Мгновения грёз

      — Так, Люда, держи свет ровнее, — командует Дин, выпуская отвертку из зубов, едва заканчивает с изолентой, — Кас, подсвети вот здесь, за тенью нихрена не видно, — он тычет куда-то в скопление проводов. Кастиэль послушно направляет луч фонарика в указанную точку.       Дин, следуя указаниям Сэма, подкручивает что-то там и сям, разделяет пальцами пару спутавшихся кабелей, переставляет, снова подкручивает и кивает брату. Тот щёлкает тумблером.       Только вслед за штатным освещением пропадает даже красное аварийное, погружая нас в непроглядную тьму, которую прерывают лишь лучи трёх фонариков под звук нецензурных ругательств Дина.       Не теряя времени, Сэм снова закапывается в один из журналов Просвещённых, предусмотрительно оставленный в электрощитовой предшественниками, и, подсвечивая себе, листает страницы дальше в поисках ответа на извечное «что делать?».       — Сингл, ты шаришь в электрике? — вздохнув, вопрошает Дин. Готовность, с которой он признаёт поражение, обескураживает, и я жалею, что не могу снять этот момент для истории — даже не оставь я свой телефон в библиотеке, здесь хоть глаз выколи и момент вряд ли повторится, а потому чертыхаюсь под нос уже я.       — Только в автомобильной, — сидящая на табуретке неподалёку девушка надувает пузырь из жвачки и со щелчком лопает его языком. — Могу, например, обрезать в твоей «Импале» пару проводов так, что воскрешать её будешь очень долго... если снова назовёшь меня Сингл.       В свете фонарика лицо Дина, выражающее недвусмысленное «тронешь Детку — и никто не воскресит тебя», кажется ещё более впечатляющим. Правда Люси угроза не пробирает, потому что в ответ она лишь мерзко хихикает и надувает ещё один пузырь. Похоже, этот звук раздражает и без того жутко злого на внезапно вырубившееся без причины электричество Винчестера, но выбор у него невелик: или никотиновая жвачка, или сигареты, и категоричный запрет на курение в бункере для Сингл — неплохое подспорье в её попытках бросить. После Порт-Джервиса она на нервах выкурила пару пачек (каюсь, несколько раз я составила ей компанию, «стрельнув» у неё же), но в конце концов нашла в себе силы вернуться к отказу от вредной привычки, который начала незадолго до того, как мы с Дином притащились в её жизнь.       Перепалку прерывает Сэм — хлопает брата по плечу и показывает очередную схему подключения, которая, как ему кажется, точно для нашего случая. Проворчав о том, что он говорил то же самое о нескольких предыдущих, Дин снова хватается за отвертку, показывает нам с Касом куда светить и под командованием Сэма продолжает копаться в проводах. Сам Сэм замечает, что хуже уже не станет, но на самом деле мы по-прежнему можем испортить всё ещё больше: например, устроить какой-нибудь взрыв, чтобы отсутствие электричества и заклинившие из-за этого двери на входе и в гараже стали нашими наименьшими проблемами. Наверняка оба Винчестера были бы сейчас не против призвать грешный дух создателя этой чересчур мудрёной системы, чтобы сказать ему пару ласковых и заставить чинить своё же детище, да только бункер защищён от вторжения извне и приходится выкручиваться по старинке — обычными человеческими силами через какую-то мать.       — И... готово, — подытоживает, наконец, Сэм, едва заканчивает отщелкивать тумблеры по описанию в инструкции.       — Не похоже, — почесывая затылок ручкой отвёртки, тянет Дин. — Чего-то явно не хватает. Освещения, например.       — Здесь написано, что системе нужно пару часов, чтобы перезагрузиться.       — Ага, и что мы будем делать два часа в кромешной темноте? Даже в карты не сыграешь.       Я давно говорила, что адекватность — не моё любимое состояние, а потому предложение, появившееся у меня первым и сорвавшееся с языка в ту же секунду, не претендует на звание здравого ну вообще ни в одной номинации:       — Давайте все займёмся сексом.       Мысль встречает драматичное молчание, предвкушающий взгляд у Дина, неверящий у Сэма и абсолютно растерянный у Кастиэля, который он направляет поочерёдно на каждого из Винчестеров в немом вопросе о том, насколько серьёзно я это говорю и что вообще происходит. Одна лишь Люси выглядит безразличной, но вместе с тем готовой принять участие в любом безумии, если оно развеет скуку.       — Кажется, Дин на тебя плохо влияет, — выдавливает, наконец, Сэм неловко. Его брат в ответ лишь фыркает.       — А я думала, конец света хуже стать не может, — произносит Люси нарочито безразличным тоном и смеётся, когда я с улыбкой тянусь дать ей «пять».       Вместе с нашим жестом до Дина всё-таки доходит:       — Нельзя, слышишь, — произносит он строго, потрясая в воздухе пальцем, точно родитель непослушным дошколятам, — нельзя разбрасываться такими цитатами Оуэна Харпера[1] просто так!       — Я даже не буду спрашивать, — ворчит Сэм и ободряюще похлопывает Кастиэля по плечу: — Не обращай внимания на этих чокнутых, спокойнее будешь.       — Пришельцы и секс, действительно, почему я не удивлена, что ты это смотрел? — кажется, занятие на ближайшие полчаса, а именно обсуждение, пусть даже по очередному кругу, сериальных предпочтений, нам гарантировано. Там, глядишь, ещё что-нибудь найдём.       — Ты сама сказала, что мне нужно смотреть больше сай-фая.

_________________________

[1] Доктор Оуэн Харпер — персонаж британского научно-фантастического сериала «Торчвуд» (в русской локализации «Охотники за чужими», 2006-2011), врач в Кардиффском отделении вымышленного «института Торчвуд», занимающегося изучением пришельцев и сверхъестественных явлений. Гений в своем деле, в глубине души очень хороший человек, но обычно ведёт себя самовлюбленный подонок и циник в отношении к женщинам и людям в целом, довольно распущен в вопросах секса, бисексуален. Роль исполнил британский актёр американского происхождения Бёрн Горман. Цитата взята из эпизода 2х02 «Спящая».