Казус "Перестрелки"

      С утра Грегора, как и всех, поднял бойкий рожок, прогудевший побудку. Не до конца сознавая, где он и почему звук у будильника такой странный, Грегор подскочил, но свалился с кровати, больно ударившись коленями о пол, и только потом распахнул глаза. Он попытался подняться, неловко уцепившись за край тумбочки, но ноги вообще не хотели слушаться из-за вчерашних «приключений», да и колени болели.       Хорошо хоть ударенный позавчера палец не подавал признаков недовольства, а то был бы полный комплект.       — Черт, — выругался Грегор сквозь зубы, отмечая, что полученное вчера удовольствие было бы полнее, если бы у него была возможность сейчас еще немного поспать, а не воевать с полом и мебелью, и все же поднялся, бросая недовольный сонный взгляд на часы — полшестого утра, дикая рань. Особенно с учетом того, что вчера до своей кровати он добрался далеко за полночь, а день выдался на редкость насыщенным. Ну, с некой мстительностью подумал Грегор, Эндрю тоже, наверное, не сладко. Мысль о том, что полковник, скорее всего, не выспался, чуть приободрила его.       Лейтенанту Эвансу, как старшему офицеру, полагалась комната на одного, и даже с личным душем. И не надо было спорить ни с кем за очередь, чтобы хотя бы ополоснуть с утра лицо, как в общаге при академии и, скорее всего, в казармах. Грегор, умывшись, решил, что в целом это стоит полученного незаслуженно звания и немного примиряет действительность с его совестью. Он подумал, что даже готов встретиться с новыми сослуживцами, в том числе и с теми, чьи надежды на теплое местечко адъютанта полковника пятого стрелкового полка, он обрушил.       На построение он явился в самом наилучшем расположении духа и был приветлив. Весьма удивился, когда встретили его вполне радушно, хотя ожидал он как минимум прохладного к себе отношения. Эндрю представил его батальону, расквартированному в столичных казармах. Саймонс выглядел свежим как огурчик, и Грегору стало немного обидно. И пока проверяющий офицер смотрел, чтобы все солдаты выглядели прилично, он с завистью поглядывал на полковника. Тот явно спал меньше самого Грегора да еще и пил, как же ему удалось?       Хорошо, что хватило вчера ума не оставить никаких следов на шее Эндрю, хотя — Грегор вспомнил аромат кожи любовника и неосознанно зажмурился — несомненно хотелось. А то пошли бы толки с первого самого дня, когда у них, кажется, все наладилось… На завтраке, сытном и обильном, парень сел рядом с двумя офицерами, с которыми легко нашел, о чем поговорить, несмотря на то, что один из них был старше его по званию — капитан Хопс, как он понял — командующий батальона, который оказался добрым малым, безмерно обожавшим полковника, впрочем, как и весь состав пятого стрелкового.       — После утреннего развода мы устраиваем небольшие соревнования, — Хопс отодвинул к краю своей тарелки зеленый горошек, — будет интересно посмотреть, как вы выступите, Эванс. Ребята весьма заинтригованы, что за птичку прислал нам штаб.        — Да-да, — поддакнул ему сержант Фокс, присевший рядом. Казалось, он совсем не обратил внимания, что присоседился к офицерам, или вовсе не придал никакого этому значения. Никто, впрочем, и не возразил.       — Жалко, полковник уехал сразу же после смотра, — вздохнул другой офицер — Боунс, тоже, как и Грегор, был лейтенант, только свои лычки он явно заслуженно получил в боях.       — Что вы, господа, — хохотнул капитан Хопс, — Саймонс даже бы на приказ не взглянул, если бы этот малый хоть чего-нибудь не умел, не так ли, лейтенант Эванс?       Грегор неопределенно что-то промычал, понимая, насколько эти парни будут в нем разочарованы, если узнают правду. Как насчет его умений и способа получения места адъютанта, так и насчет отношений с Саймонсом.       — Если уж полковник принял решение, что вы, Эванс, теперь его адъютант, то поверьте, сделал он это, обдумав со всех сторон.       — Полковник Саймонс, — ответил Грегор, — никогда не пожалеет об этом решении. «Чего уж обо мне не скажешь», — добавил он мысленно.       Сержант Фокс, Проныра, козырнул, прощаясь с завтракающими. Проводив его взглядом, Хопс оставил гонять по тарелке овощи и тоже встал.       — Лейтенант Эванс, — сказал он, — в случае отсутствия полковника в части развод проводит либо старший офицер, либо адъютант командира. Но так как вы, скорее всего, еще не вошли в полный курс дела, я выполню эти обязанности. Господа, извольте, я откланяюсь.       С ним попрощались.       — Пока есть еще время, — улыбнулся Боунс и зачастил: — Расскажите о себе, Эванс. Грегор, ведь так? А я Хиллари… Только вот не смейтесь, мамочка у меня с причудой, явно не в себе была, когда имя подбирала!..       Мишени в тире полка были старого образца. К болванкам, которые можно было приближать и отдалять от начальной позиции, крепился рисунок с изображением вероятного противника. Но вместо стандартных человеческих силуэтов с отмеченными зонами, бойцы пятого стрелкового налепили каких-то монстров, занятых исключительно мирными делами. Один будто подтягивался на турникете, держась за него щупальцами, другой стоял с мольбертом и рисовал, третий слушал музыку, засунув шипастые руки в карманы штанов, — ни дать, ни взять сборище культурно отдыхающих. Самой подозрительной среди всех монстров выглядела обычная белокурая маленькая девочка с учебником по физике.       — Что за?.. — подавился ругательством Грегор, сказать, что он просто удивился, было мало.       — Вы не обращайте внимания, лейтенант, — заметив ошеломленный взгляд Грегора, Хопс, наблюдающий за соревнованиями, пояснил: — Полковник тест на сообразительность недавно устраивал, мол, не верьте глазам своим, а включите мозг. Все обычно оказывается не таким, каким видится с первого раза. Ребятам понравилось, вот декорации и остались…       Занимательный тест, Грегор хмыкнул, прикидывая, как же мог проводиться подобный эксперимент, и в кого стреляли больше — в монстров или же в невесть как затесавшуюся туда фигурку девочки. Пока стреляли другие, он осмотрел получше выданное вчера сержантом Фоксом оружие. Как же приятно было снова ощущать тяжесть пистолета в руке. Грегор любовно провел пальцами по рукояти, чувствуя чуть ли не возбуждение от сочетания теплого пластика со стальными, обжигающими холодом, вставками. На вооружении армии использовался надежный глок, знакомый ему еще с детства, и теперь он приветствовал оружие как старого доброго знакомого.       У Грегора был свой пистолет, подаренный матерью на возвращение из Академии, но современную, не утратившую еще заводской лоск игрушку пришлось оставить в комнате по ненавязчивой просьбе полковника. Лейтенанту Эвансу не полагалось именного оружия, тем более с вензелями, в которых легко угадывалась фамилия Гизи. Но, решил парень, взвешивая глок в руке, классика даже лучше: всегда знаешь, что от нее ждать.       — Лейтенант, сэр… — сержант Фокс прокашлялся, привлекая внимания Грегора. — Ваша очередь.       И протянул ему специальные очки с наушниками.       — Выбирайте монстрика, сэр. Не бойтесь, — позволил себе усмешку Проныра.       Солдаты-зрители заулыбались — посмотреть на него собрались все. — Они у нас ручные.       «Не часть, а фарс какой-то…»       По логике самой подозрительной была девочка (и при ближайшем рассмотрении было видно по обильным следам от пуль, что выбирали ее многие), но она походила внешне на Елену, и Грегор не был уверен, что сможет сделать хоть один выстрел, поэтому он указал на монстра-культуриста. Мишень под одобрительные выклики уехала на начальную позицию в двадцать пять метров.       — В отличие от обычного соревнования, здесь с вас требуется только пятнадцать основных выстрелов и только пять пробных, попадание в яблочко — по десять очков, первая серия вместе с пробными — на расстоянии двадцати пяти метров, потом с пятидесяти, — зачитал правила капитан Хопс прежде, чем Грегор, кивнув, натянул наушники. Отгородившись от внешних звуков, Грегор почувствовал себя куда лучше. Первые пять выстрелов легли в центральный круг на голове монстра.       «Хороший пистолет, сбалансированный», — вдохновился Грегор, порадовавшийся, что, несмотря на все потрясения, не растерял всей сноровки. Пусть в прошлый раз, когда он с кем-то соревновался (а точнее — с Эндрю!), его выступление оказалось провальным, но сейчас ничего не могло его отвлечь от цели. Не зря же он выбивал лучшие очки, когда день за днем разносил на цифровые щепы в домашнем тире голографические мишени.       Но расслабляться было рано. Эти выстрелы не принесли ему сейчас ни одного очка, но зато дали приноровиться к оружию. Краем глаза он заметил, что сидящий рядом с капитаном, невзрачный мужичишко, явно исполняющий обязанности инструктора, что-то записал в большом блокноте.       Следующая серия выстрелов легла в центр круга на животе монстра. Это для Эванса было легче легкого, детский сад.       «Ну и черт с ними… На залетевшую к ним птичку посмотреть собрались…» — подумал Грегор, заряжая пистолет, щелчок затвора, больше ощущаемый кожей, чем действительно слышимый (наушники не пропускали ни звука), действовал на него умиротворяюще. — «Нашелся я им экспонат!»       Капитан Хопс показал ему большой палец и указал себе на плечо, намекая, куда в дальнейшем ему следует целиться бедному культуристу. Грегор кивнул и, следуя инструкциям, с помощью специальной кнопки отодвинул мишень еще дальше. Его охватила эйфория от единения с оружием и мишенью, когда в мире больше ничего не существовало, кроме них. Он прицелился, и послушный его руке глок выпустил еще пять пуль.       В яблочко!       Девочка-мишень, казалось, укоризненно белела сбоку. Наблюдающие молчали, их, солдат пятого стрелкового, творивших на поле боя чудеса, трудно было удивить. Но Грегор чувствовал, что молчание это сдобрено изрядной толикой одобрения. И это ему нравилось. Куда стрелять в этот раз ему никто не указал, и Грегор решил выбить небольшие, едва видимые круги на щупальцах, это было как вишенки на торте. Если в части Саймонса соревнования несли какой-то творческий подход, что ж, почему бы и нет? Он чувствовал, что сможет взять такую трудную мишень.       Но стоило ему прицелиться, как капитан Хопс жестом приказал снять наушники. Грегор, удивленный, подчинился и заметил, что в тир вошел Саймонс, который отмахнулся от готовых вскочить по стойке смирно подчиненных как от надоедливых мух, глянул на выбранную мишень, чуть прищурившись, и просто сказал, присаживаясь рядом с инструктором:       — Продолжайте, лейтенант.       Но настрой пропал. Грегор досадливо поморщился и снизил планку — со щупалец на круги, толстой белой краской намалеванные на груди монстра. Он чувствовал, что Саймонс за ним наблюдает, как в вечер первой их встречи, вспомнил, во что все это вылилось.       Целился он в этот раз долго, ни в чем уже не уверенный. Две первые пули легли ровно, но не идеально, зато остальные даже не вошли в круг. И Грегор залился краской, он ощущал, как горят щеки.       «Все Эндрю виноват! Он появился так неожиданно, что смутил…»       Он снял наушники, бросив в сторону Саймонса осуждающий взгляд, ему было досадно, что он не справился с подобным легким, по сути, заданием. Эндрю перехватил его взгляд, ухмыльнулся и сказал что-то капитану Хопсу и инструктору. Последний задумчиво потер подбородок, показал полковнику свои записи, но потом все же кивнул.       — Лейтенант Эванс, ноль очков, — с некой ленцой объявил результат Грегора Саймонс и добавил, что всему личному составу части нужно быть на плацу через полчаса.       — Что? — вырвалось у Грегора.       — Это приказ, — понял по-своему его негодование полковник.       Так несправедливо даже в Академии преподаватели с нелюбимыми учениками не поступали. Никто не сказал слова против, будто так и надо было. Обиженный Грегор сжал кулаки, понимая, что Эндрю опять выставил его идиотом.       «Мы вчера… вместе…» — билось в голове. — «Чем опять я заслужил подобное обращение?»       Вдруг его ободряюще похлопали по плечу. Грегор обернулся и увидел капитана Хопса.       — Вы, лейтенант, считаете оценку полковника несправедливой, но учтите вот что: если вы смущены — а вы попали в молоко явно по этой причине — присутствием командира во время потешной стрельбы, как же вы будете реагировать, когда придется стрелять в неприятеля и тем более — под вражеским огнем? — ровно заметил он, поясняя «наказание» полковника, и был прав, Грегор не мог этого не отметить. Впрочем Хопс тут же подсластил пилюлю: — Не расстраивайтесь так сильно, вы, на самом деле, молодец.       Грегор слушал вполуха, погрязнув в неподдельной жалости к себе и тщательно культивируемой ненависти к полковнику Эндрю Саймонсу. Для него будто существовало два Эндрю. Один — сугубо личный, целующий так, что пальцы на ногах поджимались, доступный исключительно в ночи; второй, к сожалению, тот, который представал перед общественностью, заставляющий Грегора ощущать себя кем-то (а скорее — чем-то) из класса простейших не столько словами (о, Эндрю был с ним всегда таким исключительно вежливым!), сколько поступками. Умом, конечно, Грегор понимал, что Саймонс все правильно делает. Наверное… Но чувствовать себя несмышленым нашкодившим котенком, которого раз за разом тыкают носом в собственные оплошности, парню изрядно надоело.       Несмотря на думы на отвлеченные темы, Грегор уловил: смысл речи полковника сводился к тому, что полицейское ведомство все же закончило дешифровку, определило нужное место, и теперь у пятого стрелкового есть шанс в очередной раз показать, что они лучшие. Эндрю находил такие слова, что солдаты буквально кипели жаждой деятельности, а Грегор жалел о том, что Саймонс ни разу ничего такого не говорил про него. Парень понимал — он просто-напросто не заслужил. Он и не ожидал какого-то особого отношения, но все равно было обидно. И досадно, что такая обида имела место быть. Своим решением на соревнованиях Саймонс указал на полагающееся место выскочке Эвансу. А он обиделся на это, как сущий ребенок!       Неумолкающий когда надо внутренний голос ехидно заметил: «Да и то, что ты, виконт Гизи, два раза — о, целых два раза! — оказался в его постели, не значит, что великий победоносный Саймонс, герой и непостижимый идеал для многих, выделит тебя из толпы. Сам же соловьем ему заливал, что заниматься сексом можно просто так, только потому, что захотелось, вот он и воспользовался щедрым предложением, радуйся, что он не считает тебя лишь мальчиком для утех… Наверное…» Грегору стало тошно от собственной никчемности.       Речь командира окончилась единодушным громким: «Есть’эр!» — и воодушевленные солдаты потянулись к столовой. Этим они мало отличались от студентов все той же Академии: война войной, а обед — по расписанию. Грегор уловил, что они обсуждают соревнования (а точнее — его выступление, и что не вмешайся полковник, тройке лидеров пришлось бы несладко) и предстоящую операцию.       — Капитан Хопс, лейтенант Эванс, — позвал его и командира батальона Саймонс. — Мне придется отвлечь вас от увлекательного изучения наших разносолов. Прошу в мой кабинет.       Грегор мотнул головой, вытряхивая дурные мысли.       — Да, сэр, — нарочито бодро сказал он.       — Что-то насчет предстоящего завтра веселья? — фыркнул Хопс, нисколько не заботясь о субординации. Похоже, об этой мелочи в пятом стрелковом вообще периодически забывали. Удивительно, что распорядка придерживались… Но при этом полк считался элитной частью. По мнению Грегора, чистая мистика!       — Да, Уилл, — полковник потер висок, будто у него болела голова. Грегор с внезапной тревогой (непонятной для него самого) подумал, что это все же сказалась бессонная ночь в компании виски, а потом — и некоего лейтенанта, и на лицо вылезла улыбка. Парень, чтобы скрыть это неуместное на данный момент чувство, кашлянул, прикрывая рот ладонью.       В кабинете Саймонса разобранные бумаги, которые Грегор оставил с вечера, так и остались лежать у стены неровными кучками. Эндрю глянул на них с явным неодобрением, но промолчал. Неужели он думал, что Грегор успеет разобрать все, не понимая что, куда и зачем, за один день? Тут работы на неделю!       — Садитесь, господа, — полковник указал им на кресла для посетителей, и когда они сели, добавил: — Как я уже отметил, операция назначена на завтра. Уилл, проведешь ребятам инструктаж? — он протянул Хопсу тонкую папку.       — Конечно. Интересно же, чем военные аналитики отличаются от полицейских.       — Мало чем, — пожал плечами Эндрю. — Тут основной план операции. Продумали до мелочей. Приехать, навести шороху, освободить заложников, если таковые имеются, уговорить гадов сдаться, уехать.       Капитан Хопс проглядел поданные бумаги мельком, нацепив на нос невесть откуда взявшиеся очки в тонкой оправе.       — Только не учли, что нам проще стрелять на поражение, чем вести переговоры. С нами же, судя по всему, не будет представителя ни законников, ни сбешников.       — Поеду я и лейтенант Эванс, — полковник кивнул в сторону молчавшего Грегора. — Полицейское ведомство и служба безопасности считают, что этого будет достаточно. Любят они загребать жар чужими руками, нечего сказать.       Если у Хопса и были вопросы, почему именно Грегор, то он придержал их при себе.       — Если это все, то я все же хочу попасть на экскурсию по разносолам, — капитан Уилл Хопс аккуратно закрыл папку и положил ее себе на колени. — Сегодня, говорят, наш повар расщедрился на макароны с отбивными.       Грегор ждал, что Эндрю хотя бы будет выглядеть возмущенным от такой безалаберности. Сам Грегор уж точно был бы возмущен — разве так должны вести себя офицеры элитных войск? Особенно, когда на кону успех важной операции? Конечно, ни у кого из нынешних сослуживцев не было особо личного интереса к этому мероприятию, в отличие от Грегора, но это не повод думать о макаронах вместо дела. Но Саймонс пожал плечами и с доброй насмешкой, которую Грегор привык слышать в свой адрес, заключил: — Не смею больше разлучать тебя, Уилл, с твоими любимыми макаронами.       Капитан Хопс ушел. Грегор, которого никто не отпускал, сидел в кресле и не знал, о чем хотел бы поговорить. Нет, тем для обсуждения между ним и Эндрю скопилось предостаточно, но с какой начать — это была загадка. Саймонс тоже не облегчал задачу. Он засел за свой стол и, кажется, вообще забыл, что в кабинете еще кто-то, кроме него, есть.       «Зачем я вообще ему сдался?»       — За что вы так со мной поступаете? — выдавил из себя Грегор и сжал подлокотники кресла для посетителей. Капитан Хопс закрыл дверь в кабинет, потому парень не боялся, что кто-то может подслушать, о чем же они с Саймонсом говорят.       