Кукла.

Слэш
NC-17
Завершён
106
автор
Размер:
101 страница, 18 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
106 Нравится 392 Отзывы 26 В сборник Скачать

Глава 16.

Настройки текста
ОБЪЯВЛЕНИЯ! Глава не последняя, а предпоследняя! Радуемся. В одну всё сшить не получилось) При чтении этой главы рекомендуется прослушивать следующую композицию: Red «Take It All Away» Для удобства я вам её уже скинула вот сюда: http://prostopleer.com/tracks/4531515dkhy Спасибо, что дождались) Наслаждайтесь!

Ты превратил свою жизнь в Ад.

Вместо того чтобы видеть в ней свет, ты ищешь тьму. Ищешь, находишь и вытаскиваешь на свет божий, чтобы рассмотреть и насладиться собственный ужасом. Куда бы ни посмотрел, что бы ни взялся оценивать — ты везде видишь картины Ада.

Но это твой Ад. Твой.

Анхель де Куатье. «Поединок со смертью»

Поворот ключа. Гул мотора. Шелест асфальта. Мягкие щелчки поворотника. Глухие удары переключателя скоростей в пазах. Ровное дыхание. Тихое сердцебиение. Плетёная нить крохотных движений, из которых слагается жизненный путь. И даже, когда ты стоишь на месте, нить продолжает вить сама себя. И выходит, что нам всё же предопределено повиноваться судьбе, идти по указанному пути, и сколь бы не сворачивали – нить одна. Не петляет. Предлагает идти следом. И мы наивные, думая, что можем противиться. Тишина улиц. Мигание светофора. Солнечные блики на окнах. Редкие встречные авто. Единственное, что в наших силах – оборвать свою жизнь, оторваться от этой связи с судьбой и раствориться в пустоте. Хотя иногда нить обрывается сама. И вот уже сейчас возникает подсознательное чувство, что она истончается и слабеет. Педаль тормоза в пол. Поворот ключа. Затухание двигателя. Всё такое же ровное дыхание. И только чуть учащённый пульс. Хлопок двери. Тишина. Царство забвения. Длинная каменная дорожка. Кусты карликовых роз за бордюрами. Искусственная зелень газона. Неторопливые шаги. Секунда. Две. Три. Пять. Десять. Тридцать. Минута. Минута с небольшим. Каменное крыльцо огромного особняка. Дверь. Два грузных мужчины, со спрятанными под очками глазами. Учащённое сердцебиение. Но всё такое же ровное дыхание. Ручка двери. Две минуты. Отчаянный взгляд назад. Машины у ворот уже нет. Ворота торопливо заперты. Отступать – некуда. Щелчок. - Вы очень вовремя, Аояги-сан. Времени без минуты восемь, - слащавый голос самодовольного глупца, чья душа уже пирует на костях ещё живого врага. - А ты тут за дворецкого, Хасиме? – бесстрастность и равнодушие, деловой подход. Спрятать рвущееся наружу сердце, усталость и гнев. Он не мальчишка, они просчитались, надеясь увидеть его слабость. Гордость – она в крови. - На твоём бы месте попридержал язык, - зло бросил мужчина, привлекая взглядом охрану, - обыщите его. Две пары грубых мужских рук. Одна выхватила кейс и опустила на пол, другая бесцеремонно впилась в тело. Ликующий взгляд мужчины напротив. - Меры предосторожности, Аояги, - сколько самодовольства и восторга от минутного проявления власти, - проверяйте тщательнее. Ухмылка раздалась над самым ухом. Противная и грязная. Сеймей сжал зубы, чтобы сохранить самообладание, не вырваться из этих гадких лапающих его рук. Всё для Рицки. Ради Рицки. Что угодно для него. А охранник между делом продолжал. Его руки грубо и властно шарили по каждому сантиметру тела. Пиджак был сброшен за ненадобностью, рубашка грубо выправлена из брюк. Сеймей смотрел куда-то вперёд, избегая взгляда торжествующего Хасиме, и внутренне скалился. Никому и никогда он не позволял такой вольности. Разве только Нисею. Да, только его руки могли так свободно скользить по его лодыжкам, сжимать икры, впиваться в бёдра, касаться... там. Что?! Один злобный рык всё же вылетел из Сеймея. Охранник снова ухмыльнулся