Терра Инкогнита

Калининград все же был Кенигсбергом намного дольше, и до сих пор сохранял некое средневеково-европейское обаяние. Это чувствовалось в архитектуре, в бытовых мелочах и в поведении людей. Александре понравилось. Девушка прекрасно понимала, что ее поступок трудно назвать иначе, чем побегом, но поделать с собой ничего не могла. Слишком много свалилось на нее за последние несколько дней. Правда, от самооправданий менее стыдно не становилось, но оставалось надеяться, что ребята ее поймут. Ребята, друзья. Терра почти забыла о том, что в мире есть такое слово, но судьба, похоже, начала исправлять свои ошибки. Хотя от трех ребят на память остались только электронные адреса и несколько слов, Александра почему-то была уверена, что они теперь друзья. По крайней мере, с Васей и Серегой. А Миша... Терра и сама не знала, не могла для себя сформулировать, кто для нее Миша. Просто чувствовала, что кто-то важный. От Кота и Физика приходили письма, как и от Андрея, а вот Марков предпочитал звонить. Новости, в большинстве своем не радовали, особенно сообщение о роспуске "Тайфуна" и аресте Физика, но, по крайней мере, полковник, спасший ей жизнь, выздоровел окончательно. У Александры, правда, возникало ощущение, что ей о чем-то не договаривают, но ощущения это ведь дело абстрактное. Примерно через полтора месяца после ее переезда позвонил Пригов. Своего спасителя девушка узнала не сразу, слишком уж коротким было их знакомство, но звонку обрадовалась. Полковник сообщил, что находится в Калининграде, и очень хотел бы встретиться. Александра согласилась, она ведь так и не смогла поблагодарить своего спасителя. Разговор, от которого девушка ничего особенного не ждала, перевернул ее жизнь. Снова... - Александра,- голос мужчины звучал очень неуверенно, будто мужчина боялся о чем-то говорить и одновременно страстно этого желал.- Александра, у меня к вам очень серьезный разговор. Но сначала, посмотрите, пожалуйста, эти документы. - Да, конечно. Так, результаты генетической экспертизы... Что?! Но как... - Не знаю. Действительно не знаю, мне говорили, что это невозможно, что у меня не будет детей никогда. Я в Чернобыле получил избыточную дозу излучения, когда за Пашкой вернулся в пожар. Я не знаю, как это получилось, но, кажется, я перед вами очень виноват. Терре было трудно подобрать слова для ответа, но вот насчет вины она была категорически не согласна. - Владимир Викторович, вы о чем? В чем вы виноваты? Я действительно была уверенна, что Игорь мой отец. И мама тоже... Вы не знали, не надо брать на себя все. И спасибо. Вы мне один раз жизнь подарили, и дважды спасли. Как настоящий отец. - Дважды? - А знаете как это, жить с мыслью, что твой родной отец - сволочь? Что он изнасиловал собственную дочь и собирался выдать ее замуж за своего же сына? Спасибо, я действительно счастлива узнать, что он мне чужой человек. - Изнасиловал?! - У Пригова не было привычки орать, в состоянии ярости он скорее шипел, хотя даже эти звуки от него слышали редко, но сегодня был как раз подходящий случай. С фан-клубом Игорю Федорову категорически не везло. - Неважно, я не хочу об этом вспоминать. Точнее, очень хочу забыть. Давайте не будем об этом? - Хорошо, пока не будем. Боюсь, отцом мне уже не стать, но могу я хоть попробовать узнать что-то о вас? - Давайте на "ты", Владимир Викторович. И давайте попробуем. Хотите, покажу город? Калининград полковнику понравился, настолько, что он не выдержал и купил блокнот и карандаш. Выяснилось, что за годы, прошедшие со времен окончания художественной школы, рисовать он не разучился. По крайней мере, Терре очень понравились и наброски пейзажей, и собственный портрет.