Казус "Перестрелки"

      Грегор до самого последнего момента не верил, что сестрица выполнит свою угрозу и вытащит его сопровождать ее на какой-то прием у давней знакомой. Но Елена заручилась поддержкой матери и молчаливым согласием отца, и выхода у Грегора не осталось. Сестрица обещала, что будет весело, но он сильно в этом сомневался и потому радовал сияющую Елену кислой физиономией. Сжимающий горло бант, который почему-то все называли шейным платком, позитивного настроения не добавлял.       — Братик! — прощебетала Елена, с комфортом устроившись напротив брата. — Мне не прилично одной появляться в свете, ты же должен понимать! А у папы так мало времени и он так устает, чтобы сопровождать меня. И ты представь, если он поехал бы, то я же не смогла бы ни с кем флиртовать!       — А при мне, значит, сможешь? — не удержался Грегор, уязвленный тем, что для сестры он никакой не авторитет.       — У меня есть чем тебя шантажировать, — как ни в чем не бывало, даже не сбившись с игривого тона, сказала девушка.       Грегор пожал плечами, сестра время от времени все еще не оставляла попыток вызнать у него подробности, видимо ей доставляло немыслимое удовольствие мучить старшего брата случившимся, будто тыкала нашкодившего котенка в оставленную кучку посреди ковра. Сейчас Грегор счел нужным промолчать, в очередной раз поражаясь, как же изменилась девушка, превратившись из обычной мелкой мешающейся под ногами занозы в знающую, куда побольнее уколоть, булавку.       Он ждал удара от сестрицы, не удовлетворенной теми крупицами информации, которые ей удалось из него выжать за ту пару месяцев с его возвращения. Девушка умела добиваться того, что хотела, и действовала она осторожно, учась, как подозревал Грегор, у лучших, общаясь на балах с мастерами придворной интриги.       Грегор, всматриваясь в окно машины, вспомнил, как хорошо и легко ему было, когда он, сбежав из дома, поселился в студенческом кампусе. Там можно было не думать о манерах, вбиваемых в него с детства, забыть о социальных различиях (например, комнату Грегор делил вообще с сыном лавочника, чудом сдавшего все вступительные экзамены, а его лучшая подруга — Хэлен — была родом из семьи отставного военного, поселившегося на пенсии в деревне; академия пестовала равенство), можно было быть просто безызвестным Грегом Эвансом, который мог себе позволить бездумную ночь с не пойми кем и забыть об этом сразу же на утро. Он тогда действительно посчитал ночное приключение приятным времяпрепровождением, но судьба преподнесла ему хорошую плюху, когда он узнал, с кем, собственно, провел ночь. А потом и еще одну.       Почему-то Грегору казалось, что если он не появится в части до конца месяца, то никакого наказания как дезертиру, коим он себя не считал, ему не будет. Ведь тогда, у директора, он ясно дал понять, что отказывается, да и никаких бумаг не подписывал, приказа в глаза не видывал, не подкопаешься. Значит, Саймонс лишь думал его припугнуть, пользуясь тем, что предложил ему граф.       Или нет…       Самое печальное, Грегор даже не знал, с кем он мог поговорить об этом, чтобы точно выяснить. Разве что с Эндрю, но парень слабо себе это представлял.       С силой оторвавшись от бессмысленного разглядывания проносившегося городского пейзажа, он сказал:       — Ты могла бы поехать с мамой. Я не люблю подобные сборища.       — Фи, братик! Сборища — это твои бывшие студенческие попойки в вашем этом так называемом клубе на территории кампуса. Была я на одной такой вечеринке… — с каждым ее словом глаза у Грегора становились все круглее, кому как не ему было знать, что происходило, когда студенты Академии гульбарили, и, как ему думалось, такой девушке, как его сестра, совершенно было там не место. Елена, заметив это, спешно добавила: — Мельком, ненадолго заглянула. Я хотела знать, на что мой любимый брат променял родительский дом.       — Елена… — только и смог выговорить любимый брат. — Тебе пятнадцать!       — И? Тебе было столько же, когда ты сбежал.       