и сделал вид, словно задел случайно. Его напарник тоже улыбнулся, что не ускользнуло и от Хасиме. Новый всплеск безумной радости коснулся его лица. - Что, Аояги, не любишь, когда тебя трогают? – ядом так и несло из его уст, - ладно, парни, достаточно. Босс ждёт. Разочарованный цокот языков, и Сеймей снова почувствовал себя свободным. Он опустился за кейсом и, восстановив на лице былую отрешённость, последовал за Хасиме. Будь у него в руке кинжал Нисея, он загнал бы его по самую рукоять в это гнусное человеческое тело. Но ни Нисея, ни кинжала, а поэтому Аояги мог лишь молча буравить ненавистную спину взглядом, и следовать за ней. Сжать гордость в кулаке, прикусить злобу, задушить страх. Быть невозмутимым и уверенным даже теперь. Потому что кто, если не он? Рицка… держись, малыш. Гулкие шаги. Коридор кажется бесконечным, и каждый метр, словно погружение в пропасть. Взгляд всё ещё прикован к чужой спине, но мысли уже далеко. Где-то в прошлом, далёком, когда ещё Рицка только учился ходить, смешно прыгал, дёргал ногами, когда у него выходило сделать несколько шагов подряд. Он смеялся заливистым голосом, громко и от души. Хватал своими цепкими ладошками Сеймея, тянулся, улыбался. Такой беззаботный. Такой хрупкий. - Сей, ты должен о нём заботиться и любить. Пообещай мне, чтобы.. - Почему ты так говоришь, мама? - Сей, слушай меня. Пообещай, что будешь заботиться о нём. Пообещай! - Обещаю, мам! Но почему ты так говоришь? Словно… Мужчина впереди резко остановился и чуть склонился, раздвигая створки стены. - Накагива-сама, ваш гость прибыл, - учтивый поклон, и мужчина вошёл в большой зал, отделанный во всех традициях японской культуры. Сеймей последовал за ним. Светлый просторный зал без окон, без мебели за исключением маленького приземистого стола у противоположной стены. - Доброе утро, Сеймей, - хозяин дома восседал за столиком. Приветственная улыбка и лживое радушие, - ты пунктуален. Это хороший знак. - Где мой брат? – Сеймей замер у входа, полоснув сталью голоса всех присутствующих. - А ты не любишь тратить время на пустые разговоры, да? – ещё одна безудержная улыбка. Почти оскал. Такой безумный и самодовольный. Сеймей едва не согнулся от того, как защемило в груди. Больно даже подумать, что эта тварь могла сотворить с Рицкой. С его маленьким Рицкой. Рука, что держала кейс, непроизвольно дрогнула. Нет, держать себя в руках. Ни в коем случае не показать свою слабость, иначе это заведомый проигрыш. Они все пришли полюбоваться его муками, но он не доставит им такого удовольствия. Слабый шум извне комнаты. Створка стены за спиной Накагивы отъехала в сторону, и в комнату вошли двое высоких мужчин. Что-то маячило следом. Маленькое и тонкое. Сеймей задержал дыхание. Охранники расступились, толкая вперёд Рицку. Его руки были перевязаны верёвкой, а рот заклеен скотчем. Мальчик только сделал шаг, когда его ноги подкосились. Один из мужчин подхватил его под руку, предотвращая падение. - Ох, - Накагива улыбнулся и театрально всплеснул руками, - ноги не держат. Ещё не привык к радостям взрослой жизни. Но ничего, это приходит с опытом. Да, Сеймей? Поделишься потом со своим милым братиком, как надо лучше раздвигать ноги, чтобы с утра ничего не болело? Взрыв хохота со всех сторон. Прикованный взглядом к Рицке, Сеймей и не заметил, как комната по периметру набилась охраной. И теперь каждый из них давил похабные смешки. Но это ничего, он даже не повёл и ухом, весь этот гогот слился в один белый шум. Игнорировать. Не замечать всё. Кроме одного. Наполненных болью и слезами глаз Рицки. Боже. Если ты есть. Забери мою душу, тело, разум, всё. Но не мучай его. Не заставляй его смотреть на этот мир такими глазами. Не заставляй его видеть это всё. Он не виноват. Ни