Мгновения грёз

      — Люси…       — Люси.       — Люси, чёрт возьми!       Я оборачиваюсь на зов медленно, точно не меня зовут вот уже несколько минут. Будто над ухом у меня вопит разыгравшийся попугайчик, выучивший новое слово, которое ему не терпится повторить пару тысяч раз для развлечения или одному ему понятного чувства глубокого удовлетворения, если такое вообще бывает у птиц. Оборачиваюсь и с широкой, достойной анекдота об идиотах улыбкой спрашиваю:       — Чего хочу?       На русском. Дин раздражённо вздыхает и бессильно смотрит на Бобби в поисках поддержки. Сингер лишь качает головой и угрюмо бурчит, не отрываясь от своего чтива:       — Не втягивайте меня в свои разборки. Сам кашу заварил — сам расхлёбывай.       — Я тут, кстати, дельце одно нашла… кажется… в Калифорнии. Можем после него заскочить в Вегас, — добавляю я снова по-русски. — Неплохой повод развеяться, а? — насупившийся Винчестер молча разворачивается и идёт в сторону кухни — явно за очередным пивом, — на что я кричу вслед: — И мне захвати.       Он мог бы догадаться о сказанном по интонации, но особо не обольщаюсь. Даже если догадается, всё равно назло сделает наоборот. Наше противостояние длится уже третий день и конца ему не видно, потому что мы с Дином друг друга стоим — оба упёртые хуже баранов. Но неправ он, поэтому совесть — и без того редкая гостья в моей жизни — за потрёпанные нервы охотника меня не гложет.       Сэм сдавленно хихикает в кулак — конечно, над ним я не издеваюсь с помощью языкового барьера. Дин пытался воспользоваться этим, чтобы урезонить меня, но Сэм поступил как порядочный младший брат — встал на сторону противника, то бишь мою. Из чистого принципа, потому что моя идея кажется ему сомнительной даже сейчас.       Дин улавливает смешок с чуткостью охотничьего пса, оборачивается и прожигает брата взглядом «Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему», но Сэм хватает ближайшую книгу и делает вид, что читает, за мгновение до этого. И озорно подмигивает мне так, чтобы Дин не видел.       К вечеру противостояние только набирает обороты.       — Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, — напеваю я себе под нос, но так, чтобы Винчестер тоже слышал. Ещё бы не слышать, когда за тобой последние полчаса ходят буквально по пятам. В отличие от Винчестера, природа одарила меня хорошим музыкальным слухом. К вящему сожалению охотника, сейчас я рада использовать дар по назначению.       На самом деле, в ход идёт последнее средство, потому что Аллегрову, Буланову и всяких Сердючек Винчестер вынес с железобетонной выдержкой.       — …а вода по асфальту реко-о-ой! И неясно прохожим в этот день непогожий, почему я весёлый такой!       Наконец-то нервы Дина сдают, и он резко разворачивается, прижимая меня за запястья к первой попавшейся вертикальной поверхности. Стоит признать, даже на минималках его ярость выглядит устрашающей, и я почти успеваю пожалеть о своей настырности.       — Прекрати! — рычит он, и от этого звука внутри сжимается предательский комок страха. Каким бы смазливым мальчишкой не выглядел Дин пятого сезона на экране, жизнь куда суровее — сейчас я понимаю это кристально ясно. — Иначе я…       — …сделаешь что? — только это понимание нисколечко не помогает держать мой слишком длинный язык за зубами, поэтому я снова огрызаюсь на родном, незнакомом Дину языке: — Купишь русско-английский словарь?       Винчестер обречённо стонет, признавая поражение, и прижимается лбом к той же поверхности, зажимая меня между ней и своей могучей грудью. Не то, чтобы я слишком уж жаловалась… фанатка — она и есть фанатка, только бы не ляпнуть этого вслух.       — Ладно, — бормочет он устало. — Ладно, твоя взяла. Я согласен.       — Согласен на что? — добиваю я.       — Мы отпразднуем мой день рождения.       Довольная донельзя, я вытягиваю запястья из его уже ослабевших рук, обнимаю и чмокаю куда-то в ключицу, прежде чем он меня отпускает, и я бегу к себе в комнату за давно приготовленным на этот случай подарком — фотоальбомом с теми фото из моего телефона, что я когда-то обещала распечатать.