Крыть было нечем, и Грегор, нахмурившись, отвернулся от надувшей пухлые губы сестрицы и, чтобы не сказать чего-нибудь особо глупого и неуместного, уставился в окошко. Они ехали по смутно знакомому кварталу, и при виде дома, в который привел его Эндрю, Грегор сжал подлокотник так, что заскрипела кожаная обивка. Елена либо сделала вид, что не заметила, либо действительно не обратила внимания, но он был благодарен ей за это. К счастью парня, машина проехала мимо.       — Кстати, — спросил он, голос у него был на удивление ровный, — а куда мы едем?       — Ты прослушал?       А ему, кажется, и не говорили. Мама вытащила его из комнаты, в которой он планировал провести если не всю жизнь, то сегодняшний вечер точно в компании игровой приставки, заставила вырядиться павлином и поставила перед фактом, что он едет, причем таким ультимативным тоном, что Грегор не посмел даже возразить. Возможно, она и упоминала, но парень, погруженный в жалостливые мысли о том, как его никто не любит, мог и пропустить.       — Впрочем, не важно. Ее Светлость герцогиня Коули пригласила нас на небольшое торжество в честь ее брата. Он получил капитанское звание! Ты ведь помнишь Эрсена?       — О да… — пробурчал Грегор, пропуская мимо ушей щебетанье Елены, какой герцог Коули милый и мужественный.       Повод, по мнению Грегора, был так себе — надуманным, так как не было никаких сомнений, что звание виновник торжества получил только за красивые глаза и громкий титул. Грегор имел сомнительную честь пару раз пересекаться с ним еще до того, как рванул со всех ног из этой праздной излишне красочной жизни в Академию, и помнил напыщенного франта чуть постарше его самого; больше интересовали балы, девушки и выпивка, чем военное дело.       «Впрочем», — иногда Грегор был жесток к себе. — «Если отец настоит на своем, а я наступлю на горло своей гордости, я буду мало чем отличаться от этого индюка. Разве только тем, что имею бумажку, подтверждающую, что знаю, с какой стороны держаться за оружие… Поправка, выпускник Эванс имеет эту бумажку, ты сам лично ничего не стоишь, виконт».       Но мнения Грегора никто не спрашивал, а все остальные сочли повод достойным скромного торжества.       Елена поправила прическу, пользуясь размытым своим отражением в окне автомобиля.       — Приехали, братец, — сказала она. — Не куксись сильно, хорошо?       Этого ей он обещать не мог.       Подхватив с подноса официанта бокал, Грегор с самым скучающим видом, какой мог на себя напустить, подпер стенку и принялся рассматривать гостей. Сестрица, стоило им войти в зал, сразу же куда-то делась, и Грегор видел ее то в компании разряженных молодых людей (по сравнению с их костюмами, даже тот, который выбрала для Грегора графиня, выглядел тускло), то в пестрой стайке девчушек. Елена чувствовала себя тут как рыба в воде, ей надо было быть сразу везде и со всеми. Она наслаждалась.       Грегор пригубил кислое шампанское. Прием был, если можно так сказать, почти домашним. Среди пестрых камзолов, сверкающих искусным шитьем и камнями, Грегор заприметил парочку знакомых мундиров и не смог сдержать довольной улыбки, хотя сперва не поверил, что здесь помимо папенькиных и маменькиных сыночков есть еще и парочка его давних друзей по Академии, по которым за недолгое время после выпуска ужасно, как он понял, соскучился.       Да, так и есть: распределенные в тот же корпус, где виновник сегодняшнего приема дослужился до офицера, Джаред и Колин Джестеры, неразлучные братья-балагуры, перепортившие столько крови преподавателям, стояли у стола с закусками. Они, простые ребята, как и он сам не терпящие показухи и бессмысленной роскоши, явно чувствовали себя лишними на этом празднике жизни, и Грегор их понимал. Он отлип от стенки и незаметно подошел к ним со спины.       — Это омары, — серьезно сказал Колин брату. — Точно тебе говорю.       — Больно мелкие что-то, — позволил себе засомневаться Джаред.       Грегора они не заметили, все их внимание было обращено на ломившийся от деликатесов стол. Виконту стало вдруг стыдно за свой костюм и за то, что, скорее всего, ему придется сказать, кто он на самом деле. В Академии он всем говорил, что приехал с далекого, всеми забытого городишка в поисках лучшей доли, что ему могли предложить родители, что… многое говорил, но всяко не то, что обожаемый папенька у него тот самый граф Гизи. Признаваться в том, что он все время лгал друзьям, не хотелось.       — Да какая разница, что это. Командир второй раз приглашать не станет, поэтому пробуй.       — Безвкусная какая-то резиновая дрянь. Теперь ты, держи!..       — А это что? — подозрительный Колин оглядел предложенную тарталетку.       — Это тоже резиновая дрянь, только кислая, — Грегор обворожительно улыбнулся мгновенно обернувшимся на его голос братьям. Что ж, чему быть, того не миновать — к черту сомнения. Зачем киснуть в одиночестве, если можно провести время с товарищами, не все же Елене развлекаться.       Оказалось, его даже сперва не признали.       — Грег? — неуверенно спросил Джаред.       Он кивнул.       — Грег! — Колин на правах старшего обнял бывшего сокурсника. А его брат просто протянул руку, которую Грегор с удовольствием пожал.       — Я уж думал, что тут ни одного нормального не будет, — Джаред рассмеялся. — Хотя девчонки по большей части ничего, симпатичные. — Он оглядел Грегора с ног до головы, задержал взгляд на расшитом серебром по подолу камзоле и шейном банте: — Ну ты и вырядился!       «Как клоун», — согласился с ним Грегор, но развивать тему не стал.       — Я рад вас видеть, ребята.       Он отсалютовал им шампанским.       — Мы тут сопровождаем его светлость. Полковник отрядил, чтобы мы его потом в часть оттащили, если наклюкается, — поделился Колин. — А пока вот… дегустируем.       Грегор был благодарен им, что они не стали спрашивать его, что он сам-то тут забыл. Видимо решили, что если захочет — сам расскажет.       — Я тоже кое-кого сопровождаю, — не покривил он против истины, поморщился и допил содержимое своего бокала.       В центре зала кружились в танце пары, Грегор отыскал взглядом Елену, к которой тесно — даже излишне — прижимался виновник сегодняшнего сборища. Но сестрица, похоже, была ничуть не против столь близкого общения.       — Красивая, — заметил, куда он смотрит, старший Джестер и потянул: — У вас, Грег, вкус хорош — графи-иня!       — Хозяйка тоже ничего, — хохотнул Джаред и все же съел тарталетку с «резиновым, но кислым». — Мда… дрянь полнейшая.       — Угу, — неопределенно буркнул Грегор. — Как служба?       Он поспешил сменить тему, побаиваясь, что его втянут в спор, чьи прелести лучше — герцогини Коули или же виконтессы Гизи. Елена была весьма недурственна — белокурая невысокая, все было при ней, но Грегор помнил ее сопливой девчонкой с разбитыми коленями и наотрез отказывался признавать, что сестра выросла, разве что превратилась в язвительное существо, не упускающее ни шанса, чтобы его подколоть. Он скривился, жалея любого мужчину, попавшегося на чары юной прелестницы, даже этого вот напыщенного индюка Коули.       — Тихо, спокойно, как в гробу, — отрапортовал Колин. — А у тебя?       — Меня никуда не распределили, — соврал Грегор.       — Как же так?       «Потому что я — идиот».       Танцы кончились, и к их небольшой компании подошел новоиспеченный капитан Коули, при виде которого Колин и Джаред сразу вытянулись в струнку. Грегор притворился, что его интересует исключительно закусь и пустой бокал, который он все еще вертел в руках, но его надежды остаться незамеченным рухнули в одночасье.       — Виконт! — Эрсен, совершенно не замечая подчиненных, кивнул ему. — Ваша сестра просто чудо! Солнце просто.       Выдавив из себя улыбку, Грегор скосил глаза на братьев. Губы Джареда скривились в насмешливой ухмылке, а потом младший Джестер повторил беззвучно вот это разоблачающее «виконт». Оставалось только смириться с неизбежным; если уж на то пошло, Грегор предпочел бы рассказать друзьям все сам.       — Будьте внимательны, ваша светлость, солнце может очень сильно обжечь.       — Я буду предельно осторожен, — если Коули и был обижен его словами, то он никак это не показал. Похоже, пока Грегор корпел над учебниками по тактике и выбивал десятки на мишенях, Эрсен тренировался в любезности. — Вы нечастый гость, виконт.       — Я только недавно вернулся с учебы. У меня совсем не было времени на балы.       