в чём. Только я. Это мой Ад. Мой собственный. Я горю. Но не позволяй и ему гореть. Умоляю. - Прекрати! – вся воля, чтобы не закричать, вся сила, чтобы не выпустить слёз, вся выдержка, чтобы голос не дрогнул. И он не дрогнул. Прокатился по залу и ударил, словно хлыст. Хозяин изменился в лице, а охрана замолкла. Секундная тишина и десятки глаз. Разных. Любопытных, усталых, заведённых, злых, пустых, в ожидании, безумных, преданных, холодных, страждущих… Сеймей сделал шаг. Тугой и тяжёлый. Затем ещё один. Тишина не прервалась. Взгляды поедали его фигуру, и это чувствовалось даже кожей под одеждой. Чувствовались и жаждущие его тела руки, и мокрые языки, и острые зубы, и холодная сталь клинков, и обжигающие поцелуи пуль, что готовы сорваться уже сейчас. Гадкое и скользкое чувство, от которого хотелось бы отдёрнуться, провалиться сквозь землю. Но он должен идти. Выше голову. Острее взгляд. Шире грудь. Чётче шаг. Он не падёт пред ними ниц. Громко хлопнув, кейс упал на стол. Скрестив ноги Сеймей сел напротив Накагивы. - Приступим, - хладнокровно и спокойно, отчего хозяин дома зло прищурился. Он явно ждал представления, а ему ломали планы. - Ты, видно, торопишься, - мужчина извлёк из кармана пиджака узкие очки и нацепил на переносицу. После взмаха руки один из охранников, что толпились уже повсюду, подал ему какую-то папку с бумагами и перо (перьевую ручку, в смысле). - Ещё есть дела. *** - …тороплюсь. - Куда? - Я не могу тебе сказать, Сеймей. Но это очень важно. Следи за Рицкой. - Когда ты вернёшься, мам? - Я не знаю. Не знаю. Не спрашивай у меня такие вещи! - Рицка спрашивает о тебе постоянно. - У Рицки есть ты! - Но ему нужна мать! - Ему нужен тот, кто будет его любить. А кто будет этим человеком – не имеет значения, я или ты… - Ничего не имеет значения, кроме… - язык коснулся лезвия, впивая вкус металла. Улыбка. Дикая. Возбуждение. Как некстати. Прищуренные глаза. Голова чуть набок. А в душе уже играет какая-то тоскливая мелодия, под которую вот-вот сейчас он начнёт танцевать. Как нежно пахнет утро, как влажно его дыхание, как чист его голубой лик. Белоснежный холст. И так хочется, так нужно сделать всего один изящный штрих. Немного алой краски. Скрип разъезжающихся ворот. Горделивая поступь двух фигур. Высокие, в чёрных зауженных костюмах, изящные, как сама тьма. По каменной дорожке, через кусты карликовых роз. К огромному особняку, с каменным крыльцом. Парадный вход. Десятки любопытных глазков камер. Двое грузных мужчин в дверях. Сколько наблюдателей. Сколько гостей на маленьком балу. И все замерли в ожидании… 8:04 - Ничего не имеет значения, кроме… - неразличимый шёпот, Сеймей устроил перо между пальцев и достал первый лист документов. - Что ты бормочешь? – прыснул Накагива, и тут же поёжился на месте от встречного, почти в упор безумного взгляда, от улыбки, что растянулась по лицу Сеймея. - Ничего, - и рука падает на лист, ставя быстрый размашистый росчерк. 8:05 Катана выскальзывает из ножен быстрее, чем охранники понимают – не свои. Две головы, тяжестью булыжников ударяют в пол. Россыпь алых пятен оседает на стены. Багровая жижа льётся из упавших тел. Акаме стряхивает кровь с клинка, перешагивает через мусор и следует дальше. Соби окидывает взглядом входные камеры. Секунда, и они разлетаются на осколки от совершенно точных бесшумных выстрелов. *** - Рицка, ты почему не спишь? – Сеймей стоит в пустом коридоре, телефонная трубка почти готова сорваться из его руки. - Братик, а ты почему не спишь? - маленькие кулачки растирают заспанные глаза, те взирают и ждут ответа. И стыдно врать в лицо такой чистоте и невинности. - Рицка, ты знаешь… - Сеймей, - мальчик хватает брата за руку и неожиданно тянет за собой, - почитай мне. Почитай мне