Вопрос, по-детски глупый и наивный, вышел для полковника неожиданным. Он внимательно посмотрел на неестественно выпрямившегося Грегора, моргнул и осторожно спросил:       — Прости, что?       Парень зарделся.       — Мне казалось, — преодолев смущение, Грегор посмотрел Саймонсу прямо в глаза, — мы вчера… все вроде решили.       «Или нет?» — но очевидный вопрос он не задал, надеясь, что Эндрю поймет сам. Саймонс молчал, поэтому Грегор продолжил:       — Я признаюсь, что вел себя… — слова давались с трудом, — несколько некорректно, но, как я уже говорил, нисколько не жалею о своих поступках. И это не повод унижать меня перед другими. Да, знаю, капитан сказал, что таким образом я смогу избавиться от смущения перед вышестоящим офицером, но…       …Но вышло так, что Грегор загнал сам себя в ситуацию, которой боялся больше всего и из-за страха перед которой решил тогда, у директора, отклонить первоначальное предложение Саймонса. С болезненной четкостью он осознал это и пристыженно умолк. Саймонс ему говорил, что в его силах предложить Грегору блестящую карьеру, и поучение новичков особенно хорошо вписывалось в его слова.       «Дурак я», — в который раз за последнее время сказал сам себе Грегор.       Полковник отошел к окну, так и не обронив ни одного слова в ответ. На подоконнике Грегор увидел кофемашину, которую не заметил вчера, обратив внимание только на жителя соседнего подоконника — на толстый колючий кактус. Запахло кофе, терпким и, кажется, достаточно крепким, чтобы растворить все, что могло попасть в чашку, одну из которых Саймонс предложил парню. Грегор благодарно кивнул и вдохнул густой аромат. Саймонс присел на край своего стола и, только отпив пару глотков бодрящего напитка, он изрек:       — Полагаю, нам действительно давно надо было поговорить, иначе в твою голову, Грегор, придет еще что-нибудь столь же невыносимое, и я начну жалеть, что ввязался во все это. Все предыдущие попытки поговорить у них с треском провалились, и Грегор не хотел, чтобы и этот разговор вышел «ни о чем». И Саймонс, к мимолетной радости Грегора, наконец-то оставил свои игры с обращениями. Сложно на вы, по титулу или званию, находясь наедине, звать человека, которого… с которым спал.       Грегор сглотнул, уставился на светлую кофейную пенку.       — Люди смотрят на меня, а видят — моего отца, нашу фамилию, но никак — не меня, — сорвалось у него с языка. Относилось это к тому, что он в действительности хотел обсудить, весьма посредственно, но иногда стоило начинать издалека.       — Это вполне обоснованно, если ты — виконт Гизи, — невозмутимо заметил Эндрю и заключил: — Это немного кое-что объясняет. Но, — вернул он Грегору его же недавние слова, — это не повод.       — Не повод для чего?       — Посылать сиятельного родителя к черту.       Грегор понимал, что Саймонс имеет в виду совсем не то, что произошло вчера, но никак не мог избавиться от мыслей о горячих коленях, на которых так удобно было сидеть. Парень отпил кофе, чтобы унять волнение.       — Я хотел, чтобы участие отца в моей жизни было минимальным, но понимаю, что он лишь ослабляет поводок.       Слова Грегора возымели странный эффект: Эндрю, который поднес чашку ко рту, поперхнулся кофе и закашлялся.       — Если бы Его Светлость давил на тебя, то наши встречи проходили бы исключительно в головном штабе, когда всех командиров и их адъютантов собирают за круглым столом для подведения итогов раз в год в мирное, естественно, время. Например, генерал Кармайкл был бы очень рад, чтобы виконт Гизи, записанный в армию с самого рождения и получавший с каждым прожитым годом очередное повышение, служил у него. Ничего такого в голову не приходило, Грегор? Знаешь, чем еще, помимо проявленной доблести в бою и отсутствием провальных операций, знаменит полк, в котором ты сейчас имеешь удовольствие служить?       