Мгновения грёз

      Дверь кухни подозрительно прикрыта, а доносящиеся из-за неё звуки отнюдь не вселяют оптимизма. Я робко стучусь:       — Сэм? Всё в порядке?       Слышатся спешные шаги и звон чего-то металлического, падающего на пол, после чего дверь слегка приоткрывается, и в образовавшейся щели появляется измождённое лицо младшего Винчестера. Взъерошенный охотник держит в одной руке прихватку, а в другой — свой любимый нож-бабочку, с которым он не расстаётся, кажется, с самого детства. И это пугает ещё больше. Неужели курица после разморозки ожила и пытается его убить?       — Что с ужином? Тебе помочь?       — Сам справлюсь, — устало бурчит Винчестер и спешит захлопнуть дверь, пока я не просочилась в кухню и не стала помогать готовить ужин. Потому что, по сути, из всех нас, живущих в бункере, более-менее сносно умею готовить только я. И, наверное, Бобби, но он никогда особенно не заморачивается этим — когда мы исключили его из графика готовки по причине возраста (и неспособности ходить, которую никто не озвучил, но каждый подразумевал), он поворчал пару минут лишь для виду, но на самом деле, кажется, был даже рад этому. И отныне готовит всем ужин только по особому настроению.       Сейчас очередь Сэма, что в семи случаях из десяти предполагает локальные разрушения средней тяжести в пределах кухни. В остальных трёх некоторые приготовленные им блюда… не совсем съедобные. Нет, никто ни разу не отравился, но иногда приходится улыбаться и говорить, что всё было вкусно, немного кривя душой.       Тем не менее, от любой помощи Сэм предпочитает отказываться. Ох уж эта винчестеровская гордость!       — Даже не думай приближаться к плите! — не забывает указать младший Винчестер по пути в кладовку, проходя мимо меня. — Я могу и сам приготовить ужин, без чьей-либо помощи. В конце концов, я несколько лет жил вполне самостоятельно.       «Да, вот только готовила тебе Джессика», — думаю я, но решаю ради своего же блага промолчать. И вместо этого, несмотря на предупреждающую тираду, всё же пробираюсь на кухню. Во имя добра и здоровья наших животов.       Если исключить маленький беспорядок и откуда-то взявшуюся муку, рассыпанную на полу, всё выглядит не таким катастрофичным, каким казалось на первый взгляд. На столе стоит тарелка со смесью муки, перца и панировочных сухарей, на сковородке мирно шипят кусочки курицы, а в кастрюльке варится паста. Точнее, если по-русски, макароны — лучший друг всех школьников, студентов и холостяков.       Ничего, послезавтра будет моя очередь, я им сырников сделаю. И картошку пожарю. На сале — если достану оное. Не всё же макаронами питаться.       Быстро убедившись, что основное блюдо готовится точно так, как должно готовиться, я подсаливаю салат — Сэм постоянно забывает это делать. Уже почти выхожу, когда вдруг думаю, что, возможно, перца в панировке недостаточно, а ведь в нём заключена вся суть курицы в сухарях. Нужно сделать всего два шага до перечницы, и…       Вернувшийся из кладовки младший Винчестер без лишних слов выставляет меня из кухни под зычный хохот брата. Я лишь бросаю на Дина полный негодования взгляд, усаживаюсь в кресло, демонстративно закинув ногу на ногу, и открываю очередную книгу. Из тех, что обычно читаю в машине или просто в свободное время.       За ужином я сижу, не поднимая взгляда от своей тарелки, и лениво ковыряюсь в ней вилкой, словно надеюсь, что её содержимое невероятным образом исчезнет куда-нибудь, избавив меня тем самым от необходимости съедать всё это. Переперченная курица пригорела, макароны слиплись, а салат слишком солёный, чтобы оставаться съедобным.       Я сижу, опустив голову, но при этом чувствую укоряющий взгляд Сэма, как если бы он был чем-то материальным. Кто же знал, что салат уже посолен как следует. И ни в коем случае нельзя было открывать дверь вот так резко — чревато вывалившейся из рук перечницей и, следовательно, курицей, которую даже редкий индус съест. А вот пасту я честно-честно не трогала, просто кое-кто забыл добавить в макароны масло.       И теперь я должна всё это съесть, чтобы загладить свою вину.       Дин сваливает из-за стола почти сразу же — кто-то звонит ему, он выходит ответить и не возвращается вот уже минут десять. Зато Бобби, в отличие от всех остальных, невозмутимо уплетает ужин за обе щеки — похоже, ему не привыкать и к пригорелой курице, и к слипшимся макаронам. Разве что салат оказывается не по зубам даже ему.       — Так, народ, острое желудочное отравление на сегодня отменяется! — радостно провозглашает старший Винчестер, вваливаясь в столовую с двумя огромными пакетами.       Как оказывается, в пакетах ровно четыре порции китайской еды. И даже так любимые мной печенюшки с предсказаниями. Боже, храни Китай и еду на вынос! Несмотря на обычное ворчание, что Дин жульничает, постоянно заказывая в свою очередь по готовке еду из ресторана (учитывая наличие в Лебаноне всего одного ресторана с едой на вынос, разнообразие с ним бывает редко), сейчас я рада его находчивости.       Заметив мой преисполненный благодарности взгляд, он озорно подмигивает, что означает лишь одно: в следующую его смену готовлю я.