ещё. Мне приснился плохой сон. Почитай мне. - Что тебе приснилось? - Что ты бросил меня, братик, - Рицка остановился в дверях комнаты и шмыгнул носом, - оставил одного. Совсем одного. Я плакал и звал тебя… - Рицка, - нет, так нельзя, но потом он не сможет, - мама не приедет домой. Мальчик потупился. Недоумение. Сон ещё не покинул эту маленькую головку, он плохо понимает. - Совсем не приедет. И мы больше её не увидим, малыш. Она умер.. - Почитай мне книжку, братик, - обрывает Рицка, и маленькая ладошка тянет к себе, - и больше не уходи, а то я снова испугаюсь… - Больше не уйду, - улыбка, почти счастливая. Сердце бьётся, но как-то по-новому, совсем для другого. Страстно и сильно. Безмятежно и отрешённо рука переворачивает листы. Взмах. Чернила расходятся в тонкую роспись. 8:09 Взмах. Два острых клинка режут воздух. А так же всё, что оказывается на пути. Бестолковые туши охранников, ещё двое, они оседают на пол в неестественных глупых позах. Они даже не успевают вскрикнуть, чтобы рация успела передать их сигнал опасности. Кровь бьёт из длинных глубоких рассечений на груди. Соби перешагивает трупы и следит за коридором. Склонившись на одно колено, Нисей вытягивает наушник одного из охранников и отслеживает происходящее. Кажется, их ещё не успели заметить. Как жаль. Лёгкий треск пластика и стекла. Темноволосый задирает голову: ещё несколько камер закончили свою жизнь, Соби прячет пистолет в подол пиджака. *** - Что это? – Сеймей хватает мальчика за подбородок и разворачивает его лицо. - Ничего, - Рицка опускает глаза в пол. Ссадина на щеке и губа разбита. - Это след от удара. Кто это сделала? Скажи мне! – он хватает брата за плечи и встряхивает, - кто?! Но вместо ответа по щекам скользят слёзы, мальчик пытается не всхлипнуть, спрятать лицо за чёлкой. - Рицка, - Сеймей с испугом падает на колени перед братом, притягивает к себе, обнимает, пытаясь успокоить, - скажи мне, кто это сделал, он за это ответит. - Нет, - мальчик расходится рваным вздохом, - не надо. Так будет только хуже. - Они снова тебя задирают? Снова говорят что-то плохое про родителей? Дразнят из-за этих чёртовых денег? Ты поэтому ничего им не отвечаешь? Ты, думаешь, что они правы? Рицка?! – Сеймей отстраняется от мальчика и растирает его мокрые щёки – У тебя есть я, запомни. И я никому не позволю причинять тебе боль, ни здесь, - он коснулся пальцем ссадины на лице Рицки, затем слегка ткнул в грудь на уровне сердца, - ни здесь. - Никому, - ещё один росчерк пера. Сеймей резким движением отбрасывает от себя законченный документ и тянется за следующим. Мужчина напротив с наигранным педантизмом рассматривает готовые листы, и складывает их в стопочку. Улыбка оппонента его больше не раздражает, напротив, он уверен, что это словно последний вздох перед смертью – такое жгучее желание жить. Эти последние минуты. С улыбкой на лице, гордостью в сердце, с упорством и отвагой. Накагива ухмыльнулся: из мальчишки бы вышел толк, родись он в семье якудза. Не склонил головы даже сейчас, когда его брат в паре метров в смертельной опасности. А может, он для него так и старается? Кто знает. 8:15 Кто знает, что ждёт человека за очередным поворотом судьбы. За поворотом вот этой конкретной стены кого-то ждёт смерть. Сколько бы там их не стояло, преданных своему делу, своему хозяину. Сегодня смерть явилась в их обитель, и ничего нельзя изменить. Ни этих сосредоточенных холодных лиц двух наёмников, ни их быстрых, по-кошачьему изящных прыжков, ни блеска идеально заточенных клинков. И даже рассыпающаяся красными веерами кровь на стенах и полах, изрубленные в куски конечности, раскосившиеся взгляды мёртвых глаз, и уродливые трупы, - даже всё это - неизменная составляющая их судеб. *** - Так, осторожно, выходи, - Сеймей