Грегор помотал головой. Он не знал ответа на оба вопроса. Когда он презирал Эрсена Коули за то, что тот в легкую получал звания и продвижение по службе, тогда как Грегор добивался всего сам, он даже не задумывался, что лишь по какой-то родительской прихоти лишен подобной участи. А про полк Саймонса и говорить ничего не надо было, будто того, что озвучил Эндрю, мало.       — Я не беру в личный состав полка кого-либо из таких аристократов. Все мои люди доказали, что они имеют полное право носить нашивки с жезлом и падубом. Его Светлость граф Гизи никак не мог не знать этого. Еще кофе, Грегор?       — Нет, спасибо, — выдавил парень, не вполне уверенный, что сможет сделать еще хоть один глоток.— Из чего следует, что приказ о твоем назначении я подписал, зная, несмотря на все свои сомнения, что лейтенант Эванс того заслуживает. В той или иной мере. И более того, на мой скромный взгляд, лейтенант Эванс должен приложить все усилия, чтобы оправдать это доверие.       Грегор, чтобы не выронить чашку, поставил ее на край стола Саймонса, который не отрывал от него пытливого взгляда.       — Я… был смущен, потому не смог достойно завершить упражнение. Я постараюсь, правда. Но у меня был повод для смущения!       Закрыв ладонью глаза, Саймонс покачал головой.       — Мне иногда кажется, мы говорим на совершенно разных языках. О том, что между нами было и, если тебе захочется, будет, я сейчас не говорил.       — Я хочу, — невпопад ответил Грегор на незаданный вопрос. Он и правда хотел продолжения, иначе не разбрасывался такими словами, что готов послать к черту собственного отца ради мимолетного удовольствия. Но для Грегора не было особой разницы между отношениями «полковник Саймонс — лейтенант-адъютант Эванс» и «Эндрю — Грегор», все едино.       — Тогда мы еще вернемся к этой теме, — Эндрю, впрочем, заметно смягчился. — Например, когда Ее Светлость Елена и другие девушки будут в безопасности. Война это не учебный зал, не картонные монстры и маленькие девочки с учебниками в качестве мишени. Завтра я не могу гарантировать, что не возникнет ситуации, когда тебе придется, к примеру, прикрыть спину мне, или Уиллу Хопсу, или любому солдату, и тогда любое смущение, вызванное неважно чем, приведет к непоправимому.       Это была бы очень ужасная гипотетическая ситуация, о которой много говорилось на занятиях. Ее обыгрывали на учебных тренировках, за которые Грегор всегда получал неплохие баллы, но к ним никогда не относился с должной серьезностью. Полковник, наверное, не собирался быть настолько жестоким, но Грегора трясло.       — Я… извиняюсь, — проговорил он, понимая, что Саймонс был вправе требовать извинений, а он уцепился за какие-то грязные чашки и проваленные упражнения и вообще повел себя как полный придурок.       Эндрю улыбнулся, оставил многострадальную кружку из-под кофе рядом с ее сестрой-близняшкой, протянул ему руку, и когда Грегор неуверенно ухватился за предложенную ладонь, вытащил парня из кресла. Грегор подумал, что сейчас Эндрю его обнимет или, что еще лучше, поцелует, даже приготовился к прикосновению губ, призывно приоткрыв рот. Но Эндрю отпустил его руку сразу, как Грегор поднялся.       — Извинения приняты. На обед мы безбожно опоздали, а развод… — Саймон, будто не заметив, что Грегор выглядит разочарованным, бросил мимолетный взгляд на часы с тяжелым металлическим браслетом на своем запястье, — через пару минут. После, наверное, нам удастся уговорить дежурного по кухне разогреть немного еды.