И вглядывался в нее пронизывающе, цепко. — Как своему заместителю поручаю тебе дело, которое на прошлом собрании Совета признали требующим немедленного рассмотрения. Параллельно с тобой выдвинется отряд Генджи.       Рэсса молчала. Она терпеть не могла напыщенного индюка Генджи и уступать ему в чем-либо не имела ни малейшего желания. Но задание почти не вызывало интереса, и это пересиливало ребяческий посыл превзойти и без того незначительного конкурента. Сэйши за ее спиной стоял напряженный, как натянутая струна. Казалось, она затылком видела, как ходят желваки на его скулах.       — Вот. — Главный передал ей тонкую стопку бумаг, скрепленных канцелярской скрепкой.       Рэсса мельком пролистала их, вслушиваясь в его слова:       — Наши Охотники позавчера отправились за ним. Но ни его… людей, ни его самого они не застали. В резиденции — совершенно пусто. Он словно знал, что мы готовим облаву! Но самое главное не это, — его тон изменился, стал резким и обрывистым, как удар кнута, но продолжать дальше Главный не стал. Зачем, если Рэсса сама все знала?       Один из токийских Охотников во время ночной вылазки наступил на какое-то устройство — и все вокруг загрохотало, вспыхнуло россыпью цветных огней. Ни дать ни взять — спектральная энергия. Только потом выяснилось, что это всего-навсего взорвались фейерверки.       Клоун.       Сэйши скептически хмыкнул. Рэссе не надо было оглядываться, чтобы представить глубокую складку, привычно залегшую на его лбу. Она торопливо перелистала страницы, пытаясь скрыть снисходительную усмешку.       — Не стоит недооценивать его, — медленно проговорила она, скользнув взглядом по строчке. — Это же он — Демон Глазго? Выжег полгорода из-за девчонки?       — Именно. — Главный кивнул. Его желто-оранжевые глаза холодно блестели. Рэсса наткнулась на фотографию между бумаг и приподняла ее за угол.       Алая надпись змеилась по серой стене. Кое-где буквы потекли и размазались, но все равно читались легко. Рэсса слегка нахмурилась. В душу закралось плохое предчувствие.       — Аэрозольная краска, — предупредил вопрос Главный. Сэйши чуть расслабился. Она с легким облегчением кивнула.       — В душе… каждому… легко, — зачитала она, с трудом разбирая чужой крупный почерк. — А следующее слово, как я понимаю, на итальянском?       Помнится, некогда увлекалась изучением иностранных языков, но со временем уже подзабыла многие из них. В том числе и итальянский. Надо бы повторить…       — Перевод — «найти», — почти равнодушно подсказал Главный.       — «В душе каждому легко найти Охотника»? И что это значит? Теория, что любой человек связан с Хаосом? И… японский, английский, итальянский… и латынь. Он использует сразу четыре языка. Зачем?       Главный об этом не имел никакого представления. Рэсса — тоже.

***

      Коридор казался бесконечным. Они шли молча, ладонь Рэссы едва не касалась руки Сэйши. Не стоило соглашаться, но уже ничего нельзя вернуть. Удушливый полумрак окутал их и точно отрезал друг от друга.       — Чертов псих, — презрительно выплюнул Сэйши. — Он лет пятьсот назад уже невменяемым был, а сейчас, видимо, крыша совсем поехала.       — Ну нет, — ответила Рэсса. — Судя по документам, он мастерски продумывает тактику боя. Каждый раз. Причем в отчетах сказано, что уровень силы у него не превышает средний, но сражается он как дьявол. Что скажешь?       — Пока — ничего. Очень давно не виделся с ним. Не думаю, что он особо изменился, но все же…       — Сто двадцать восемь лет в теле ребенка. Традиционно кровавый след, как и за любым Королем Хаоса. Точнее, след из трупов. Как звали ту женщину, после которой он стал Лидером? — осведомилась Рэсса, сложив руки на груди и тряхнув головой.       — Лейстен Микки, — отозвался Сэйши и поморщился, будто подумав о чем-то крайне неприятном.       — Никогда не слышала. Впрочем, это не имеет значения. Я докопаюсь до всего сама. — Рэсса тут же поняла, что говорить этого не следовало, но было уже поздно: Сэйши нахмурился, отвернулся и раздосадованно замолчал. Он ненавидел быть бесполезным.       Волосы, черные как смоль, переливались в неярком свете потолочной лампы, и Рэсса рассеянно поправила их, завела выбившиеся пряди за уши. Она остановилась у стены, настигнутая простой, но безмерно важной мыслью. Сэйши тенью замер рядом. Его руки полусогнуты, готовы в любой момент выхватить длинные кинжалы из ножен — привычный жест воина, проведшего в сражениях всю жизнь.       Телохранитель заместителя Главы всех Охотников и по совместительству члена Верховного Совета. Ее друг. Опасный друг в первую очередь для нее самой.       — Сэйши, — произнесла Рэсса. Он даже не взглянул на нее. — Ответь мне на один вопрос.       Его блекло-голубые глаза вновь обратились на нее, раздраженно поблескивая. Непривычно было видеть Сэйши таким сосредоточенным и мрачным. Исчезли легкая надменность и веселье, переполнявшие его несколько мгновений назад.       — Он когда-либо был твоей семьей?       Сэйши отвернулся и прикрыл глаза. Наверное, ожидал услышать иное. Но все равно! Все равно… Если он скажет, что тот человек, тот преступник, важен для него, задание будет отменено, и никто не сможет повлиять на ее решение.       — Нет. Никогда, — прокатилось по коридору эхо его негромкого голоса.