вытягивает Рицку за руку из машины. Второй рукой мальчик прикрывает глаза. - Ну, теперь можно? - Нет, подожди, нужно немного пройти, - Сеймей ведёт за собой брата, вперёд к огромным железным воротам, которые почти сразу распахиваются, как только они до них доходят. Ещё несколько шагов вглубь двора по земляной дорожке. – Ну вот, теперь можно. Рицка убирает от лица руку, и тут же вскидывает её вновь, закрывая распахнутый от удивление рот. По-детски прекрасное, счастливое, ошарашенное личико – Сеймей едва сдерживает порыв не задушить брата в объятьях. - Сей, это что? – глаза уже понимают, но уши хотят услышать. - Это наш новый дом, Рицка, - улыбается Сеймей, и что-то звякает в его кармане. Он извлекает руку и протягивает Рицке цепочку с ключами. Они поблескивают в солнечных лучах, издают приятный перезвон, на конце цепочки висит какой-то медальон. – А это твои ключи. Иди, я хочу, чтобы ты открыл дом. Тут пока только один этаж, и сада нет. Но у меня большие планы. - Сей, но он такой… - Рицка глотает воздух, ищет определения, но ничего кроме шумных вздохов не выходит, - такой.. - Наш? – предлагает Сеймей. - Да, - соглашается Рицка. - Я не вижу здесь документов на дом, - зло замечает Накагива, просматривая готовые и готовящиеся к подписанию бумаги. - А ты разве не слышал? – ухмыляется Сеймей. - Что я должен был слышать? – мужчине явно не нравилось, когда с ним разговаривали, как с ребёнком. - Пожар. Техническая неисправность газовой системы. От дома не осталось ничего, кроме земли. Даже садовые деревья и беседки уничтожены, - тихий вздох со стороны и возня, но Сеймей не повернул головы, зная, сколько очередной боли увидит во взгляде Рицки. - Как жаль, - разочарованно вздохнул мужчина, наблюдая, как по щекам Рицки снова текут слёзы, - видимо, для кого-то это было очень дорогое место. «Именно поэтому, я никому бы не позволил топтать его своими грязными ногами. Никогда», - рука снова замельтешила, вписывая именные знаки в нужные поля договоров. Подпись. Ещё одна. Документ готов. Следующий. 8:23 «Следующий» - показывает Акаме жестом в сторону нескольких разветвлений коридора. И в этот же миг кошки разделяются на разные пути. Дорожки крови стелются за ними, сладковатый запах смерти витает позади. Бестолковые головы камер разлетаются в щепки. Охранники даже не успевают осознать происходящее, когда по полу разлетаются их куски тел. И кровь, алая кровь, орошает белые стены из рисовой бумаги. Бесшумный выпад из-за угла, едва уловимое касание пола, парение, взмах катаны, россыпь чёрных и пшеничных волос, бусины крови, скачущие на пол. Глухой удар туши о землю. Дальше. Вперёд. Легко и без раздумий, оставляя после себя лишь бесформенное ничто. Метр за метром, рассекая препятствия, заставая врасплох, не давая ни секунды даже на вздох. Только мелодия стали и ветра, только танец переступающих ног, только шелест волос, только ровный стук сердца. Каждый за своей целью. *** - Рицка, я хочу тебе кое-кого представить, - Сеймей прошёл в холл, кого-то привлекая за собой. Рицка вынырнул из кухни и с любопытством уставился на гостей. Девушка и достаточно взрослый парень. - Это Ицугаси Рин, для тебя – Рин-сан, - Сей указал на девушку с длинными красными волосами. Та повернулась к Рицке и очень добродушно улыбнулась. Мальчик немного зарделся, но ощутил в душе приятное тепло. Сей продолжал, - теперь она будет жить с нами в качестве помощницы по хозяйству. Я теперь занят, чтобы управляться с делами, а у тебя – учёба. - Очень рад, - миловидно улыбнулся Рицка и перевёл взгляд на второго гостя. В этом добродушия было напротив меньше, более того, в его лице читалась едкая ухмылка и взгляд свысока. - Акаме Нисей, - ответил на взгляд Рицки брат, - он начальник