Наверное, будь на его месте отец, тот бы показал всем своим видом, что ему исключительно жаль, что так вышло, что всем своим существом он жаждал бывать на всех приемах, видеть его светлость как можно чаще, но Грегор не потрудился даже притвориться, что ему хоть немного, но интересно находиться тут. Эрсена Коули он недолюбливал еще с самого первого взгляда. Грегор был уверен, что чувства взаимные, и этот разговор был также мучителен и для новоиспеченного капитана. Он представил, как вызывает того на дуэль, и пока герцог Эрсен разбирается, с какой стороны дуло у пистолета, расстреливает надоедливого пижона. Видимо, такое блаженство отобразилось на его лице, что Коули поперхнулся, но все же совладал с голосом и поинтересовался:       — Как занимательно, виконт!       И от необходимости продолжать бессмысленный разговор Грегора спасла Елена, утащившая за руку Эрсена, порядком ему надоевшего, на очередной танец, а не умеющий противостоять ее чарам Эрсен послушным барашком последовал за ней.       Радость была мимолетной, так как Грегор спиной ощущал, что его прожигают взглядами. Он выпрямился, хотя больше всего он мечтал сейчас провалиться сквозь землю.       — Виконт? — деловито уточнил отмерший Колин, его брат ухмылялся так нагло, что Грегора даже перекосило.       — Предлагаю пройти на балкон, — махнул он в сторону.       Братья переглянулись и выдали на удивление слаженно, будто всю жизнь только хором и говорили:       — Конечно, вашество!       — Вот уроды, — пробормотал себе под нос парень.       На балконе, выходящем на сад, было пусто и свежо, тянуло влажной прохладой с реки. Грегор вдохнул полной грудью, радуясь царившему полумраку — у друзей было меньше шансов заметить, что охватившего его смущения он весь красный как перезрелый томат. Он не знал, как начать разговор. Впрочем, братья Джестеры, обладая вполне живым умом (многим казалось даже, что одним на двоих), догадались о том, что Грегор предпочел бы умолчать, сами.       — Если виконтесса Гизи сестра этого… — поделился своими соображениями Джаред.       — …То наш Грег совсем не тот, за кого себя выдает.       — Точно! — Колин коснулся правой руки брата. — Теперь никогда в жизни не мой эту руку, брат!       — Конечно, я ведь здоровался ей с самим виконтом Гизи!       И они заржали. Грегор насупился.       — Я рад за вас, что вам весело.       На деле у Грегора свалился камень с души, когда он понял, что друзья нисколько не злятся на него. Он оперся на перила балкона, вглядываясь в ровную гладь виднеющейся сквозь кроны деревьев реки.       — Не обижайся, — несколько неуклюже попытался извиниться Джаред. — Вашество или нет, ты остаешься все тем же Грегом. Удачливым шкетом.       На рост Грегор никогда не жаловался, но Джестеры оба были выше его на голову.       — Хотя, — добавил Колин, — уж нам-то мог сказать?       То, что знают двое, говорил отец давным давно, знают все. А ему хотелось знать, чего стоит он сам, чтобы видели его, а не фамилию. Хотел как лучше…       «А получилось как всегда…» — ехидным тоном Елены заметил внутренний голос.       — Тебя не могли никуда не распределить, — вернулся старший Джестер к прерванному разговору. — Никогда б не поверил. Ты же подавал прошение в…       — Я отказался, — перебил его Грегор. — Полковник Саймонс проведал, кто я, и подписал приказ только потому, что отец, — назвать графа папой у Грегора при друзьях язык не повернулся, слишком лично, слишком интимно, — граф может все, что угодно. Меня это не устроило.       Если сказать ложь, приправленную чуточкой правды, то никто никогда не разберет, где именно нагло лгут.       Его слова вызвали совершенно неожиданный эффект.       — Полковник Саймонс? Тот самый? — удивлению братьев не было предела.       «Ага, тот самый, который сделал меня как младенца в пьяном пари, а потом воспользовался выигрышем на все сто».       — Наш полковник так говорит о Саймонсе, будто готов ему вылизать все от пяток до макушки. Даже хочется посмотреть на этого человека…       Хорошо, что они не видели Эндрю в форме и не знали, кто именно выиграл в приснопамятном споре, иначе смекалистым Джестерам не стоило никаких усилий сложить два и два.       — Ужас какой!       — Да, зрелище поди то еще будет, — подтвердил его догадки об отвратительности сего действия Колин. — Говорит, что Саймонс — опора армии и бла-бла-бла… Я слышал, что капитан умолял полковника прислать Саймонсу приглашение на этот прием.       — И он его принял?       От такого заявления Грегору стало холодно, хотя вечер был теплым. Некстати вспомнились влажные поцелуи и горячие ладони, и по спине Грегора прошелся парад мурашек. Он незаметно, как ему думалось, сжал кулаки, чтобы успокоиться.       — Откуда нам знать? — его тревога осталась не понятой. Джаред хохотнул и толкнул Грегора в бок.       — Кстати, ваша сестра, милорд, сменила ухажера. Капитан в пролете.       Действительно, Елена теперь танцевала с другим, а герцог Коули провожал девушку глазами побитой собаки. Не приведи Господи, подумал Грегор, его светлость павлин надумает посвататься! С идиота же станется. В таком случае стоило лишь надеяться на благоразумие Елены. А затем только понял, с кем его порою совсем безголовая сестрица танцует, и чуть было не задохнулся от странного чувства, будто горло сдавили и не желают отпускать. Он кашлянул.       — Грег?       — Все нормально, — выдавил он из себя.       Колин вгляделся в танцующих. На лице у него расцвела понимающая улыбка.       — Да это ведь тот мужик, ведь так?       Да уж, надеяться, что друзья не признают Эндрю, было глупо.       Можно было, конечно, еще и подлить маслица, сказав, что собственно «тот мужик» и есть вышеупомянутый полковник, но Грегор решил, что и так много неприятностей для него одного выпало за один вечер, это было даже слишком для мироздания, которое никогда его не любило. Грегор, наплевав уже на все приличия, стянул с шеи платок; дышать сразу стало легче. Друзья с тревогой на него смотрели, гадая видимо, что он может вытворить. Парень запихал шелковую тряпку в карман брюк.       — Знаете, выпивка здесь за счет его светлости Коули. Так углубим его печаль от того, что ему предпочли другого еще и тем, что опустошим запасы его погребка?       Герцоги Коули славились своими виноградниками, и Грегор, пользуясь чуть ли не впервые своим положением уважаемого гостя, потребовал у выловленного официанта принести парочку бутылок. Виконту Гизи было сложно отказать.       Распили они вино тут же, на балкончике, который, к счастью, не пользовался популярностью у гостей. Будь Грегор повнимательней, он бы понял, что друзья едва пригубили свои бокалы, тогда как он сам уже приканчивал пятый. Молодое вино приятно ударило в голову, и он вдруг посчитал, что друзьям-то можно открыть, что Эндрю и есть Саймонс. Они бы поняли всю глубину его трагедии…       — Вы хотели посмотреть, мои дорогие друзья, — сказал он, всматриваясь снова в зал, но Эндрю среди танцующих уже не было, ну и черт с ним, — на полковника Саймонса. — Грегор захихикал и выдал: — Смотрите же, прошу любить и жаловать. Облизывать не обязательно. Я как-нибудь когда-нибудь сам.       Колин и Джаред переглянулись, потом они посмотрели куда-то Грегору за спину. Колин отобрал у него почти пустую бутылку, похлопал по плечу.       — Тебе, наверное, хватит.       — Да… И мы, пожалуй, пойдем, — подхватил Джаред. — Бесконечно были рады тебя увидеть.       Исчезли они мастерски, с поразительной быстротой ретировавшись с балкона, что Грегора начали мучить неприятные подозрения, постепенно переходящие в мрачную уверенность, что если он обернется, то увидит то, что ему ни в коем образе не понравится. Но он все же посмотрел через плечо.       Так и было: на отдалении стоял полковник Саймонс, о руку которого держалась Елена. На лицах обоих играли какие-то уж больно похожие ехидные ухмылочки, что даже дураку, коим Грегор себя ощущал, было ясно — его последние слова не остались незамеченными. Казалось, на его щеках можно было жарить яичницу.       — А как же его светлость, Елена? — спросил он самую глупую вещь, которую только мог.       — С ним скучно, — с готовностью ответила сестрица, отцепилась от Саймонса. — О, как хочется пить.       — Я принесу, — слишком быстро отреагировал Грегор, понимая, что это его шанс исчезнуть быстро и не заметно.       — Я с вами, виконт. Позволите? — Предательница Елена кивнула, и Эндрю, стоило им чуток отойти, добавил: — Как мне кажется, нам стоит поговорить, Грегор.       — О чем? — глухо поинтересовался Грегор, отворачиваясь, лишь бы не видеть отчего-то довольного лица полковника. Он прекрасно понимал, что Эндрю прав, но даже в мыслях не хотел этого признавать. И ему было до ужаса стыдно за пьяные слова.       «Надо бросить пить!» — парень нахмурился и закусил губу. — «Тогда друг мой алкоголь подвел меня, и сегодня вот… Больше ни капли!»       Полковник Эндрю Саймонс молчал, считая, наверное, что вопрос Грегора и так достаточно глупый, чтобы на него еще и отвечать.       Стоило найти официанта, взять у него шампанского для сестры и вернуться, раз уж разговор не клеился, но как назло рядом не проходило ни одного. Грегор оглядел пышно украшенный цветами и лентами зал, мимоходом отмечая, что герцог Коули уже не выглядит таким расстроенным, а что-то выговаривает своим подчиненным, что дирижер взмахивает палочкой, и музыканты начинают новый вальс, а хозяйка бала принимает приглашение на танец от очередного кавалера, — кругом царил праздник, а он чувствовал себя будто в коконе, отстраненным наблюдателем, заметным лишь, к сожалению, полковнику Саймонсу.       — Моя сестра хотела пить, — попытался уйти от неудобного разговора Грегор. — Мне стоит принести ей шампанское, полковник.       — Лучше пунш, — предложил в ответ Саймонс и подошел к фуршетному столику, украшением которого служила изящная серебряная чаша для фруктового вина. Пока он разливал темный сладко пахнущий напиток маленьким ковшиком, Грегор просто смотрел на него, на четкие скупые движения рук, на прямую спину и широкие плечи, затянутые в парадный мундир. Смотрел, подбирая слова, но в голове, как назло, было пусто.       — Я не знаю, о чем с вами говорить, полковник Саймонс, — наконец выдал Грегор, поняв, что пауза больно затянулась, и молчать стало неудобно. О том, что ему вообще рядом с Эндрю неуютно и как-то тоскливо, он решил даже не думать.       — Мы можем поговорить, например, о том, что кое-кому надо принести извинения, вам так не кажется, виконт?       — Прекрасно, я слушаю.       Уголки губ дрогнули, будто Саймонс пытался сдержать улыбку. Грегор одарил его высокомерным взглядом, полным превосходства, и Эндрю рассмеялся. Тихо, но каждый звук отдавал у юного виконта где-то под ребрами.       — Вы не поняли. Извиниться должны вы.       — За что?! — вышло несколько по-детски обиженно, но Грегор действительно не понимал: он везде пострадавший, так еще и должен приносить извинения?       Саймонс наполнил еще один бокал и протянул напиток Грегору.       — За оставленную не вымытой посуду, за…       С каждой озвученной причиной, требующей, по мнению Эндрю, немедленных извинений, голос полковника становился тише, все больше и больше напоминая Грегору о случившемся между ними. Голову кружило, а во рту образовалась пустыня. И потому он без возражений принял пунш; когда он взял предложенный бокал, его пальцы коснулись ладони Эндрю. Полковник перечислял еще поводы, но Грегор их не слышал, возмущенный первой озвученной причиной и отчасти околдованный модуляциями глубокого голоса.       «За чашку?! Это же глупо…»       — Грегор-р? — позвал его по имени Саймонс, оставив ненавистное парню «виконт». — Вы не слушаете меня.       — Не называйте меня по имени, — проговорил Грегор, у которого чуть было не подогнулись от этого колени. — И я вас слушаю.       — И не слышите, Грегор, — проигнорировал его просьбу Эндрю.       — Ваши претензии, полковник, смешны, — замотал лохматой головой парень, светлая прядка упала ему на нос, и он попытался ее сдуть, но сдался и просто убрал мешавшие волосы за ухо. — За посуду, ну надо же! Вам не приходило в голову, что у меня были причины так поступить?       Смешок был ему ответом.       — Хорошо за оставленную грязную посуду можете не извиняться.       У Грегора возникло стойкое ощущение, что над ним издеваются.       — Если уж на то пошло, то это мне стоит требовать извинений, — он знал, что его уже несет совершенно куда-то не туда, но не мог остановиться. Он отпил пунша, и поперхнулся— напиток был больно сладким после сухого вина из погребка Коули.       — Насколько мне помнится, вы были не против и не жаловались, — Эндрю был абсолютно спокойным, и это выводило из себя. — И сами предложили…       Все случилось одновременно: пол под ногами дрогнул, бокалы возле чаши с пуншем зазвенели и почему-то поехали к краю столика; громыхнуло, будто началась весенняя запоздалая гроза; на высокой визгливой ноте оборвалась трель скрипки; а Грегор оказался на полу, прижатый горячим тяжелым телом Эндрю. В ушах шумело, будто он сильно приложился головой, а в нос ударил непонятный запах горелого. Все произошло так быстро и неожиданно, что Грегор, подавившись нецензурным восклицанием, тихо лежал под Саймонсом. Ошеломленный и ничего не понимающий, чувствуя через слои своей-чужой одежды, как часто и громко бьется сердце навалившегося на него мужчины, он видел лицо Эндрю. Губы его двигались, будто тот о чем-то спрашивал, но Грегор не слышал ни слова.       Вдруг все снова наполнилось звуками: кто-то кричал, визжала женщина. Грегор шевельнулся, внезапно ослабевшими руками уперся в плечи Саймонса. Чувство защищенности в подобных странных объятиях порядком смутило его, но он вдруг замер, не в силах оттолкнуть Эндрю. Впрочем, тот сам отстранился, приподнявшись на руках и осматривая парня. Взгляд, которым он наградил Грегора, был обеспокоенным.       — Что случилось? — хотел спросить Грегор, но вместо нормальных слов у него получилось какое-то непонятное хриплое карканье, звучавшее приглушенно, будто он слушал самого себя с ушами, полными ваты, или закрытыми наушниками для занятий.       Он закашлялся. Было что-то излишне пыльно и пахло почему-то сырым камнем.       Эндрю встал с него, но не ответил. В его волосах Грегор заметил стеклянные осколки, а на груди, на темном мундире, расплылось мокрое пятно, парень надеялся, что от пунша; на щеке полковника расцвел свежий порез, набухший уже крупными каплями крови. Эндрю одним движением размазал их по щеке. Его чуть покачивало.       — Что случилось? — повторил Грегор, всеми фибрами души не желавший принимать самый очевидный ответ.       К ним кто-то подбежал. Грегор не до конца осознал, что полковник Саймонс отошел в сторонку, а его самого бьет крупная дрожь, что его насильно усадили, прислонив к погнутой поверхности опрокинутого столика, а на плечи накинули плед. С усилием воли он посмотрел на суетившегося подле него слугу.       — Виконт, с вами все в порядке?! Вы слышите меня?       Грегор кивнул, хотя слова доносились будто издалека. В ушах все еще шумело, горло першило, а перед глазами плыли разноцветные круги.       — Взрыв… обрушился балкон, — услышал он обрывок разговора Эндрю с каким-то офицером и понял, что от сосущего чувства безысходности у него холодеют ноги.       Елена!       Грегор попытался встать, и ему не мешали; убедились, похоже, что с ним все относительно в порядке, и тут же про него забыли. Держась за столик, он оглядел еще минут двадцать назад бывшее полным пестрого народа, а сейчас пустое помещение. Одной стены и балкона не хватало — комната сверкала рваным проемом, около которого суетились люди в серой форме.       — Елена, — беспомощно произнес Грегор, еще не до конца понимая, почему же внутри все сжалось от неконтролируемого страха.       Он сделал шаг к зияющей дыре, но непослушные ноги его подвели. Стоило ему оторвать руки от опоры, Грегор стал заваливаться на пол. Но его вдруг подхватил Эндрю, который, казалось, вообще про него забыл. Саймонс силком усадил парня на невесть откуда взявшийся стул.       — Пусти! — виконт дернулся, но сильные руки удержали его. — Там Елена…       Его маленькая вздорная младшая сестренка. Его вечная заноза в одном месте. Его…       — Рано еще говорить, но тел никаких пока не обнаружили.       «Каких тел?»       Он непонимающе посмотрел на Саймонса. О чем вообще шла речь?       — Какие, к черту, тела? — прохрипел Грегор. — Там моя сестра, я должен!..       Полковник тряханул его за плечи.       — Там уже работают спасатели и служба безопасности, ты им только помешаешь. Нет никаких пока тел. Скорее всего Елены не было на балконе, когда…       — Тогда где она? Да отпусти ты меня.       Молчание Эндрю было красноречивей его слов. Он положил Грегору ладонь на плечо, будто хотел успокаивающе погладить как малого ребенка.       — Боже… — Грегор спрятал лицо в ладонях, думая, что сейчас заплачет. — Боже…       И он еще думал, что хуже, чем его недавний позор, не бывает. Многое бы он отдал, чтобы никогда не было прошедших полчаса. Информация никак не укладывалась в голове, и Грегор отказывался верить. Он лишь повторял шепотом — на большее его горло оказалось не способным, что все произошедшее лишь дурной сон или чья-то злая несмешная шутка.       Рядом возник почему-то смутно знакомый офицер службы безопасности, чуть постарше самого Грегора.       — Полковник Саймонс? — Эндрю кивнул. — Сэр, вас хочет видеть шеф. Он в малой гостиной.       — Хорошо, — пальцы полковника сжали ткань безнадежно испорченного костюма Грегора. — Присмотрите за виконтом Гизи.       — У меня особые указания насчет его светлости, — отчеканил офицер.       — Хорошо, — повторил Саймонс. — Увидимся, виконт.       Он ушел, Грегор даже не глянул ему вслед.       — Виконт, вы можете встать? Мне приказано увести вас в сиреневую гостиную.       Грегор кивнул, не уточняя, кем приказано, почему именно его… Неуклюже встал.       — Там не было Елены, — то ли утверждая, то ли спрашивая, проговорил он.       — Миледи… — молодой офицер замялся и отчего-то покраснел. — Миледи пока не нашли.       — Ее не было на балконе, — попытался уговорить самого себя и целый мир Грегор с неподдельным упорством, хотя перед глазами стоял образ сестры, разложившей широкую юбку платья на резной скамеечке на балконе и просившей пить. — Она, скорее всего, последовала за нами в зал. Да, так и есть… Но где она?       Офицер не отвечал ему. Он вывел Грегора в комнату с обитыми шелком стенами. Тут ничего не напоминало о вечерних событиях, которые, казалось, случились в другой жизни.       — Вам лучше прилечь, милорд, — безопасник усадил его на тахту. Грегору было удивительно, почему же этот парень волнуется о нем так, но беспрекословно позволил уложить себя, прикрыл глаза, задумавшись о том, что миру пора прекратить кружиться.       — Потерпите немножко, милорд. Граф сказал, что отдаст несколько распоряжений, и я тогда отвезу вас домой.       «Граф? Папа… при чем тут папа?» — неохотно подумал Грегор и все же провалился в беспамятство.       Очнулся он уже в машине. На сидении напротив сидел бледный отец, неестественно прямой и, казалось, постаревший сразу на пару десятков лет. По салону автомобиля мелькали блики проносящихся мимо фонарей.       — Папа? — выдохнул Грегор, привлекая к себе внимание.       — Да, сын? — голос у графа звучал устало. — У тебя сотрясение, но ничего опасного. Мы едем домой.       — Елену нашли?.. — слишком резко спросил Грегор и осекся, запоздало сообразив, что отец беспокоится о девушке не меньше него.       — Нет, — после напряженного молчания все же ответил граф. — Погибших нет, но Елена и еще пара девушек пропали. Полковник Саймонс сказал, что вы были вместе на балконе. Ты отошел с ним за пуншем, когда все случилось.       Грегор кивнул, игнорируя тот факт, что помимо всего прочего его начало подташнивать.       — Да. Мы беседовали с полковником.       Он хотел спросить, когда же Эндрю успел обсудить это с отцом.       — Ты заметил что-нибудь подозрительное?       Грегор мотнул головой. Жест отозвался глухой болью.       — Ничего такого. Папа?       — Да, Грегор?       Парень чувствовал, что надо что-нибудь да сказать, но подходящих слов не оказалось. Он промолчал, разглядывая свои руки. Оказалось, на левой ладони прошлась такая же царапина, как та, что получил Саймонс, будто была ее сестрой-близнецом. От неуместности подобной мысли, что их с полковником могло хоть что-то объединять, Грегор закусил изнутри щеку.       — Сын, Грегор, — ровно сказал вдруг граф, — в связи с… убедительно прошу завтра, заметь пока прошу, а не требую, ознакомиться с приказом о твоем назначении адъютантом полковника Саймонса. Через неделю…       — Но! — Грегор был настолько возмущен, что даже перебил отца.       — Так будет лучше! — неожиданно отрезал граф, одним только тоном давая понять, что никаких возражений даже не услышит. — А теперь помолчи, матери будет достаточно волнения помимо твоего сотрясения.       Будучи согласным с отцом хотя бы в этом, Грегор пристыженно закрыл рот.