Драбблы по «Плоскому миру»

Всё начиналось очень хорошо и правильно. Арбалетный болт с радостным свистом летел в окно, прямо в голову наслаждающемуся пейзажем патрицию Анк-Морпорка — по счастливой случайности находившийся в кабинете Командор Городской Стражи спас положение, проделав коронный стражнический финт «Схватить-И-Повалить-На-Пол» и отделавшись лёгким касательным ранением в руку. После непродолжительной суматохи, поиска в ящиках стола аптечки и обмена репликами «Ч-ч-чёрт, осторожней!» и «Попробуй быть осторожным, когда тебе нагло дымят в лицо» последовал вполне логичный вопрос: «Дверь заперта?» Ветинари улыбнулся понимающей и согласной во всех смыслах улыбкой и снова оказался на полу. Послышался тихий смешок, шорох расстёгиваемых пуговиц, — причём, судя по всему, два их ряда сдавались практически параллельно — а потом Ваймс ругнулся и замер. Опуская голову, он успел увидеть, как Ветинари с усталой обречённостью закрыл глаза. Да. Они в который раз с размаха налетели на Эту Проблему. В первый раз всё тоже началось хорошо и правильно. Они успешно — пусть и не без временных остановок — преодолели лабиринт тайных дворцовых ходов, повалились на кровать, и дальнейший ход событий был ясен и предсказуем, но когда поношенная роба патриция оказалась вне места действий, Ваймс резко перестал радоваться происходящему. Никогда ещё на его памяти Ветинари не выглядел настолько искренне растерянным. — Сэмюель? — О боги. Эм-м-м… Извини, но… Просто я… «…я не могу трахать вполне себе живой, но полутруп». Ветинари был очень худым. Не болезненно, нет, — выросшие в Тенях умели отличать худобу от последствий вынужденной анорексии — но тем не менее. Рациональная часть Ваймса кричала: «Окстись, это же лорд Хэвлок Ветинари, тот самый патриций Анк-Морпорка, непрошибаемый и неубиваемый ублюдок, выпускник Гильдии Наёмных Убийц, о чём ты вообще?» Иррациональная же часть, состоявшая из смеси Глупости и Совести, за годы брака привыкшая к тому, что постель — это пышные, выглядящие внушительно формы, робко шептала: «О боги… Ты точно что-нибудь ему сломаешь». Разумеется, чудо случилось в самый неподходящий момент: шёпот оказался значительно сильнее и громче крика. Длительность паузы становилась неприличнее того, что должно было происходить на её месте, и растерянный Ваймс прибегнул к неразумному, но самому любимому своему средству: сказал то, что думал. — Извини. Ты… слишком худой. Тишина всплеснула руками, устало покачала головой и возвела себя в Абсолют. С Ветинари — видимо, от неожиданности — резко стекла маска терпеливой нейтральности, обнажив истинное на тот момент лицо: лицо человека, разрывающегося между желаниями смеяться и убивать. Впрочем, патриций быстро взял себя в руки и разразился двадцатиминутной тирадой «У каждого человека свой комфортный вес; всё совершенно нормально; да ты с ума сошёл, Сэмюель: я здоровее тебя, каждые пять минут курящего, буду». Это не помогло. После того происшествия — про себя Ваймс называл его Эпичным Провалом — они перепробовали всё… кроме самого финального пункта. Скорее всего, дело тянулось бы до Проявления Богов, но здесь и сейчас, после очередного акта театральной постановки «Жизнь висела на волоске», в происходящее вмешался не рассеявшийся до конца прилив адреналина. Смелость Ваймса достигла критического размера «да наплевать», нагло влезла на вершину Кори Челести и потребовала воздать должное человеку, который уже давно не таясь и не стесняясь напрашивался. Сам Ваймс занял губы чужими губами и решительно потянулся к так и оставшейся на полу аптечке. После нескольких нетвёрдых движений банка с противоожоговым гелем была найдена. После нескольких ещё более нетвёрдых движений её содержимое было пущено в ход. Да, практический опыт Ваймса вряд ли заслуживал даже упоминания, но, побывав по долгу службы в самых тёмных углах Анк-Морпорка, невозможно не наглотаться теории до Точки Незабвения. Невозможно не знать, что нужно делать и что искать. Ветинари одобрительно подался навстречу и, царапая ковёр тонкими пальцами, выгнулся — Ваймс смог пересчитать глазами рёбра, а рукой — позвонки, чёрт возьми, что-нибудь точно… — Сэмюель, — угроза в хриплом голосе была почти ощутимой. — Продолжай. И Ваймс продолжил. Он всё-таки переступил последнюю черту, и стало легче просто потому, что стало хорошо — Ветинари всё так же выгибался, демонстрируя чуть ли не полный набор костей, и где-то на периферии сознания мелькала мысль «Осторожней, не так быстро», но обхватывающие талию ноги говорили да так быстро ещё быстрее и разумное соглашаясь резко сдавало назад и уменьшалось уменьшалось уменьшалось пока не исчезло совсем. — Да, — удовлетворённо сказал Ветинари несколько долгих минут спустя. — Никогда не думал, что скажу нечто подобное, но в покушениях всё-таки есть своя прелесть. Если, разумеется, они заканчиваются удачной неудачей. Ваймс повернул голову и посмотрел на него взглядом человека, смертельно уставшего от тягот земной жизни. Глупость и Совесть смотрели туда же и подавленно молчали, признавая свою неправоту. Вставать не хотелось совершенно, но выбора не было — Ваймс неуклюже поднялся и в шестой раз за вечер закурил. — Давай в следующий раз всё-таки обойдёмся без арбалетных болтов. Принятие вертикального положения в исполнении Ветинари выглядело гораздо более изящно — Глупость и Совесть посыпали голову пеплом и торжественно поклялись, что больше не будут. — Как пожелаешь, Сэмюель. Как пожелаешь.