охраны. Будет отвечать за безопасность тебя, меня и всего дома. - Охраны? – Рицка отдёрнул взгляд от мужчины и с недоумением воззрился на брата. - Да, Рицка, времена неспокойные, дом большой, мало ли что может быть. Я просто хочу защитить нас. Разве это плохо? - Нет, но.. это как-то немного необычно. Странно. - Я просто хочу защитить то, что мне очень дорого, малыш. - Я просто хочу защитить тебя, - двигаются лишь губы, сквозь печальную улыбку. Вздрагивает рука. Последний лист. 8:28 Последний поворот. Мужчина с хрипом оседает на пол. Клинок прошёлся по его лицу, раскроив череп. Не достаточно. Соби делает ещё один замах, распарывая жалкое тело от промежности до горла. Кровь взвивается фонтаном на секунду, оросив всё вокруг, и даже ладони. Судорога тела, а затем кровь сочится уже размеренно, волнами, заливая пол. Мужчина перешагивает очередной труп и идёт дальше по коридору. Он уже почти на месте, осталось лишь дождаться сигнала. В маленьком наушнике тишина, такая же, что и всё время их пути. Только редкие всхлипы умирающих, да удары падающих тел. А зачем убийце говорить? За него говорит его оружие. 8:29 Медленно-медленно, по лицу мужчины ползёт улыбка торжества. Сначала едва уловимое искажение уголков рта, затем чуть опустившиеся веки, потом расширяются зрачки, и чуть поблёскивает радужка, оголяются ровные ряды зубов, выступают клыки, тут же придавая улыбке звериный оттенок, и вот, наконец, лицо в полной мере искажается, являя миру победоносную маску. Последний росчерк. Глубокий вздох. Перо ложится на поверхность стола, обозначая конец. Несколько секунды тишины. Сердца учащённо бьются. - Ты всё ещё на что-то надеешься? – разрывает тишину хозяин – Мне интересно на что? - А разве надеяться плохо? – вымученная улыбка. Сеймей считает секунды, унимая дрожь во всём теле. - Неужели ты думал, что я просто отпущу тебя? - Только глупец мог бы о таком подумать. - А ты всё держишь лицо, Сеймей, похвально. Твоему самообладанию нет цены. Только я вот думаю, а вдруг ты и, правда, на что-то надеешься. Неужели какой-то тайный план? Какой-нибудь джокер в рукаве? - Я не могу ни соглашаться, ни отрицать. Я отдал тебе всё, кроме, - Сеймей приподнял указательный палец к виску, - так что, не обессудь. - Как славно ты поёшь. Загнанный в угол, на убой, гордый гусь. Ты будешь шипеть и щипаться до конца. Но мне это совсем не нравится. Я хочу увидеть кое-что интересное на твоём лице, - неожиданно Накагива расправил руки и несколько раз ударил в ладоши. Возня позади, шелест раздвигающихся створок, перешёптывания, шаги. Чьи-то чёткие, но лёгкие шаги. - А вот и твой палач, Сеймей, - безумная улыбка, предвкушающая ещё что-то более безумное. Шаги всё ближе. Стук сердца уже перекрывает собой все прочие. А дрожь расходится по телу, и так трудно её скрывать. Чёртов Акаме, ну где же ты?! Резкий всхлип сбоку, почти вскрик. В этот раз Сеймей не сдержался, обернулся к Рицке и замер, наблюдая за расползающимся по его лицу ужасом. Что он увидел? Или кого? Неожиданно шаги так близко, так громко. И замерли. Чёрт. Кажется, он просчитался. Нужно повернуться. Он не трус. Прости, Рицка. Всё бы отдал, лишь бы ты не видел этого. Никогда. Но карты в этот раз раздаю не я. Прости. - Прости, малыш, - ещё одна печальная улыбка, и на тяжёлом вздохе поворот. Ну, вот и всё. Палач на расстоянии меньше, чем метр. А лицо у палача слишком неправильное. Совсем не к месту. Совсем. Тело отказывает, подгибаясь в коленях, оседает на пол. Дрожь. Крупная, уже ничем не сдерживаемая дрожь. Холод. Жар. Немой ужас. Неверие. - Я говорил тебе, остаться сегодня дома, - произносит палач, упирая остриё клинка в грудь Сеймею, - но ты ведь никогда меня не слушаешь.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.